***
Совмещать учебу, театральный кружок, попытки в изучение литературы и личную жизнь оказалось крайне сложно, но у Альфреда было желание. В самом деле, никогда раньше он не хотел так сильно быть осведомленным во всём. «Идиота» он прочитал за три ночи. За три прекрасные ночи почти без сна, засыпая только когда начинало светать или Мэттью — единственный, кому, казалось, было вообще дело — спрашивал, какого черта Альфред не спит. Но оно того стоило. Залив в себя три — символично — стаканчика кофе, Альфред едва ли не в припрыжку несся в кабинет, где восседал тот самый «Книжный клуб», возглавляемым Иваном. На замечания и возмущения случайно попавшихся ему на пути студентов он отвечал беглым «Извините»! — Альфред! — одним из тех несчастных иронично оказался сам Иван, и у Альфреда чуть не остановилось сердце, когда тот схватил его за плечи — инстинктивно, чтобы удержать равновесие. Но руки быстро убрал и улыбнулся. — Осторожнее будь. Ты в порядке? — А?! — Альфред и без того отскачил как ошпаренный, поправляя рубашку. — Я? Да, я отлично! А ты? — Чудно, — Иван мягко улыбнулся и кивнул в сторону двери, Альфред прошёл следом. Переступив порог в процессе глубоких размышлений о всех решениях в своей жизни, Альфред не сразу осознал себя в кабинете. Подняв голову, он осмотрелся: просторная комната, с парой книжных шкафов, круглым столом в центре и около десятка идентичных цветов в горшках, расставленных в абсолютно случайном порядке. — Симпатично. Иван усмехнулся, подходя к столу. Там же Альфред заметил Франциска, одного из азиатов, имя которого он не запомнил, и других людей, которых он не знал. Хмыкнув, Альфред сел на свободное место, чувствуя себя не особо комфортно. — Итак… как это у вас проходит? Он пересекся взглядом с Иваном, и тот вопросительно моргнул пару раз, замерев в попытке подвинуть стул. Отвиснув, он всё же сел и потянулся к рюкзаку. — А, ну, — на стол легли три весомых издания «Идиота», в одном из которых Альфред разглядел книгу на русском, — ничего сложного. Втянешься в процессе. Обычно мы составляем заметки по ходу прочтения, чтобы не забыть, что мы хотели обсудить. Но я не говорил об этом, и ты, наверное, не делал, так что извини. В следующий раз сделаешь. Альфред кивнул, отчего-то снова чувствуя себя идиотом. Мог бы больше осведомиться о мероприятии, а не идти с перекати-поле в голове. По ощущением именно оно и было — Альфред крутил в руках книжку, понимая, что не помнит оттуда ничего. — Будешь чай? — чей-то тихий мягкий голос вывел его из размышлений, и Альфред кивнул, глядя на парня. Довольно красивого, похожего на модель какого-нибудь элитного журнала, и будь сердце Альфреда не занято хмурым русским, у парня явно был бы шанс. Скоро чашечка чая, типично британская, стояла перед Альфредом, а какой-то смуглый парень по указанию Ивана зачитывал биографию Достоевского. Её слушать было не интересно, но Альфред старался вникать, иначе вместо изучения творческого пути великого писателя у него выходило только пить чай и разглядывать Ивана — а это явно не пойдёт на пользу его кругозору. По сути, всё оказалось не так уж и страшно, по крайней мере Иван был далёк от учителей в его прошлой школе, которые куда агрессивнее реагировали на непонятую мораль в абзаце. Иван старался объяснять всем, не только Альфреду, глубинный смысл строк. Это было разумно — в конце концов, речь идёт о его стране, а никто в комнате кроме самого Брагинского русским не был, и раз у них интернациональная школа, то и узнавать чужую культуру и историю было крайне важным. Не так много Альфред узнал о самом Достоевском, сколько, ещё раз прокрутив в голове роман, понял почему Иван такой. Видимо, это судьба всего русского народа, и Иван просто исполняет свой долг, страдает за всю Россию, находясь в Англии. Это было даже логично — в сознании Альфреда не вырисовывалось несостыковок. И ему показалось, что понять Ивана будет проще, и проще в том, что понять его будет невозможно, настолько глубокой и загадочной была его душа. Об этом он думал куда больше, чем об «Идиоте», и о Достоевском, и о главной морали в абзаце.***
