Если вы могли бы выбрать любого человека в мире, кого бы вы хотели пригласить на ужин?
Малфой посмотрел на Гарри, склонив голову набок. Гарри покачал головой, ерзая на стуле. Он уже знал свой ответ, но не собирался отказываться от того, чтобы услышать ответ Малфоя. — Ты можешь отвечать первым. Слегка сморщив нос, Малфой откинулся на спинку кресла, задумчиво нахмурив брови. — Наверное, моего деда, Абраксаса. Гарри кивнул. — Ты хочешь объяснить, почему? Тяжело вздохнув, Малфой провел рукой по волосам. Гарри впервые обратил внимание, что его волосы не зачесаны назад, как это всегда было в школе. Казалось, на них не было вообще никаких средств укладки, и хотя они всё ещё были гладкими, но выглядели мягче и немного пушистее, чем обычно. — Моя мама сказала мне, что мой дед Абраксас перед смертью отвернулся от Тёмного Лорда. Он пытался убедить моего отца сделать то же самое, но... ну, ты же знаешь, что ему не удалось. Мне бы хотелось спросить его, почему он принял такое решение. — Логично, — тихо ответил Гарри. — Моя очередь? Когда Малфой кивнул, Гарри сказал: — Моего крестного, Сириуса. — Я думал, ты выберешь родителей. — Как бы мне ни хотелось увидеть их, посидеть с ними за одним столом, как с самой обычной семьей, мне нужно еще кое-что сказать Сириусу. Я бы хотел сказать ему, что мне очень жаль и что я люблю его. — Что, прости? — Малфой нахмурился. — Я не знаю, много ли ты знаешь о том, что случилось на пятом курсе. Твоего отца арестовали... — Я мало знаю о том, что произошло. — Волан-де-Морт, — Гарри проигнорировал его гримасу, — заманил меня в Министерство, послав видение, в котором он мучал Сириуса в Отделе тайн. Сириус пришел спасти меня, а Беллатриса убила его. Если бы... если бы мне удалось контролировать эти видения, или хотя бы проверить, что его там нет, Сириус бы не умер. Малфой долго молчал, а затем сказал: — Я понимаю, что ты винишь себя, и понимаю, что это неуместная вина. Не думаю, что в этом была твоя вина, Поттер, и, как мне кажется, Сириус тоже был не виноват. Гарри отвел взгляд, но тихо пробормотал: — Спасибо. — А ты, эм-м.... Хочешь ответить на следующий вопрос или подождем до завтра? — Завтра, — сказал Гарри, беря книгу. — Мне надо переварить услышанное и справиться с таким количеством эмоций. Малфой фыркнул, но кивнул, схватив с кофейного столика книгу, которую читал днем. Они оба погрузились в молчание, но оно приносило самые приятные ощущения, которые они когда-либо чувствовали в присутствии друг друга.* * *
Гарри удалось поспать три часа, прежде чем он снова поднялся, мягко спускаясь по лестнице за кофеином, в котором так отчаянно нуждался. Кошмары были вполне ожидаемыми, но от этого не менее ужасными. Он так устал видеть, как в его снах люди снова и снова умирают. Включив чайник, Гарри прислонился к кухонному шкафу и вздохнул. “Три часа, это ещё нормально, могло быть и хуже”, — подумал он. У него бывали ночи, когда он спал ещё меньше. Его внимание привлёк скрип на лестнице, и палочка выскользнула из кобуры прежде, чем он успел это осознать. Когда Малфой ввалился в кухню, то замер, обнаружив направленную на себя волшебную палочку Гарри. Гарри пробормотал извинения и вернул палочку на место, его щеки слегка покраснели. — Хочешь чаю? — спросил он, когда Малфой уставился на него. — Пожалуйста, — наконец произнёс Малфой хриплым ото сна голосом. Гарри кивнул и достал две кружки, радуясь тому, что заранее додумался наполнить чайник. Ему не нужно было спрашивать, почему Малфой проснулся. Гарри не был настолько глуп, чтобы думать, что он единственный, у кого после войны остались травмы, ну и затравленный взгляд Малфоя был слишком знаком. Он видел это, глядя на себя в зеркало, видел это в Роне, в Гермионе, в Невилле, в... можно перечислять бесконечно. На чьей бы стороне они ни сражались, никто из них не остался невредимым. Он поставил две кружки на кухонный стол и пододвинул одну к Малфою, прежде чем сесть, обхватив руками свою собственную, согревая ладони. — Хочешь поговорить об этом? — мягко предложил он. — Не о чем говорить, — ответил Малфой, придвигая свою кружку ближе. — Ладно. Гарри знал, что лучше не давить, помня свою собственную реакцию, когда люди пытались давить на него. Ночные кошмары были настолько щекотливой темой, что о них можно было говорить только тогда, когда человек сам этого хотел. — Пустота, — добавил Малфой, глядя на Гарри. — Именно она мне снится. Жизнь во тьме, в пустоте. Ни счастья, ни смеха, ни достижений, ни... ничего. Гарри не знал, что ответить. Он не сумел бы сказать ничего такого, что заставило бы Малфоя почувствовать себя лучше, ничего такого, что убедило бы слизеринца в том, что такого будущего у него не будет. — Ты можешь это изменить, — сказал он. Когда Малфой посмотрел на него, Гарри уточнил: — Если ты видишь в своём будущем пустоту, тогда работай, чтобы изменить его. Только ты можешь изменить ситуацию. Работай ради чего-то лучшего. Малфой на мгновение замолчал, а потом сказал: — Всё уже хуже некуда. — Тогда единственный путь — наверх, — сказал Гарри, слегка приподняв уголки губ. Малфой кивнул, и Гарри сделал глоток чая, довольный тем, что его затравленный взгляд немного прояснился. — А как же ты? Хочешь поговорить об этом? Гарри сглотнул, собираясь было покачать головой, но потом остановился. — Мне в основном снится война, то, что могло случиться. И то, что произошло в реальности. Мы все видели больше, чем должен видеть обычный человек. — Просто ты видел больше, чем многие другие, — тихо согласился Драко. — Что тебе приснилось этой ночью? То, что произошло, или то, что могло произойти? — Немного и того, и другого, — тихо признался Гарри. — Какой там второй вопрос в этом списке? Драко оторвался от своего чая и улыбнулся, выуживая листок из кармана. Прочитав вопрос, он фыркнул и посмотрел на Гарри. — Тебе понравится.