Перерождение

Проснувшись ближе к обеду, Лив лениво потянулась в кровати. Из ванной доносилось журчание воды и приглушенный голос Локи, который напевал себе что-то под нос. Девушка села на кровать и взяла в руки телефон. Пора было звонить Этьену, сегодня его имя без проблем всплыло в ее голове. Возможно это заслуга того, что перед сном Лив мысленно прокручивала имена знакомых, будто стараясь укрепить их в своей памяти. Несколько долгих гудков, и в динамике раздался голос: — Слушаю. — Привет, я почти не расстроена, что ты меня даже не искал. — Вы, наверное, ошиблись номером. Наступила пауза. — Этьен, ты чего, это я, Лив, твоя напарница. Мы недавно отправлялись на поиски ключа. — Я не знаю откуда у вас мой номер, но никакую Лив я не знаю. Не звоните мне больше, — испуганно ответил он и положил трубку. Лив попробовала набрать Этьена еще несколько раз, но он все время сбрасывал. «Это что, такая шутка?» Тогда она решила позвонить Сьюзан — связующему звену между ними с Этьеном и заказчиками древних редкостей. Но диалог с ней ничем не отличался от разговора с напарником — Сьюзан понятия не имела, кто такая Лив. — Если это розыгрыш, то очень неудачный… — Лив замешкалась, вспоминая имя, — Сьюзан! Она бросила телефон на кровать. Но вместо того, чтобы остаться на подушке, тот отскочил и приземлился на пол экраном вниз. Лив закатила глаза и подняла гаджет. Дав себе минуту, чтобы собраться с мыслями, она набрала по видеосвязи свою маму — строгую и рассудительную женщину, для которой чувство юмора было чуждо и которая уж точно не стала бы разыгрывать перед ней спектакль. Гудки тянулись бесконечно, но наконец на экране смартфона появилась светловолосая женщина в очках. Внутри Лив все сжалось, когда она осознала, что почти забыла лицо мамы. — Мам, привет! Женщина удивленно изогнула бровь. — Здравствуйте, а вы кто? По спине пробежали неприятные мурашки. Что значит «кто»? — Я…Лив, твоя дочь. — Девушка, я вас первый раз вижу. Вы явно не в себе. И она положила трубку. У Лив встал ком в горле. Либо она все-таки сошла с ума, либо ее действительно не узнают. Девушка открыла браузер и вбила свое имя в поисковую строку. Если ее знакомые внезапно обзавелись амнезией, подобно Лив, то интернет помнит все. Пару лет назад она пробовала искать информацию о себе в интернете и даже смогла отыскать в общем доступе фотографии, которые когда-то украшали ее инстаграм и которые потом она удалила. Удалила со своей страницы, но не из всемирной сети — цифровой след тянулся за каждым человеком, который хоть однажды оставлял там свои данные. Но сейчас поисковая система не выдала ничего. Ни ссылок на ее аккаунты в социальных сетях, ни старых фотографии. Пусто. Как будто Лив Лэйтон никогда и не существовала. Она поджала к себе ноги и положила голову на коленки. В комнате раздался тихий всхлип. Происходящее казалось нереальным. Почему ее никто не помнил? Она закрыла глаза. «Получается, что я будто и не жила…» Слезы текли по щекам и не думали прекращаться. Ее семья, друзья, работа, в конце концов. Все это теперь не имело значения. Она осталась одна — забытая и никому не нужная. Без дома, денег и документов. Страх паутиной обвил ее сознание, вызывая все новые приступы паники. Лив не имела ни малейшего понятия, что ей теперь делать. Погруженная в свои мысли, она не услышала, как дверь ванной открылась, и в комнату тихо вошел Локи. Он присел рядом и положил руку на ее подрагивающие плечи. Всхлипы прекратились, а Лив подняла голову и быстро вытерла мокрые дорожки со своего лица. — Кхм, извини, я просто…просто… Меньше всего ей сейчас хотелось рыдать перед Локи, но предательские слезы водопадом текли из ее глаз. Она закрыла лицо руками и попыталась унять дрожь. — Можешь рассказать мне, если хочешь. Он обнял ее, прижимая к своей груди. И опять, как это уже было раньше, запах меда и корицы обволок девушку, успокаивая расшатанные нервы. Прижимаясь к нему, она прерывисто пересказала свои телефонные разговоры и главный вывод — никто не знал кто такая Лив Лэйтон. — А ведь я сама постепенно забываю, — продолжала она, уже немного