***
Джошуа крепко держал его за руки, но Джонхан уже давно не нуждался в успокоении. Ему было вполне достаточно откровенного разговора с Сонхва, чтобы отпустить боль, которую он носил с собой каждый день. Сейчас же Джонхан чувствовал, как часть груза сошла с его плеч. Он смотрел в сочувствующие глаза Джису и вспоминал, как встретил его впервые в поезде. Надо почаще вспоминать этот момент. Поглощённый влюблённостью и страхами, он забыл, как человек напротив ему дорог, как Джису сумел помочь ему адаптироваться, как он последовал за Джонханом на Слизерин, как они вместе преодолевали первые трудности и исследовали незнакомое место, незнакомых людей, незнакомые порядки. Джису всегда рядом, и он так любит Джонхана, что готов меняться ради него и игнорировать свои интересы. — Если бы я только знал… Я не хотел наседать, Джонхан, я просто не знал, что всё дело в этом, — извиняющеся говорил Джошуа. Они сидели на подоконнике в нише в коридоре, в небе уже было видно луну, и только она освещала их фигуры. — Мне стоило рассказать раньше. Ты прав, ты имел право знать. Ты мой самый близкий друг, Шуа, — со всей искренностью признался Джонхан, с теплотой глядя на опечаленного Джису, который чувствовал вину за то, что заставил Джонхана рассказать о своей семье. Да, он рассказал только об этом. — Нет, — покачал головой Джису, — это не моё право. Это твоя семья. Я знаю, как это важно. Прости, что я лез не в своё дело, но спасибо, что нашёл силы рассказать. Мне так жаль и я так зол, что тебе приходится проходить через всё это. — Джошуа крепко сжал его ладони и потряс, чтобы друг обратил на него внимание. — Джонхан, мой дом — всегда твой дом тоже. В любое время. Приезжай на каникулы, на праздники, когда угодно. Джонхан с благодарностью посмотрел на Джису, и в следующее мгновение его тело уже сжимали чужие руки в объятии. Джонхан, закрывая глаза, обнял Джошуа в ответ и положил голову ему на плечо. Джонхан порывался рассказать ему совсем обо всем. Совсем обо всём. Слова уже готовы были вылететь изо рта, когда Джису смотрел на него с таким участием и сочувствием. Мерлин, он заслуживал лучшего, а Джонхан даже не мог признаться, будто ждал, что его отвергнут, не примут, осудят. Но он не мог. В один момент он думал, что сказать — это лучшее решение, в следующий — что он боится реакции Джису, что он не уверен по поводу его реакции. Он сам себе не мог объяснить, как он точно знал, что Джошуа примет его любым, но всё равно остерегался открываться ему. Шуа дарил ему искренние любовь и сопереживание, а Джонхану было мерзко от себя. Такое ощущение, что с каждым днём он становится хуже, более подлым, более грязным, более бесчувственным и эгоистичным. Его друзья так невинны и чисты, а Джонхан постоянно им врёт и манипулирует ими, играясь их тёплыми чувствами к нему. Он зарылся глубже лицом в мантию Джошуа и задержал дыхание. У него кружилась голова. — Ты не любишь обниматься, — поспешил напомнить Джонхан, когда объятие затягивалось. Джису похлопал его по спине и отстранился. — Ты мог бы промолчать. — Мы слишком расклеились с тобой. Особенно ты. — Юн Джонхан остаётся Юн Джонханом, — выдохнул Джису и встал с подоконника, подавая Джонхану руку. Взяв друга за руку, Джонхан спрыгнул тоже, и они засеменили к гостиной. Приближался комендантский час. — Как твои занятия с Сынчолем? — неожиданно спросил Джошуа, с интересом глядя на Джонхана. Джонхану было слишком грустно, чтобы эта тема сейчас его взволновала. — Всё хорошо, — равнодушно ответил он, заворачивая в подземелья. — Сынчоль быстро улавливает. И он усидчивый. — Правда? — Джису покосился в его сторону, сжимая крепче руку. — Тебе идут на пользу эти занятия? Идут ли ему на пользу эти занятия? У него стало ещё больше тайн от друзей, а сегодня утром он проснулся в панике с проблемой в штанах. Сомнительная польза. — Наверное? — Джонхан пожал плечами. — Я знаю, как готовить зелье от икоты теперь. — Полезный опыт, — кивнул Джису. — Я думал занятия с ним вызовут в тебе больше энтузиазма. Джонхан покосился на друга. — Почему? — Разве ты им не восхищаешься? — удивлённо спросил Джису. — Тэён называет тебя фанатом. — Фанатом? — Он хотел над тобой поиздеваться и подарить на день рождения плакат с автографом Сынчоля, но я не сказал ему, когда оно у тебя. — Я должен быть благодарен? — с иронией спросил Джонхан, улыбаясь. — Ты сам не знаешь, когда у меня день рождения. — До сих пор не понимаю, по какой причине. — Ну, теперь ты знаешь, какая у меня семья, и сам можешь догадаться. Под аккомпанемент громкого «Аааа» Джису дверь гостиной, к которой они успели подойти, открылась и из неё вышел Сонхва, окидывая второкурсников грозным взглядом. — Комендантский час наступил пять минут назад, — холодно продекламировал староста. — Пять минут — это не много, — сказал Джонхан, усмехаясь, и потянул Джису в сторону гостиной. Сонхва преградил им путь. — Комендантский час — это комендантский час, неважно, наступил он час назад или пять минут, Юн Джонхан. Я снимаю по десять баллов с каждого. На первый раз. — На какой ещё первый раз? Десять баллов и так предостаточно для такой ерунды. — Джонхан пихнул Джису ладонью в дверь, намекая ему уйти. Джошуа кинул на него вопросительный взгляд в дверях и после кивка Джонхана ушёл в гостиную. — И в чем дело? Ты обижен на меня из-за завтрака? — Юн Джонхан, ещё раз вы с Хонг Джису вернетесь в гостиную позже начала комендантского часа, я буду вынужден повести вас к декану. На этом всё, — непоколебимо отчеканил Сонхва и хотел уже пойти дежурить, но Джонхан схватил его за мантию и не отпустил, даже когда Сонхва начал вырываться. — Отпусти. — Ну хочешь, я прямо сейчас тебе расскажу, что говорил Есану, а? Я вообще был уверен, что он расскажет тебе сразу после! — Есан не рассказывает чужие секреты! — воскликнул Сонхва, выходя из образа невозмутимого и хладнокровного старосты. — Раньше надо было рассказывать! Например, сегодня за завтраком. — Мерлин, Сонхва, — пораженно выдохнул Джонхан, не в состоянии скрыть улыбку, — ты что думал об этом весь день? Сонхва резко скрестил руки на груди и развернулся, чтобы уйти. Джонхан ловко обежал его и ткнул пальцем в грудь. — Ну извини меня, ладно? Это была очень неловкая и деликатная тема, м? — Джонхан состроил милую мордашку, чтобы разжалобить Сонхва, и это как всегда подействовало. Староста на выдохе закатил глаза, отвернув голову в сторону, и сказал: — Ты меня стесняешься, да? — Я? — удивлённо переспросил Джонхан. — Погоди, а как ты?.. У Сонхва расширились на мгновение глаза, и как он ни пытался сделать нечитаемое лицо, Джонхан и так уже заметил его прокол. — То есть не сказал тебе ничего Есан, да? Секреты чужие не рассказывает? — с вызовом спросил Джонхан, упирая руки в бока. — Ладно, он мне рассказал! Но почему ты не хотел говорить об этом со мной?! Ты вообще знаешь меня дольше, и мы на одном факультете! Ты мог пойти прямо ко мне в комнату, и я бы тебя успокоил! — Сонхва всплеснул руками, обиженно дуя губы, очень для себя нетипично. Джонхан почти с шоком наблюдал за этот картиной. — Хорошо, извини, правда. Я не знал, что тебя это так расстроит. — Джонхан положил ему на ладонь руку, хотя внутри себя не мог перестать смеяться. — В следующий раз пойду сразу к тебе. — Вряд ли Есан устроил бы такую драму, не расскажи ему Джонхан первому. — Блин! — Сонхва провёл по лицу рукой, и в следующий момент эмоции схлынули и он смотрел уже на Джонхана с обычным выражением. — Кажется, я повернулся уже немного. Я серьёзно воспринимаю нас, как одну семью. — Я… тоже, — неуверенно сказал Джонхан. Наверное, все-таки такой ревности он не чувствовал в их отношениях. — Ты просто немного драматизируешь… — Просто ты не бойся рассказывать мне, что с тобой происходит. Джонхан послушно кивнул и признался: — Я рассказал Джису про свою семью. Сонхва от шока открыл рот, но сразу закрыл его, продолжая глядеть на Джонхана удивлённо. — Вау… Ты наконец решился. Зная Джису немного, не могу не спросить, это было твоё решение или он тебя все-таки вынудил? — Скажем так, я рад, что наконец-то рассказал, — уклончиво ответил Джонхан. — Я хотел рассказать и… но не смог. — Ты ещё не готов, Ханни. — Сонхва растормошил его волосы. — Не надо только опять чувствовать себя виноватым. Джонхан пожал плечами, потому что это именно то, как он себя чувствовал, и ничего не мог с этим поделать. Сонхва устало закатил глаза. — Я бы взял тебя с собой на дежурство, но мне и так некоторые личности предъявляют за то, что я отдаю кому-то из учеников предпочтение, — сказал Сонхва, состроив гримасу. Увидев непонимающее лицо Джонхана, он добавил: — Боми всеми способами пытается подорвать мой авторитет. Теперь приплетает то, что я некоторым многое дозволяю. Например, тебе. — А она всё не успокоится, — хмыкнул Джонхан. — То есть баллы не вернешь? — Нет. Это станет отличным доказательством, что она не права. — Сонхва пожал плечами и толкнул Джонхана в сторону гостиной. — Если не уйдёшь сейчас, сниму ещё десять. Мне же выгоднее это сейчас будет. Джонхан удержался от того, чтобы показать язык, и оставил Сонхва в коридоре одного.***
