***
В эту ночь девушке так и не удалось сомкнуть глаз. Она всю смену просидела за маленьким столом заваленным бумагами, и туманно рассматривала флакон. Зелёная жидкость, освещаемая настольной лампой, казалась необычайно яркой, словно какая-то сказочная волшебная водица, способная превратить жизнь в райскую. Но в реалии это была обычная отрава, которая может убить сразу две жизни. Ханна осознала, что тогда вспылила от, на первый взгляд, каверзного вопроса Эрена только потому, что изначально знала — он прав. Как бы она не пыталась закрасить яркими цветами свою жизнь, она навсегда останется тусклой. Таковы реалии. Девушка просто родилась не в том месте и не в то время. Словно всё её существование — это лишь глупая ошибка творителя. И Ханна вынуждена смиренно страдать, перенося на хрупких плечах боль от вечных потерь. В голове всплывали счастливые моменты из жизни. Такие, конечно, были, но почти все они были связаны с Зиком. А он для неё теперь... никто. Не зря говорят, что самый чужой человек — это бывший близкий. Она прикрыла глаза лишь на мгновенье, но сразу же вспомнила тот солнечный безмятежный день: «Блондинистые, чуть вьющиеся и непослушные волосы мужчины, переливались на солнце, отражая его лучи. Ханна внимательно всматривалась, как колышутся косматые пряди на горячем ветру. Зик сжал между пальцами сигарету, ставшую привычным его атрибутом, и поднёс к ней зажигалку. Маленький огонёк мгновенно разогрел табак, и Йегер сделал первую уверенную затяжку. Девушка продолжала с неподдельным интересом наблюдать за каждым действием блондина, и это не скрылось от его взора. — Что? — усмехнулся он, чуть склонив голову в сторону рыжей. — Я тоже хочу, — она потянулась за сигаретой и хоть раньше никогда не курила, но сейчас очень хотела попробовать эту дрянь. — Эй, нет, нет, нет! — залепетал Йегер, поднимая руку к небу, зная, что миниатюрная девчонка не дотянется. Но она упрямо продолжала тянуться к ней, свободной рукой придерживаясь за широкое плечо Йегера. Но мужчина был неприкословен, и уступать не собирался. Наблюдая за жалкими попытками Ханны отнять у него сигарету, он улыбнулся. — Ну Зик, — жалобно протянула она, состроив грустные глазки. Это всегда срабатывало, но не в этот раз. — Я просто попробую. Ради интереса. — Все заядлые курильщики так говорят, — серьёзно сказал Йегер. — Всего одну затяжку, — настаивала Кауфманн. — Нет. — Пожалуйста. — Я же сказал, — требовательно произнёс блондин, торопливо сминая сигарету и пряча её в пепельницу. — Нет. — Неужели это настолько опасно для здоровья, — разочарованно сказала Ханна, отцепившись от мужчины. — Более чем, — пожал плечами Зик. — Но почему ты постоянно дымишь как паровоз? — рыжая, не осознавая, обиженно надула губы, а Зик, заметивший это сразу, умиляюще улыбнулся. — Потому что, милая, — спокойно говорил он. — Особенность моего тела заключается в том, что у меня даже новые конечности могут отрасти. А уж про эти «житейские мелочи» из-за курения можно вообще не переживать. А вот тебе, простому человеку, нужно беречь здоровье. Ханна нахмурилась и, скинув с талии руку Зика, отодвинулась от него. — Спасибо, что в очередной напомнил о том, какая я жалкая и бесполезная, — приглушённо ответила она. Эта тема была болезненной для Кауфманн, поэтому она всегда воспринимала её в штыки. Сложив руки на груди, она отвернулась, чтобы Йегер не видел её обиды. Но он сразу снова обвил её крепкими руками, прижимая спиной к своей груди. — Ну прости, я не хотел тебя обидеть, — прошептал он, оставив невесомый поцелуй на шее девушки. — Я лишь хотел сказать, что ты должна беречь себя. Ты мне очень дорога. Ханна слабо улыбнулась и повернула голову, поймав своими губами губы Зика и вовлекая в нежный поцелуй.» — Получается, вся твоя забота — блеф, а все твои слова — ложь? — прошептала девушка, словно обращаясь к Зику. Кауфманн взглянула на время: пять часов утра. К шести прибудет