успокоившись, — мне с каждым днем все сложнее вспомнить свою прежнюю жизнь. Я почти не помню имена, лица в воспоминаниях становятся размытыми. Неужели я так совсем забуду свою жизнь? — В детстве я слышал сказку о связи души и мира, к которому она принадлежит. Похоже, что твоя связь с Мидгардом по какой-то причине слабеет. Девушка вытерла последние капли слез с побледневшего лица и посмотрела на задумчивого бога. — И чем закончилась та сказка? — Я не помню точно, но, похоже, твоя душа по какой-то причине никогда и не принадлежала Мидгарду. Пока ты не попала в Асгард, эта связь поддерживалась. Но как только ты покинула дом, она начала слабеть. — Это можно исправить? Локи отрицательно покачал головой. — Даже Одину это может быть не под силу. Теперь это просто вопрос времени, как скоро связь окончательно оборвется. На смену слезам пришел гнев. И Лив не придумала ничего лучше, чем швырнуть подушку в другой конец комнаты. Хотела ли она вернуться домой и жить прежней жизнью? Да. Хотела ли она остаться с Локи в Асгарде, Альвхейме, или другом из миров? Тоже да. Сама мысль о расставании с Локи была ей невыносима, но все же ее ждал родной мир. Правда этот самый родной мир не собирался принимать ее обратно, а потому медленно стирал ее со страниц своей многовековой истории. Не зря говорят: бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться. Как много людей мечтают начать жизнь с чистого листа, даже не представляя, как тяжело может быть оборвать связи. Лив еще не осознавала этого, но ей повезло — про свои узы она сама постепенно забудет, так что ее новая жизнь начнется относительно безболезненно. — Лив, возвращайся в Асгард, — на одном дыхании выпалил Локи, — со мной. Сердце девушки пропустило пару ударов. Идея оставить свой мир и отправиться вслед за богом казалась полным безумием, особенно после утомительного пути. Но ведь именно эти слова она и желала услышать в момент прощания у тонкого места. Кроме того, Мидгард медленно погружал ее в забвение, а безумие уже стало неотъемлемой частью ее жизни. Потому она кивнула и уткнулась носом в шею Локи в знак согласия.

Неделю спустя

Локи и Лив стояли посреди богато обставленного зала. Вокруг то и дело проходили официанты, предлагая гостям бокалы с шампанским и закуски, а на сцене скрипач играл незатейливую мелодию. Лив была довольна собой — она сама нашла местонахождение ключа. Нередко найденные ею археологические ценности выставлялись на аукционах, и загадочный ключ не стал исключением. На сегодняшнем закрытом приеме собрались коллекционеры, готовые платить баснословные суммы за обладание редкими безделушками. Локи поправил бабочку. — Жутко неудобная вещь, этот ваш смокинг. — После аукциона я с радостью помогу тебе от него избавиться, — тихо промурлыкала Лив. — Опять проникнешь ко мне в душ? — ухмыльнулся Локи, напоминая ей вчерашний вечер. Она распахнула дверь душевой кабины, тут же оказавшись под струями горячей воды, и игриво спросила: — Найдется место для меня? Вместо ответа он прижал ее к стенке и оставил на шее горячий поцелуй, слегка покусывая нежную кожу и оставляя красноватые следы. Сердце выпрыгивало из груди, пока мужские руки исследовали изгибы ее тела, а затем мир вокруг и вовсе перестал существовать, когда Локи коснулся самой чувствительной точки внизу живота. — Я говорил, что ты вкусно пахнешь? — он уткнулся носом в ее шею, продолжая двигать пальцами внутри Лив. Сознание рассыпалось вдребезги на тысячи мелких кусочков, когда его дыхание обжигало кожу. Перед глазами потемнело, а тело свело легкой судорогой. Локи поймал вскрик, вырвавшийся из уст Лив, своими губами. Подождав, пока она хоть немного восстановит дыхание, он развернул ее к себе спиной, заставив упереться ладонями в стенку. Откинул мокрые белые волосы с ее спины и провел рукой по позвоночнику, отчего Лив прогнулась в пояснице еще сильнее и соблазнительно подвигала бедрами. Сквозь шум воды раздались ритмичные шлепки, перемешанные со стонами двоих, что никак не могли насытиться друг другом, эта близость пьянила сильнее любого меда. Сжимая ее бедра до побелевших