"Fly me to the moon" - Bobby Womack
— Fly me to the moon and let me play among the stars… Тэён беспечно напевал какую-то прилипчивую маггловскую песню, отрешенно улыбаясь и помешивая светло-оливковое зелье. Он выглядел так трогательно и мило, особенно, в сравнении с тем, как обычно себя вёл, что Джонхан почти любовался этим. Он мог себе это позволить, пока Тэён пребывал где-то в своих мыслях, потому что в следующее мгновение, когда пуффендуец перевёл уже осмысленный взгляд на него, он сердито нахмурился. — Ты опять бездельничаешь?! Джонхан специально открыто зевнул, ещё удобнее привалившись к умывальнику в туалете для девочек на третьем этаже и запахнув мантию на манер одеяла. Джонхан был в неважном настроении утром в первый учебный день из-за грустных и тревожных мыслей, одолевших его ночью. От Джису он кое-как отмахнулся, сославшись на недосып, и сказал, что хочет прогуляться до трансфигурации один. Друг окинул его подозрительным взглядом, но молча кивнул и вернулся к разговору с Вону. На выходе из Большого Зала кто-то резко дёрнул его за шкирку и затолкал в ближайшую тёмную нишу. Это произошло так неожиданно, что Джонхан успел вынуть палочку только, когда уже оказался лицом к лицу с Тэеном. Ныне третьекурсник не вырос даже на дюйм с прошлого учебного года, и Джонхан с огромным самодовольством подметил это про себя. Пока что это был первый знакомый сверстник, которого Джонхан был выше. Тэен, видимо, и сам заметил это, либо довольное лицо второкурсника говорило за себя, но он только закатил глаза и фыркнул. Наверное, уже привык к тому, что он ниже всех. — И что происходит? — недоуменно спросил Джонхан, пытаясь вглядеться в темноте в лицо напротив. — Юн, есть деловое предложение. Скажу сразу, оно относительно не особо легально, — уверенно произнёс Тэён. «Относительно не особо легально» — такая формулировка заслуживала немедленного зачисления в Слизерин. Насколько же нужно быть бессовестным, чтобы запихнуть в мысль «нелегально» целых два сомнения, смягчающих суть. Джонхан вновь убедился, что их факультет потерял лучшего. — Интригующе. Соблазняюще. Поэтому сразу — нет. — Погоди! — Тэён схватил двинувшегося наружу второкурсника за предплечье. — Сначала выслушай! Джонхан задумался, припоминая, что всякие вещи, вызывающие у него азарт, вызывали у Джошуа категоричный отказ и пожелание «угомонить свою вертлявую задницу». Так было в прошлом году, когда Джонхан предложил отыскать тайный выход из Хогвартса в Хогсмид и напоролся на такой осуждающий взгляд Джису и гневную проповедь, что и мысли с тех пор не появлялось осуществить желаемое. Прикинув, как отреагирует друг, произнеси Джонхан одну только фразу «относительно не особо легально», он, более не раздумывая, вновь произнёс: — Нет. Сидя сейчас на холодном мраморном полу заброшенного светлого туалета, он вспоминал, каким настойчивым был тогда Тэён. В хилом на вид тельце оказалось столько силы и энергии: он прижал тело поражённого Джонхана к стене предплечьем, отказываясь отпускать, пока он не выслушает «относительно не особо легальное» предложение. Ещё и Силенцио наложил, гад! Ладно, что хоть не Инкарцеро в придачу. Чем дальше Тэён объяснял свою задумку, тем более сожалел Джонхан, что не оглушил тихонько третьекурсника и не выбрался отсюда до того, как оказался в восторге от его предложения. Желание Тэёна было простым и понятным: он хотел, как на прошлом курсе, тренироваться в зельеварении. Отчаянный и отчаявшийся пуффендуец даже твёрдо собрался чуть ли не на колени вставать перед Снейпом, лишь бы он разрешил хотя бы ему вновь присоединиться к клубу на правах самого старшего в их бедовом сборище исключённых из клуба зельеваров, но был почти уверен в неудаче, потому что декан Слизерина не привык отступаться от своих слов и принципов, а особенно — выделять кого-то одного. Поэтому Тэён и решил, не медля, предложить Джонхану вместе втихую заняться варкой зелий в тайне от кого-либо. Не спрашивая согласия или хотя бы мнение Джонхана, он сказал, что детали они обсудят за обедом, так как до урока оставалось всего пять минут. Видимо, загоревшиеся глаза говорили за второкурсника, хотя он пытался выглядеть осуждающим и недовольным. Напоследок, освободив Джонхана от своего крепкого захвата, Тэён строго-настрого запретил ему рассказывать что-либо Джису, даже если слизеринцу «втемяшится в голову отказаться», и бросил предупреждающий взгляд. Не стоит и говорить о том, что на утренних занятиях Джонхан сидел, как в жопу ужаленный, что бесило и настораживало Джису. Но, кажется, он больше был рад тому, что друг перестал так непохоже на себя хандрить и снова стал той самой «вертлявой задницей», поэтому просто возблагодарил Мерлина и не стал задавать вопросов. Под всё тем же подозрительным взглядом Джошуа Джонхан направился за обедом в сторону пуффендуйского стола, якобы «поздороваться с Тэеном и потрепаться» и плюхнулся рядом с третьекурсником, который и сам был похож в этот момент на «вертлявую задницу». — Две самые большие проблемы — место и твоё алиби, — без предисловий начал Тэён, навесив «заглушки». — И твоё алиби кажется мне даже гораздо большей проблемой! Пуффендуец незаметно кивнул в сторону слизеринского стола, где за ними, сощурившись, наблюдал Джису. — Твоя нянька мне не доверяет с самого знакомства, — скорчив гримасу, пожаловался Тэён. — Думает, наверное, я могу её золотце испортить. Джонхан взглянул на хмурого Джошуа и ярко ему улыбнулся. — Он не считает, что ты меня испортишь. Он считает, что ты дашь мне карт-бланш. Тэён хмыкнул и покачал головой. — Да хоть как. Он опекает тебя, как больного младенца. Ты хоть когда-нибудь бываешь где-то без него? У тебя больше нет друзей? Джонхан