Джонхан пялился на тёмный полог спальни и маялся от того, что не получалось заново заснуть. Он проснулся с тяжёлой головой и опустошенностью — такое мерзкое ощущение, что хоть на стенку лезь. Наколдованный темпус показывал, что только что наступило пять утра, но поганое настроение не давало Джонхану вернуться ко сну. Бывает же такое, что ни с того, ни с сего становится, не ясно почему, тревожно, грустно, тоскливо. День обещал быть именно таким. Открыв полог, уже твёрдо намереваясь встать и пойти на полюбившееся место уединения — стадион, Джонхан увидел, что с неба только слегка сошла синева и оно помаленьку светлеет. Солнце видно ещё не было, но, вероятно, пока он доберётся до стадиона, оно уже будет на горизонте, и ему удастся лицезреть восход. Бесшумно одевшись, Джонхан вышел из комнаты, подозревая, что в пять утра либо уже совсем никто не дежурит, либо, максимум, ходят Филч с кошкой по верхам. Путь от подземелий до входа в стадион был очень недолгим, поэтому вряд ли ему повезёт так нелепо попасться. Как и предрекал Джонхан, так и произошло. Он спокойно дошёл, нисколько не скрываясь, и стадион встретил его утренней свежестью, даже немного морозностью. Солнце уже ясно было видно у самой кромки леса, а небо было совершенно безоблачным. День собирался быть замечательным, вопреки хмурому настрою Джонхана, и Джонхан надеялся, что сможет немного позаимствовать у погоды хорошее расположение духа. С любимого места высоко на трибунах и недалеко от входа открывался вид на всё, что только можно: лес, озеро, избушку профессора Хагрида. Даже была вдалеке видна частичка Хогсмида. Джонхан не мог дождаться, когда они уже смогут пойти туда с ребятами и хоть немного разнообразить своё пребывание в Хогвартсе. Задумчиво любуясь видом, Джонхан только в самый последний момент заметил, что к нему, качаясь из стороны в сторону, подлетает парень с его факультета — вечно хмурый пятикурсник Мин Юнги, а по трибунам почти вприпрыжку поднимается знакомая девичья фигурка в берете. — Парень, нашему старосте очень не понравится, что ты здесь в такое время, — сказал Юнги, неровно тормозя метлу рядом с Джонханом. — О! Это же Джонхан! — воскликнула Дженни, забираясь на нужный ряд и махая свободной рукой. В другой руке она сжимала охапку синих цветов. — А. Местный ангел, — незаинтересованно произнёс Юнги и развернул метлу обратно. — Тогда не о чем переживать. — Здравствуй, Джонхан! — поприветствовала его Дженни, солнечно улыбаясь. Её тёплая улыбка передалась и Джонхану. — Доброе утро, Джен. Что вы здесь делаете? — А. Юнги пытается летать, а я вот, — она протянула букет, — цветы собрала. Представляешь, я заметила их на одном из матчей. Они растут воооон там, видишь, с краю. Их было совсем мало, когда я их заметила, но так как я помогла им разрастись, теперь приходится скрывать их чарами. — Дженни, с любовью глядя на букетик, покрутила его в руке. — Это волшебные цветы. Люценция Анимус. Поэтому они выросли в таком странном месте: почувствовали яркие всплески магии в Хогвартсе. Благоприятная среда. Только бы их никто не нашёл! — А тебе и жалко, — вяло поддел её кружащий рядом Юнги. Было не понятно: ему было интересно послушать их разговор или у него не получалось улететь. — Да, жалко! Это мои цветы! — возмущенно воскликнула Дженни, поджимая губы. — Я их заметила и я их ращу. Мерлин, только бы их Стебль не обнаружила! Я просто устрою истерику! Я готова дать ей денег на семена, но эти цветы — мои. Точка. — Эти цветы настолько ценные? — с любопытством спросил Джонхан, рассматривая маленькие бутоны. — Я их вырастила, — тихо ответила Дженни, поглаживая лепестки кончиками пальцев. — Все волшебные цветы ценные. У них особые сильные свойства. Поэтому я и боюсь, что их у меня… отнимут. — Я уверен, ты их защитишь, — успокоил девочку Джонхан. — А вы… что вас двоих связывает? — Джонхан перевёл взгляд с второкурсницы на Юнги. — Она моя дальняя племяша, — без особого энтузиазма ответил Юнги, глядя на девочку с долей раздражения. — Настолько дальняя, что никто и не знает, в каком поколении. Наши семьи дружат. — Его отец помешан на том, чтобы он умел летать, — весело добавила Дженни, с насмешкой глядя на своего «родственника». — Но он просто не способен! Что-то пытается. — Она ткнула пальцем в мотающегося из стороны в сторону Юнги, удивлённо косящегося на свою метлу. — Но без особого результата. А мой папа попросил его научить меня летать. Зря ты тогда на глаза своему отцу попался, — рассмеялась Дженни и, заметив непонимающий взгляд Джонхана, пояснила: — Только его увидел, начал хвалиться моему отцу, как Юнни хорошо летает. Папе так-то всё равно, но он от нечего делать попросил его научить меня. — Дженни пожала плечами и с иронией взглянула на ещё более хмурого Юнги. — Себя бы научил. — Не умничай, мелкая, — огрызнулся пятикурсник и все-таки смог отлететь от них на приличное расстояние, чтобы затем вновь закружиться на месте. Дженни без стеснения рассмеялась. Джонхан для приличия только слегка улыбнулся. — Первый раз слышу, чтобы аристократ хотел, чтобы сын умел хорошо летать на метле, — с лёгким удивлением заметил Джонхан. — Он был капитаном команды в своё время. Для него это важно. А Юнги оказался обделен в этом плане. — Дженни пожала плечами. — Так ты, получается, ничему не научишься. — У нас с Юнги договор. Я признаюсь отцу, что полная бездарность, и прикрываю его, а он провожает меня с утра, чтобы я собрала цветы. — Дженни ещё раз нежно погладила бутон и, искоса глянув на Джонхана, протянула ему букет. — Возьми. — Это же твои цветы, — неуверенно сказал Джонхан, не решаясь принять букет. — Да, поэтому я и дарю их человеку, которому хочу. — Дженни закатила глаза от непонимания Джонхана. — Я не хочу, чтобы их у меня отбирали, использовали без моего ведома, продавали, экспериментировали над ними. — Дженни с тревогой посмотрела на свою синюю лужайку, которую вполне отчётливо было видно даже с такого расстояния. — А тебе я их захотела отдать и отдала. — Спасибо, Джен, — с искренней благодарностью сказал Джонхан, забирая букет и нерешительно опуская лицо, чтобы его понюхать. Его встретил свежий запах с неожиданным оттенком морского бриза, заставившего Джонхана понюхать цветы ещё раз. — Они распускаются лишь, когда солнце только-только появляется с утра. — Оба второкурсника одновременно взглянули на восходящее солнце. — А потом снова закрываются на сутки: яркий свет они не любят, он их жарит. Иногда, конечно, они остаются чуть раскрытыми, если на небе тучи, но это редкость. — Дженни посмотрела на цветы в руках Джонхана и перевела на него взгляд. — Официальных подтверждений нет, но некоторые исследователи говорят, что Люценция очищает разум, прогоняет надоедливые мысли, плохие сны… В общем, отгоняет мозгошмыгов. — Мозгошмыгов? — удивлённо спросил Джонхан, усмехаясь. — Интересную литературу ты читаешь. — А мне кажется, они есть, — сказала Дженни, пожимая плечами. — Просто я их не вижу, но, возможно, кто-то видит. У тебя сегодня много мозгошмыгов, это точно. — Почему? Дженни не ответила. Она молчала, вглядываясь в восход солнца, и Джонхану оставалось делать то же самое. — Я хочу домой, — неожиданно сказала Дженни, положив голову себе на плечо и отводя глаза от неба. — Правда? — не уверенный, что на это стоит говорить, спросил Джонхан, поворачивая к ней лицо. Спустя несколько секунд молчания он добавил: — Я не знал. Ты не говорила. — Иногда легче совсем не говорить, чем пытаться объяснить. — Это точно, — заторможенно произнёс Джонхан. Они снова наблюдали, как солнце поднимается все выше. — Если я говорю об этом, — начала Дженни, спустя почти минуту молчания, — меня постоянно спрашивают что-то вроде «Тебе не нравится Хогвартс?», «А почему он тебе не нравится?», «Тебе тут плохо? Мне вот отлично». Я… просто хочу домой. Разве должна для этого быть какая-то причина? Джонхан всё ещё не знал, что сказать. Не хотелось говорить что-то глупое и неискреннее, но проблема в том, что он искренне не чувствовал того же, что и она, и искренне её не понимал. Лучше действительно иногда совсем ничего не говорить. — Ты ведь не хочешь домой? — спросила Дженни риторически, судя по её тону, с лёгкой улыбкой глядя на Джонхана. Джонхан виновато улыбнулся в ответ и безмолвно покачал головой отрицательно. Они снова замолчали, теперь уже надолго, только Дженни бросила в пустоту: — Чужая душа — потемки… Но я рада, что есть кто-то рядом. Последняя фраза кольнула Джонхана куда-то в грудь. Он посмотрел на озёрные блики и потерялся в них. Да, как же это было… бесценно, что рядом всегда кто-то есть. Дженни его не отвлекала. Сложно было сказать, сколько они так сидели, но когда Джонхан очнулся от бликов, солнце уже целиком выглянуло из-за горизонта. Стало довольно светло, и с сожалением Джонхан ощущал, как раннее утро, его утро, безвозвратно ушло. Дженни глядела прямо на него, Джонхан перевёл на неё взгляд. Она выглядела так, будто знала все тайны мироздания. — Дай свою руку. Джонхан безропотно подчинился, протягивая левую ладонь, зажатую в кулак. Девочка распрямила его пальцы. — Мы с семьёй часто путешествуем, — сказала она, проводя линии по ладони Джонхана. — Съешь его! — Кого? — тупо переспросил мальчик, глядя на свою ладонь. — Человечка! — воскликнула Дженни так, будто Джонхан не понимал элементарные вещи. Она показала, что нужно сделать, приблизив руку ко рту и изобразив «ам». Джонхан неуверенно и смущённо повторил её действия и посмотрел на девочку вопросительно. — Мне показали это в Японии, — объясняла Дженни. — Смотри. — Она вытянула ладонь и начала повторять линии, которые чертила на руке Джонхана: две косые линии, как перевёрнутый игрек, и перечеркивающая их горизонтальная. — Это киндзи — китайский иероглиф, «человек». Чтобы помочь себе успокоиться и собраться с мыслями, рисуй «человечка» и съедай. Мне это действительно помогает. — Это не магия… — скептически прокомментировал Джонхан, продолжая глядеть на свою ладонь. — А тебе стало лучше? Джонхан прислушался к себе. Ему было спокойно и немного грустно. Но это была хорошая грусть, не такая, как вчера с Джису или когда он проснулся. — Думаю, да. — И как же это тогда не магия? — смеясь, спросила Дженни.***