пальцев, Локи ускорил темп, чтобы потом раствориться в дурманящих разум ощущениях, которые уносили их обоих за пределы всех девяти миров. Сладкое воспоминание развеялось, когда к ним подошел незнакомый мужчина. — Добрый вечер, приятно видеть новые лица на нашем приеме, — он галантно поцеловал руку Лив и повернулся к Локи для рукопожатия, — Джонатан Далтон к вашим услугам. — Лив Лэйтон, рада знакомству. — Локи Одинсон. Услышав имя рыжего бога, мужчина рассмеялся. — Тогда я Тор. Понимаю вас, многие на таких мероприятиях предпочитают не называть свои настоящие имена. Вы фанат скандинавской мифологии? Лив едва сдержала истеричный смешок, наблюдая за реакцией Локи. Но тот подыграл Джонатану и лишь кивнул в ответ. Они успели обменяться еще парой рядовых фраз, которые требовал этикет, прежде чем на сцене возник аукционист, который провозгласил начало проведения торгов и пригласил гостей пройти к столикам. — Интересная у тебя фамилия, чем-то похожа на имя Один, — произнесла Лив, когда они с Локи заняли свои места. — Это и есть производная от его имени, он мой отец, — будничным тоном произнес Локи. — Что?! Лив вскрикнула громче, чем это следовало бы делать в таком людном месте. Окружающие гости недовольно смерили ее взглядом. Она продолжила, но уже тише. — Твой отец — верховный бог, а ты молчал об этом? — Я думал ты уже отыскала всю информацию обо мне в этом…как вы там его зовете…интернете. Лив недовольно цокнула. — Я бы предпочла, чтобы ты сам рассказал мне о себе, в интернете много неправды, знаешь ли. Локи хитро улыбнулся. — Золотко, ты хочешь услышать правду от бога коварства? — Хочу услышать правду от бога, который не дал мне умереть в Асгарде и от бога, который помог мне вернуться на Землю. Локи отвернул голову к сцене, чувствуя на себе пытливый взгляд Лив. — Я говорил, что твое лицо кажется мне знакомым? — Хорошая попытка, но теперь от этой темы тебе не уйти. Я же должна знать хоть что-то, раз мне с тобой в Асгард возвращаться. Локи продолжал смотреть на сцену. Вынесли первый лот — золотую чашу, украшенную драгоценными камнями. — Ладно, все равно пока тут ничего интересного не происходит. Слушай. Я не помню свою настоящую мать. Знаю только, что ее звали Лаувейя, и она умерла вскоре после моего рождения. Отец говорил, что она потеряла волю к жизни, потому довольно быстро угасла. Через несколько лет отец женился на Фригг — покровительнице домашнего очага, которая вскоре родила Одину еще одного сына — Тора. Знаешь эти истории про злую мачеху, что ненавидит детей своего супруга? Так вот, это не про Фригг. Она читала мне сказки и играла в саду. Если она меня ненавидела, то в искусстве лжи ей нет равных, потому как у меня сложилось ровно противоположное ощущение. Мы с Тором хорошо ладили, пока не стали старше — тогда то и вскрылась разность наших характеров. Отец злился из-за того, что мы постоянно ругались, а Фригг печалилась, когда мы с Тором в очередной раз разбивали друг другу лица. Нет, ненависти к брату у меня не было, просто в какой-то момент мы стали раздражать друг друга. Почему-то отец был уверен, что это я не хотел наладить отношения с братом. «Узы делают вас сильнее. Врагам будет легче победить вас, если вы не заодно». Один повторял эти слова снова и снова, а я всегда задавал ему два вопроса в ответ: 1. С чего он взял, что мы с Тором не заодно? Мы просто не можем долго оставаться наедине — тогда драки не избежать. 2. Разве узы не делают нас слабее перед врагом? Чем больше у тебя близких людей — тем больше шансов у противника на победу. Проще сражаться, когда не переживаешь за то, что дорогого тебе человека могут убить, возможно у тебя на глазах. Но Одина было не переубедить. Он говорил мне, что я слишком юн, чтобы понять. Что мой эгоизм меня погубит. Если Тор — это настоящий герой, которого любит весь Асгард, и о чьих подвигах слагали легенды, то я был тем, кто действовал в тени. Но в итоге у нас была одна цель — защитить Асгард в непростые времена, хоть и способы для этого мы выбирали разные. Один был доволен нами обоими, но по праву старшего сына, трон должен был перейти