на солнечной орбите

Альфред с удовлетворением поймал себя на мысли, что не волнуется. Последняя перед выступлением репетиция прошла хорошо, все актёры играют свои роли так, что Франциск практически не вздыхает неприлично громко. Альфред был доволен собой. И всей проделанной им работой. Лёгкий мандраж добавляло понимание, что скоро уже рождественские каникулы, а значит, во-первых — грядут экзамены. А во-вторых… Во-вторых Альфреду придётся вернуться домой. Он никогда до этого не думал, что будет так сильно не хотеть домой. Оставлять Ивана одного было безумно страшно — мало ли, что взбрести может этому идиоту в голову. Ещё Альфред надеялся увидеть Ивана на репетиции, но тот не пришёл, так что после репетиции пришлось зайти уже к нему. Брагинский вернулся к курсу препаратов и ему становилось лучше. Он пока ещё редко выходил из комнаты куда-то, кроме уроков, но улучшения на лицо. Когда Альфред вошёл в комнату, Иван улыбнулся и чуть подвинулся на кровати, приглашая Джонса лечь рядом. Дважды повторять не надо: через пару секунд Альфред уже был у русского под боком. — Как ты себя чувствуешь? — Альфред уложил голову Ивану на плечо, поместив руку ему на грудь, и Иван мягко прикрыл его ладонь своей. — Теперь намного лучше. Чуть смутившись, Альфред фыркнул и потёрся носом о щеку Ивана. Тот прикрыл глаза на пару секунд. Это всё было так хорошо, что Альфреду казалось, что его сейчас должно выдернуть из этого прекрасного сна в жесткую реальность, но он всё ещё не просыпался. И был рад. — Последняя репетиция была сегодня. Франц сказал, что мы молодцы, так что… Я надеюсь, ты сможешь прийти на концерт? Вопрос у Альфреда вышел неуверенный и робкий, в какой-то момент ему показалось, что желание вытащить Ивана является эгоистичным, хотя на самом деле ничего такого в этом не было. Однако, все сомнения развеялись, когда Иван кивнул. — Конечно. Как я могу это пропустить? Я видел, конечно, ваши репетиции, но ни за что не пропущу концерт, — он провёл пальцами по тыльной стороне ладони Альфреда, вызывая у того волну мурашек. Даже дышать не хотелось от таких нежностей. — Отлично. Забронирую за тобой лучшее место, — Альфред потянулся и легко поцеловал Ивана в щеку. От одного осознания, что он делает всё так просто, словно так было всегда, у Альфреда скрутило живот. Возможно, это то, что люди называют «бабочками», но это явно что-то потяжелее. Иван повернулся, вероятно, желая вернуть поцелуй, но их прервали. — Дорогой, тут… Оу, — Франциск замер в дверях, держа листы бумаг и какую-то сложенную в несколько раз ткань, — я, эм… Вешайте табличку, что ли, это же и моя комната. Франциск, поругавшись сам с собой, положил бумаги на стол, а ткань, оказавшуюся кофтой, повесил аккуратно на спинку стула. — Всё в порядке? — несмотря на то, что Альфред то и дело порывался подняться, Иван не шевелился, и было в этом что-то успокаивающее. И голос его звучал спокойно, Альфред подумал о том, что влюбился бы в Ивана снова, если бы только мог полюбить его сильнее. — Да. Ну. Нет. В принципе, хорошо. Доктор Келлер попросил передать тебе вот это вот, я не смотрел что там. И Альфред… Мы решили ещё раз перед выступлением прогнать текст, так что не планируй ничего на четверг. Альфред отсалютовал, услышав тихий смешок под ухом. — Не затягивайте свои обнимания. Я понимаю, конечно, но… это и моя комната тоже! Франциск хмыкнул, выскользнув за дверь, и почти с минуту Иван с Альфредом оба молчали, глядя на дверь. — Мы на чем-то остановились? — ровным голосом спросил Иван, и от этого голоса у Альфреда мурашки прошлись по спине. — Ты, кажется, собирался меня поцеловать? — Ах да, припоминаю такое…

