Двадцать вопросов (чтобы влюбиться)

Какое ваше самое страшное воспоминание?

      Только когда наступила ночь, они вернулись к вопросам. Гарри устал, но не настолько, чтобы ложиться спать, и они удобно устроились на диване.       Гарри пожаловался на отсутствие телевизора, а потом целый час объяснял Драко, что это такое и чего ещё ему не хватает.       — Когда все это закончится, я обязательно свожу тебя в кино, — сказал Гарри, заставляя себя не думать, что это похоже на свидание. Это ведь не свидание, правда? Просто... встреча двух друзей.       Вот и все.       Правда?       Драко с готовностью согласился, слегка улыбнувшись при мысли о предстоящем походе в кино.       — Так что, какой там следующий вопрос? — спросил Гарри, откидывая голову на спинку дивана так, чтобы оказаться лицом к лицу с Драко.       — А мы можем просто отложить это на потом?       — Всё зависит от тебя, — мягко ответил Гарри. — Но, если ты хочешь проверить эту статью, мы должны ответить на все вопросы, так ведь?       Поджав губы, Драко кивнул.       — Какое твое самое страшное воспоминание, Гарри?       Гарри поморщился.       Натянуто улыбаясь, Драко слегка пошевелился. Сначала Гарри подумал, что тому неловко от того, насколько близко они сидят друг к другу, но Драко придвинулся ближе.       — Хочешь ответить первым? — спросил он.       — Я... да. Я отвечу, — кивнул Гарри. — Я всегда думал, что моё самое страшное воспоминание, это то, как Сириус проваливается сквозь завесу, но это не так. Хуже всего было стоять в подвале Малфой-мэнора и слушать, как Гермиона зовет на помощь.       Гарри никогда не видел Драко настолько бледным, и, казалось, он слегка дрожал, даже несмотря на тёплый плед. Гарри протянул руку и взял его ладонь в свою, переплетая пальцы. Драко в ответ сжал его ладонь ещё крепче и даже не думал отпускать.       — Единственное, чего я боялся с... первого курса, это причинить боль Рону и Гермионе, и услышать её крик, отчаянный болезненный крик... — Гарри передернуло. — Это было самое худшее, что я когда-либо слышал.       Драко кивнул.       — Оказывается, у нас есть кое-что общее. Это и моё самое страшное воспоминание. Просто... это был первый раз, когда я понял, что война настоящая. И я знаю, что это звучит глупо, учитывая всё то, что я сделал на шестом курсе, но... Грейнджер всегда казалась мне такой неприкосновенной. Она была умнее меня, популярна, дружила с тобой, и смотреть на то, как Беллатриса пытала ее... — Драко покачал головой. — У меня несколько дней перед глазами стояла эта картина.       Гарри не ожидал таких откровений, но всё равно был рад, что теперь об этом знает. Знает, что Драко действительно сожалеет о том, что произошло, о том, что он сделал. Гарри всегда предполагал, что Драко делал всё это не по собственному желанию, но теперь он в этом окончательно убедился.       — С ней все в порядке. Сразу после войны Гермиона прошла небольшую терапию, шрам удалили, и сейчас она чувствует себя хорошо. Ей даже кошмары о том моменте больше не снятся.       Драко медленно кивнул.       — Я... спасибо. За то, что рассказал об этом. Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть её крики, но я рад... Я рад, что с ней все в порядке. Мне очень жаль.       Гарри слегка улыбнулся и снова сжал ладонь Драко.       Некоторое время они сидели молча, пока у Гарри не начали слипаться глаза. Он подумывал о том, чтобы лечь спать, но знал, что не сможет нормально уснуть.       Вместо этого Гарри слегка поерзал на диване и закрыл глаза.       Он так и не отпустил ладонь Драко.