задумался. Он и правда почти ни на секунду не расставался с Джису. По крайней мере, когда тот уходил заниматься с Вону в библиотеку, Джонхан просто околачивался в гостиной факультета, иногда болтая с Чимином или Суненом, либо докучая Сонхва. Но во вне он был всегда с Джошуа, и друг всегда знал, где находится Джонхан. — Он не контролирует меня, — смущённо и неуверенно сказал Джонхан, сильно сомневаясь в своих словах. Насмешливый вид Тэёна усиливал сомнения в разы. — Если уйти и не сказать куда, он ничего не сделает… Мы же просто по-дружески делимся, как и все… — Доён не знает, где я нахожусь все 24 часа в сутки. — Это другое! Вы не на одном факультете, и ты можешь просто сказать, что учил уроки в гостиной, а я не могу! Тэён, конечно, замолчал, но по его лицу было ясно, что он не поменял своего мнения насчёт Джису и его опеки. — А профессор Снейп? — А сам как думаешь? — устало и раздражённо спросил Тэён. — Скажем так, он предельно вежливо послал меня к дракклам. Ладно, подумаем о меньшей головной боли: место. Они перебирали варианты, но таковых было немного. Заброшенные классы, большие ниши, которые надо было скрыть чарами, даже спальня, конечно, Тэёна. Когда дошли до Запретного Леса, то поняли всю обречённость ситуации. Тэён выдохнул сквозь зубы, а Джонхан виновато повёл плечом — он-то всё это время не выпускал из головы образ такой удобной и манящей Выручай-комнаты. Он несколько раз кидал взгляд в сторону Сонхвы и убеждал себя, что поступает правильно, не предавая его доверия. Он скажет друзьям, обязательно скажет про комнату, но не раньше, чем хотя бы Сонхва выпустится. И то при тупиковой ситуации. — Ладно, — Тэён глубоко вздохнул, — я тихонько поспрашиваю старших. Ты этого не делай, ясно?! Кошмар, тебя опекает Хонг и староста школы. И зачем я только тебя выбрал? Джонхан надулся и кинул на Тэёна убийственный взгляд, обещая отомстить за то, что тот якобы снизошёл до выбора второкурсника в качестве компаньона. Тэён задумчиво смотрел на одну точку куда-то за плечо Джонхана, пока не расплылся в чрезвычайно довольной и от этого пугающей улыбке. — А я знаю, что нам делать с конспирацией, — нагло протянул он, сверкая хитрыми глазами и осматривая Джонхана. — И что же? — чуть холодно спросил слизеринец. Он не собирался отпускать обиду так быстро. Тэён повёл головой, указывая за спину Джонхана, и тот медленно повернулся. Рядом со столом Пуффендуя был стол Гриффиндора, и буквально в четырёх метрах от них сидел никто иной, как Сынчоль. Третьекурсник сидел спиной, поэтому не чувствовал внимания к своей персоне, но Джонхан всё равно, как подорванный, развернулся обратно к Тэену. Пуффендуец сверкал хитрыми глазами и явно наслаждался чужим смущением и глупым видом. — При чем здесь Сынчоль? — тихо спросил Джонхан, будто кто-то мог их услышать за «заглушками». — Он, — Тэён вскинул вверх указательный палец, — обеспечит нам алиби. Должен же быть прок от твоей дурацкой влюблённости. Джонхан непонимающе нахмурился. — Какой влюблённости? Сначала Тэён поганенько ухмыльнулся, но, внимательно вглядевшись в лицо второкурсника, согнал с лица идиотское выражение и чуть погодя неверяще хмыкнул. — Что ж, возможно, тогда все не правы, — медленно произнёс Тэён, блуждая рассеянным взглядом по стенам. Джонхан всё ещё был в растерянности. — Но… Видишь ли, Юн, кого ни спроси из друзей, тебя считают влюблённым в Чхве, — Джонхан выпучил глаза и открыл рот, чтобы произнести нечто гневное, но Тэён остановил его тираду взмахом руки. — Сейчас я вижу, что это не так, но они всё же уверены в этом, так почему бы не использовать их убеждённость в нашем деле? Кажется, Джонхан успел оправиться после неожиданно всплывшей информации и спокойно спросил: — Что же ты предлагаешь? Тэён довольно кивнул и поделился своей идеей.***
— О чем ты думаешь хоть? — с тяжёлым вздохом спросил Тэён, засекая время после того, как бросил в котёл сушёные крылья докси. А ведь зелье было таким приятно оливковым. Сегодня ничто не могло заставить Джонхана трудиться, поэтому Тэён просто смирился с тем, что у приятеля бывают такие дни, когда его даже под империусом не заставишь ничего делать. Зато в другие дни он был талантливым, сообразительным и чутким зельеваром, что заставляло Тэёна немо восхищаться. — О том, что стоит для приличия сходить хоть раз на тренировку гриффов. Тэён весело хохотнул. — Ну ты чего? Ты же у нас тайный воздыхатель, сталкер, можно сказать, а собираешься просто так прийти на стадион. Хоть камуфляж нацепи. Джонхан не понял, наверное, и половины слов Тэёна, но всё равно улыбнулся. План пуффендуйца о конспирации был прост и ясен. Джонхан должен был изобразить острую стадию сынчолеобожания и заявить, что отныне будет ходить на все тренировки гриффов и глазеть на объект воздыхания. А чтобы не получилось так, что Джису захотел бы его навестить, но по понятным причинам не смог бы этого сделать, Джонхан объявил, что будет глазеть тайно, из укромного местечка, о котором ни единая душа знать не должна, чтобы не заявиться однажды и всё не испортить, раскрывая его «порочные желания». Тэён настоял именно на такой формулировке, практически умоляя со слезами смеха на глазах сказать это, и обещал купить в Хогсмиде Джонхану кулёк сахарных перьев из «Сладкого королевства». Кажется, в тот день у Джошуа начался нервный тик. Джонхан даже проникся жалостью, но дело все же того стоило. Тэён поделился с ним, что Джису всегда слегка кривится при упоминании Сынчоля из уст друга, поэтому будет рад сделать всё, чтобы Джонхан перестал о нём разглагольствовать. Необходимо было не многое: горящие глаза, бурная жестикуляция и срывающийся от волнения голос с придыханием рассказывающий о тонкостях