The Void

      Накануне 11 ноября состоялась большая вечеринка в «Бридж Клаб». В Польше отмечают Национальный День Независимости, и, как уважаемый член польской общины в Лондоне, Нико вместе с друзьями организовал своего рода застолье; под потолком болтаются воздушные шарики, для взрослых и детей прикупили ленточки и шляпки, а в помещении играет национальная музыка и подают много крепких напитков.       Людей здесь навалом. Ева устала сидеть в своем черном платье и каблуках, устала разговаривать с таким количеством людей, устала от того, что не успела проплыть и пары метров в море празднующих, как ее остановили, спросили, как она поживает, чем она занималась, планируют ли они завести детей. Она ведет с ними светские беседы, улыбается, обнимается и выходит из своей зоны комфорта, потому что она готова пойти на это ради любимого человека. Время от времени она сталкивается взглядом с Нико, который смотрит на нее с теплотой и благодарностью.       Интересно, что бы подумали эти старые католики, узнай они о том, чем занимается жена Нико Поластри в свое свободное время? Она мгновенно испытывает чувство вины, и это ощущение подталкивает ее к группам молодых, менее консервативных людей, хотя она и не планирует рассказывать кому-либо о своей извращенной одержимости, если это можно так назвать.       Елена появляется под ручку с Кенни. Ева решает не устраивать им прожарку и допытываться до того, кем они приходятся друг другу, или с каких пор они в отношениях, да и в отношениях ли вообще. Она уже не так часто проводит с ними время. Она беседует с Кенни раз, может, два в неделю, и то обычно по телефону и по рабочим вопросам, если ей требуется помощь во взломе какого-нибудь кода или отслеживании чьей-то геолокации, а Елена работает в совершенно другом отделе через реку, в Воксхолл-Кросс.       Каролин Мартенс назначила Елену работать в МИ-6, в Еву - в МИ-5. Ева предпочитает не думать об этом.       - Выглядишь феноменально! - восклицает Елена и дарит брюнетке долгое объятие. Она махает рукой, указывая на обстановку вокруг. - Я и понятия не имела, что здесь будет столько людей!       - Ага, знаю. Безумие, - Ева рукой подзывает к себе Нико. - Но хорошо, что они пришли, организовывать эту вечеринку было занозой в заднице.       - И Ева покорила эту занозу в заднице своей красотой и грацией, - добавляет Нико, подходя к ней, и пожимает руки Елене и Кенни. - Очень мило с вашей стороны, что вы решили прийти. Не думаю, что Ева пригласила кого-то еще с работы.       - Ну, - начинает Кенни, - мы не то чтобы работаем вместе...       - Так приятно, что вы нас пригласили, - перебивает Елена, сияя. - Кажется, я где-то видела торт. Попробуем кусочек?       Ева наблюдает за тем, как Елена хмуро отчитывает Кенни, и тот неловко кивает, будто это последнее место, где он хочет быть, и, боже, Ева ему сочувствует.       - Вы идите, а я поболтаю со старыми приятелями, - Нико целует Еву в щеку, и она начинает вести их в сторону буфета.       - Как ты? - спрашивает Елена и слегка прикасается к руке Евы.       - Эм, - беспокойство в голосе Елены на секунду ставит Еву в замешательство, потому что правда, она в порядке. У Елены нет причин полагать иначе. - Все прекрасно. А что, почему ты...       - Ох, Кенни рассказал мне, что расследование зашло в тупик, с теми двумя убийствами с колотыми ранами, - у Елены блестят глаза, будто она до усрачки рада возможности поговорить об этом. Идущий рядом с ней Кенни принял цвет побелки. - Полнейшая неразбериха, скажи? Никаких следов, чистые убийства, прямо как то в Вене. Ну, то, самое первое, которое ты выделила, помнишь? Боже, такое ощущение, будто Вил...       - Вилланель мертва, - громко говорит Кенни и смотрит Еве прямо в глаза.       Ева чувствует, как напрягается все тело. Что-то не так. Кенни ненавидит зрительный контакт, но он не перестает смотреть на нее, будто хочет, чтобы она что-то сказала, и нет, он никак не мог...       - Кенни, ты в порядке? - быстро говорит она, чтобы нарушить тишину. Сердце бьется так громко, что она едва слышит свой собственный голос.       - В порядке, - говорит он и отрезает кусочек шоколадного торта.       В конечности снова медленно приливает кровь, но она не может избавиться от ужасного ощущения, будто Кенни видит ее насквозь. Она протягивает руку, чтобы принять торт, а затем чувствует, как в сумочке жужжит телефон.       - Ох, погодите. Я вернусь через минуту, нужно ответить.       Она принимается копаться в своей сумочке. Работая над такими делами, свободного времени не остается даже по воскресеньям.       - О божечки, такоооой вкусный торт, - бормочет Елена, пережевывая торт. - Ева, работа может подождать. Попробуй, это же и твоя вечеринка!       - Вообще-то, это вечеринка Нико, - говорит Ева, пялясь на экран своего телефона. - Я даже не католичка.       Сообщение от номера с кодом страны, который может быть украинским или, может, белорусским.       «Милое платье. Выйди на улицу».       Быть не может. Сердце уходит в пятки, и она начинает лихорадочно оглядываться по сторонам, потому что не может, блять, быть.       - Кто это? - спрашивает Кенни. Он перестал жевать свой торт.       - Это, эм... - она принуждает себя к действию, быстро набирает сообщение «кто это?» Она знает, что в этом нет необходимости, но этого просто не может быть.       - Ева? - снова спрашивает Кенни, звуча немного расстроенно. Елена продолжает хранить молчание.       - Это, э-э... Это... - экран телефона вновь загорается от входящего сообщения.       «Твоя музыкальная группа для дня независимости, кто ж еще?»       - Сестра Нико, - лжет Ева и убирает свой телефон. Она бросает на них извиняющийся взгляд, а затем оглядывается по сторонам в поисках Нико. - Она никак не может до него дозвониться, должно быть, дело в операторе. Э-э, я пойду наберу ей. Кажется, что-то случилось. Она должна приехать к нам в гости на Рождество. Подождите здесь, хорошо? Оставьте мне немного торта.       - Конечно, - обеспокоенно говорит Елена. - Надеюсь, все в порядке.       - Да, да, уверена, что все хорошо, - успокаивает Ева, глазами ища выход. Ей нужно разобраться с этим снаружи. - Вернусь через минуту.       Она пробирается через толпу в сторону вешалок с пальто. Сняв с крючка свой плащ, она тут же выныривает из клуба в ветреную ночь.       У дверей никого нет. Она оглядывается по сторонам, замечает фигуру на скамейке примерно в тридцати футах. На улице темно, и она не может разобрать, Оксана это или нет. Должно быть, это какая-то шутка, потому что как она смеет?       Разгораясь от ярости, Ева направляется в сторону скамьи на своих смехотворно высоких каблуках, молча благодаря высшие силы за то, что асфальт еще не успел превратиться в каток. Это единственное обстоятельство, которое играет ей на руку.       - А платье и впрямь очень милое, - говорит ей фигура, как только она подходит, и да, это Оксана. Она сидит на скамье, скрестив ноги, в черной шапочке и... спортивном костюме. На ней спортивный костюм бренда «North Face».       - Это что за хуйня? - кричит Ева, когда подбирается к ней. - Ты с ума сошла? Нет, извини, глупо было так говорить, ведь очевидно, что ты всегда была сумасшедшей, но неужели у тебя кукуха съехала на еще один сантиметр? Какого черта ты здесь делаешь? Тебя могли заметить! Они знают, как ты выглядишь! Поверить не могу, что ты такая тупая! - выговорившись, она делает глубокий вдох, но затем хочет закричать еще сильнее, потому что Оксана улыбается. Еще пара секунд, и Ева бросится на нее с кулаками и...       - Ты не принесла мне торт, - говорит Оксана с дразнящей ухмылкой.       Ева выпячивает на нее глаза.       - Что? - выдавливает она.       - Ты не принесла мне торт, - закатывая глаза, повторяет Оксана. - Я обожаю торты. Но я собираюсь на пробежку, так что, наверное, есть мне не стоит. Нельзя бегать с изжогой. Надеюсь, ты так никогда не делаешь, потому что это очень вредно. Хотя ты бегаешь в такую рань, так что, видимо, завтракаешь ты уже после пробежки, иначе ты бы не смогла так быстро бегать.       - Что? - низким и дрожащим голосом повторяет Ева.       Оксана знает ее распорядок дня. Оксана наблюдала за ней. Ну конечно. Ведь прошло уже несколько месяцев. Тем не менее, Еве кажется, будто кто-то вырвал у нее землю из под ног, и она падает, падает, все быстрее и...       - Тебе понравился подарок? - с легким интересом спрашивает Оксана.       - Я... я его выбросила, - ее голос звучит глухо, как эхо в кроличьей норе, в которую она провалилась.       Лицо Оксаны холодеет.       - Это не очень вежливо, Ева. Я подарила тебе сувенир. Он был дорогим.       Ева фыркает.       - Ой, пожалуйста. У тебя денег больше, чем я смогу заработать в этой жизни или следующей.       Она вспоминает данное самой себе обещание: в следующий раз, как она встретится с Оксаной, она будет душить ее до тех пор, пока та не потеряет сознание. Она уже очень близка к исполнению этого плана.       - Стань наемной убийцей, - предлагает Оксана, будто это самый естественный способ заработка. Она гримасничает. - Нет, погоди. Забудь, что я сказала. Ты была бы ужасна. Погибла бы при тренировках.       - Что ты здесь делаешь? - спрашивает Ева и сжимает кулаки. Она испытывает такую сильную злость, что уже готова сломать Оксане нос. Она просто взяла и объявилась на вечеринке ее мужа. Нельзя, чтобы эти двое находились в одном месте. Они не могут сосуществовать, потому что в ее жизни нет места для них обоих, никогда не было и...       - Я же говорила, - говорит Оксана и пожимает плечами. - Я иду на пробежку.       Внезапно до нее доходит, что Оксана никогда не надела бы эту одежду, если бы ей не пришлось. К тому же, она в Лондоне, встречается с ней. И...       - Кто это?       Оксана моргает.       - Прошу прощения?       - Твоя цель, - шипит Ева и указывает на наряд Оксаны. Не стоит ей этого делать, но она не может остановиться. Она никогда не может контролировать себя, когда дело касается Оксаны. - Ты собираешься убить кого-то во время своей пробежки, не так ли? Вот почему ты пришла. Боже, ты считаешь себя такой умной. Кто это?       Оксана облокачивается на спинку скамейки и с довольным видом скрещивает на груди руки.       - Тебе правда потребовалось столько времени, чтобы понять, что я здесь каждый раз делаю? Ты же не думала, что я прилетаю в Лондон, чтобы увидеться с тобой?       - Пошла ты, - говорит Ева и качает головой. Какая же она засранка. - Что ж, делай, что должна. Ты сама по себе. - Она делает все возможное, чтобы показаться серьезной, стараясь подчеркнуть свою непоколебимость. - Ты не увидишь меня после. Наслаждайся тем, кого ты там себе, черт побери, снимаешь. Надеюсь, она тебе шею прокусит, потому что я к тебе не приду.       - Нет, придешь, - пассивно-агрессивно протестует Оксана. - Ты придешь в «Савой» и встретишься со мной в баре «Бофорт». - Она поднимается на ноги, заправляет свой хвостик под шапочку и склоняет голову. - Через два часа, хорошо? Не переодевайся, оставь это платье.       - Я не приду, - шепчет Ева; сердце бьется быстрее от того, что Оксана, уже готовая пуститься в бой и выполнить свою работу, встала на ноги. - Боже, тебя убить мало за то, что ты вот так объявилась. Тебя могли узнать, даже в... этом.       Спортивный костюм и впрямь отвратительный.       - Да, уверена, твои приятели из МИ-6 меня бы «скрутили», - хихикает Оксана и закатывает глаза.       Ну да, она же, черт возьми, превосходит всех остальных. У Евы тут же появляется желание самой «скрутить» ее только потому, что она ведет себя невероятно противно.       Оксана бегло осматривает Еву.       - Ты всегда приходишь, Ева, - она сужает глаза. - Так или иначе.       - Пошла ты, - снова говорит Ева, краснея от подтекста в словах Оксаны. Она та еще засранка, но она права. Ева внезапно жалеет о том, что не оставила себе кинжал, чтобы сейчас придавить его к горлу Оксану, порезать ее, заставить ее испытать те чувства, которые она одним своим существованием вызывает у Евы; постоянное напряжение, постоянное ожидание. Постоянную боль.       - Два часа, - снова говорит Оксана и достает пару перчаток из кармана своей толстовки. Она проскальзывает в них своими руками. - Постарайся не съесть слишком много торта.       И с этими словами она испаряется, неторопливо, легкой поступью пробегая мимо нее в сторону центра города, и почему-то Ева понимает, что в этот раз Оксана не будет использовать оружие.       Она убьет человека одной своей силой. Должно быть, ее этому обучили, должно быть, она достаточно быстра и сильна, чтобы одолеть другого человека голыми руками.       Иногда она забывает, насколько на самом деле опасна Оксана, но в такие моменты она слишком хорошо это понимает.       Ева опускается на скамейку, занимая нагретую сторону, где сидела Оксана. Ей нужно вернуться на вечеринку, но конечности, кажется, превратились в желе. Она бы ни за что на свете не ожидала, что у Оксаны хватит наглости вот так себя повести, но ей стоило этого ожидать. В конце концов, это ее фишка; удивлять Еву, привносить в ее жизнь интерес.       Мучить ее.       Ева громко стонет и закрывает лицо руками. Никуда она не пойдет. Она должна испытывать отвращение и к себе, и к Оксане, учитывая то, что она знает, чем та занимается в этот самый момент. Ева никуда не пойдет, но все же это предвкушение - это обещание дальнейшего развития событий - начинает захватывать контроль скорее над ее телом, нежели над головой, и внезапно в пальто становится слишком жарко, несмотря на прохладный вечерний воздух.       На какое-то время она остается сидеть на лавочке, думая о том похмелье в субботу утром, когда появились новости об убийстве Виктора Кедрина. Тогда она была такой свободной, она была готова выяснить, кто стоит за его убийством, она так отчаянно хотела проявить себя.       Теперь кажется, что в тот момент она действительно была замаскированным Жнецом. Тот момент, когда в ее разум вторглась эта возможность, был началом ее заточения, ее агонии.       Она сидит на лавочке до тех пор, пока ей не звонит Елена, и тогда направляется обратно внутрь.