BTS-реакции: Точка кипения

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ⚠: ФФ МОЖЕТ ОСКОРБИТЬ ЧУВСТВА ВЕРУЮЩИХ СОВРАЩЕНИЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ Сидишь на краю парты и болтаешь ногами в прострации. Только что закончились занятия в воскресной школе, но тебе не хочется возвращаться домой — находиться на территории храма так приятно, так спокойно… Здесь время словно остановилось, сюда не проникает зло, которое царствует за пределами ворот. И особенно дома, где ждет вечно раздраженная мать и злобный отчим, который тебя недолюбливает. Вот бы жить в церкви на постоянной основе. Так нравится слушать пение церковного хора, лекции матушки Аксиньи, смотреть на красивые и неизменно печальные изображения мучеников, освещаемые пламенем сотен свечей, есть постную еду, которую готовят толстые и добродушные повара. Только в этом месте чувствуешь себя безмятежно и позволяешь голове ни о чем не думать. Скрипнула дубовая дверь и в комнату втек молодой звонарь* Ким Тэхен. Вот кто действительно похож на ангела, сошедшего на бренную землю с небес: высокий, стройный, красивый, лицо словно слеплено руками самого Микеланджело, а еще ему так идет подрясник**, будто эта одежда была изобретена специально для него задолго до его рождения. Парень смотрит на тебя пристальным взглядом, а затем произносит мягким баритоном: — Пойдем на колокольню. Радостно вскакиваешь и идешь вслед за церковнослужителем. Тэхен был одним из первых людей, с кем познакомилась, и он показывал тебе окрестности храма, водил по всяким закоулкам и тайным тропам, но к колоколам не пускал, говорил — еще не время. И вот, наконец, оно пришло! Поднимаетесь на вершину Божьего дома, карабкаясь по сотне ступенек. Выдохлась уже на середине пути, но звонарь, взяв за руку, буквально втянул на колокольню. От раскинувшегося перед глазами с высоты храма пейзажа захватывает дух — летишь к окну, восторженно оглядывая почти весь город. Тэхен подзывает к себе, показывает зазвонные и подзвонные колокола, дает подергать за язычки. Не можешь унять стук сердца от радости — еще бы, прикасаешься чуть ли не к святая святых, пробуешь себя в роли божественного музыканта, играешь какую-то лабуду, но кажется, будто музыку мира. Ким смотрит на твои конвульсии с легкой улыбкой, скрестив руки на груди, рассказывает о своей профессии, иногда поправляет, изредка сам показывает, как правильно делать то или иное действо, чтобы получалось красивее. Наигравшись, бежишь к противоположному окну, пытаясь высмотреть свой дом. Нашла школу, центр, любимый продуктовый магазин, но вот нужный объект все никак. Пока сетуешь на собственную невнимательность, вдруг чувствуешь, как бесшумно подошедший сзади звонарь слегка прижимает тебя к краю, касаясь всем телом. Проводит холодной рукой по щеке, вниз по шее, плечу и бедру. Замираешь от странных прикосновений, а он, дойдя до юбки, крепко сжимает одну ягодицу. Думаешь, что, наверное, так и положено, поэтому не шевелишься, ожидая, что будет дальше. Тэхен медленно задирает подол до поясницы, и ощущаешь, как ветерок обдувает голую попку, а мужские руки неспеша гладят ее, опускаясь на бедра и опять поднимаясь. Тебе и приятно, и странно, потому что никогда раньше не делали ничего подобного. Парень аккуратно приспускает трусики, и вздрагиваешь от прикосновения пальца к тому самому месту. Осторожно погружает его внутрь, и морщишься от жжения: — Больно. Он вынимает, судя по звукам, облизывает и вставляет снова, уже глубже. Как-то слишком легко заходит, но все равно неприятно — непонятное чувство того, что внутри что-то есть, что-то чужеродное и постороннее. Но, наверное, так и должно быть, ведь Ким — служитель Божий, а Боженька не допустит чего-то плохого в собственном доме. Похозяйничав в тебе какое-то время, Тэхен убирает палец и затем пытается внедрить что-то гораздо большее, твердое и горячее. Дергаешься в сторону, но крепкая ладонь не дает сдвинуться с места — и неспешно, неумолимо входит, раздвигая внутри то, что еще недавно было плотно сомкнуто, растягивает раньше положенного природой времени, заставляя испытывать ноющую боль. Упирается во что-то — чувствуешь в себе потолок — и скользит обратно. Опять входит — ударяется — выходит. Входит — ударяется — выходит. Молчишь, боясь задышать, не понимаешь, что происходит — если это делается с Божьего повеления, то почему на душе так противно? Звонарь слегка ускоряется, крепче сжав твое плечо, задышал громче и как-то отрывисто — уже чувствуешь, как половинки касаются его тела, которое словно нагрелось до 105 градусов. Терпишь с каждым толчком усиливающуюся боль, потому что твердо убеждена — так надо. Иначе просто и быть не может. В конце Ким срывается на быстрый темп, с животным рыком освобождая тебя от тяжелого бремени, и ощущаешь, как на ногу брызнуло что-то прохладное и скользкое, потекло до самой земли. Боишься повернуться, да и тело не слушается, как будто заиндевело. Тэхен, отдышавшись, поправляет подрясник, стирает ладонью с ноги незнакомую жидкость, натягивает трусики и, опуская юбку, с хрипотцой говорит на ухо: — Сегодня ты стала взрослой, Т/И. Не говори об этом никому, даже Богу — пусть это будет только нашей с тобой маленькой тайной.