Сынчоль стоял с закатанными рукавами рубашки и расстегнутым воротом, опираясь о стол и тяжело дыша. Мантия чудом валялась на стульях на заднем ряду, а не на полу. Джонхан облокачивался о стену в паре метров от рабочего места Сынчоля и с прищуром наблюдал за действиями гриффиндорца. Сынчоль кинул на него короткий взгляд и отвернулся. — Ты не шутил, когда сказал, что сегодня я буду делать всё сам, — не смотря на Джонхана, глухо сказал Сынчоль, вновь начиная агрессивно мешать зелье. — Отнюдь, — усмехаясь, согласился Джонхан, отталкиваясь от стены и подходя к Сынчолю. Вскользь осмотрев получающееся месиво, он с еле заметной улыбкой посмотрел на почти отчаявшегося, но всё ещё не сдающегося зельевара. Джонхан знал, что Сынчоль точно видел, что он посмотрел на зелье, поэтому пока Джонхан выдерживал драматическую паузу, он кидал частые взгляды на него, ожидая вердикта. Джонхан не мог перестать быть немножко придурком. — Зачем ты мешаешь? — невзначай спросил Джонхан, обходя Сынчоля вокруг. Сынчоль тут же остановился и встал ровно, будто всем своим телом показывая, что готов следовать указаниям. — Просто спрашиваю. Ты делаешь всё сам, — спустил его с небес на землю Джонхан, пряча глумливую улыбку. Сынчоль заметно сник, но через пару секунд уже снова вчитывался в рецепт. Джонхан застыл перед ним, ожидая, что он предпримет. Сынчоль поднял на него пораженческий взгляд. — Зелье должно настаиваться. Но я прочитал в Книге Зелий из библиотеки, что на этом этапе оно должно иметь цвет берлинской лазури… — А оно у тебя турбуленовой сини? — Что? — Ничего, — хмыкнув, ответил Джонхан и ещё раз кинул взгляд на зелье Сынчоля. Оно было непонятного темно-бурого цвета. Джонхан перевёл взгляд на лицо Сынчоля, который глядел на него испытующе. — Ты решил, что сможешь что-то исправить помешиванием?.. — А что ещё остаётся? — Сынчоль опустил голову на согнутые руки в бессилии, но через секунду снова посмотрел на возвышающегося над ним Джонхана. — Неужели зелье на промежуточном этапе никак нельзя исправить? Джонхан пожал плечами. — Если тебе не удаётся аккуратно следовать рецепту… — Но я следую! — перебил его Сынчоль, стукнув ладонью об стол. Джонхан наклонил голову на бок. — Извини… Что ты говорил? — Тебе не удаётся аккуратно следовать рецепту, — подчеркнул Джонхан, начиная напоминать себе Снейпа. — В таком случае единственный выход — идеально знать свойства используемых ингредиентов. Знаешь свойства — знаешь, в чем допустил ошибку. А значит, можешь эту ошибку попытаться исправить. Сынчоль неуверенно посмотрел на своё булькающее зелье и скривился в досаде. — Это не наш вариант, — добавил Джонхан, увидев его выражение лица. — Не мой так точно, — печально усмехнулся Сынчоль и, глубоко вздохнув, грузно опустился на стул. Он несколько секунд гипнотизировал взглядом пол и поднял глаза на Джонхана. — Просто смириться, что зельеварение — это не мое?.. — тоскливо спросил Сынчоль у Джонхана. Это вышло настолько грустным, что Джонхану срочно захотелось перестать юлить и просто его утешить. Он обошёл стол и сел на соседний к Сынчолю стул. — Я заметил, что твоя главная проблема заключается в том, что ты очень сильно суетишься, — мягко сказал Джонхан, заглядывая поникшему Сынчолю в лицо. — Нервничаешь и совершаешь ошибки. Как будто… постоянно хочешь всё держать под контролем, сделать всё идеально. — Разве это не естественное желание? — слабо усмехнувшись, спросил Сынчоль и чуть повернул голову в сторону Джонхана. Почему-то, когда он грустно улыбался, улыбка выходила ужасно горькой, и это на Джонхана, конечно, влияло. — Естественное, — согласился слизеринец, кивнув. — Но это будто твоя… idée obsessionnelle. Навязчивая идея, в общем. Тебе необходимо немного расслабиться и просто… suivre le courant. Джонхану удалось заставить Сынчоля улыбаться. — Дословно не знаю, что ты последнее произнес, но я тебя понял, — весело сказал Сынчоль, но потом снова посерьезнел и уставился на всё ещё бурлящее зелье. — И как от этого недостатка избавиться? — Это не недостаток. Твоя гиперответственность предостережет тебя от многих других ошибок, я уверен. Знаешь, я думаю, ты можешь быть очень неплохим лидером. Сынчоль приосанился от похвалы и вроде бы окончательно отошёл от горя, улыбаясь чему-то своему и теребя кольцо на пальце. — Зелья — не твоя стихия, это стоит признать. Именно поэтому не надо так сильно переживать по поводу этой ерунды, которая, я полагаю, в жизни никак не пригодится тебе. Делай свой le strict minimum, и этого будет вполне достаточно. — Джонхан улыбнулся и добавил: — Даже не думай больше заглядывать в Книгу Зелий. Это чересчур. — Хорошо, я понял. — Сынчоль звонко рассмеялся, отчего Джонхан не мог перестать широко улыбаться. — Думаю, я постоянно боюсь сделать что-то не так и от неуверенности так и получается. Парадоксально. — Я бы хотел передать тебе свою уверенность в зельеварении, — сказал Джонхан, вставая со стула. — Показать, что при варке зелья нечего бояться. Сынчоль задумчиво глянул на Джонхана, на что слизеринец вопросительно поднял вверх бровь. — Ты можешь это сделать. — Могу? — переспросил Джонхан недоуменно, наблюдая, как Сынчоль хватает его за запястье и тянет к котлу. — Свари зелье сам. Но моими руками. Гриффиндорец смотрел на него так, будто сказал нечто очевиднейшее и понятнейшее, хотя Джонхан всем лицом показывал, что без понятия, что тот имеет в виду. Сынчоль, никак не комментируя свои действия, очистил заклинанием котел и встал перед столом, смотря на Джонхана через плечо. — Считай, что я буду твоей марионеткой. Понимаешь? Встань сзади меня. Джонхан, наконец осознав, что от него требуется сделать, застыл в тихом ужасе, с немой мольбой глядя на Сынчоля. Гриффиндорец принял это за непонимание. Он, цокнув, снова схватил Джонхана за запястье и примостил вплотную за собой, укладывая левую руку Джонхана на свою. Джонхан, сгорая от смущения, не знал, куда деть своё лицо — оно упиралось Сынчолю в плечо, если смотреть прямо. Если он поворачивал его в сторону, то физически не мог сделать ничего другого, как положить голову на его плечо, как на подушку — шея не выдерживала напряжения от нахождения в выпрямленном состоянии. — Это не лучшая идея. Я тебя ниже, — глухо произнёс Джонхан, всё же напрягая шею из последних сил, но это было что-то из ряда невозможного, так что он медленно прислонился профилем лица к плечу Сынчоля. В этот момент его внутренности перевернулись вверх дном, а стук сердца эхом начал отдаваться в ушах, отчего создавалось впечатление, что он находится под толщей воды. Вся его верхняя часть тела касалась тела Сынчоля в обнимающей позе. Благо, сам Джонхан был одет чуть ли не в броню в своих рубашке, жилете и мантии, но Сынчоль оставался в одной только тонкой рубашке, отчего щекой Джонхан ощущал живое тепло его тела. Он дышал какими-то рывками, потому что дыхание в целом ему отказало, и приходилось большими усилиями заставлять лёгкие худо-бедно работать. Джонхан не понимал, в какой Вселенной сложившееся положение вещей считается чем-то сугубо приятельским или хотя бы дружеским. Это было интимным. Это же не только в его больной голове? Пытка длилась всего несколько секунд, и когда Джонхан обратил внимание Сынчоля на провальность его плана, гриффиндорец отстранился и Джонхан вместе с ним, делая незаметный глубокий вдох. — Всего лишь немного, — возразил Сынчоль, глядя на макушку Джонхана и дуя губы. Действительно, их разница в росте была не больше семи сантиметров, но и эта малость не позволяла голове Джонхана быть выше плеча Сынчоля, отчего задуманное гриффиндорцем было невозможно осуществить. Но стоило Джонхану немного расслабиться, как Сынчоль захлопнул учебник по зельеварению и кинул его к ногам Джонхана. — Ты ведь помнишь рецепт, так ведь? — Джонхан медленно кивнул. — Можешь встать на учебник? Сынчоль снова занял место перед котлом. Джонхану не оставалось ничего другого, кроме как аккуратно и нехотя подвинуть кончиком ботинка учебник и встать на него. Он всё ещё был ниже Сынчоля, но теперь без проблем смог бы положить на его плечо