того, как стоит любоваться Сынчолем, сидящим на метле. Вуаля, Джису — на гране нервного срыва, стоит посреди притихшей и наблюдающей за сценой гостиной, в бессилии сжимая и разжимая кулаки, пока Джонхан журавлем разливается о том, как элегантно развевается правый край квиддичной мантии Сынчоля, когда он пролетает непременно в двух метрах от колец под углом тридцать пять градусов по отношению к трибунам. — ХВАТИТ! — рявкнул Джису, наконец не выдержав. Джонхан искренне содрогнулся, а затем продолжил спектакль: стыдливо и жалобно-обиженно нахмурился и сжался. Это возымело эффект. Друг, устало вздохнув, положил ему руку на плечо в успокаивающем жесте. И только Джису мог в такой момент, поглаживая предплечье, ласково и практически по-родительски нежно сказать что-то вроде: — Джонхан, мне правда не интересно. Джонхан ещё несколько дней ходил с восторженным выражением лица, хватаясь за локоть Джису всегда, когда видел Сынчоля, чем окончательно доводил друга до ручки. В конце концов он готов был проклясть любого, кто хотя бы вскользь упомянет имя осточертевшего третьекурсника. Проблема с опекой Джису была устранена. Тэён же уже дня через три после их разговора в Большом Зале поведал, что нашёл для них подходящее место. Этим местом оказался заброшенный туалет для девочек на третьем этаже. Небольшой проблемой оставалось только причина, почему туалет был заброшен, — в нём жил призрак Плакса Миртл — хнычущая девчонка, падкая на смазливых мальчиков. Джонхан и Тэён сразу пришлись ей по душе, но после единственного с ней разговора пуффендуец был уверен, что она и не подумает их прикрывать. — Может быть, потому что она привидение, — пожал плечами Тэен. — Её нечем купить, ей нечем угрожать. Специально рассказывать не пойдёт, но с радостью поделится, что в её обители сидят два миленьких мальчика и занимаются факультативными по зельеварению. Поэтому они решили не тратить силы на то, чтобы умасливать приведение и оказывать ей знаки внимания, решили, что будут сидеть тихо и обращаться к ней вежливо. Тем более, от Толстого Монаха — призрака Пуффендуя — Тэен узнал, что Миртл за пределы туалета не выходит, поэтому если только к ней не решит наведаться какой-нибудь преподаватель, их тайна всплыть не должна. А если и наведается, Миртл уже не будет помехой — их котлы с зельями, хранящиеся в дальней кабинке, скажут всё за нее. Таким образом Джонхан с Тэеном уже около трёх недель занимались варкой зелий в то время, когда у Гриффиндора была тренировка по квиддичу. При входе в гостиную взгляд второкурсника упал на Сонхва, сидящего на излюбленном месте на диване перед камином. Джонхан даже задался вопросом: другие освобождают диван сразу, как видят на горизонте старосту, или не оскверняют это священное место в принципе? Сонхва, очевидно, учился, как и во все те разы за этот месяц, когда Джонхан на него натыкался. Семикурсник держался молодцом, по его виду максимум, что можно было сказать, — это то, что он немного устал. Хотя это явно было преуменьшением, потому что он вообще не отдыхал, судя по всему, разрываясь между учёбой, подготовкой к экзаменам и обязанностями старосты школы. — Как ты, Сонхва? — сочувственно спросил Джонхан, гладя его по плечу. — Пока не умер, — мрачно ответил староста и, зажмурившись, сжал переносицу, отрываясь от пергамента и учебников. — Это… радует, — осторожно произнёс Джонхан и сел рядом, продолжая поглаживать Сонхва. — Что это за предмет? — Трансфигурация, — с тяжёлым вздохом ответил староста. — Ничего в жизни нет более непонятного, чем эта муть. — Правда? — Джонхан взглянул из любопытства в раскрытый учебник, но наткнулся на какие-то руны. — Это сейчас от вас требуют лишь учить заклинания и сосредотачиваться. Это практически ненастоящая трансфигурация. На старших курсах будут требовать понятие сути вещей, буквально, необходимо видеть предмет как совокупность атомов и магических связей, представлять до мельчайших деталей, как разорвать эти связи так, чтобы создать нужный предмет. И это только в общих чертах. А так там просто лес непроходимый… Джонхан с сочувствием и ужасом посмотрел на всё тот же учебник. Мерлин, ему же тоже придётся страдать над этим, чтобы сдать экзамены. — Зачем ты ходишь с третьекурсником с Пуффендуя в заброшенный туалет для девочек? — вдруг спросил Сонхва так, будто спрашивал о том, как Джонхан провёл лето. Второкурсник замер, не зная, как реагировать. Джонхан никогда не сомневался, что Сонхва — лучший староста на свете, но никак не подозревал, что он может быть настолько вездесущим. Они с Тэеном были предельно аккуратны. Приходили в туалет разными окольными путями, никогда — вместе. Их никак не могли видеть рядом, так как же… Сонхва продолжал молча писать что-то почти с остервенением, и Джонхан уже было решил, что тот из-за стресса и нагрузки потерял концентрацию и забыл, что спросил только что. — Я заставляю старост факультетов не просиживать штаны. Можно сказать, они находятся в постоянной бдительности. Вот поэтому Кибом так и норовит свалить с должности, — раздражённо цыкнул Сонхва, заставляя Джонхана, несмотря на плачевность ситуации, улыбнуться при воспоминании об их бесконечных перепалках. — Как мне рассказывал пуффендуйский староста, Тэён — тихий и беспроблемный мальчик. На первый взгляд. Но на самом деле это наиболее неприятный тип людей. Ты от него не ожидаешь никакой подставы и расслабляешься, а потом он чудит такую хрень, что она затмевает все шалости проблемных личностей. — Что сделал Тэён? — полушепотом спросил Джонхан. Сонхва отложил перо и перевёл взгляд на второкурсника. — Я расскажу, но ты пообещаешь перестать заниматься чем бы то ни было нелегальным с этим пуффендуйцем. — Обещаю. Джонхан