В школе братья старались вести себя сдержаннее, прекрасно понимая, на чём это может отразиться, если кто-то из учителей об этом узнаёт.
Лично Драко было плевать, у них самая влиятельная семья, и горделиво вздёрнутый подбородок опускался лишь для того, чтобы одарить своё прекрасное существо поцелуем. Он — самый прекрасный альфа, и у него самый восхитительный омега.
Попробуйте его переубедить — и останетесь без костей, и данный ученик не собирается преуменьшать свои неимоверные достоинства и социальный статус.
На совместном завтраке в большом зале, Гарри выглядел будто подменявшимся, это был совершенно другой человек: закрытый, в меру холодным с остальными факультетами, но милым со своими.
Он игриво стрелял глазками в Теодора, и тот, словно заворожённый видом сирены, впитывал каждое движение младшего Малфоя.
Брюнета это забавляло и ещё больше добавляло жара, отнимая воздух, ловя угрожающий взгляд братца, медленно раздувающий свои ноздри, напряжённо сжимая ложку, отчего прекрасные руки, покрывались вздутыми венами.
Он невесомо поднимается из-за стола и, невзначай проводя своими длинными пальчиками по твёрдому бедру, склоняет голову, жарко и томно шепчет тому на ушко:
— Смотри на меня, — бархатно пропевает ему в самое ушко парень и как ни в чём ни бывало поднимает туловище, отряхивая свою мантию. Драко недовольно поднимает бровь, следя за братом, но явно испытывая волну мурашек от пробирающего шёпота, что только что услышал.
Их сокурсник, словно ведённый гипнозом, направляется следом. И все остальные вяло подтягиваются следом, не желая опаздывать на уроки и потом горбатиться на отработках, особенно у Снейпа.
Сквозь весь этот гомон недовольных или чрезмерно шумных учеников, Нотт мягко берет тонкую руку, слегка дрожа, когда яркие зелёные глаза смотрят прямо на него. Все мысли сваливаются в кучу, а в голове крутится лишь одна мысль, насколько же он красивый.
Озорной огонёк на периферии зелёной радужки ничего особенного не говорит и так заглушающему разуму переизбыток чувств Нотта. Чёрный зрачок лишь скользит по блеклым и совершенно серым лицам сокурсников, пытаясь уловить родное и знакомое.
— Гарри, не хочешь прогуляться в Хогсмид? — его оливковая кожа на лице приобретает лёгкий румянец. Он все ещё держит его, ловя каждое мгновение близости, ощущая, как сердце предательски сильно бьётся, отзываясь топотом стаи слонов в ушах.
Зеленоглазый хмыкает, замечая, как среди толпы неинтересных ему макушек виднеется платиновая, стремительно приближающаяся к ним.
Альфа громко дышит, переводя взгляд на то, как чужая рука держит в своей молочную, чистую ладошку его брата. Отчего уровень вазопрессина в крови подскакивает как котёнок от шороха, а сердце сжимается в железные тиски, и, неаккуратно сминая за талию брюнета, притягивает к себе, грубо и властно впивается в эти порочные губы, испуская крайне горячий и опасный запах, бьющий по рецепторам других самцов, излучая угрозу и крича, что это его собственность, и он крайне зол на возникшую опасность.
— Какие же они отвратительные, — слышится из толпы низкий баритон, брезгливо приподнимая верхнюю губу. Драко отпускает от себя брата, недовольно оглядывая знакомое лицо, обрамлённое лохматой копной рыжих волос. — Малфоевские отродья.
На веснушчатом лице вполне ясно читается осуждение и, по возникшему между бровями заломом, свидетельствующему её о негативных эмоциях от представленной на всеобщее обозрение картины.
Целомудренно поцеловав улыбающегося и довольного Гарри, он отодвигает его за спину, медленной походкой направляясь к Уизли, словно тигр к своей жертве, отчего тот невольно прячет шею, становясь чуть ниже. Малфой был гораздо властнее, а его запах заставлял съёживаться и течь не только омег, но и чувствовать себя неуютно даже других чистокровных альф, с, казалось бы, не менее сильными феромонами. Свежий, отрезвляющий, как пощёчина матери, аромат нагревается от недовольства, и бледный кадык аристократичной кожи вибрирует. Пряный запах Рона сжимается, внутренний зверь знал, что нужно прятаться.