подбородок, чего Джонхан, конечно, не делал и просто стоял столбом. Сынчоль терпеливо ждал. Когда Джонхан все-таки примостил свои ладони на его, вновь обхватывая тело Сынчоля, гриффиндорец непосредственно сказал: — Просто делай всё так, как будто меня не существует. — Сынчоль заметно расслабил своё тело и почти обмяк в руках Джонхана. Легко было сказать. Джонхан вообще не представлял, как в таком положении он способен показать уверенность хотя бы в знании собственного имени. Джонхан не знал, понимает ли Сынчоль, что даже с книгой под его ногами они стоят в крайне неудобной позе, потому что разница в целом в их габаритах была значительно более существенной, чем разница в росте: Сынчоль был жилистым и мускулистым, в то время как Джонхан мог, разве что, похвастаться отсутствием даже нормального количества жира, а отсутствие ко всему прочему ещё и развитой мускулатуры делало его тело раза в полтора меньше тела Сынчоля. Так мало того, что ладони Джонхана из-за этой разницы не могли достать до ладоней Сынчоля, дотягиваясь только до запястий, сами ладони были тоже раза в полтора меньше сынчолевых. Джонхан никак в данном случае не подходил на роль руководящего. — Это не лучшая идея, — повторил Джонхан. — Мы не сможем так делать всё быстро… — Давай попробуем! — настаивал Сынчоль, поворачивая голову в сторону Джонхана, почти касаясь губами его носа. — Просто используй меня и делай то, что умеешь! Джонхан не удержался и фыркнул. Он решил отбросить все лишние мысли в сторону и сосредоточиться на том, в чем он более чем преуспевает. Не везёт в любви — повезёт в бою. — Делай все, что я тебе говорю, — смягчив и понизив голос, произнёс Джонхан около сынчолева уха. Сынчоль засмеялся и дёрнул плечом. — Да, учитель. Джонхан тяжело выдохнул. Это будет гораздо сложнее, чем то, что он себе внушает. — Клади в ступку две смоквы. — Джонхан, держа Сынчоля за запястья, повёл его руку в сторону нужной баночки. Остальное гриффиндорец уже сделал сам, открывая банку и накладывая нужное количество плодов. — Измельчи их. Джонхан сдвинул тело так, чтобы правая ладонь могла обхватить сынчолеву. Левой рукой он только придвинул руку Сынчоля к ступке, чтобы он её держал сам. Круговыми движениями он руководил ладонью гриффиндорца с зажатым пестиком, надавливая пальцами на нужных моментах. Сосредоточиться было трудно. Всё происходящее не вписывалось ни в какие рамки, и Джонхан уверен, любой, кто увидел бы это со стороны, с ним согласился. С Сынчолем всё же некоторые операции получались гораздо более споро, чем когда Джонхан делал их своими руками. Физическая подготовка Сынчоля позволяла ему быстрее справляться с пунктами, которые требовали силу: смоква превратилась в порошок, стоило только глазом моргнуть, а помешивания зелья, кажется, совсем не вызывали у Сынчоля мышечную усталость. — Положи в ступку пять волосатых гусениц и измельчи. Джонхан, решив, что Сынчоль прекрасно сам со всем справляется и его помощь уже ни к чему, отнял руки от парня, но гриффиндорец остановил его, вернув ладони на место. — Не бросай меня посередине процесса. Джонхан подзавис, но Сынчоля действительно не нужно было больше направлять — он делал всё так же уверенно, как начинал под руководством Джонхана, но теперь совершенно сам. Руки Джонхана лежали, как нелепый аксессуар, не более. Гусеницы превратились в пасту ещё быстрее, чем смоква в порошок. — Дальше? — выдернул Сынчоль Джонхана из коматозного состояния после того, как положил в котёл растертых гусениц. — Взмахни палочкой. Первая часть зелья оказалась готовой всего за каких-то пятнадцать минут — потрясающий результат, причём цвет зелья на каждом этапе полностью соответствовал написанному в Книге Зелий (конечно, Джонхан тоже прочитал там рецепт перед их занятием). Как только Сынчоль опустил палочку, Джонхан мгновенно отринулся от его тела и отошёл на метр. Сынчоль засек время по часам и с торжественной улыбкой взглянул на Джонхана. — Всё получается! Джонхан устало усмехнулся и кивнул, садясь на стул подальше от Сынчоля. Гриффиндорец же имел другие планы, как обычно, и сел на соседний стул так, что их колени соприкасались, если они сидели друг к другу лицом. Джонхан наколдовал темпус. — Скоро придёт Снейп. Мы не сможем сегодня закончить зелье. У тебя занятие в субботу? — Да. — Сможешь прийти завтра? — Драккл. У меня тренировка, — досадливо ответил Сынчоль. Кажется, он был расстроен тем, что сегодня зелье уже не получится доделать. Сынчоль, качая ногой, задел носок ботинка Джонхана, но сразу увел ногу в сторону. — До скольки? — До восьми, но нас всегда задерживают, так что я не могу ручаться. — Нам хватит и получаса, если ты будешь делать всё в том же темпе, что и сегодня. — Значит, я снова могу побыть твоими руками? — с надеждой спросил Сынчоль. Джонхан вздохнул. — Нет. — Джонхан испытал облегчение, когда сказал это. — Теперь точно полностью сам. Сегодня твой метод помог? — Да, — уверенно кивнул Сынчоль, с благодарностью глядя на Джонхана. — Твоя уверенность передалась мне. «Сомнительно», — подумал Джонхан, вспоминая то, как безрезультатно пытался отвлечься от ощущения становящегося всё горячее тела Сынчоля своим телом. Об уверенности можно было лишь мечтать. — Тогда, если это было полезным, у тебя всё получится. Ты умеешь учиться. Сынчоль улыбнулся, сверкая ямочками. Джонхан с любопытством изучающе осматривал это волнующее явление. Открыто новое достижение — смущенная улыбка Сынчоля. — Я бы хотел однажды посмотреть, как ты готовишь зелье, — признался Сынчоль, с интересом разглядывая слизеринца. Джонхан ненавидел, когда он ни с того, ни с сего так делал. Его сердце заходилось, как бешеное, он боялся, что своим сканирующим взглядом Сынчоль может разглядеть то, что Джонхан упорно прячет. К тому же, выражение его лица, когда он разглядывал Джонхана всегда было каким-то… другим. Будто на весь мир Сынчоль смотрел одним образом, а на Джонхана иным. Либо же он просто надумывал себе то, чего на самом деле не было. Но, драккл, он мог поклясться… Джонхан только неопределённо повёл плечом, не давая ясного ответа. Сегодняшний день снова был «чересчур». Он мог хоть сейчас, как наяву, почувствовать прикосновение кончиков волос Сынчоля к своей щеке, его размеренное дыхание и движение крепкого тела. Джонхан стеклянным взглядом смотрел сквозь Сынчоля, не замечая, что тот смотрит на него в ответ. — Ты устал, — сказал Сынчоль, дотягиваясь рукой до его коленки и поглаживая её. Джонхан посмотрел на это с нечитаемым выражением лица и качнул ногой в сторону. Сынчоль убрал руку. — Наверное, я сейчас выгляжу не очень, да? — усмехнулся Джонхан как можно более непринуждённо и убрал волосы с лица. — Ты всегда выглядишь очень, — ответил Сынчоль, отчего сердце Джонхана глухо ухнуло. — Разве тебя не говорят об этом постоянно? — он спросил с искренним интересом. Джонхан смущённо покачал головой. Пожалуй, к его внешности уже все привыкли. Сынчоль выглядел крайне удивлённым. — Как?.. Ты буквально самый красивый человек, которого я когда-либо встречал! Джонхан не знал, что на это ответить. Он старался выглядеть уверенным, но руки нервно начали теребить краешек мантии, а Джонхан отвёл взгляд. — Спасибо… — И всё же я вижу, что ты устал. Нам только осталось дождаться, когда зелье настоится на огне, и, думаю, хотя бы с тем, чтобы снять котёл с огня, накрыть крышкой и убрать, я смогу справиться без твоей помощи. Иди отдыхать. — Сынчоль слегка ткнул его пальцем в коленную чашечку, мягко улыбаясь. — Мерлин, мне придётся нагрузить тебя ещё и завтра. И всё из-за того, что я тупо не смог следовать рецепту и потратил наше время. — Ничего страшного. Для меня это хоть какое-то разнообразие в школе. Я устаю, но не страдаю. — И всё же ты очень устал, — настаивал Сынчоль. — Хотя бы сегодня отдохни. У Джонхана закралась дурная мысль, что Сынчоль как-то чересчур настойчив и, возможно, просто-напросто хочет от него поскорее избавиться. Джонхан медленно встал и безэмоционально сказал: — Хорошо. Я пойду. — Стой! — Сынчоль ухватил его за запястье, когда Джонхан уже развернулся, чтобы уйти. — Я не хочу, чтобы ты уходил, я хочу, чтобы ты отдохнул. Не обижайся. Останься, пожалуйста, если у тебя ещё есть силы. Джонхан посмотрел на руку Сынчоля на своём запястье и с лёгкой ухмылкой перевёл взгляд на его лицо. — У тебя есть привычка хватать людей за запястья. — Веришь или нет, но только за твои запястья, — сказал Сынчоль, опуская руку. Джонхан сел обратно на стул, положив ногу на ногу. Сынчоль смотрел на него с извиняющейся улыбкой. — Прости меня за тот раз. У Больничного Крыла. — Ты уже просил прощение. — Ещё раз прости. — Я ещё в первый раз простил. Не надо. Они сидели какое-то время в молчании. Джонхан по большей части глазел на Сынчоля, а он неловко шарил взглядом по стенам. — Чтобы убить время, ты не хочешь принять моё предложение? — наконец сказал Сынчоль, переводя взгляд на Джонхана. — Какое? — Узнаем друг друга лучше. Мы же часто сейчас видимся, почему бы не познакомиться ближе? Просто будем говорить базовую информацию по очереди: где родились, кто родители… Услышав последнее, Джонхан застыл. — Можно