— В пятницу последняя репетиция, и выступаем! Альфред сжал в руках сценарий, напряженно вглядываясь в буквы. Они стали казаться ему сплошным текстом, в голову закралась мысль, что он ничерта больше не вспомнит, что каждое слово потеряло смысл. Он закрыл лицо листом бумаги. — Нервничаешь? Опустив лист вниз, Альфред встретился взглядом с Диланом и хмыкнул. Дилан, из всех братьев Кёркландов, казался Альфреду самым спокойным и добрым, остальные все были немного с приветом. — А вы нет? На вполне справедливый вопрос Дилан пожал плечами. — Знаешь, столько времени уже выступаем. Да и к тому же… Все свои. Нечего бояться. — Не хочу подставить вас, случайно спутав слова. — Как говорит Франциск: «Главное не показывать, что что-то пошло не так». Мудро сказано, так что не кисни, Альфредо, — парень потрепал Альфреда по плечу и усмехнулся. — У тебя будет крутой костюм и не такая уж большая роль. Дебютируешь как надо! Я за всё время работы с тобой понял, что ты талантище, но упорно это отрицаешь. — Неправда. — Ну вот, я же говорил, — он снова улыбнулся, поднимаясь и разминая плечи. — Остаешься или пойдёшь? — Я посижу. Повторю немного тут. — Окей, — Дилан хмыкнул и махнул кому-то в дверном проёме. — Тогда я побежал. Не кисни. Махнув парню рукой, Альфред забрался на сцену и, свесив ноги с неё, принялся в сотый раз перечитывать текст и грызть ногти. Обосновать своё волнение он едва ли мог, но он просто волновался — по факту. Выступать перед всей школой куда страшнее, чем репетировать в пустом зале. И черт с ней, будь там просто школа, толпа безликих подростков едва ли имеющих в жизни Альфреда хоть какое-то значение — но так же не было. В какой-то момент Альфред забрался на сцену и принялся расхаживать по ней, в полголоса повторяя свои слова, отрабатывая движения — стараясь делать так, чтобы импровизации было как можно меньше, а для этого надо было выучить каждый градус, на который он поворачивался. Каждый шаг, положение декораций вокруг, свет. Альфред хотел взять во внимание всё, чтобы избежать непредвиденных ситуаций, когда прожектор светит в глаза или неудачный оборот сносит декоративное дерево. — А ты знаешь, что переработки не идут на пользу? Альфред едва сдержался, чтобы не завизжать от неожиданности, но он резко обернулся, втянув воздух и прижимая к груди сценарий. За кулисами стоял Иван, улыбаясь очевидно ожидаемой реакции на своё появление. Альфред, придя в чувство, обиженно фыркнул. — Нельзя так делать. — Кто же знал, что ты тут будешь. Справедливо. Хмыкнув, Альфред уставился на свои кроссовки, пиная носком край доски. Сердце всё ещё не успокоилось, хотя Альфред и старался внешне казаться максимально спокойным. — Что-то хотел? — Франциск попросил захватить его шарф, — Брагинский улыбнулся и поднял тот самый шарф, Альфред вяло кивнул. — Ну ты чего? — Я думал ты хотел сохранить интригу. — Хотел. Поэтому и остановил тебя, когда увидел, — улыбнувшись, Иван подошёл ближе и посмотрел на зал. — Не боишься? — Пфф, чего бояться-то? — Альфред вскинул голову. — Я здесь как рыба в воде. — Это здорово, — Иван слабо улыбнулся, бросив на парня взгляд. — Я как-то выступал с речью в первом году. Чуть сознание не потерял от волнения. — Правда? — Ага, — Иван снова быстро посмотрел на Альфреда, принявшись расхаживать по сцене и осматривать декорации. — Жутко не люблю все эти выступления. — Ты вообще внимание привлекать не особо любишь. Иван задумчиво перевёл взгляд на Альфред и пожал плечами. — Почему должен? — Не должен, но… Ты же классный. У тебя наверняка есть местный фан-клуб. Иван снова улыбнулся, но постарался отвернуться, чтобы Альфред не заметил. Альфред заметил. Альфред не стал вдаваться в анализ, думая о том, откуда в нём сейчас столько храбрости и глупости. Но Иван не стал цепляться к словам и поэтому Альфред не стал продолжать. А он бы продолжил, он бы часы потратил, рассказывая Ивану о том, какой тот классный и что он сам тут организатор, участник и несменный лидер его фан-клуба. — Тебя там Франциск не заждался? На вопрос Иван перевёл взгляд на шарф в руке и пару секунд молча на него смотрел, потом пожал плечами. — Он без него проживёт. «А ты без своего?» — Ладно. Было неловко, на самом деле, потому что Иван не особо спешил уходить, и Альфред не спешил, и о чем-то говорить они тоже не собирались. Взаимно молчали, разглядывая декорации. Точнее, Иван разглядывал декорации, а Альфред Ивана. Он задавался вопросом, за что его так угораздило. Почему здесь, почему сейчас. Почему Иван. Почему не девчонка-чирлидерша, почему не продавщица мороженого, почему не молодая учительница. Или не молодая. Или… Почему не Чун-Ян. Почему не кто угодно? Из-за чего весь мир сомкнулся и сошёлся на одном единственном Иване Брагинском, быть рядом с которым