не мог найти и капли двусмысленности во фразе, чтобы за неё зацепиться и добросовестно (не) выполнить обещанное, поэтому решил просто без зазрения совести соврать. Не ясно, понял ли это Сонхва, но одарил Джонхана пристальным взглядом. — Тэён — заноза в заднице, причина кошмаров и пошатанных нервов моего подопечного, старосты с Пуффендуя Чансоба. Я подозреваю, что он даже малость помешан на Тэене после того случая… Хотя, скорее всего, не малость. В общем… он его, можно сказать, преследует. — Чего? — тупо переспросил Джонхан. — Старосты составляют в голове своего рода характеристики каждого первака, подмечают, за кем стоит приглядывать или же кто совсем не доставляет проблем. Тэён был одним из вторых, причём самый беспроблемный среди, наверное, всех пуффов. Перваки-грифы всё время ищут неприятности себе на задницу, слизеринцы втихую начинают творить чаще всего нелегальные вещи, а пуффы ведут себя наиболее по-детски: непоседливые, гиперактивные, шумные. Только вороны в большинстве случаев послушные. Обычно именно с пуффами больше всех проблем, потому что они попадают в неприятности по незнанию, а гриффы и слизеринцы — в здравом уме и ясной памяти. Но Тэён был не в пример тихим, вежливым и послушным. К тому же, он хорошо учился и помогал мадам Стебль в теплицах, поэтому был у неё в фаворе. В общем, старосты нарадоваться не могли и… расслабились, пока Тэён не учудил одну вещь… Как далее поведал Джонхану Сонхва, всё началось с того, что однажды в Больничное Крыло к мадам Помфри пришла девочка с необычной жалобой на бессонницу. Необычность заключалась в том, что первокурсники обычно не заявлялись сами в Больничное Крыло в принципе, они обращались к старосте или преподавателю, и их приводил кто-то из них. Тем более необычно для мадам Помфри было и то, что первокурсница знала о существовании зелья Сон без Сновидений, но целительница решила, что девочка знает о нём от родителей. Потом она приходила почти каждый третий день за новой дозой зелья, и это начало настораживать мадам Помфри, поэтому она провела диагностику, но ничего обнаружить не смогла. Через две недели после первого обращения девочка выглядела, как тень себя, а диагностика давала такие показатели, будто её организм всячески истощён, будто что-то высасывало из неё энергию, но причин этому как не было, так и не появлялось. Мадам Помфри не могла ждать, пока ребёнок исчезнет с лица земли, и потребовала отправить её в Святого Мунго. Там уже, пронаблюдав за состоянием девочки, колдомедики поняли, что её бессоницы и крайнее истощение — результат действия некоего зелья. По предположениям колдомедиков это была грубая модификация Бодрящего зелья. Зельевар Святого Мунга назвал это «хаотичным и неумным смешением множества энергетически активных ингредиентов», их действие ничем не стабилизировалось, а количество каждого ингредиента рассчитано было явно не точно. Собственно вскоре это подтвердилось самим виновником происшествия: Тэён, узнав о том, что его подопытную положили в самую настоящую больницу, пришёл с чистосердечным признанием к целительнице. -… Нет, ну по честноку, это не дело такое вот вытворять. Мы же заранее обговорили, кто несёт бухло, но щас он типа сливается?! За пару дней до дня икс. Он че, ахуй словил? Ебаный урод, да пошёл он нахуй! — Пидрила конченый. — Сухо! Айрин! Вы совсем с ума сошли! — возмутился Сонхва, наверное, впервые на памяти Джонхана. Что было неудивительно, учитывая, что и сам второкурсник сидел, открыв рот, потому что таких отборных ругательств за свою короткую жизнь ещё не слышал. А от Айрин и вовсе не ожидал услышать нечто вроде «конченый пидрила». Староста огляделся, высматривая, нет ли нежелательных свидетелей, и, к несчастью, увидел двух перешептывающихся первогодок, косящихся на Сухо и Айрин. Что-то невнятно прошипев, Сонхва настойчиво дёрнул старшекурсников за рукава мантий и повёл, как скот, в дальний угол. Джонхан тихонечко посеменил за ними. Староста развернулся и не успел ещё ничего сказать, как Сухо ухватил его за плечи и, тряся, взбудораженно сказал: — Сонхва, ситуация — наиебейшее сэйв ауа соулс. Ли Минхёк, драккла ему в задницу, кинул нас с алкашкой на пятничную пьянку! Сонхва, видимо, только собиравшийся разразиться гневной тирадой на тему сквернословия в общей гостиной, мгновенно побледнел и лишь произнёс: — Какого хуя. — Да! — воскликнула Айрин. — Всё. С этой самой секунды зарекаемся доверять что-либо ебучим гриффам. Их там, сука, отбирают по умению слиться в самый ебейший момент. — Но… какого хуя в самом деле?! Почему он слился? — Какие-то пиздострадательные траблы с его девчонкой. Минхёк же у нас парень… гулящий, вот они и поссорились на этой почве, чё-то типо того. И она ультиматум поставила, мол коли ты меня любишь, то будешь не бухать, а со мной романтишшно, — Сухо скривился, — проводить вечер пятницы. — Так. Не понял. А причём здесь то, что он кинул нас на алко? — А вот хоррроший вопрос! — сквозь зубы прошипел Сухо. — Мне очень хочется поболтать с этим гадом. Ебнуть, а потом поболтать. — Ребят, — медленно и убито начала Айрин, — а что, если он наши галеоны слил?.. Повисла тишина. Троица смотрела друг на друга с побледневшими лицами. А Джонхан почти не дышал, чтобы его не прогнали с этого интересного действия, хотя сейчас старшие ничего всё равно не замечали. — Блять, кто у нас за финансы сейчас? — тяжело выдохнув, спросил Сонхва. — Ки, — тихо ответила Айрин спустя какое-то время. — Чего? Кибом? — на лице Сонхвы читалось замешательство. — Ага… Просто понимаешь, Сонхва, никто ж не хочет больше, а у меня и так дел по горло… — Так. Стоп, Айри. Че за хуйня. — Блин, Сонхва, извиниии, — протянула Айрин, опуская