пропускать… какие-то темы? — отводя взгляд, спросил он. Сынчоль взглянул на него с недоумением. — Конечно. — Тогда… хорошо. Джонхан сразу понял, что это плохая идея. Сынчоль сегодня просто «радовал» плохими идеями. Джонхан боялся, что почти на любой вопрос сейчас ему придётся говорить «пас», и вряд ли Сынчоль будет от этого в восторге. Но он уже согласился. Сынчоль придвинул стул ближе к нему и сел ровно напротив так, что их колени соприкасались. Джонхан откинулся на спинку своего стула. Они смотрели друг другу в глаза, и, кажется, это положение сохранится вплоть до конца игры. — Начнём? — Джонхан нехотя кивнул. — Полное имя. Чхве Сынчоль. Но ты уже знаешь. — Юн Мартен Джонхан. — Мартен? — Я же из Франции. — Можно задать вопрос по теме? — Пожалуй. — Мартен это?.. — Мой дедушка. — Отлично. — Сынчоль кивнул. — День рождения. Восьмое августа девяносто пятого. — Четвёртое октября девяносто пятого. — Так мы одногодки, получается? — удивлённо спросил Сынчоль, окидывая Джонхана взглядом. — Всего два месяца разницы. Мы могли бы быть на одном курсе, родись ты немного раньше или я немного позже. Могли бы, с горечью подумал Джонхан и молча кивнул. — Жаль. Место рождения. Не знаю, насколько это важно. Англия, Лондон. — Англия. Остров Уайт. — Ты родился не во Франции? — Я никогда толком и не жил во Франции. Только гостил у бабушки и дедушки. На острове Уайт у меня поместье. Оно совсем новое. Построено в качестве подарка маме на свадьбу от её родителей. — Ни разу не слышал, чтобы кто-то из волшебников жил на острове Уайт, — покачал головой Сынчоль. — Разве там есть магическое поселение? — Нет, — лаконично ответил Джонхан. Это его отец внушил маме настаивать именно на острове Уайт, пусть там и не было благоприятных условий жизни для волшебников из-за отсутствия волшебных семей на несколько километров. Приходилось быть крайне осторожными, живя рядом с магглами практически бок о бок. Почему именно остров Уайт, Джонхан был без понятия. — Окей… Ну, раз речь зашла о семье. Родители. Мой отец — волшебник. Чистокровный. Он… сложно сказать, где он вообще работает… — Думаю все, кто хотя бы немного следит за тем, что происходит в магическом мире, знают, кто твой отец, — снисходительно прервал его Джонхан. — Да, наверное… В общем, он осуществляет связь между магическими и маггловскими банками и, соответственно, денежными потоками, — смущённо продолжил Сынчоль. Он знал, что его отец — один из самых влиятельных людей магического мира, если не самый влиятельный. Где деньги, там и власть. — Моя мама — президент королевского монетного двора. Она маггла, как я уже говорил. Они познакомились с отцом как раз по работе. Она потрясающая, правда. — Верю, — с улыбкой сказал Джонхан. Спустя несколько секунд он добавил: — Извини, я пропущу эту тему. Сынчоль в удивлении поднял вверх бровь и несколько секунд осмыслял, чтобы в конечном итоге просто кивнуть. — Принято. Тогда… — Стой, — прервал его Джонхан, вздыхая. — Француз я по маме. А по отцу англичанин. Это всё, что я могу сказать. — Какая секретность, — подколол его Сынчоль и ободряюще улыбнулся. — Всё хорошо. Идём дальше. Сестры, братья. У меня младшая. Юрим. Двухтысячного года. — У меня никого нет. — Джонхан покачал головой и с улыбкой спросил: — Значит, твоя сестра пойдёт в Хогвартс, когда ты будешь… на шестом? На седьмом курсе? — На шестом, — страдальчески ответил Сынчоль, возводя глаза к потолку. — Эту хвосторогу нужно будет потерпеть два года. — Всё так плохо? — смеясь, спросил Джонхан. — Ну, ничего хорошего точно, — с кривой ухмылкой сказал Сынчоль. — Она славная, но такая бесячая, ты бы знал. Гиперактивная. — Типо нашего Сунена? — Типо вашего Сунена, но более раздражающая. Из разряда… Мы на каникулах с семьёй встретили Лим Наен с моего факультета. Мы хорошо общаемся в Хогвартсе, так что перекинулись парой слов и всё. Эта мелочь меня доканывала неделю, наверное, кто эта девочка, не моя ли это девушка, готовлюсь ли я уже к свадьбе и так далее. Джонхан выдавил улыбку и сразу мысленно дал себе пинка за то, что одни только поддразнивания маленькой девочки пробудили в нём недобрые чувства. Резко захотелось увидеть, кто такая эта Лим Наен, хотя, если он правильно помнит, она с его курса. Надо будет посмотреть на неё на ближайшем занятии с гриффами. Джонхан качнул головой и заставил себя выкинуть идиотские мысли из головы. Что за бред? — Так что если ты когда-нибудь хотел брата или сестру, не переживай, ты не многое потерял, а, скорее, даже многое сохранил, — пробурчал Сынчоль. — Ладно… Почему именно зельеварение? — А мы уже перешли к прямым вопросам? — с удивлённой улыбкой спросил Джонхан. — Я не знаю, какие ещё темы задать. — Сынчоль неловко пожал плечами. — Будем просто по очереди задавать вопросы? — Хорошо. Не знаю. Джису понравилось зельеварение, а на первом курсе мы постоянно всё делали вместе. Он, можно сказать, привил мне интерес к зельям. Мне кажется, в них есть некий скрытый потенциал. А ещё много у кого есть с ними проблемы. — Например, я, — смущенно заметил Сынчоль. — Но ты учишься, — поправил его Джонхан. — Скоро у тебя не будет проблем. — Я на это надеюсь. — Сынчоль перевёл взгляд на котёл и в следующую секунду подскочил, кидая взгляд на часы. — Успокойся, — смеясь, сказал Джонхан. — Ещё минут двадцать. — Черт, я не умею чувствовать время. Думал, мы заболтались. — Я тут, — помахал рукой Джонхан. — У меня такой проблемы нет. Сынчоль грузно сел обратно, имитируя страдальческую улыбку. Джонхан рассмеялся. — Почему именно квиддич? — решил задать аналогичный вопрос Джонхан. — Я люблю спорт и я азартный. — Сынчоль пожал плечами. — Для меня не важно, квиддич, не квиддич. — Просто выбора нет. — Просто выбора нет. — Сынчоль согласно кивнул. — Но мама мне показывала, у магглов куча видов спорта. Они на самом деле такие изобретательные. Джонхан пожал плечами. Он практически ничего не знал о маггловском мире. — Мы ходим на футбольные матчи летом и на хоккейные зимой. Футбол — это игра, где есть две команды и игроки должны ногой закинуть мяч в так называемые «ворота». А в хоккее принцип тот же, но всё происходит на льду и вместо мяча «шайба» — круглая фигня такая. — Сынчоль показал пальцами колечко. — Ммм, цилиндр маленькой высоты и большого диаметра. — С такими познаниями маггловедение тебе точно не нужно, — со смешком сказал Джонхан. — Поэтому я его упорно прогуливаю, — пробурчал тихо Сынчоль, но Джонхан его услышал и удивлённо усмехнулся. — Миссис Бербидж очень хорошая. Она прощает это, если знаешь предмет. — Зачем тебе вообще нужно было выбирать этот предмет на самом деле? — с поднятой бровью спросил Джонхан. — Мы с отцом подумали, что так сделаем маме приятно, — ворчливо ответил Сынчоль, смущённо отводя взгляд. — А она сказала, что мы инфантильные идиоты и мне следовало выбрать что-то более для себя полезное, а про магглов она и сама меня научить сможет даже лучше, чем в школе. — Сынчоль тяжело вздохнул. Джонхан улыбался и делал пометочку в своей голове, что с мамой Сынчоля он сможет поладить. — Так что со следующего года я бросаю маггловедение и начинаю изучать программу арифмантики за два года. — Это будет непросто. — Да, — устало сказал Сынчоль. — А ты? Какие предметы собираешься выбрать? — Я ещё не думал об этом, — ответил Джонхан. — Но, наверное, те же, что и Джису. — У тебя нет мечты стать кем-то? — с интересом спросил Сынчоль. Джонхан вообще не анализировал эту тему, так что вопрос Сынчоля поставил его в тупик. Он только пожал плечами и покачал головой. — В общем-то, у меня тоже, — с наигранной беззаботностью сказал Сынчоль. Джонхан прищурился. Кажется, что-то все-таки есть. — Но если ты ещё не определился, лучше возьми самые простые предметы: маггловедение и прорицания. Потом всё равно можешь поменять. Прорицания — это вообще очень забавная вещь. Профессор Трелони находится на грани сумасшествия, без шуток. Недавно вот предсказала, что я соединю свою судьбу с волшебным существом. Представляешь? Джонхан усмехнулся. — Думаю, у Джису вся жизнь расписана поминутно, так что за меня уже всё решили. — Джонхан перевёл взгляд на часы Сынчоля. — Я считаю, пора снимать котёл. Сынчоль послушно кивнул и встал. Через несколько секунд он уже с довольной улыбкой помешивал зелье, отмечая его идеальный цвет. — А с зельем ничего не случится, если мы его оставим до завтра? — озабоченно спросил Сынчоль. — Обычно, если рецепты написаны в двух частях, подразумевается, что вторую часть можно сделать позже, — ответил Джонхан. — Оставим его рядом с теми котлами. Подпишешь, что это твоё творение? Никто из них особо не горел желанием встречаться со Снейпом лицом к лицу. Джонхан попал в немилость после своей вольной шутки на их прошлом занятии с Сынчолем, отчего Снейп стал к нему придирчивым и особенно холодным, но Джонхан верил, что это в скором времени всё же можно будет искупить какими-то своими другими заслугами. Сынчоль порывался проводить его чуть ли не до дверей гостиной, но Джонхан понимал, что это крайне нехорошая идея, так что они распрощались за пару коридоров до Слизерина, и Джонхан несколько секунд наблюдал за удаляющейся спиной