***
Иван смотрел на граффити на стене. Их тут было поразительно много, хотя, что удивительного — заброшка пользуется популярностью, странно, что сейчас тут никого не было. — Эй, я вернулся! Чуть вздрогнув, Брагинский обернулся к Саше. Александр Ганев, когда-то его спаситель, а теперь и лучший (и единственный) друг, крутил в руках пачку сигарет, которую спрятал тут в прошлый раз. Иван курил до этого, но редко. — А если нас увидят? — А что такого мы делаем? Просто курим. — Про меня ходят слухи, — Иван проговорил тихо, прокручивая в пальцах полученную сигарету. — Ты тоже можешь получить. — Решат, что мы парочка — отхватят не меньше. Не переживай. Иван покраснел, а Саша рассмеялся. Он закурил сам и помог закурить Ване. Какое-то время они молчали. — Ты обращался в полицию? — спросил он тихо, потянувшись было к скуле, но одёрнув руку. Иван промолчал, и Саша кивнул. — Понятно. Никто не обращается. Ганеву было известно о ситуации дома у Ивана, но он не мог ни понять это, ни принять. Его семья хоть и была довольно строгая, так распускать себе руки не позволял никто, и самого Александра если и били, то крайне редко и в основном по делу. — Будто они что-то сделают, — ответил раздражённо Иван, бросив взгляд на болгарина. — Натравят органы опеки, отец нас вообще убьёт. Или отправят куда-нибудь в детский дом какой-нибудь, я там сёстрам помочь не смогу. Ганев молчал, чуть нахмурившись виновато. Он подошёл ближе и положил руку Ивану на плечо. Молчаливый жест поддержки, однако Иван руку сбросил. — Извини. Я хочу помочь, но не знаю как, — Саша отступил на шаг назад, решив, что Ивану нужно личное пространство. Иван, хмыкнув, сел на пол, поджав под себя ноги. — Я сам не знаю как. Просто надеюсь, что он сдохнет в какой-то момент. Когда Оле уже будет 18 хотя бы. Может, тогда нас не заберут. Саша сел рядом, обхватив колени руками. — Всё будет хорошо. Обязательно. Иван невесело усмехнулся, делая затяжку. Чуть подумав, он подсел ближе к парню, и тот его приобнял. Спокойно. Иван прикрыл глаза, опуская голову на чужое плечо, желая просто утонуть в этом чувстве. Умиротворения и безопасности. Саша был словно единственным человеком в этом мире (не считая Оли и Наташи, наверно), которому Иван мог бы довериться, хотя на подкорках сознания осталась мысль, что это всё обман и на самом деле всё не так. Слухи о Брагинском Сашу не волновали, однако то, что это, в общем-то, и не совсем слухи, Иван говорить не стал. Пока это «весь город говорит, что он гей» — это не так страшно, чем «весь город знает, что он гей». А геем он был, или, по крайней мере, кем-то другим, но гетеро его назвать бы не вышло, с его не вовремя закравшейся влюблённостью в своего спасителя. Конечно, ему и раньше нравились мальчики, но так близко, как с Сашей, он не общался ни с кем. Ганев стал для него не просто другом, он стал отдушиной, кем-то, кто мог принять его, и Ивану не пришлось бы долгими ночами записывать все свои переживания в дневник, чтобы потом на утро все записи сжечь. Но он отчаянно боялся, что если их случайно заметят вместе, то Саша будет затянут в эту бездну бесконечного ада, который Иван переживал день ото дня. И хоть про ориентацию Ганева известно ему не было, и спрашивать он не рисковал, подставлять его под угрозу Иван не хотел. Поэтому, совсем немного насладившись теплом и нежностью, он отсел обратно. — Нам бы вернуться надо. — Как скажешь, пойдём, — Саша поднялся сам, протягивая руку, но Иван уже встал и улыбнулся коротко.***