голову. — Ну реально, людей нема. Слушай… — Ты блять пообещала ему, что он не будет старостой, — пораженно догадался Сонхва с широко раскрытыми глазами. Создавалось впечатление, что его сейчас начнёт трясти. — Ты блять это ему пообещала, зная, что я мариновал его целый мать его год, настраивал, что кроме него никто не может меня заменить, а щас ты загоняешь мне эту хуету?! Любой бы на месте Айрин, когда на него кричит самый непорочный, самый уравновешенный человек во Вселенной Сонхва, как минимум, встал бы в защитную позу и опустил голову от стыда, но эта девушка была закаленной квиддичем, исполнением обязанностей главного старосты школы и бесконечными истериками Сухо. Она была непоколебимой. Она была непобедимой. — Сонхва! Я искала бухгалтера честно и долго, но кому вперся этот неблагодарный труд, скажи мне, пожалуйста? Да никому! Никто не хочет готовить вечеринку, люди хотят наслаждаться и кайфовать. Никто не хочет брать на себя ответственность за деньги, никто не хочет, чтобы после пьянки на следующий день подходили и говорили, какой стрем, что этот чел распределил финансы не на то и не так и вообще «гони обратно сикли, я на эту херь не сдавал». Были же случаи, сам знаешь! — НО НЕ КИБОМА ЖЕ БЛЯТЬ!!! — уже почти заорал Сонхва, отчего в и так полумертвой гостиной наступила полнейшая тишина. — Блин, Сонхва, ну я же тысячу раз говорил, что мне это мероприятие твоё не вперлось ни в одно мать его место… — устало прозвучало за спиной ребят. На самом деле Джонхан видел, что Ки находится в гостиной довольно близко к троице, но тот не обращал внимание до тех пор, пока его имя довольно резко не вторглось в разговор. Сонхва развернулся, окинул тихую гостиную холодным взглядом и внушительно произнёс: — Продолжайте заниматься своими делами. Разговоры вновь возобновились, будто бы и на секунду не прекращались. Все-таки авторитет Сонхва был чрезвычайно велик, а разозлённый староста был таким редким явлением, что его приказ возымел особый эффект. Сонхва окинул Кибома таким же ледяным взглядом, но тот лишь закатил глаза. — Ну и? — своим тоном Сонхва явно пытался заставить Ки чувствовать себя плохо во всех отношениях, но шестикурсника подобное явно уже давно не пронимало. Он скрестил руки и со склоненной головой наблюдал с утомленным видом. — На кого ты скинул свои обязанности заведующего по финансам? — На Тэмина, — с улыбкой ответил Кибом, ничуть не смущённый вопросом. — И ты сам признаешь, что при первой возможности я скину ответственность на первого попавшегося человека без зазрения совести, что вновь доказывает, что главный староста из меня, как из тебя клубкопух. — Мерлин, ты серьёзно? — с тяжёлым выдохом сказал Сонхва, прикрыв лицо рукой. — Тэмин? Ты вообще в своём уме? — Он ответственный и супер прилежный! — Да ему по всем параметрам не подходит быть в руководстве, гений блять!.. В этот момент в гостиную зашёл Джексон и мгновенно зацепив взглядом Сонхву, обратился к нему: — Сонхва, там у двери Тэмин трётся, чё-то ему от тебя срочно нужно. Его позвать или ты выйдешь, а то он уже дёргается сильно? — Айщщ, — Сонхва уничтожающе глянул на Ки. — Джексон, приведи, пожалуйста.***
— Всё херня, — уверенно ответил Тэён, пока они сидели всё на том же месте в туалете для девочек. — Половина всего того, что тебе наговорил ваш староста, — полная брехня. — Это лишь говорит о том, что половина — это правда, — скептически заметил Джонхан. Они только что закончили варить свои зелья, и Джонхан наконец рассказал обо всём, что узнал от Сонхва Тэену. Последний подфыркивал в определённых местах, но в целом не перебивал, слушая с безмятежной улыбкой, будто окунулся в тёплые ностальгические воспоминания. — Ладно, на это-то пофигу, — Третьекурсник махнул рукой. — Вот то, что у старших вечеринка в пятницу, — это действительно важная инфа. — Ты хочешь туда пробраться? — с плохо скрываемым предвкушением спросил Джонхан, но сразу же себя одернул. — Так. Стоп. Не соскакивай с темы! Ты реально поступил настолько отвратительно с влюблённой в тебя девчонкой? — Ох, ну какая влюблённость в одиннадцать лет, — Тэён закатил глаза. — Ну, да. Я ей нравился, и она была не против поучаствовать в моём эксперименте. Я никого не принуждал, прошу заметить! И нет, не собираюсь я никуда пробираться, на кой мне это сдалось. Всё равно в следующем году туда попаду, — пожал плечами Тэён. — У тебя есть знакомые старшекурсники? — Типо того, — пофигистично ответил Тэён, раскачиваясь на руках туда-сюда. — Тэиль. Он сейчас на четвёртом, на Когтевране. Верь — не верь, но он мой родственник. Сначала Джонхан не понял, что в этом такого и почему он может не поверить в их родство. Как никак в Хогвартсе учились братья и сестры разных колен помимо Тэена и Тэиля. Но потом он наконец осознал и сделал изумленное лицо. — Как?! Серьёзно? — Ага, — Тэён усмехнулся. — Представь себе моё лицо, когда я увидел в Хоге того самого Тэилюшку, которого мамина троюродная сестра отправила учиться в США. А уж его выражение лица было совсем уморительным! — Это очень странно… я имею в виду магглорожденные родственники-маги. Не знал, что такое вообще возможно… — Неа, — весело перебил его Тэён, откидываясь назад на руки. — Он блин оказался полукровкой! А отец его вообще чистокровка ой какой. Влюбился вот в тётю мою, мол жить без неё не мог, и родился мой кузенчик. А тётя всё скрывала ото всех. Непросто поверить, если скажут, что муж работает судьей для волшебников, а? Её можно понять. А со мной просто так совпало прикольно. Но возвращаясь к вопросу с вечеринкой. Это же значит, что никто не дежурит, кроме учителей! А учителя ж - никто по сравнению с Сонхва и его шайкой. Драккловы церберы! — воскликнул Тэён. Джонхан и Тэён оглушительно захохотали.***