Сынчоля. Когда он развернулся, чтобы уйти в гостиную, на его губах была широкая улыбка, которую он подавлял всё это время, и Джонхан в замечательном настроении зашагал к родному факультету. — Пропусти меня, Кибом. Я считала, ты не один из домовых эльфов Сонхва, — услышал чей-то голос Джонхан, приближаясь к двери гостиной. — Я, может, и не прислуживаю Сонхва, — лениво протянул Кибом, стуча ногтями по каменной стене так, что эхо разносилось на весь коридор, — но всё ещё староста Слизерина. А по правилам студентам нельзя посещать чужие гостиные. — Я вхожу в Студенческий совет, — сквозь зубы прошипела девушка. — Я лишь хочу обговорить с ним один вопрос. Если я не могу войти, тогда скажи, чтобы он вышел. — Знаю я этот вопрос. — Кибом и когтевранка, как рассмотрел Джонхан, кинули на него взгляды, когда второкурсник подошёл к дверям. — Приветик, ангел. Девушка посмотрела на него с долей злобы и повернулась вновь к Кибому. Сам Кибом своим телом преграждал вход в гостиную. — Пройти можно? — спросил Джонхан. — Погоди пока, — сказал Кибом и повернулся к когтевранке. — А то она захочет проскочить в гостиную за тобой. — Позови. Сюда. Сонхва, — отчеканила девушка, стальным взглядом пронзая старосту. — Нам нужно обсудить важный вопрос, касающийся студсовета. Ты вообще ни драккла не понимаешь. — Я хотя и не вхожу в ваш треклятый совет, но среди слизеринского управленства стою выше всех после Сонхва. Считаешь, не знаю, что сегодня было на повестке дня? Каждого дня? Вы всё обсудили на совете, и Сонхва сказал все, что хотел, и прекрасно тебя понял. Джонхан прислонился к стене напротив девушки, скрестив руки, ожидая, что не скоро сможет попасть в гостиную. Когтевранка прожигала дыру в Кибоме и ядовито улыбалась. — Значит, ты с ним солидарен. — Мерлин, и на таких, как она, Сонхва оставляет школу. — Кибом закатил глаза. Когтевранка яростно выдохнула сквозь зубы. — Да, на таких, как я. И Сонхва должен быть очень рад, что, по крайней мере, наши с Боми интересы не совпадают. Иначе, он бы уже тысячу раз проиграл. Пока что я и он против нее, но не мы так точно. И если он не собирается выйти… В этот момент дверь в гостиную открылась и оттуда вышел виновник торжества, выглядевший устало и разозлённо. Сперва он кинул холодный, прямо-таки морозный взгляд на когтевранку, а затем заметил Джонхана и поднял вверх бровь, слегка смягчая выражение лица. Хотя он всё ещё выглядел пугающим. — Что ты здесь стоишь? — Меня не пускали. — Джонхан пожал плечами. Кибом молча отошёл от двери, пропуская его. Джонхан хотел знать, чем всё это закончится, но у него не было причины оставаться в коридоре, так что под «Хватит стоять под дверьми чужого факультета. Возвращайся в свою гостиную, скоро отбой» он зашёл в комнату. Его встретили десятки взглядов, направленные на дверь. Сперва Джонхан напугался, решив, что они смотрят на него, но затем понял, что, видимо, все ждали разрешения непонятного конфликта между Сонхва и когтевранкой. В гостиной не было ни единого знакомого лица, а старшекурсницы, обожавшие его, сидели вместе с Черин, которая очень не любила, когда младшие лезут не в своё дело. Благо, взгляд наткнулся на Уена и Сана, с которыми он сблизился благодаря их общей тайной парочке. Они, как старшекурсники, должны были знать, что происходит. — Привет. Не расскажите, в чем дело? — Джонхан подсел к шушукающимся парням, и Уен тут же повернулся к нему, очевидно готовый вывалить всю доступную информацию, будто только и ждал, чтобы кого-то просветить. — Привет! Тут такоооое!.. Слышал о том, что Дамблдор хочет сделать маггловедение обязательным предметом для чистокровок? У Джонхана сами по себе брови устремились далеко ввысь. — Не Дамблдор. — Сан кинул на Уена снисходительный взгляд, отсаживаясь на полметра от него, чтобы освободить Джонхану место. Джонхан сел между ними. Приходилось закидывать голову назад, чтобы видеть их лица, когда они говорят. — Кто-то из Совета попечителей выдвинул это на рассмотрение, и большинством они приняли предложение. — Но последнее слово за Дамблдором, — вставил Уен. — Да. И Сонхва, как хорошенький староста, по дурости своей просто галактической решил поделиться этим с Советом. — Зачем? — недоуменно спросил Джонхан. — Они могли как-то повлиять на решение? — Ну, насколько мы поняли, нихрена они ни на что не влияют, — сказал Уен. — Это Сонхва решил предупредить. Решил, что так будет честно. — Честно?! — Даже не спрашивай. Сонхва испортила эта должность, он стал невыносимым. Наверное, это единственное возможное, да? Быть на такой должности честным. Вернём ли мы обратно нашего Сонхва? — озабоченно спросил Уен, подняв вверх голову. — Главное, чтобы он пережил этот период, — мрачно сказал Сан, ожидающе глядя на дверь гостиной. — Боми подключится. — Ой, да с чего бы ей? — закатывая глаза, спросил Уен. — Если она начнёт выступать против, у поддерживающих её грязнокровок появится мноооого вопросов. — У Сонхва совсем нет предприимчивых людей среди его сторонников, — задумчиво произнёс Сан, игнорируя Уена. — Даже слизеринцы и те простые, как кнаты. — Сан раздражённо взглянул на друга. — Иногда ты мне тоже таким простаком кажешься, но я вспоминаю, что тебе просто лень думать. Прямо как сейчас. Уен обиженно надулся и отвёл от Сана взгляд. Попялившись в стену три секунды, он повернулся и сказал: — Ну, ясно, ясно. Боми скажет, что Сонхва даже своих чистокровок держать в узде не может. Соответственно, никуда не годится. Ничего у неё не выйдет. Чистокровки её совсем ненавидят, и некоторые адекватные грязнокровки тоже не поддерживают. — Дело тут не в поддержке «за», а в поддержке «против», — замысловато выразился Сан. — Боми надо свергнуть Сонхва и его аппарат. Херим надо то же самое. Объединятся, уберут Сонхва, а уже потом будут цапаться друг против друга. — Нет. — Уен покачал головой. — Херим не претендовала на место Сонхва. Мне кажется, с ней всё ещё можно решить мирно. С Сонхва до сих пор у неё был нейтралитет. — Не хочу вас перебивать, — вторгся Джонхан. Увлечённые старшекурсники даже посмотрели на него удивленно, будто забыли, что он здесь сидит. — Но я всё ещё не в курсе всей ситуации. Из того, что я понял из вашего разговора, Херим — это та, что стоит снаружи? — Да, — кивнул Сан. — Пятикурсница из Когтеврана. Она входит в Совет старшекурсников и выступает резко против навязывания нам маггловских ценностей. — Вот слушай, — заговорищецки начал Уен, — она же не просто так настолько сильно разозлилась. Наверняка, есть какая-то история! — Или она просто не хочет, чтобы ей что-то навязывали, — охладил его пыл Сан, скосив взгляд в сторону друга. — Тебя не злит, что такое происходит? Это пиздецки несправедливо. — Наверное, мне было бы чуть меньше всё равно, будь я сейчас на втором курсе. — Уен перевёл взгляд на Джонхана. — Что ты чувствуешь, ребёнок? Хочешь ходить на маггловедение? — Причём здесь это? — раздражённо спросил Сан, не давая Джонхану ответить. — Хочешь — не хочешь, суть в том, что заставляют. — Я не против ходить на маггловедение, — ответил Джонхан и скосил взгляд на злого Сана. — Но это унизительно. Что нас, как стадо гиппогрифов, сгоняют, а не дают решить самим. Сан интенсивно закивал. — И это ещё мы. Не гордые особо собрались. Как твой друг Хонг к этому отнесется? А Накамото? Ким Дженни? О Хаен? Тэн? И это только наши второкурсники. Херим бесится, с ней большинство чистокровок Когтеврана. Её поддерживают Ли Сонджон, Ли Хери, Пак Чонхва… Дверь гостиной резко открылась. Некоторые студенты, увидев выражение лица Сонхва, решили ретироваться в комнаты, а когда он красноречиво посмотрел на свои наручные часы, гостиная опустела, наверное, вдвое. Однако, Сонхва, не произнеся ни слова, сел в «своё» кресло и взял в руки учебник. За весь вечер его так и никто не посмел потревожить, слизеринцы только кидали украдкой взгляды на Кибома, который так же занимался или притворялся, что занимался, учебой в уголке. Джонхану оставалось лишь тихонько переместиться в комнату.***