***

Альфред выглядывал из-за кулис каждые секунд тридцать, наверное. В какой-то момент Франциск дал ему подзатыльник сценарием и периодичность выглядываний сократилась до минуты. Зал постепенно наполнялся. На Рожденственском спектакле аншлаг, обычно, больше и все как-то больше вдохновлены. Но Альфред всё упорно разглядывал в зале нужную ему фигуру. И чтоб эта фигура села на нормальное место, где всё будет видно, а не забилась где-то в углу. — Ищешь кого-то? Хотелось бы надеяться, что вскрика слышно в зале не было, и Альфред обернулся под тихий смех. — Ты что дурак совсем? Зачем так пугать? — Ну, извини, — Иван улыбнулся мягко, подходя ближе и аккуратно опуская руки на плечи, обжигая касаниями даже через костюм, — я не знал, что ты такой трусишка. — Ничего подобного, — буркнул обиженно Альфред, обхватив себя руками, — я тебя искал вообще-то. — Ну вот я тут, — Иван улыбнулся снова, находя реакцию Джонса забавной, а тот уже не мог искренне злиться — видеть Ивана с улыбкой это огромное счастье, — хотел пожелать удачи лично. — Да, спасибо, но там все хорошие места разберут, а я хотел… Договорить Альфред не успел, Иван притянул его за подбородок и коротко поцеловал, также быстро отстраняясь и улыбаясь довольно. — Ну тогда я пойду. До того, как Альфред что-то сказал, Брагинский юркнул за угол и пропал, а Джонс, красный до ушей, неловко выглянул в сторону сцены, чтоб убедиться, что Иван точно дойдёт и сядет где надо. Тот правда зашёл, сел где-то даже почти в центре и показал выглядывающему из-за сцены Джонсу «ок» пальцами. И можно было даже не волноваться. Альфред вообще забыл, что это настоящее выступление, раслабленно читал тексты и даже если забывал слова, быстро выкручивался с импровизацией. Франциск закрывал лицо рукой, качал головой, но принял это как данность, к тому же, когда на сцене были Антонио и Шарль о таких вещах вообще не стоило переживать — те подхватывали быстро. После концерта Альфреда почти застали врасплох, схватив за руку и утащив за сцену. Там, скрывшись за тканью штор, Иван обхватил его лицо руками и поцеловал. От такого голова закружилась, Альфред снова моргнул, а всё закончилось, и Иван снова где-то далеко, кивает ему, чтоб он шёл следом. Это смущало и немного ставило в тупик, такая спонтанность кружила голову и отдавалась дрожью во всём теле, но Альфреду становилось снова тревожно — почему Иван так делает и с чего вдруг? Хотя, построив небольшие теории, он сказал себе больше об этом не думать. Пусть тайное останется тайным, и раз всё хорошо — то всё хорошо. Иван всё ещё не проявлял чувств на публике, не брал за руку, даже слишком рядом не стоял. Всё всегда где-то за закрытой дверью, один на один, в темноте. Будто кому-то не плевать, кто здесь с кем обжимается. Мужской пансионат, будто бы они тут одни такие. Об этом Альфреду тоже хотелось спросить, но ему казалось, что это будет означать давление, а давить ему не хотелось. Он повторял себе: «Иван сам расскажет, когда будет готов», — а потом напоминал, что ничерта он расскажет. Отметить успешное выступление они вышли снова на крышу, которую безуспешно пытались запирать каждый раз. Там уже стояло спрятанное пиво, спрятанный плед, хотя толку от них, на улице мороз и снег, а Альфреду не хочется сидеть в снегу, пусть и под пледом. Он и от пива отказался, тогда Иван убрал его в сторону. — Я хочу остаться на каникулах тут, — выпалил Альфред, пока Иван ещё и подняться не успел. Тот завис, а потом поднял голову, — я не хочу тебя оставлять. Иван не отвечал, какое-то время смотрел на Альфреда, а потом поднялся. — Ты мне не доверяешь? — Что? Я вообще не об этом! Я… — Ты думаешь, я покончу с собой, пока тебя не будет? Такого поворота событий Альфред не ожидал. Он уставился на Ивана удивлённо, открыв рот, но не зная, что сказать. Он не собирался ссориться, наоборот, ему казалось, что Иван оценит его порыв. — Я не об этом говорил… — начал Джонс неуверенно. Иван хмыкнул, отходя в сторону, глядя куда-то с крыши вниз, в эту темноту ночного города. — Меня и твоё присутствие, если что, не остановит. Если я захочу. — Но ты же не хочешь? — аккуратно спросил Альфред. Иван молчал несколько секунд, потом прикрыл глаза, покачав головой. Альфред сделал к нему осторожный шаг, потом ещё один и заключил Брагинского в объятья. — Я тебя очень люблю. И хочу провести с тобой как можно больше времени. Чтоб никто не отвлекал и не мешал, — в целом, и вариант Ивана был правильным. Было страшно его оставлять. Без Альфреда, без Франциска, кто знает, что в этой голове перемкнёт, когда никого не будет рядом? Что он себе там придумать сможет? — Теперь… понятно? Иван молча кивнул, Альфред не видел, но почувствовал. — Но тебе не разрешат. Если ты не на отработке, и у тебя есть семья, ты обязан уехать. — Чего? — Альфред отстранился, возмущенно нахмурившись. — Что за дурацкое правило? Иван пожал плечами. Альфред фыркнул, снова прижимаясь к нему. — Я что-нибудь придумаю. В крайнем случае — буду прятаться у тебя под кроватью. Но не уеду. Ясно тебе? Над головой послышался тихий смешок и стало легче. Альфред выдохнул. — Пошли обратно, тут кошмарно холодно.