— Ах ты мерзкая гнида! Сволочь! Иван только успевал уворачиваться от летящих в него предметов и отцовского ремня, надеясь только на то, что у сестёр хватит ума не соваться сюда. — Весь город говорит, что у меня сын пидорас. Правильно тебя избили, я тебе добавлю ещё, так меня позорить! Хорошо хоть мать твоя умерла, не видит, какой дрянью ты стал! «Удивительно, откуда такие слухи» Обиду Иван проглотил. Право, не в первый раз, да и он не ребёнок уже, привык к подобным выходкам. Надо перетерпеть. — Лучше бы ты сдох, дрянь такая. Чтоб ты скололся и сдох где-нибудь под забором! Отец бил пряжкой, уворачиваться выходило не всегда, и, получив в лоб, Иван почувствовал, как липкая кровь стекает по лицу. А сам Иван, прислонившись к стене, сполз по ней вниз, глядя перед собой. От шока он даже не чувствовал боли, и в целом был готов к тому, что отец его просто сейчас убьёт. — Уберись тут. Запачкал всю кухню, — видимо, убивать сына мужчина пока был не готов, поэтому заправив ремень обратно, быстро ушёл, хлопнув дверью. Скоро кухню заполнили слёзы и крики сестёр, и Иван был рад, что они не высунулись раньше. Сам получить парень был готов, но сёстрам пострадать он дать не мог. — Ваня, Ванечка… Ужас то какой…. — Я принесу аптечку. — Сиди так, милый, сейчас мы. Не дождавшись сестёр, Ваня отключился.***
— Да уж, сильно он тебя, — обеспокоенно проговорил Саша, а Иван только слабо улыбнулся, отмахиваясь. Уже почти месяц как Саша считается лучшим (и единственным) другом Вани, чему сам Брагинский несказанно рад. — Ерунда. Брось, — Иван отмахнулся, слабо улыбаясь, а рука, которой Саша осторожно пытался коснуться шрама и которую Иван мягко перехватил, так и осталась у него в руке. Отпускать её пока не планировалось. — Может, сыграем во что-нибудь? Саша изменился в лице и виновато отвёл взгляд. — Знаешь… Родители против того, чтобы я с тобой общался. Лучше не показываться дома. — О, — резко выдохнул Иван, чувствуя, как сердце на пару секунд прекращает биться, — хорошо. Без проблем. Можем посидеть тут. Саша виновато улыбнулся и сел рядом. В голове у Брагинского была только мысль о том, что он потеряет своего друга. Сейчас родители сядут ему на уши, наговорят гадостей и всё, Иван станет для него таким же гадким, как все вокруг и говорят. — Вань, можно вопрос? — спустя какое-то время спросил Саша. Голос его звучал неуверенно и даже виновато, и Иван почувствовал что-то недоброе. — Да, конечно, что угодно. — Откуда пошли слухи? — Иван замер, напрягшись всем телом. Он знал, что этот вопрос будет, ему закономерно быть, но надеялся, что момент наступит нескоро. — В смысле, могли же говорить о чем угодно? Почему именно это? — Не знаю, — почти убедительно пожав плечами, Иван опустил взгляд себе под ноги. — В какой-то момент решили, что я гей. Видимо, пропустил тот период, когда мальчики дёргали девочек за косички. «В школе узнали обо мне всё раньше, чем я сам» — Но ты ведь не такой, да? — с сомнение спросил Саша. Он тоже смотрел куда-то под ноги. Разговор тяжело давил на плечи им обоим. — Мама говорит, что таких только отстреливать. Или в тюрьмы сажать, чтоб к людям не лезли. Я давно знаю тебя в школе, и знаю, что ты классный, но ты ведь не из этих, да? В голосе было столько надежды, что Иван даже сглотнуть не мог. Тугой ком застрял где-то в горле, а голову поднять Брагинский не мог — глаза слезились. Он бы хотел, больше всего хотел бы сейчас признаться во всём Саше. Эта тайна давила его, но выдать он её не мог, не сейчас. Потерять Ганева сейчас означало остаться без последней поддержки, которая хоть как-то его держала на плаву. Ивана устраивали их редкие касания, переглядывания, вполне достаточно было сидеть рядом и чувствовать тепло чужого тела. Уже от этого бабочки в животе плясали ламбаду, а уж о чем-то больше Иван и вовсе подумать не смел. Не получив ответа, Саша продолжил. — В смысле, я бы, наверное, не стал бы тебя бить или что-то такое, но я не хочу, чтоб ты и меня сделал таким, это же всё неправильно. Я не знаю, зачем вообще кого-то бить, пока он не лезет. В смысле ну, гей и гей, главное, чтоб при себе держал всё. Ты же не такой, да? — Нет, — Иван выдавил из себя улыбку, пока не поднимая голову. — Это просто слухи. Тот тон, с которым всё было сказано, могло бы посадить в сердце Ганеву сомнения, но его внутренние барьеры не дали этому случиться. — Жаль, что они есть. С тобой наверное и девчонки не заговорят, даже опровергнуть не получится… — Я справлюсь, — с короткой улыбкой ответил Иван, поворачивая голову. Саша видел, как блестели глаза парня, но проигнорировал это, не желая вдаваться в причины. — Спасибо, что волнуешься обо мне.***
