Аристократ моего сердца

Маша

В тот день мне мне, все же, удалось уснуть, а проснулась я только под вечер. Пьера, как обычно, не было дома, и мы с Оленькой и небольшим штатом прислуги остались одни. Конечно, я уже привыкла к тому, что по вечерам мой супруг пропадал, играя в покер со своими товарищами, но, в тоже время, я не теряла надежды на то, что однажды мой супруг все же проведет вечер со мной вместо компании своих подвыпивших друзей и колоды карт. Позже я поехала в театр на генеральную репетицию завтрашней премьеры, а потом вернулась домой. Репетиция прошла на удивление спокойно, даже несмотря на то, что в опере были задействованы артисты, которые участвовали впервые. Артист, исполняющий партию Ромео, был очарован мною, и всю репетицию не сводил с меня восхищенного взгляда. А артисты, исполняющие партии Тибальта и Бенволио, и вовсе посчитали за счастье возможность выступать со мной вместе на одной сцене. Мысль о том, что мое пение способно вызывать в других такой восторг и одновременно с ним восхищение, очень воодушевляла меня. Я была рада, что мне с помощью своего прекрасного высокого голоса, который в наше время был большой редкостью, удавалось хотя бы немного облегчить жизнь людей в такое непростое для всех нас время. Революция и свержение монархии. Эти темы в Москве, впрочем, как и в других российских городах, не обсуждал только ленивый. В европейских странах почти каждый месяц вспыхивали новые мятежи и бунты. Во многих странах монархия постепенно уходила в небытие и становилась всего лишь отголоском времени, поэтому многие люди были уверены в том, что и в нашей стране революция неизбежна и что рано или поздно все изменится. Мой муж Пьер был ярым сторонником царизма. Он отрицал любую возможность революции, а позицию либералов о введении конституционной монархии в нашей стране, он и вовсе поднимал на смех. Каждый день мой супруг не уставал повторять, что монархия - это корни дерева, на котором произрастает наше общество и что если в один день эти корни обрубить, то и дерево перестанет жить и существовать. Отчасти я была солидарна со своим супругом, но в политику я, в тоже время, предпочитала не вмешиваться. Я была довольна своим положением, а кардинальные изменения меня пугали. И, вот, наступил день моей премьеры. Оленька разбудила меня рано утром, после чего помогла мне сделать прическу и переодеться. Я сидела за туалетным столиком и рассматривала свое отражение в зеркале. В тот день я была прекрасна, как никогда. Мои каштановые волосы локонами спадали с плеч, а большие изумрудные серьги отлично гармонировали с моими зелеными глазами. - Я прекрасна, - прошептала я, любуясь своим отражением. - Мария Михайловна, - подала голос рядом стоявшая Оленька, - Вы уже готовы? Я повернулась и, посмотрев на девушку, одарила ее широкой улыбкой: - Да, мы можем ехать. С этими словами я элегантно спустилась вниз по лестнице, а моя горничная последовала за мной. Возле самой двери я внезапно вспомнила о своем супруге, но Оля, будто бы почувствовал мой вопрос, мягко сказала: - Петр Николаевич будет ждать Вас у стен тетра. От услышанного я немного нахмурилась: - Это он тебе так сказал? - Да, - кивнула Оля, после чего виновато посмотрела на меня. Я молча вздохнула, после чего мы с девушкой сели в пролетку. Извозчик погнал лошадей, и мы сами не заметили, как вскоре подъехали к Большому театру. Мой супруг не обманул. Он действительно стоял возле входа в театр и дожидался моего появления. Заметив нас с Олей, Пьер устремился в нашу сторону. Он галантно поцеловал мою руку в знак приветствия, после чего понизив тембр голоса прошептал мне на ушко: - Мари, ты сегодня прекрасна, как никогда, - он нежно коснулся губами моей щеки, после чего приобнял меня за талию, и мы устремились в театр. Публика постепенно собиралась, а мы с другими артистами все еще стояли за кулисами в предвкушении начала премьеры. В тот момент я очень волновалась и надеялась на то, что уже сегодня мы с сестрами встретимся впервые за долгие годы. Я очень скучала по девочкам и надеялась на то, что Барину все же удалось передать им пригласительные билеты на мою премьеру. Вскоре заиграл оркестр, занавес опустился, и на сцену вышел хор, выступающий в прологе. Многие из артистов в тот день впервые выступали на сцене, поэтому очень волновались и никак не могли сдержать радостных эмоций. Вскоре началось первое действие, празднование дня рождения Джульетты. Я вышла на сцену под громкие аплодисменты публики. Все свое выступление я отчаянно пыталась увидеть своих сестер, но, почему-то, никак их не находила. Я надеялась, что девочки будут сидеть в первом ряду, неподалеку от моего супруга, который, на удивление, все выступление не сводил с меня восторженного взгляда. "Интересно, что случилось с Пьером?" - пронеслось у меня в голове. Разгадка пришла внезапно. - Браво! - я услышала до боли знакомый голос. Светловолосый мужчина, сидевший неподалеку от моего мужа, неожиданно поднялся со своего места и громко мне заплодировал. Мне хватило всего пары секунд, чтобы узнать в нем своего нового знакомого Аркадия. Я перевела взгляд на Пьера. Он сжимал зубы и с ненавистью смотрел на своего конкурента. "Ревнует, все же", - пронеслось у меня в голове. От осознания ревности своего супруга я издала едва слышимый смешок, после чего бросила взгляд в сторону второго ряда и застыла на месте. Прямо в центре ряда сидели мои сестры, Соня и Тоня, и громко мне аплодировали, а рядом с Тоней сидел незнакомый мне ранее темноволосый господин лет двадцати восьми, который широко улыбался и что-то обсуждал с нашей средней сестрой. В тот момент я была счастлива как никогда, и тот момент я осознала, что воры, все же, свое слово держат.