С утра за завтраком стол Слизерина был похож на улей. Сонхва полюбил в последнее время приходить где-то на двадцать минут позднее, поэтому никто устрашающе не мешал напряжению накапливаться в воздухе. За столом Когтеврана творилась не меньшая вакханалия. Старшекурсники развернули какой-то длинный свиток, попеременно что-то записывая туда и бурно обсуждая. Подключались даже младшие курсы: Джонхан видел несколько сокурсников. Вону тоже звали, но он покачал головой, и от него отстали. Джонхан думал, что он это зря. Мог потом хотя бы рассказать, как обстоят дела. Гриффы были тоже взволнованны. Боми встала на скамейку коленями и возвышалась над остальными, часто поглядывая на дверь. Старшекурсники вокруг неё бурно жестикулировали и часто кивали в сторону Когтеврана и Слизерина. Не нужно было и использовать легилименцию, чтобы понять, о ком идёт речь. Сынчоль сидел чуть поодаль и в разговоре участия не принимал, хотя, очевидно, к разговору прислушивался. У Джонхана было поганое предчувствие. Джошуа оглядел творившийся вокруг беспорядок, кивнул и высказал то, что крутилось и у Джонхана на уме: — Что-то будет сегодня. Чимин утвердительно качнул ложкой в его сторону, уминая кашу. — Когда только не понятно. — Может, когда придёт Сонхва, — задумчиво предположил Джису. — Его очень ждёт Боми. — Нет, — неожиданно вторгся Сунен, хотя до этого даже не изображал интерес к их разговору. — Она ждёт Аюн. Джонхан и Джису выглядели озадаченными. Чимин закатил глаза. — Неужели вы игнорируете то, что у нас как бы двое старост школы? — Я даже не задумывался, кто пришёл на смену Айрин, — сказал Джонхан. — Квон Аюн из Пуффендуя. Говорят, Сонхва выбрал её, чтобы ему не мешали руководить всем одному. Она совсем не претендует на власть. — Такого человека легко склонить на свою сторону, — заметил Джису. — Это может быть опасно. — Нет, это не так, — сказал Чимин. — Ей нет дела до руководства, так что ей безразличны попытки оппозиции переманить ее. Никто не знает, но предполагают, что Сонхва предложил ей что-то ценное для неё взамен на тихое послушание и безропотное исполнение обязанностей. Это не так сложно сделать, пожалуй, учитывая, что она магглокровка. — Получается, от неё не должно быть проблем, — сказал Джонхан очень своевременно: в сопровождении трёх пуффов в зал вошла сама Аюн. Джонхан не знал до сих пор, даже как она выглядит, но внезапно засуетившаяся Боми была достаточно красноречива. Гриффиндорская лидерша пыталась пробиться через охрану Аюн чуть ли не с криком, но трое крупных парней сдерживали её посягательства. Аюн сказала пару слов ей и пошла к своему месту, оставив Боми сокрушенно стоять у входа в Большой Зал и сжимать кулаки. В этот момент в зал вошёл и Сонхва, выглядя совершенно беззаботно. Боми сразу накинулась и на него, о чём-то без передышки вереща. Сонхва, утомленно глядя на неё, выслушал всё, что она хотела сказать, и, покачав головой, двинулся к своему месту. Боми, поджав губы, оставалось только с ненавистью пялиться ему в спину. Неудача по всем фронтам, что сказать. Гул в Большом Зале на несколько мгновений затих. Когтевранцы застыли над свитком, пристально следя за тем, как Сонхва подходит к столу Слизерина. Слизеринцы приняли его двояко: кто-то выглядел напуганным и боялся даже посмотреть на старосту, кто-то смотрел с ненавистью и лишь несколько человек из непосредственного окружения Сонхва приветственно улыбались. Последним староста кивнул. Джонхан внимательно рассмотрел их. Чо Сочжин, Квон Сохи, О Сехун и Но Тэхён все это время выглядели так, будто ничего и не произошло, тихо переговариваясь и улыбаясь. Создавалось ощущение, будто гомона вокруг них в принципе не существует, настолько они выглядели непричастными и безразличными. Джонхан чувствовал, что за этим что-то есть, но пока только мог строить косвенные догадки. Что-то было нечисто. — Никто ещё не подходил к Со Чжухен, — заметил Джису, провожая взглядом Сонхва. Джонхан взглянул на вышеупомянутую. Она как обычно держалась огороженно от всех, кроме Квон Нары, выглядела величественно и гордо. Её тоже совершенно не интересовал шум вокруг, она спокойно завтракала, ни на что не отвлекаясь. Нара иногда обводила взглядом зал и слегка улыбалась по-матерински, будто увиденное было похоже на детский спектакль. — Хотел бы я посмотреть, как кто-то осмелился бы подойти к госпоже Со, — кинув косой взгляд на девушку, тихо сказал Чимин. — Кажется, все понимают, что это такие пустяки для неё. — Она же чистокровная, — так же тихо сказал Сунен, наклоняясь ближе к ребятам. — Разве это не задевает вашу гордость?.. Тем более, она же… особенно чистокровная. Джонхан прыснул, и они с Джису обменялись весёлыми взглядами. Чимин взъерошил Сунену волосы. — Поэтому ей и всё равно, — объяснил Чимин. — Какое ей дело до какой-то ерунды по типу школьных разборок? — Однако это же задевает вашу гордость. — Сунен кивнул в сторону усиливающегося шума со стороны стола когтевранцев. — Разве для неё это не унизительно особенно? Ведь она прямо аристократка. — Давайте держать Сунена подальше от Со Чжухен, — с усмешкой предложил Чимин. — Он может начать коленопреклонение перед ней. — При чем здесь я? — возмущённо спросил Сунен. — Я про ваш мир говорю. Это у вас она — богиня. — Она у всех, как ты сказал, «богиня», — снисходительно заметил Джису. — Потому что мы в ее мире. — А я? Я, получается, в вашем?! — воскликнул Сунен. Джонхан и Джису только переглянулись и ничего не ответили. — Одно письмо… нет, одно только упоминание с её стороны отцу, что происходит в школе, и Дамблдору придётся очень постараться, чтобы сохранить место в Хогвартсе. А Совет попечителей точно разгонят в одночасье. Вопрос в том, поделится ли этой информацией Чжухен или забудет уже к завтрашнему дню за ненадобностью? — Что ей от него нужно? — не в состоянии скрыть раздражение спросил Джонхан, прожигая взглядом Боми, которая что-то настойчиво излагала Сынчолю. Он глядел на неё при этом нечитаемо. Все остальные её подпевалы застыли в ожидании, сканирующе глядя на третьекурсника. — Вероятно, хочет получить поддержку его отца? — предположил Джису, пожимая плечами. — Он не менее влиятелен сейчас, как мне кажется, чем семья Со. — Интересно, согласится? — весело спросил Чимин, подпирая подбородок и рассматривая Сынчоля. Джонхан скосил на него взгляд. Да, скорее всего, так и будет, если Сынчоль обладает каким-никаким стратегическим мышлением. А, наверное, обладает, раз так хорошо играет в квиддич. Джонхана бесило, что его загнали в рамки, при которых его единственный выход — это подчиняться большинству. Быть любимчиком — это и благо, и проклятие одновременно, потому что как сладко возвышение таких кумиров, так и ужасно их падение. Это толпа его таким сделала — возвела его на олимп, она же его и низвергнет, если он будет идти против неё. Будь он простым смертным, обычным софакультетником, его бы ждала лишь небольшая доза негатива, но как «того самого Сынчоля», Мерлина во плоти, умного, красивого внешне и внутренне его ждало свержение и гонение. Если он это понимает, если ему хватит предприимчивости, чтобы понять… Сынчоль встал. Он возвысился над Боми и решительно что-то высказал ей, взял свои вещи и зашагал к выходу. За ним посеменили многие однокурсники, ребята помладше и даже постарше. Подпевалы Боми с досадой смотрели им вслед. Джонхан провожал волевую фигуру Сынчоля недоуменным взглядом. — Не согласился! — воскликнул удивлённо Чимин. — Надо же. По-моему, зря. Боми выглядит взбешенной! Боми выглядела и правда близко к истерике. Она отчаянно переводила взгляд с одного своего сторонника на другого, видимо, как никогда понимая, как мало она на самом деле имеет поддержки. Джонхан резко повернулся к слизеринцам и нашёл среди них Сонхва. Он, самодовольно улыбаясь, глядел в тарелку, натыкая еду. Всё видел, всё понял, драккл. Джонхан был отчего-то зол, хотя от Сонхва в этой ситуации ничего не зависело. Хотя если бы не Сонхва, Сынчоль бы в эту ситуацию не попал, потому что изначально ничего бы и не было. Изначально не было… — Зачем Сонхва рассказал всем о планах директора? — поражённый своим запоздалым открытием, спросил у Джису Джонхан, когда они пошли к выходу из Большого Зала. Джошуа непонимающе взглянул на него, а затем выражение его лица превратилось в задумчивое. — Зачем… Зачем?.. Со стороны холла послышался какой-то гомон. Ребята, стоящие ближе к выходу, вдруг рванули туда, о чём-то крича тем, кто находится дальше. До них донеслось только имя — Херим. Когда Джонхан и Джису добежали до холла, перед ними предстала такая картина. Херим, сжимая палочку, стояла чуть ли не в боевой позе, яростно и презрительно глядя перед собой. Рядом с ней слева в расслабленной позе, скрестив руки, стояла Хери, подняв вверх подбородок. Справа — четверокурсницы-когтевранки Сон Сынван и Ким Бора. Напротив них стояла группка гриффиндорцев, на удивление, во главе не с Боми, а с пятикурсником У Чжихо, который снисходительно улыбался, склонив голову набок. — ...