Донна, а за ней и остальные. В любом случае у неё есть время. Маленькая крышка стеклянного флакона со звоном покатилась по столешнице, остановившись у самого края. Девушка снова посмотрела на жидкость в ёмкости. В нос ударил резкий травяной запах, отчего рыжая невольно сморщилась в недовольстве. Она тяжело выдохнула и, запрокинув голову, осушила пузырёк до дна. Неприятный на вкус отвар тут же растёкся по горлу, медленно спускаясь вниз. «Вот и всё. Это же так просто, » — подумала Ханна и невесело усмехнулась. Она просидела неподвижно несколько минут, словно прислушиваясь к своему организму и ожидая хоть какой-то реакции. Но её не последовало. Ни какой боли, на удивление, Ханна не ощутила, поэтому спешно избавилась от пустого флакона и облегчённо вздохнула. Но облегчение это было, скорее, физическим, а не моральным. На душе висел камень, вернее целая глыба, вызывающая невыносимую тяжесть. Но назад уже пути не было, да и ей не хотелось возвращаться туда. Вскоре пришла Донна. Женщина обвела подчинённую обеспокоенным взглядом, но Ханна лишь отмахнулась, сказав, что перенервничала, но сейчас уже всё хорошо. Врать она не любила. Но врать ей приходилось. Брук чуть ли ни силой пыталась отправить Кауфманн домой, но та упрямо отказывалась, даже несмотря на то, что хотелось жутко спать. Вскоре сестринская полностью опустела, и девушка устало плюхнулась на диван. Все ушли на осмотр, а значит вернутся минимум через минут сорок, и у Ханны есть время вздремнуть. Сон затянул Кауфманн в свои сети, как только она коснулась головой подушки. Ей снилось что-то жуткое. Сон был нечётким, смазанным, мрачным, но это точно был кошмар. Рыжая всем телом ощутила дрожь. Холодные капли пота стекали по лицу, прямо вниз, к самой шее. Она проснулась от нарастающей боли, которая словно вместе с кровью разносилась по всему телу. Рука рефлекторно упала на живот, и даже от этого лёгкое движения, эпицентр боли вспыхнул с новой силой. Ханна с трудом открыла глаза, влажные то ли от пота, то ли от слёз — она уже не могла понять. Дыхание было сбивчивым, рваным. Грудь то и дело коротко вздымалась, а потом резко опускалась, но Ханне всё равно не хватало кислорода, который будто не успевал доходить до лёгких. Всё тело ломило, а внутренности словно сгорали под кислотой. Кауфманн повернула голову в сторону двери: в помещении никого не было. Кричать она не могла, ведь было трудно даже дышать. Чтобы встать, ей пришлось перетерпеть адскую режущую боль в животе, и тогда из глаз уже наверняка прыснули слёзы. В голове все мысли смешались в кашу, в глазах темнело, и Ханна еле сумела дойти до дверей, опираясь на окружающие предметы. Она из последних сил схватилась за ручку дверей, но открылись они уже не ею: Донна мелькнула в проёме. Ханна, успев зацепиться за неё мутным взглядом, обессиленно рухнула на пол. Девушка молилась, лишь бы побыстрее потерять сознание и не мучиться от боли. Брук позвала кого-то на помощь, высунув голову за дверь, а затем тревожно склонилась над Кауфманн, осторожно приподнимая её голову. Девушка, словно тряпичная кукла, легко поддавалась таким действиям. Сквозь режущую боль она почувствовала тёплые струйки крови, стекающие по ногам. Почти неживой взгляд голубых глаз остановился на алых каплях на полу, ведущих от дивана к двери. Ханна лишь успела подумать о том, что лучше умереть, чем терпеть эти муки. Но у её судьбы были другие планы.***