Вечериночная пятница приближалась. В тот самый вечер Тэмин, весь на нервах, зашёл в гостиную и чуть ли не кинулся к Сонхва с покаянием. Парень действительно считал, что в том, какого раздолбая совет старшекурсников выбрал в качестве доставщика алкоголя, виноват именно он. Где были галеоны — неизвестно, поэтому они всей ватагой поперлись к гостиной Гриффиндора. Тут-то Джонхана и приметила Чэрин, которая негласно занимала место, можно сказать, своеобразной старосты, а лучше — матери-надзирателя их факультета. — Куда собрался, ангелочек? — ласково спросила Чэрин, схватив второкурсника за ворот, когда он уже собирался двинутся за шумной компанией. Джонхан максимально умилительно улыбнулся ей, но девушка улыбнулась ещё более умилительно, отчего выражение ее лица стало почти пугающим. — Уж не подслушивать же ты разговоры старших собрался, а? — Нет, конечно, — с честным видом ответил Джонхан, мысленно досадливо вздыхая — Сонхва и бедовая компания уже ушли. — Я просто Джису ищу. — А что же его искать? — Чэрин наигранно удивлённо улыбнулась. — Он в комнате с Чимином и тигренком, — Она любила называть так Сунена, а он был только «за». — Иди-ка ты к ним. Джонхан ответил ей такой же фальшивой улыбкой и уныло поплелся в спальню к ребятам. Конечно же, ни единая душа из его окружения, кроме Тэёна, про вечеринку ничего не знала. В принципе, не было бы ничего такого, если бы он поделился этим с друзьями, но он боялся, что скоро «эффект Сынчоля» с Джошуа спадет, и он вновь станет подозрительно относится ко всей внеучебной деятельности Джонхана. И, безусловно, он может подумать, что другу захочется попасть на вечеринку. И ведь Джонхану хотелось! Но в его окружении, вдруг осознал он, не было человека, который разделял бы его азартный темперамент: Джису и Вону были правильными, Сунен — непоследивый, Чимину и Джуну такое не интересно, а Тэена привлекало что-то более противозаконное, чем просто пробраться на вечеринку к старшекурсникам. Вот если бы Джонхан предложил ему сходить в Запретный Лес в полнолуние, тогда Тэён немедля бы вписался. Конечно, Джонхана смущало, что он держит что-то в тайне. То, как много времени он проводил вместе с Тэеном и как мало с Джошуа, его малость напрягало. Чёткое представление о безусловной дружбе двух людей, всецело принадлежащих друг другу, начало потихоньку рушится, потому что с Тэеном Джонхану действительно нравилось проводить время, и это отличалось от времяпрепровождения с Джису, Суненом и Чимином. В какой-то мере второкурсник осознал, что Тэён пробуждает в нём всё то, что он подавлял под влиянием Джошуа, ведь так получилось в их отношениях, что именно Джису был давлением, а Джонхан — толчком. Если нравы и взгляды друга ингибировали определённые джонхановские порывы, то Джонхан в свою очередь открывал в Джису те стороны, которые ещё не были раскрыты. И это не было чем-то плохим. Шуа учил его смирению, терпению, усидчивости и прививал желание к чему-то стремиться, хотя самому Джонхану мало что нужно было от жизни на самом деле. Одно лишь то, что он занимался противозаконной деятельностью с Тэеном, уже было последствием влияния Джису, ведь именно он привил ему тягу к зельеварению, именно он мотивировал его развиваться, пробовать и узнавать что-то новое, чем Тэён и Джонхан вместе, собственно, и занимались. Но с пуффендуйцем он мог чувствовать себя чуть более собой, и ведь только сейчас до него наконец дошло, что то, что Джису так крепко сдружился с Вону, не является недостатком Джонхана, а просто тем, что один человек не может дать другому абсолютно все, в чем тот нуждается. Даже если ты будешь питаться постоянно такой здоровой едой как яблоки, это не значит, что их тебе будет достаточно. Для баланса и удовлетворения потребностей нужно больше продуктов, только тогда ты будешь здоровым. Все-таки была определённая причина, почему именно Джису стал его лучшим другом? Они познакомились друг с другом раньше, чем с остальными? В этом причина? Но было бы ли так же с Тэеном, Чимином, Суненом или позже они с Джису всё равно нашли друг друга? На это было сложно ответить, но Джонхан решил не загружать себя сильно тем, что не имело для его жизни особого смысла. Как бы то ни было, а пятничная вечеринка всё ещё приближалась. Джонхан пребывал в некотором мандраже от того, что он впервые будет мотаться по замку ночью, и это, конечно, было очень рискованным предприятием. Тэён тоже ни разу не гулял по ночным коридорам, по его словам, «за ненадобностью», но он был как всегда на пофиге и на веселе. — Да не ссы ты. Прорвёмся. Ну, худшее, что случится, — нас поймают. И что? Снимут баллы, поругают чутка, а мы скажем с оленьими глазами, что очень хотели глянуть разок на ту самую вечеринку. В общем, сдадим всех с потрохами и выйдем почти чистенькими. Вряд ли учителя обрадуются, что про вечеринку, на которую они так дружно и усердно закрывают глаза, знают младшекурсники, — беззаботно сказал Тэён, лежа на лавке на квиддичной трибуне. Они решили, что стоит притупить бдительность Сонхва и перестать посещать до пятницы туалет для девочек, чтобы староста думал только о приближающейся вечеринке, чтобы на самой вечеринке вообще ни о чем не думать. От этого Джонхан ловил от Сонхва попеременно то подозрительные, то одобрительные взгляды. Так как им нужно было окончательно обсудить, как всё будет происходить ночью, у них не было особо много вариантов и идей, куда пойти, и они выбрали один из самых тривиальных — сидеть на стадионе во время той самой тренировки гриффов. — Конечно, тебе после той истории с первого курса и мерлиновы подштанники в раз будут, — буркнул Джонхан. Не то чтобы он с ума сходил от