мне. О, как я этого хотел! Сама мысль о власти дурманила мне голову. Честно говоря, я очень ждал, когда отец отправится в свой первый сон, чтобы насладиться правлением в полной мере. Что такое сон Одина? Это не метафора, это действительно сон, который длится дольше, чем обычный, но служит для той же цели — восстановить свои силы. Не зря отца зовут верховным богом, ведь его могущество поистине безгранично. Но за все нужно платить. Он еще ни разу не засыпал, а самое загадочное то, что никто, даже Один, не знает, сколько продлится его сон. Отец готовил меня к правлению, я шел к этому всю свою жизнь. Побеждая наших врагов, не раз доказывал ему и всему Асгарду, что достоин трона. Но видимо, мои способы защиты мира богов не всем были по душе. По дворцу поползли слухи, что я могу предать Одина. Меня все чаще стали называть великим и ужасным, а моя хитрость обернулась против меня самого. Когда ты с помощью обмана выигрываешь битвы, то, в конце концов, поданные начинают в тебе сомневаться. Боги все чаще и чаще предостерегали Одина: «Владыка, Локи хитер и коварен, он может обманом завладеть троном. Всеотец, он опасен». Атмосфера во дворце накалялась, а предсказание вельвы-провидицы все усугубило, зародив в отце сомнения. Уж не знаю, что она ему предсказала, но Один забрал часть моей силы и поместил в ключ, что запрятал среди миров. «Коли ты достоин своей силы — то найдешь ее. До тех пор тебе не место во дворце. Появишься здесь без ключа — я сочту это за угрозу и собственноручно убью тебя». Но у меня не было намерений предать отца. Я пытался его убедить в своей искренности, но он был непреклонен. Один хоть и мудрый бог, но его решение было несправедливо по отношению ко мне. И я с позором покинул дворец, мечтая однажды вернуться и доказать, как все ошибались. Один запретил Тору и Фригг хоть как-то поддерживать со мной связь. Других богов даже предупреждать было не нужно — большинство из них вздохнули с облегчением, когда я ушел. Я успел обыскать восемь миров, и даже наведался в Хельхейм. Жуткое местечко, знаешь ли. Почему-то владычицу этого мира очень раздражает, что я все еще жив. Мидгард я оставил напоследок, но после стычки с Суртом в Муспельхейме, я сдался. Я устал. Устал от этой бесконечной гонки. Я отчаянно искал свою потерянную силу, но она будто не желала возвращаться ко мне. И это заставило задуматься. Может я и правда такой, каким меня видели — коварный бог, желающий лишь власти и готовый на все ради достижения этой цели. Бог, недостойный силы Одина, которому не суждено вернуться во дворец и занять место на троне. А потом появилась ты и я…. Локи оборвал речь на полуслове, увидев на сцене заветный лот — ключ, что лежал в малахитовом сундуке. Бог раз за разом повышал ставку, пока его последний конкурент не сдался, отдав право обладания ключом его истинному владельцу. От названной итоговой суммы у Лив закружилась голова. Сложно было поверить, что богачи на полном серьезе готовы тратить столько денег на вещь, которая станет очередным экспонатом в частной коллекции. После некоторых формальностей, связанных с оформлением покупки, аукционист торжественно вручил заветный малахитовый сундук, после чего Локи и Лив поспешили покинуть здание и отправиться в парк, что был неподалеку. Найдя в зеленой аллее укромную лавочку, Локи наконец нетерпеливо открыл малахитовую крышку сундука и взял ключ в руки. Лив уже почти привыкла к магии, но видеть, как ключ растворяется, впитываясь в кожу, было крайне необычно. На ладони Локи появился светящийся узор, повторявший очертания ключа, который исчез через несколько секунд. Бог рассмеялся. Сила, заветная сила переполняла его! Он резко вскочил с лавки. Золотые глаза блестели, а огонь, что тек в его жилах, пылал сильнее прежнего, наполняя каждую клетку тела лавой. Локи протянул руку девушке. — Асгард нас заждался, золотко. И теперь я могу нас туда перенести. — Что, прямо сейчас? — А ты что, боишься передумать? — Локи усмехнулся и внимательно заглянул в серые глаза. Лив улыбнулась и молча протянула ему руку, доверив свою дальнейшую судьбу рыжему богу.