Первое, что услышала девушка — тихий звон падающих капель где-то над самым ухом. Потом такой же тихий, едва уловимых, всхлип. Разомкнув свинцовые веки, Ханна пожмурилась от яркого света и снова прикрыла глаза. — Почему... — собственный голос казался ей незнакомым. — Почему так больно? Тело всё ещё не хотело слушаться и лишь наполнялось протяжной болью. Глаза слезились, даже будучи закрытыми. Слезинки скрывались в густых ресницах, а потом медленно стекали к вискам, растворяясь в растрепанных волосах. Тёплая рука с заботой коснулась её руки, но лишь на мгновенье, словно боясь причинить боль. Ханна поняла — Донна рядом. — Потерпи, моя девочка, — брюнетка шмыгнула носом. Она плакала, плакала впервые за долгие годы. — Всё будет хорошо, только скажи... Что ты сделала с собой? После того, как сознание покинуло измученное тело Кауфманн, её моментально отправили в реанимацию, прямо в этой же больнице, по просьбе Донны выделив для неё отдельную палату. Её состояние было критическим — кровотечение, вызванное выкидышем, едва ли сумели остановить. Но общее положение дел по-прежнему плачевное: врачи не дают никаких прогнозов. Всё зависит от состояния организма в целом. А он у неё, увы, слабый. — Травы, — прохрипела Ханна, когда её ресницы чуть вздрогнули в очередной попытке открыть глаза. — Надо было... выпить их. Брук вздрогнула, нервно пряча лицо за ладонью и слегка покачивая головой. Она никак не могла понять, зачем Кауфманн пошла на такой отчаянный шаг. Ханна уже и сама не понимала. Вскоре пришёл лечащий врач, он что-то нашептал Донне, пока девушка пыталась выхватить хоть какую-то часть фразы, но безуспешно. Сознание всё ещё было покрыто полумраком, а боль окончательно выбивала все силы. Как только двери за доктором тихо прикрылись, Брук умело набрала неизвестное лекарство в шприц, легонько постучала по нему, выпуская лишний воздух, и без пререканий вонзила тонкую иглу в руку Ханны. На фоне физических мучений рыжеволосая едва ли ощутила укол. Зато после него, почти сразу же, боль немного отступила, мышцы расслабились, но тело теперь не ощущалось вовсе. — Мне нужно идти, но я недолго, — тихо произнесла брюнетка, снова касаясь пальцами холодной ладони девушки. Но та неожиданно схватила женщину за руку. Ханна не поняла, откуда появилась эта мощь, но она тут же улетучилась и её хватка ослабла. В голове что-то резко вспыхнуло, а затем опять помутнело. — Эрен... Крюгер, — как в бреду шептала она. — Найди его... Донна испуганно посмотрела на девушку. Но испуг этот был не за себя, а за неё. Женщина, за чьими плечами был огромный медицинский опыт, вдруг допустила мысль о том, что Ханну не спасти. Её разум, кажется, уже покинул тело, и на его смену пришёл явный бред. Брук утёрла слезы и, боясь потерять время, отправилась на поиски таинственного Эрена.***
Эрен будто знал всё наугад. Всё шло чётко по его намеченному плану. Но ровно до того момента, пока обеспокоенная Брук не вскочила в его палату с просьбой, вернее даже приказом, немедленно явиться в реанимацию. Он, конечно, медлить не стал — слишком уж дорогим стало время в последние дни. Донна буквально толкнула парня в палату и закрыла за ним дверь, когда он уверил её, что должен поговорить с Ханной наедине. Опираясь на уже надоевший костыль, он доковылял до постели и присел рядом с ней. Кожа девушки была бледной, почти белой, медные волосы беспорядочно разбросаны по подушке. Ханна лежала неподвижно, и лишь тихо вздымающаяся грудь и дрожащие ресницы говорили о том, что она в сознании. — Эрен, — неестественно хриплый голос эхом отдавался по полупустой палате. — Я здесь, — он коснулся её руки, чтобы убедить в своём присутствии. Повисла тишина. Кауфманн собирала последние силы, чтобы сказать то, что хотела. Но тяжесть внутри мешала даже нормально дышать, а чёртова капельница, казалось, ни чуть не облегчает её мучения. — Ты говорил про другое государство... где мир и... — она вздрогнула, и из-под сомкнутых ресниц скатилась слеза. — Забери меня туда... Ханна была в бреду. Этот бред казался ярче всей жизни. Красочный мир, наполненный улыбками и светом, он манил её, звал к себе. Но что-то будто мешало девушке сделать заветный шаг навстречу спокойствию. Что-то держало ее здесь, в суровой реальности. Эрен туманно оглядел Ханну и на секунду поджал губы. Планы не меняются, но придётся действовать в ускоренном режиме. — Тише, — он заботливо поправил прядь её чуть влажных волос, прилипших ко лбу. — Сейчас тебе нужно отдохнуть, а потом... — он попытался подобрать слова, чтобы ложью не ранить девушку сильнее. — ...