— Поговорим об этом, когда твой же брат перестанет открывать рот у ширинки своего же близнеца, — издевательски ухмыляется блондин, победно наблюдая за округлившимися глазами, и тот бесшумно шевелит губами, не зная что сказать, растерянно сжимая в кармане мантии ладонь, — а может, твоя грязнокровка недостаточно хорошо справляется со своими обязанностями, вот тебе и завидно? — Блондин играет бровями, пристально наблюдая, как в синих глазах, обрамлённых редкими рыжеватыми ресничками, плещется злость.
— Ты ублюдок, Малфой, — брюзжит юноша, почти замахиваясь кулаком под писк сзади стоящей недоомежки Грейнджер, успевшей лишь подскочить на месте, когда Драко не церемонясь, скручивает его, предварительно ударив по пояснице.
Слизеринец разворачивается на каблуках, подминая под левую руку тонкую фигуру, расслабленно вздыхая родной, греющий рецепторы, запах. Сзади ещё слышится непонятная суета учеников, но большей степени, им плевать на остальных, сейчас ещё утро, и главной задачей было — не умереть от усталости и просочившейся утренней лени. До их ушей так же донеслось непонятное для восприятия, бурчание рыжего альфы. Одно было ясно, он недоволен и унижен.
Хотя кое-что Малфой всё-таки услышал, и это его любимое: «тварь», что ласково и похвально звучало из уст бедняка.
— Никаких больше других альф, — серьёзно и еле слышно рычит он, совершенно не обращая своего внимания на остолбеневшего Нотта, — иначе я поставлю тебе большую и сочную метку, на твоей прекрасной светлой шейке, — сероглазый шипит, уверенно двигаясь вперёд, — Хогсмид. Смешно.
Настроение приподняла победа в стычке с гриффиндорцем. И его и так, непомерная любовь к себе и гордость, переполняла чашу до краёв.
— А может, я этого и добиваюсь, папочка? — совершенно невинно попискивает брюнет, чувствуя, как под мантией сжимают его ягодицы.
Альфа резко останавливается, хватая под локоть младшего брата, заворачивая в заброшенный кабинет. Он чувствует, как от игриво сказанных слов кровь приливает к члену, и он болезненно тягуче начинает пульсировать. Чёртов маленький засранец знает, как играть с его чувствами.
Блондин неаккуратно прижимает омегу к стене, утробно рыча ему в шею и руками скользя по горячему телу под рубашкой, задевая пальцами твёрдые соски, отчего тот охает, закусывая губу. Он надавливает на слабые точки, в виде ямочек над задницей брата, и у того подкашиваются ноги, оставляя единственной опорой стену за спиной и твёрдые объятия брата.
Он наматывает длинные локоны на кулак, заставляя того опуститься на колени, и недовольно смотрит на виноватое лицо, смотрящее снизу вверх.
— Ты зол, да? — неуверенно спрашивает Гарри, и вздыхает, когда ему не отвечают.
Младший знал, что старший всегда был на взводе и дико ревновал, стоило кому-то слишком близко к нему подсесть или вовсе рискнуть плюхнуться рядом на каком-то уроке. И поэтому скользнул руками по брюкам, чувствуя, насколько тот был возбуждён, и всё ещё молчалив.
Он ловко управляется с пряжкой ремня, которая звонко расстёгивается, и приспускает тёмные брюки.
Умело собрав языком слюну с полости рта, смачно увлажняет побагровевший от налитой крови член и, сомкнув руку у основания, осторожно касается губами головки.
Блондин ещё крепче обхватывает волосы и протяжно стонет, чувствуя, как восприимчивая тоненькая кожа головки пылает под умелыми движениями языка.
Омега сначала медленно облизывает всю длину члена, каждый раз обводя круги языком, следом слегка обсасывая треть длины, создавая ртом вакуум.
— Ты делаешь просто волшебный минет, малыш, — сквозь пересохшее горло рычит Малфой, понимая, что сейчас не сможет стоять на месте.