волнения, но совершенно пофигистичный настрой Тэёна его немного подбешивал. — Я вообще не подозреваю, что может тебя хоть малость возмутить. Джонхан хотел бы быть непосредственным свидетелем той истории с экспериментами над первокурсницей, потому что он не раз задавал себе вопрос: был ли Тэён хотя бы напуган из-за произошедшего? Но судя по тому, как нынешний Тэён отзывается обо всём этом, он скорее был расстроен не от того, что совершил недобросовестный поступок, а от того, что поступок оказался недобросовестным. Ему не было особо жаль ту девочку, потому что в конечном итоге она выздоровела, он не чувствовал вины. Он был не рад, что всё обернулось не так, как он хотел, и не поступит он снова так же лишь потому, что знает, что за подобным поступком следуют неприятности для него. Поэтому когда Джонхан размышлял по поводу того, кто потенциально, не считая Джису, мог бы стать его лучшим другом, кандидатуру Тэёна он отклонил сразу. Джонхану нужно, чтобы его порывы немного контролировались, Тэену же нужен человек, который будет ежедневно парализовывать его петрификусом, чтобы тот не учудил что-то очередное не то. Доён, кстати, с этим справлялся через раз. — Подведём итог, чтобы ты прекратил так сильно беспокоиться. Вечеринка начинается в десять. Я пойду за старшими софакультетниками, которые будут выходить последними, чтобы они прочищали мне путь. Ты же будешь сидеть тихо, пока ни единой души не останется в гостиной. Когда все уйдут, ты тихонечко поплетешься наверх…***
Джонхан тихонечко плелся наверх, борясь со стойким желанием откашляться. Тэён пообещал, что оставит около статуи Урсулы Бранденбургской, стучащей волшебной палочкой по темени своего слугу, записку с примерным расположением некоторых преподавателей. У слизеринцев невозможно было подслушать информацию, которая является секретной (тот случай с вечеринкой не в счет), но вот пуффендуйцы только рады громко потрепаться о насущном, поэтому ответственное задание подслушивать было на Тэене. — Знаешь ли ты, что за история у этой скульптуры? — спросил третьекурсник, когда днём повёл Джонхана, чтобы показать статую. — Без понятия. — И вот я, грязнокровка, — драматично начал Тэён, с трагизмом вздыхая, — знаю, а ты «без понятия». Урсула Бранденбургская была польской принцессой где-то в веке пятнадцатом-шестнадцатом. В принципе обычная девушка, немного неудачливая — у нее сорвалось несколько помолвок — но без претензий. Стоит сказать, что в те времена ещё не было массовой охоты на ведьм, разве что, может быть, единичные случаи, и не было, ясное дело, Статута Секретности, поэтому волшебники почти что в открытую заявляли о себе, и им особо ничего не угрожало. Именно в то время начали появляться маги, которые приходили во дворы к знатным людям и предлагали свои услуги. Чаще всего, это были презираемые в те времена полукровки, которых чистокровные ни в грош не ставили, и они пытались хоть как-то выбить себе место под солнцем. Один такой полукровка и пришёл к нашей глубокоуважаемой Урсуле, причём принцесса приняла его с почестями и сделала своим ближайшим советником. Человек человеку рознь, но не будет ложью сказать, что в полукровках скапливалось столько ненависти к тем, кто стоит выше них, что они могли быть способными даже на убийство из зависти. Наш объект до этого не дошёл, он просто попытался обокрасть принцессу, но остальные слуги давно не доверяли пришлому магу, поэтому внимательно следили за ним. В момент преступления его скрутили, накинули мешок на голову и отобрали палочку, приведя недо-вора к Урсуле. Кстати, полукровка реально оказался бездарным — это же надо не вырваться из маггловских рук, он волшебник или кто! Не важно, ладно… Урсула была в такой ярости, что ни с того ни с сего выхватила палочку из рук прислуги и начала дубасить ею по голове волшебника. И всё бы ничего, картинка хоть и немного чуднáя и вулгарненькая, но полукровка наказывался, пока из палочки не начали вылетать искры, а слуга-маг не стал вопить от изумления и страха. Судя по тому, что никакого превращения с полукровкой не произошло, у Урсулы даже мысли не было, что ей хотелось бы сделать с ним что-то конкретное. Она просто выплескивала злость, дубася его по голове, а палочка отозвалась на эмоции мага, которого признала… — Как она могла прожить столько лет без выбросов, без странностей? — удивлённо спросил Джонхан, теперь внимательнее всматриваясь в скульптуру. Выражение лица принцессы было яростным и упрямым, но только сейчас второкурсник заметил, что слуга прям-таки дрожал от страха! — Да может и были странности, но всё списывали как раз на «странности». Совпадение, чужие проделки, «так всегда было» — есть куча оправданий всяким странностям. Так ведь гораздо легче, чем принять, что что-то не так, и постараться разобраться. Джонхан не сразу заметил лежащую в выступе около статуи бумажку и минут пять потратил только на то, чтобы её найти. По сведениям Тэена МакГонагалл дежурит на пятом этаже, Снейп — на втором, причём он приписал, что вечеринка проводится как раз где-то там. Джонхан понятия не имел, где на втором этаже можно вообще проводить вечеринку. Он, конечно, осознавал, что она явно не имеет ничего общего с Выручай-комнатой, но он ожидал, что это будет… гостиная факультета? Но раз вечеринка проводится на втором этаже, это безусловно значит, что в Хогвартсе явно не одна «тайная комната». Было жутко страшно. В целом, атмосфера старого ночного замка, весь этот холодный лунный свет из стрельчатых окон, подозрительно подглядывающие портреты и глухое эхо шагов, которое создавало ощущение, что тебя слышит весь замок, не в лучшем смысле будоражили. Любой звук заставлял Джонхана панически оборачиваться, поэтому, в