Новость о том, что Саша уезжает, как гром среди ясного неба пробила Ивана насквозь. Он несколько минут смотрел на сообщение, забыв даже о том, что вообще-то перебинтовывал руки, а потом, не думая, подорвался с места, захватив куртку, и бросился бежать, словно Ганев уезжает уже прямо сейчас. Остановился Иван только у подъезда Саши, набрав его и попросив спуститься. Ждал он его ровно четыре минуты. — Почему ты уезжаешь? — Иван вцепился в чужие руки своими, сжимая ткань спортивной куртки чуть выше локтей. Иван визуализировал собой отчаяние, а Саша мог только брови свести жалобно. — Родители так решили. Они думают, что в городе мне будет не безопасно из-за… — Из-за меня, — Иван разжал руки и сделал несколько шагов назад, шокировано глядя на Сашу. Нет-нет-нет, не может быть, это же невозможно. Слухи достали и его? Кто-то видел их? — Не из-за тебя, Вань! — Саша попытался его успокоить и взять за руки, но Иван вырвал их, не давая себя коснуться. — Просто… Они переживают, что со мной может что-то случиться, да и… Черт, надо было сказать, что отцу предложили работу, — Саша ударил себя по лбу, а Иван сел на землю, обхватив колени руками, и спрятал в них голову. Саша долго молчал. Он долго не хотел говорить о решении родителей, но осталось совсем немного и бросать Ваню просто так ему не хотелось. Немного постояв рядом, он присел на корточки напротив Брагинского. — Не переживай ты так, всё будет хорошо. Иван ничего не говорил. Саша виновато поджал губы, отведя взгляд куда-то в сторону. Не будет, и он сам это понимал, и надеялся только на то, что у Брагинского хватит сил хотя бы выжить. — Я буду писать тебе. Письма, скорее всего, звонить может быть дорого… Но буду писать! И ты мне пиши, ладно? Я же переживаю за тебя. Коротко кивнув, Иван всё же поднялся. Он не должен был давать тебе расплакаться, словно ребёнок, к тому же на улице и в присутствии Саши. — Когда ты уезжаешь? — Завтра утром, — Ганев виновато улыбнулся, и Иван сдержанно кивнул. — Можешь прийти, если хочешь. Только чтобы родители не видели. — Хорошо. Я постараюсь, — Иван слабо улыбнулся, а Саша, недолго думая, обнял его. Сопротивляться Брагинский не стал, крепко обняв парня, словно зная, что обнимает его в последний раз. Отчаяние разрывало его изнутри. Он хотел закричать, но вместо этого только крепче сжал парня в объятьях, чуть повернув голову, почти не осознавая этого, мазнул губами по чужой щеке. Его мгновенно оттолкнули. — Ты что делаешь? — голос Саши звучал даже испуганно, словно он не верил, что его друг способен на подобное. Иван растерялся. Моргнув пару раз, но сделал шаг вперёд, но Ганев отступил назад, и Ваня остановился. — Ты что, пидор? — столько разочарования и презрения в голос Иван ещё не слышал. Он был готов расплакаться, но держался, только отчаянно мотал головой, пытаясь убедить Сашу, что это всё случайности и ему показалось. — Прости, я… Это случайно вышло, я просто зацепил… Саш, пожалуйста… — Знаешь, лучше не приходи завтра. Пока, Вань, — постаравшись сохранить остатки былого дружелюбия, всё ещё шокированный, Саша медленно отошёл назад и, развернувшись, скрылся в подъезде. Иван стоял так какое-то время, сдерживая слёзы и подступающую истерику, пока медленно не пошёл домой. По возвращении его ждал отец, и следующий месяц Ваня провёл в больнице. Связь с Сашей он потерял, и нашёл его только после того, как выиграл грант на обучение в частной школе в Англии. Хотя, судя по тем фото, что его друг выставлял в инстаграмме, Ваня ему был не особо нужен.