я покажу тебе другой мир. Парень ещё раз взглянул на Ханну и, тихо выдохнув, зашагал к выходу. Она, слышав стук костыля о кафель, что-то говорила в бреду, но слов уже не разобрать. Эрен тихо прикрыл дверь и тут же наткнулся на Донну. Уверенным кивком он позвал её, и женщина, чуть ли не бегом, отправилась вслед за ним к старому складу. В помещении было темно, лишь маленькая щель в двери пропускала лучик света. В воздухе парил запах пыли, которую тут не убирали годами. Эрен холодно взглянул на брюнетку, но та ничуть не смутилась, а напротив, уверенно посмотрела в ответ. — Может объяснишь, что происходит, — строго начала она, сложив руки на груди. — Я требую объяснений. Парень злобно фыркнул и присел на старые деревянные коробки. — Дуру выключи, — спокойно ответил он, но от этого тона женщина невольно поёжилась. — Вопросы буду задавать я. Брук возмутилась, но всё же замолчала. Она уже поняла, что парень знает обо всём, и даже догадывалась, зачем он сюда её позвал. — Как проходят испытания новой вакцины? — Эрен вопросительно приподнял бровь. — Никак, — холодно бросила Донна. — Их ещё не было. Вакцина находится в стадии обработки. Шатен о чём-то задумался и покачал головой, будто отвечая на собственные мысленные вопросы. — Настало время приступить к её испытанию. Женщина вздрогнула и тут же напряжённо вытянулась в полный рост. Дрожь в миг пробежалась от макушки до пят. — Что ты задумал?! — сквозь зубы прошипела она. — То, к чему давно шёл, — не теряя былого спокойствия, продолжил Эрен. — Не будем терять время, введём вакцину Ханне. А там и посмотрим на реакцию. Или хочешь перечить мне? Поверь, я знаю о всех твоих косяках, хренов агент. Поэтому не смей пытаться обыграть меня. Козырь всё ещё в моих руках. — Больной... — дрожащим голосом произнесла Донна, медленно сползая по стенке. — Больной ублюдок. Донна Брук — старшая медсестра лечебницы, женщина приютившая дочь своего погибшего друга, — но это лишь оболочка, прикрытие. На самом деле ей приходилось ночами работать в тайной государственной лаборатории, дорабатывая проект вакцины. Вакцины искусственного титана, которая была придумана отцом Ханны ещё больше десяти лет назад. Один её укол должен был превратить обычного человека в разумного гиганта со сверхспособностями. Только вот разработока проходила в строжайшем секрете, о ней знали только командир Магат, Зик Йегер и ещё несколько лаборантов, в том числе и сама Донна. — Вакцина существует в одном экземпляре, её исчезновение заметят мгновенно. Да как я вообще смогу пронести её через проходную? — самоконтроль женщины медленно терялся в пучине нервоза. — Она даже не протестирована... И ты хочешь сделать Ханну подопытной крысой?! — Девчонка умирает, — обыденно сказал Эрен, но внутри на секунду вспыхнула горечь. — Сегодня-завтра она загнётся, потому что её сердце не выдержит. А вакцина даст ей шанс на жизнь. — На жизнь... монстра? — прошептала Брук, хватаясь обеими руками за голову. Но Эрен оставался таким же невозмутимым, продолжая равнодушно смотреть на то, как мучается женщина в собственных терзаниях. Он уже прошёл через многое, и ещё одна жизнь какой-то девчонки с Гетто, для него ничего не значит. Если Ханна умрёт — парень найдёт другого подопытного. Но глубоко внутри ему всё же хотелось, чтобы её ясные голубые глаза не закрылись навсегда... Эрен поднялся с коробок и направился к выходу. Ему не пришлось спрашивать Донну о согласии, ведь ответ читался в её глазах. Когда рука парня коснулась деревянной ручки двери, он услышал позади голос: — Откуда ты всё знаешь? — жалобно прошептала Донна, с ненавистью глядя в спину Эрена. — Это же государственная тайна. Шатен взглянул на неё через плечо. — Меня зовут Эрен, — на его лице застыла ядовитая ухмылка. — Эрен Йегер.