целом, продвигался он довольно медленно. Волосы, которые он так до сих пор и не отстриг, прилипали ко лбу из-за проступившего пота, а ноги немного дрожали. Джонхан не любил быть напуганным, но любил ввязываться в авантюры, поэтому две части него боролись между собой. В целом, возвращаться в комнату он не собирался, все-таки он смог уже пройти из подземелий к лестнице на второй этаж. А вот как раз на лестницу ступать он не решался, беспокоясь, что оттуда его будет видно отчётливо, если сюда вздумает прийти преподаватель. Простояв добрых минут пять в нерешительности, он, мысленно обругавшись всеми известными ему сквернословиями, всё же поднялся по лестнице. Второй этаж, по сведениям Тэёна, был опасной зоной. Где-то здесь должен был дежурить Снейп, и вряд ли он бы куда-то ушёл, раз вечеринка проводится действительно здесь. Джонхан почти не дышал и всячески пытался стать пушинкой, медленно передвигая конечностями. Снейпа не было ни слышно, ни видно, к его удивлению, и всё было бы отлично, ведь он уже почти доходил до лестницы на третий этаж, как вдруг он услышал странные звуки, что-то вроде шороха и приглушённых голосов, которые звучали с какой-то непонятной интонацией. Звуки издавались прямо по курсу его маршрута, но, видимо, принадлежали кому-то, кто спрятался в нише. После недолгих размышлений до Джонхана, конечно, дошло, что это были за голоса, отчего он даже позволил себе криво ухмыльнуться, несмотря на определённую опасность своего положения. Он хотел уже было перейти тихонько на другую сторону, чтобы не попасться, проходя рядом с нишей, когда осознал нечто шокирующее и просто-напросто остолбенел. Да, это были стоны. Не то чтобы Джонхан был экспертом в этом всём деле, но однажды они с бабушкой гостили у её подруги, у которой в то время остановились внучка подросткового возраста и её парень. Совершенно случайно Джонхан, проходя мимо их комнаты ночью в туалет, услышал то, что собственно слышал и сейчас, поэтому звуки спутать он точно не мог — уж слишком они врезались в память. Да и вообще, когда ты живёшь в общежитии в окружении мальчиков твоего возраста и парней по-старше, ты неизбежно хотя бы парочку раз получишь от них презент в виде пошлой движущейся картинки. Один из выпускников раздавал свою коллекцию младшим в конце прошлого года, в тот момент Джонхан ещё и воочию узнал, что это за штука такая — секс. Поэтому остолбенел Джонхан не по причине того, что услышал характерные для секса звуки, а потому, что голоса принадлежали абсолютно точно двум парням. Второкурсник застыл в растерянности. В голове набатом прозвучали слова Сонхва о том, что он не имеет право лезть в чужое дело по такому деликатному вопросу, но дело было не в любопытстве, он сам не до конца осознавал, в чем же вообще было дело, почему он не мог сдвинуться с места, почему ему хотелось и бежать отсюда поскорее, и смело шагнуть к нише и посмотреть. Он, не до конца осознавая, что же такое творит, плавно, как кошка, широкими шагами подошёл к нише. Оставалось только взглянуть внутрь, но он снова застыл, подавляя рвущееся наружу тяжёлое дыхание и прислушиваясь к шорохам одежды и редким стонам. По телу Джонхана бегали мурашки, и он был почти в ужасе от того, что чувствует, от того, что представляет, что происходит в нише, и ему это нравится. Как только мысль о том, что ему нравится будоражащее чувство в его теле, возникла в голове, он моментально под властью резкого приступа страха вышел из укрытия… чтобы в следующую секунду пожалеть о том, что он вообще вышел сегодня ночью из комнаты. Это был Сонхва. Нет. Это. Мать его. Был. Сонхва. Джонхан будто разом объял взглядом всю картину. Из окна в нише падал лунный свет на двух юношей. Один из них, тот, кто оставался в одежде, прижимал другого, полуголого, к стене, приподняв над землёй. Лицо обнажённого парня было искажено каким-то острым чувством, будто он собрал последние силы, чтобы не сдаться. Лица другого парня видно не было, он стоял спиной к Джонхану, но, черт возьми, любой бы узнал этот затылок из тысячи. Джонхан знал того, другого парня. Это был друг Сонхва Есан с Когтеврана. Второкурсник не слишком часто видел их вместе, но знал, что Есан — часть компании друзей старосты, причём один из самых первых друзей Сонхва в Хогвартсе. Джонхан не мог сдвинуться с места уже совершенно точно. Есан висел в руках Сонхва с закрытыми глазами, а сам Сонхва явно не слышал никаких посторонних звуков. Джонхан в течение минуты, не в состоянии отвести взгляд, без единой мысли в голове наблюдал за тем, как староста совершает возвратно-поступательные движения своей рукой между их телами, а Есан стонет и сжимает бицепс Сонхва своей тонкой ладонью. Только когда староста начал одной рукой расстегивать свои брюки, Джонхан почувствовал, будто его вытащили из толщи воды. Он резко ощутил, как отчетливость реального мира возвращается к нему, и сделал шаг назад. Есан чуть приоткрыл глаза то ли от того, что экзекуция над ним пока закончилась, то ли то того, что услышал тот самый шаг, но когда он встретился с Джонханом взглядами, время будто остановилось. Второкурснику казалось, что глаза когтевранца медленно-медленно расширяются, превращаясь в два блюдца. Рукой тот толкает Сонхва в плечо и, не удерживаемый более чужой хваткой, почти падает на дрожащие ноги. Староста с немного раздраженным «Что?» смотрит в лицо любовника, а затем поворачивается по направлению его взгляда. Когда выражение лица Сонхва мгновенно меняется с взбудораженного на напуганно-растерянное, Джонхан наконец-то срывается с места и что есть мочи начинает бежать. Он бежит-бежит-бежит, будто хочет умереть от остановки сердца, слыша вдалеке своё имя. — Джонхан!