Альфреду хотелось больше, чем дышать. Даже плевать на поцелуи, он бы пережил. Ему бы хотя бы дать ему пять, пожать руку, иметь возможность обнять на прощание. Касаться его и быть уверенным, что его чувства — не крик в пустоту, что Ивану он тоже небезразличен. Хотя бы на одну миллионную также, как и он ему. — Эй? Альфред вздрогнул. Иван неуверенно подошёл, пока американец осмысливал всё обдуманное, а в следующую секунду поймал взгляд русского и чуть дёрнулся назад. Иван тоже чуть отошёл, наверное, посчитав это за нежелательное нарушение личного пространства. — Всё хорошо. Может быть я всё же немного боюсь. Иван, кажется, облегченно выдохнул и понимающе кивнул. — Понимаю. Но уверен, у тебя получится отлично. Ты же как рыба в воде тут, да? — он усмехнулся. — Не могу ничего советовать, просто пожелаю тебе удачи. Ты справишься. Альфред не сразу понял, почему плечо отдаёт жаром, но когда осознал, что Иван положил туда руку, коснулся его, едва смог вдохнуть воздух. Русский сжал плечо, …перетянул руку выше, поправляя прядку волос за ухо, опустил ладонь Альфреду на затылок, потянулся вперёд, и вот Альфред уже чувствует его дыхание на своих губах…. и также быстро отпустил, а «я пошёл» отрезвило похлеще ведра с ледяной водой. — Да? Хорошо, давай! — Альфред поднял руку и почти сразу же опустил. Иван ушёл, не оборачиваясь. Почти до самой ночи Альфред чинил декоративное дерево, в стволе которого пробил дыру.***
— Иван? Альфред услышал шепот кого-то из парней, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз, под землю, а перед глазами темнеет. Пауза затянулась, а Альфред не мог найти в себе ни сил, ни слов, чтобы как-то развеять её. Молчали зрители, молчали парни, а Альфред не мог двигаться. В полной темноте, в которую превратились зрители, сцена, всё вокруг, он видел только лицо Ивана, непонимание в его взгляде, и думал о том, каким способ убить себя будет быстрее и безболезненно. — Марку промыли мозги! — Альфред моргнул несколько раз, возвращаясь в шумную реальность — тишина не была такой абсолютной, шумела техника, гремело что-то за стенами, зрители переговаривались не всегда шепотом. Альфред обернулся, и на него почти сразу налетел Антонио, буркнув что-то вроде «не висни» и продолжив втирать про промывание мозгов. — Видно, совсем дело плохо, — подхватил Франциск, цокая и осматривая парня. — Марк, ты помнишь его имя? Альфред моргнул несколько раз. — Я не помню ничего. Мне совсем ничего не оставили. Парни удивленно ахнули, кто-то в зале активно зашептался, и у Альфреда открылось второе дыхание. Полностью оставив вне внимания сценарий, концовку пьесы, он рассказывал о том, как его пытали инопланетяне, а парни оживленно реагировали, и в какой-то момент даже Альфред поверил, что такая была задумка, и что на самом деле он не назвал одного из героя «Иван», глядя в фиалковые глаза в зрительном зале — единственное, что имело значение.***
Альфред неотрывно следил, как Франциск и остальные ребята принимают поздравления и благодарности от преподавателей и редких школьников, сам стоя где-то в малоосвещенном углу и сжимая в руках кепку. Он был слишком выжат, чтобы как-то реагировать, и не хотелось отвечать на вопросы — а они бы были, но и уходить не хотелось тоже. — Хей. Альфред обернулся почти сразу, встречаясь взглядом с Иваном. Внутри всё снова сжалось. — Хей. — Я же говорил, ты отлично выступил. Думаю, многие и не поняли, что вы пошли не по сценарию. — Но ты понял, — вяло отозвался Альфред. Он уже старался не смотреть на Ивана, больше уделяя внимание кепке. — Я внимательный, — он усмехнулся. — И вряд ли сценарий рассчитан на моё имя. Альфред закрыл кепкой лицо. Иван рассмеялся, убирая руку парня. Второй контакт за пару дней — да Альфред должно быть выиграл жизнь. — Забей. Я заметил, что ты заметил меня. Должно быть просто сбился. Такое бывает, не обращай внимания. «Не просто сбился.» — Да, наверное, — Альфред выдохнул, надевая кепку. — Спасибо, в любом случае. Рад, что ты пришёл. — Я тоже. Надеюсь, ты не бросишь свою карьеру? Альфред пожал плечами. Сейчас ему было всё равно, он сгорал от стыда, отчаяния и ненависти к себе. — В любом случае я тебя поддержу. Не расстраивайся, окей? Дождавшись от американца утвердительного кивка, Иван всё же ушёл, смешавшись с группой последних выходящих из зала учеников, а Альфред, снова уткнувшись в кепку, сполз по стене, надеясь, что ближайшие пару лет его никто не заметит здесь.