отстаивать свои свободы, свои границы — это… плохой поступок?! — донеслись до второкурсников слова Херим. — Я сказал не так, — спокойно, в отличие от когтевранки, произнёс Чжихо. — Я сказал «идиотский». — Он «идиотский» до тех пор, пока тебя и тебеподобных не касается! Будешь изучать маговедение на обязательной основе, а, грифф? — Во-первых, только такие идиотки, как ты, выбирают «себеподобных», а среди «моих» людей, друзей есть и чистокровки, и полукровки, и магглокровки. Я не вожусь с людьми определённого сорта. — Чжихо, слегка кривляясь, наклонился вперёд. — И не защищаю «себеподобных», потому что для меня это не имеет значения. — Ожидаемо от полукровки, — тихо сказала Хери, но Чжихо, видимо, её не услышал, зато некоторые другие кинули на неё недовольные взгляды. — Во-вторых, я совершенно не против изучать маговедение, пусть я и сам родился в семье, где есть маг. В чем ваша проблема? — Херим, идём, тут ловить нечего. — Хери, снисходительно улыбаясь от спича Чжихо, взяла всё ещё раздраженную Херим за запястье. Та, на удивление поддалась. Чжихо с самодовольной улыбкой победителя лениво повернул голову в сторону товарищей. — Серьёзно, бешеная девка разглагольствует про политику — это так смешно, — насмешливо сказал Чжихо своим подпевалам. Было очевидно, что он не пытался произнести это так, чтобы услышала Херим или кто-то еще, кроме его дружков, но неожиданный конец представления заставил аудиторию разочарованно притихнуть, отчего каждый, кто стоял в коридоре, услышал его слова. Херим в шоке медленно повернула лицо в сторону гриффиндорца. Хери напряглась и вытянулась в струнку, пронзая Чжихо ледяным взглядом. Неожиданно Бора, которая до сих пор тихо стояла с Сынван чуть поодаль, словно в помутненном сознании, сделала резко несколько широких шагов к Чжихо и, оказавшись совсем рядом, ткнула ему в живот палочкой, пугающе глядя ему в лицо безумным взглядом. — Тттолько пааа-пробуй… Только пп-опробуй ещё раз сказать это. Яяяя не допущу, чтобы такие, как тыыыы, принесли в наш мир свою погааааную риторику, поганую маггловскую риторику, тыыыыыы… жалкое подобие человека. Все вокруг застыли в изумлении и испуге. Бора была не в себе. Её голос дрожал и срывался на фальцет, рука с палочкой дрожала, и все завороженно пялились на неё, гадая, не вылетит ли из палочки какое-нибудь неосмысленное проклятие. Спустя десять секунд первой очухалась Сынван и подбежала к Боре, пытаясь оттащить её от Чжихо и убрать её палочку от его живота. — Бора… Он не стоит того. Не слушай… — Сынван!.. — отчаянно воскликнула Бора, поворачиваясь к ней. Кажется, у когтевранки дрожали даже зрачки. Она ухватилась за предплечья Сынван дрожащими руками и подергала из стороны в сторону. — Он хочет… — Бора снова повернулась к Чжихо, который уже выглядел напуганно и пытался отойти от девушки подальше. — Ты! хочешь, чтобы в нашем мире к женщинам относились так же, как в твоём! Я знаю! Я слышала! Ясно тебе?! Я всё знаю! Будьте прокляты вы все, магглы! И ваши паршивые принципы! Вы не заслуживаете свободы, потому что вы понятия о ней не имеете! Только попробуй, драккл, только попробуй лезть и всё портить… Хери мягко обхватила плечо трясущейся Боры ладонью и прислонила девушку к себе в полуобъятии. Она холодно взглянула прямо в глаза Чжихо, который от этого, кажется, напугался ещё сильнее, и с ледяным спокойствием в голосе сказала так громко, чтобы каждый услышал: — В нашем мире нет разницы между волшебниками и волшебницами. В нашем мире доминируют те, кто имеет власть. А власть получают те, кто обладает лучшими способностями. А лучшими способностями может обладать любой. В нашем мире сила человека воплощается в его способности к магии. А способность к магии — это воля, устремлённость, упертость, сила желания. Волшебницы и волшебники абсолютно равны, но будет тебе известно, сильнейшие маги, которых я встречала, почти все были женщинами! Никому не интересно, за что вы, магглы, так жестоко принижаете женщин, но в нашем мире мы не потерпим подобных «ценностей». Хоть от кого-то! — Хери повысила голос и обвела властным взглядом окружающих. — Хоть от кого-то я услышу ещё раз нечто подобного смысла, вы у меня научитесь понимать магические принципы. Только попробуйте. Будет вам маговедение. Взгляд Хери заскользил по стоящим вокруг, пока не остановился на одном человеке. — Ну, как, Боми? Нравятся те, чьи принципы ты так защищаешь? Джонхан повернулся по направлению её взгляда. Боми выглядела сбитой с толку и какой-то поверженной. Она кинула взгляд на Чжихо, в этом взгляде было много эмоций, но те, что Джонхан распознал точно, — горечь и презрение. Кто, как не она, должен все это знать лучше других. Люди начали тихо разбредаться. Когтевранцы ушли все той же кучкой, но речь Хери привлекла больше народу с её факультета к их оппозиции, чем раньше. Джонхан точно видел среди новобранцев, плетущихся в хвосте, Вону. Джонхан повернулся к Джису. Впервые на его памяти друг выглядел таким сосредоточенным и хмурым. Джису ответил на его взгляд и кивнул. Они молча пошли на Защиту от тёмных искусств.***
В этот день когтевранцы из оппозиции Херим устроили забастовку и не явились на занятия. По некоторым преподавателям, вроде Люпина, было вовсе незаметно, что в школе происходят какие-то волнения, а МакГонагалл, например, всю их пару была недовольной и часто срывалась по пустякам. Джису собирался найти Вону и расспросить его, что да как. У них не было общих занятий сегодня, но судя по его настроению после речи Хери, скорее всего, он был среди бастующих. Джонхана в это время же ждало репетиторство. Встретившись, они с Сынчолем обменялись парой бессмысленных фраз и на этом всё. Оба были необычно задумчивыми, что, конечно, было объяснимо и неудивительно. Джонхан под впечатлением от выступления в холле надолго забыл о своём беспокойстве по поводу Сынчоля, а сейчас не решался подступиться с вопросом. В какой-то мере он боялся ощутить тот же решительный и недобрый взгляд на себе, в какой-то мере просто избегал поднятия насущной темы. Он всё ещё не знал настроений Сынчоля по этому вопросу. Гриффиндорец мог отказать Боми лишь из-за её настойчивости и просто потому, что это Боми. Мог ли он тоже выступать за?.. Сынчоль размеренно варил зелье, иногда задавая Джонхану вопросы по теме. Джонхан уже отвечал чисто на автомате, мыслями витая где-то не здесь. Сынчоль в какой-то момент скосил в его сторону взгляд и невзначай спросил: — О чем думаешь? — О тебе. Захлопнув рот, Джонхан в тот же момент осознал, что ответил. Он даже не подозревал, что нечто подобное может произойти в жизни, но реальность была такова. Сынчоль улыбался, теперь уже совсем отвлекшись от зелья. — Что конкретно обо мне? — Зелье испортишь и что потом? — попытался увести тему Джонхан. — Настаивается полторы минуты. — Сынчоль махнул рукой. — Так… что? Джонхан прикусил нижнюю губу и через секунду ответил: — Хочу задать вопрос. — Задавай! — Сынчоль беззаботно пожал плечами, легко улыбаясь. — Ладно… К тебе сегодня обращалась Боми? — Да. Это твой вопрос? — Ты отказался. — Это уже точно не вопрос, — с усмешкой прокомментировал Сынчоль, развернув целиком корпус к Джонхану. — Ты отказался? — Да. Джонхан замолчал, внимательно разглядывая выражение лица Сынчоля, которое было совершенно беззаботным. Кажется, он совсем не жалел о своём решении. — Зачем ты это сделал? — спросил Джонхан. — Зачем отказал? — удивленно переспросил Сынчоль. — Потому что не хотел быть на её стороне, не хотел, чтобы она использовала влияние отца… в таком вопросе. Вообще не хочу, чтобы во мне только и видели власть отца. Я удивлен, что ты задаешь такой вопрос. — Неужели ты не понимаешь, что тебя после такого могут сделать изгоем? — возмущённо спросил Джонхан. — Изгоем? — изогнув бровь, переспросил Сынчоль. Подзависнув на пару секунд, он усмехнулся и мягко сказал: — Меня не могут сделать изгоем, Джонхан. — Почему нет? — Джонхану понадобилось определённое время после того, как Сынчоль произнёс его имя. — Если ты не следуешь за большинством… — Джонхан, я сам себе большинство, — улыбаясь, сказал Сынчоль. — Думаешь, я позволю кому-то помыкать мной? Джонхан закрыл рот и взглянул на возвышающуюся фигуру гриффиндорца, от которой исходила такая уверенность, которую Джонхан доселе ни разу ни от кого не ощущал. Он вдруг вспомнил, как за Сынчолем из Большого Зала пошли другие гриффиндорцы, а расстроенные выражения лиц сторонников Боми обрели теперь совсем иной смысл. — Как… у тебя это выходит? — на выдохе спросил Джонхан. — Тебе, кажется, ближе другие методы, да? — спросил с усмешкой Сынчоль, отворачиваясь к котлу. — Не был никогда лидером? — Не горю желанием им быть, — ответил Джонхан. — Ты такой слизеринец! — беззлобно подметил Сынчоль. — А ты такой гриффиндорец, — пробурчал Джонхан. — Мы эталонные представители своих факультетов, получается. Сынчоль с улыбкой взмахнул над зельем палочкой и погасил огонь под котлом. Переставив котёл, он повернулся к Джонхану и встал прямо перед ним, опершись о стол сзади. Он молча разглядывал Джонхана секунд десять, а слизеринец упрямо выдерживал прямой взгляд глаза в глаза. Сынчоль загадочно улыбнулся. — Неужели ты бы допустил, чтобы тобой кто-то помыкал? Джонхан поднял вверх бровь и склонил голову набок. — Почему бы и нет? Он был бы не против помыкания определёнными личностями на самом деле. — Почему бы и нет? — удивлённо переспросил Сынчоль. — Ты так шутишь? — Вообще-то я скорее ведомый, чем ведущий. Так что «помыкать» мне вполне подходит. Сынчоль отзеркалил его позу и тоже склонил голову вбок. — Тогда как насчет того, чтобы позволить мне тобой помыкать? Если еще место не занято? — Сынчоль протянул ему ладонь для рукопожатия. Джонхан кинул на неё быстрый взгляд и ухмыльнулся краешком губ. — Я подумаю. — Джонхан отодвинул его руку и встал, чтобы посмотреть на готовое зелье. На самом деле он уже не мог выдержать давление ауры человека напротив, а сидячее положение ещё более всё усугубляло. Сынчоль широко улыбался, провожая его взглядом. — Так и знал, что не согласишься. Не хочешь ты, чтобы тобой помыкали. — Может, и не хочу, — сказал Джонхан, разглядывая зелье, которое было сделано почти на «Превосходно». — Но могу захотеть при необходимости. — И что бы это значило? — спросил Сынчоль, подняв вверх бровь. — Гриффиндор, — тяжело выдохнул Джонхан и с улыбкой покачал головой. — Отличное зелье. Ты молодец.