Гарри лишь хихикает про себя, продолжая посасывать всё большую длину, пока не доходит до конца, заглатывая и не сжимая горло. Не забывает про нежные и отзывчивые яички, поглаживая их большими пальцами.
Драко уже ловил глазами ослепляющие фейерверки, отмечая ощущение сжатости, что означало подход к концу.
И стоило младшему перейти ритмом на имитацию секса и плавно двигать головой, как почувствовал во рту тёплую солоноватую жидкость и, выпустив член изо рта, поднял голову, хитро улыбаясь, проглотил, облизывая свои губы.
— Ты — чёртова вейла, но я люблю тебя, — помогает ему подняться старший, прижимая к сердцу, обрывисто и протяжно дыша ему в шею, когда острые и длинные клыки впиваются ему в плоть, смешивая с кровью свою слюну, с дополняющими секрециями самца, пометившего свою самку. Он сжимает пальцами тонкое горло и целует, целует так глубоко, проводя языком по мокрому и разгорячённому нёбу, надавливая на слизистую, и, не прервав зрительного контакта, кусает мягкую опухшую нижнюю губу, зализывая еле видную ранку.
— Ты мой, запомни это. — Они прекрасно знали, кому они принадлежат, но эта забавляющая игра в кошки-мышки была куда интереснее, и пока молодость позволяла выплёскивать всю животную страсть, что они испытывали друг к другу, они продолжат это делать. Пусть нежность достаточно скопится в их телах, оставляя это на будущую совместную жизнь.
***
Первый укол ревности Гарри почувствовал, когда впервые увидел, как некая Астория убедительно строила глазки скучающему в библиотеке Малфою, поглаживая лодыжкой его бедро. А тот, ничего не ответив, продолжал бегать глазами по потёртым временем строчкам учебника, совершенно не запоминая, что же там такого написано. Ему была неинтересна, как бы она старалась вызвать хоть какие-то эмоции в холодном аристократе, эта омега.
В этот момент по телу Гарри пробежало несколько тысяч отрезвляющих иголочек, а его внутренняя омега кричала от негодования и злости. И он был готов буквально вырвать на её голове каждый волос, вцепиться тонкими пальцами в эту веснушчатую шею, впиваясь острыми коготками, что обычно царапают бледную спину, и ждать, ждать, пока она не закатит голубые глаза и вся жизнь из них не выйдет.
Он шумно закрывает книгу и быстро направляется к дальнему столу.
— Ой, привет, Гарри, — наигранно мило улыбается девушка. Даже чересчур. Взгляд серых, ртутных глаз цепляется за него, и скучающий взгляд сменяется на изучающий.
Он дерзко отодвигает стул, на котором сидел парень, и бесцеремонно садится ему на колени, обхватывая руками скулы, и смотрит, прожигая всей своей ревностью лицо альфы перед ошарашенной Гринграсс. Малфой неуверенно кладёт ладони на мягкую задницу, не проронив ни единого звука, наблюдает.
А Гарри лишь расстёгивает пару пуговиц рубашки, раздражённо отодвигая белоснежный ворот.
— Милый, что такое? — пищит брюнетка, продолжая наблюдать за развернувшейся картиной, на что только Гарри шипит.
Он вцепляется маленькими клычками в полупрозрачную кожу, застывая на несколько секунд, а потом слизывает тёплую кровь, вытекшую из почти незаметных кружочков, довольно мурлыкая, укладывая свою голову на сильном плече.
— Прости, Асти, мой малыш хочет побыть со своим альфой, — и недвусмысленно указывает глазами на дверь, прижимая своё сокровище к себе.
Девушка молчит, переваривая информацию, а потом недовольно хмыкает, кидая напоследок, что они и вправду извращенцы. Но никто из них не обращает внимания, Драко лишь наслаждается моментом и улыбается, что его омега, похоже, все же тоже ревнует его к остальным, на что внутренний альфа довольно рычит.
— Я люблю тебя, — холодно и обиженно шепчет брюнет.
Драко только заботливо гладит его по голове, одной рукой обнимая за талию.
— Откуда ты знаешь про близнецов Уизли? Всё хотел спросить, да не знал как, — невзначай спрашивает брюнет, не поднимая головы, и только чувствует, как под щекой вибрирует грудь альфы от лёгкого смеха.
— Они единственные, кого я не хочу убить из их семейки. А так, они сами рассказали, — веселится он, от наводящего вопроса парня, — так что не мы одни такие неправильные.
Цветочный аромат заботливо обволакивал альфу, и запах так полюбившихся в малфоевском саду цветков мандаринового дерева матушки, с маленькой ноткой чая, пробуждали умиротворение в душе Драко. И он охотно вдыхал загривок сидящего на нем младшего брата.
***
Громом среди ясного летнего поля стала новость о том, что отец собирается сватать его мальчика с крайне непривлекательным, отвратительным по меркам Драко, альфой чистокровного рода Флинтов. Он до сих пор вспоминал его дурацкую улыбку до ушей и то, как тот неумело играл в квиддич.
Люциус любезно сообщил данную новость на рождественском ужине, довольно потягивая из хрустального бокала дорогое французское вино. Красная жидкость задорно плескалась под круговыми движениями руки, словно собачка следуя за ритмом его пальцев.
Гарри обречённо опустил голову, изредка переводя взгляд с Драко на Нарциссу, и впервые испытывал страх. Женщина сдержанно наблюдала за сыновьями и нервными движениями старшего. Обстановка была достаточно напряжена, пока блондин, не встав со своего стула, уставился на главу семейства, невероятными усилиями излучая уверенность.
— Я не согласен. — Он старался быть безапелляционным, плотно сжимая челюсть. — Гарри ни за кого не пойдёт замуж.
— Прямо-таки ни за кого? — щурил загоревшиеся глаза мужчина, взрослое и твёрдое выражение лица приняло совершенно иной облик. Не такой, какой они привыкли видеть в обществе.
— Он, — Драко помедлил, прежде чем собрав всю волю в кулак, отрезвляя себя тем, что сжимал свой кулак да такой степени, что ничтожно малые ногти прорезали грубую кожу ладони, — он мой. Мой омега. И я готов понести любую ответственность, но он будет моим.
— Отец, — дрожащий голос брюнета мелодией отозвался среди низких тембров рычащих альф, — я лучше останусь один, чем…
Люциус поднимает ладонь, приказывая замолчать, и тут даже молчавшая до этого Нарцисса приняла обеспокоенный взгляд, мягко поглаживая колено младшего.
— Вот таких сыновей я растил, — довольно расплывается в улыбке аристократ, ловя непонимающие взгляды. Он выпрямился, свысока оглядывая сидящих за столом. — Альфу, добивающегося своих целей, твёрдого, если нужно жестокого, правда? — Он окидывает своего старшего сына уважающим взглядом. — Если это оправдывает ценность. И омегу, не трущегося в объятиях грязных, недостойным общества чистокровных волшебников полукровок и грязнокровок, — он слегка морщится от последнего слова, но отпивает вино, смачивая пересохшее горло. — Я одобряю ваши отношения. В кругу голубых кровей отношения с родственными волшебниками не что-то выходящее вон.
Все трое расслабленно вздыхают, и, казалось, Гарри был готов кинуться в сильные объятия брата, чтобы стереть навсегда тот стресс, что пережил.
— Мой внук будет идеальным и достойным своей фамилии волшебником, — осматривая своего младшего сына, протягивает глава семейства.
И только сейчас, наконец, Драко медленно подходит к брюнету, обнимая его со спины, прижимая к себе, навсегда-навсегда. Им больше нечего бояться.
— Когда вы собирались нам сообщить о малыше? — осторожно спрашивает Нарцисса, тепло осматривая своих сыновей.
Юноши только непонятливо моргают, будто услышали шутку, но неосознанно альфа обвивает грудь правой рукой, а левой — живот, целует в висок свою пару. И непонятное чувство, тёплое, приятное распространяется по его телу, будто он ещё больше стал любить зеленоглазого, хотя это казалось невозможным, ведь и так был максимум. Теперь ему придётся ещё больше сторожить хрупкое тело, огораживая от посторонних своё, только своё сокровище, рождённое только для него одного.
Омега устало смеётся и сильнее вжимается спиной в твёрдое тело альфы. На неосознанном уровне чувствуя безопасность только в его руках. Это определённо самое неожиданное и приятное Рождество для всей семьи Малфоев.
