The Void

      Свежим ясным утром первого января мир узнает, что прошлой ночью, в ранних часах вечера, перед лицом страшной болезни Каролин Мартенс покончила жизнь самоубийством в гостиной своего таунхауса в Челси.       Ева узнает об этом одна из первых; ей позвонил Джеймс Пембрук. Несколько минут она с неверием молчит, пытаясь осознать, что он ей говорит, но когда приходит понимание, она роняет стакан сока, который должен был спасти ее от похмелья, и ей приходится на цыпочках обходить осколки, чтобы не порезаться. Из гостиной, в которой все еще живы, выбегает Нико, берет полотенце и начинает прибираться, а Ева садится в кресло и тупо смотрит перед собой.       Голова раскалывается от быстрого и жесткого пульса, словно кулак, стучащий в дверь. Она смотрит на свой телефон и открывает контакт Каролин. Она больше никогда не ответит, если она наберет ее номер.       Рак.       Самоубийство.       Вчера вечером.       Самоубийство.       - Что случилось? - спрашивает Нико, приседая на корточки перед ней и кладя руку ей на колено.       - Суицид, - на автопилоте шепчет Ева, и она не может поверить этому слову, вылетевшему у нее изо рта. Как и с Бишопсгейтом, она не чувствует прикосновения Нико. - Каролин Мартенс, та, кто наняла меня... а потом дала мне это дело, и... и... и она мертва. Это случилось вчера ночью. Она болела. О боже.       Голос эхом звучит в голове, как крик в лесу, дыхание учащается, она задыхается...       - Все хорошо, - говорит Нико и притягивает ее в крепкое объятие. Он поглаживает ее волосы и прижимает к себе, пока она пытается успокоиться.       - Кенни, - удается выдавить Еве. Она сжимает и разжимает руки. - Мне нужно увидеться с ним.       Нужно. Это единственное, о чем она может думать прямо сейчас. Отец Кенни погиб - Каролин рассказала ей об этом после смерти Билла - а теперь и его мать...       Ева вырывается из рук мужа и бежит наверх, чтобы переодеться.

***

      Таунхаус, принадлежавший покойной Каролин Мартенс и ее нынешнему мужу, оцеплен двумя полицейскими машинами и четырьмя полицейскими, патрулирующими снаружи. К тому времени, как Ева выпрыгивает из такси, от сотрудников служб быстрого реагирования уже и след простыл. Она демонстрирует свое удостоверение личности, прежде чем промчаться по ступеням к входной двери. Там она наконец останавливается, понимая, что она увидит, когда переступит порог этого дома.       Это просто ужин, заходи.       - Ева.       Она выпадает из своего воспоминания и смотрит прямо в глаза Пембруку, который открыл дверь. Он носит мрачное выражение лица и медленно протягивает руку, чтобы коснуться ее руки. Позади него в доме расхаживает еще несколько человек, скорее всего, коллеги из МИ-6. Она пытается заговорить, останавливается, чтобы прочистить горло, затем пытается еще раз:       - Как она это сделала?       Неожиданно он кладет руку ей на спину и направляет внутрь, через левый дверной проем в так называемую небольшую семейную комнату, где стояла Ева, пока все остальные ужинали, в тот вечер, когда в ее дом ворвалась Оксана. На этот раз на стуле не сидит собаки, и она ненадолго задумывается, куда же она делась. Грудь сжимает невидимый кулак, выдавливающий воздух из легких.       - Передоз, - говорит Пембрук и смотрит на свои ботинки. Он просовывает руки в карманы, пристально глядя через плечо Евы. - Это произошло на втором этаже. Сын позвонил в 999 чуть раньше семи утра. Он наверху с мисс Фелтон. Патологоанатом уже пришел. Обо всем позаботились.       К своему абсолютному ужасу, услышав, что тело было вывезено, Ева понимает, что она хотела увидеть Каролин, чтобы самой убедиться в том, что она действительно покинула этот мир. Но она бы давно поняла, что в доме уже нет тела, если бы потрудилась разуть глаза: никакой оградительной ленты. Полицейские машины снаружи - простая формальность в дань должности Каролин.       Передоз.       Господи Иисусе.       - Вы уверены, что это суицид? - спрашивает Ева и бросает взгляд на лестницу.       Пембрук кивает.       - Разумеется, нам еще предстоит сделать вскрытие, но ничто не указывает на преступление. Мы проверили комнату, входную дверь, мусор. Никаких признаков взлома, никаких признаков чего-то необычного. Нам ничего больше не остается сделать, кроме как отвезти ее к коронеру.       Ева сглатывает. В доме как-то холодно, даже с кучей людей внутри.       - А похороны? Они... в смысле, ты знаешь, когда?..       Пембрук присаживается на цветочный диван и проводит рукой по своим седым волосам.       - Тебе нужно спросить это у парня. У него больше никого не осталось, да?       Ева хмурится.       - А что насчет ее мужа?       Пембрук поднимает брови.       - Которого?       - Нынешнего, - огрызается Ева, чувствуя, как в груди начинает закипать ярость.       - Муж на Бермудских островах, так что я не знаю, что тебе сказать, Ева, - пожимает плечами он и отводит взгляд.       Ева решает, что не добьется ровным счетом ничего от грустного и раздосадованного Пембрука, независимо от того, насколько хорошо они обычно ладят друг с другом и насколько они друг друга ценят. Она направляется к лестнице, проходя мимо нескольких человек в длинных пальто с обеспокоенными глазами, а затем поднимается по ступенькам, и при первом осмотре обнаруживает, что двери гостиной распахнуты.       Комната выполнена в великолепном стиле, она оформленная в белых и бежевых оттенках. У Каролин был дорогой и классический вкус, что становится очевидно из существенных, продуманных вещей, таких как элегантная люстра, свисающая с потолка, прозрачные занавески, вазы на камине, изумрудный диван и в тон ему кресло, белый деревянный комод посреди комнаты.       Сверху на комоде стоит тяжелый стакан и пустая банка таблеток. Рядом с каждым предметом лежит желтая отметка с номером. Наверное, их забыли судмедэксперты. Ева подходит ближе к сундуку и наклоняется, чтобы почувствовать запах в стакане. Виски.       - Все как будто не по-настоящему, - говорит тихий голос позади нее. Ева выпрямляется и поворачивается, замечая стоящего в дверях Кенни.       У нее болит сердце. У Кенни мелово-белое лицо, кожа вокруг глаз порозовела, как и его нос. Губы потрескались. Наверное, он просто убит горем. Должно быть, он устал, и Ева не знает, что сказать. Ей просто нужно было увидеть его.       - Мне так, так жаль, - шепчет она и чувствует, как намокают глаза. Она моргает, смахивая слезы, и нежно касается его руки.       Странно быть здесь с ним. Всякий раз, когда они видели друг друга после всей этой операции по захвату Оксаны, Кенни вел себя очень напряженно и неловко. Сначала она подозревала, что это как-то связано с тем, что его мать смутила его перед Евой в Москве, а потом она начала думать, что это как-то связано с Оксаной. Но теперь все это кажется таким тривиальным. Он просто мальчик, который потерял обоих родителей.       Кенни резко вдыхает и смотрит на комод.       - Множественная миелома, - говорит он, а затем подходит к изумрудному креслу, смотрящему на диван, чтобы присесть. - Третья стадия. Симон не знал. Он прилетит завтра. Я сам узнал только пару дней назад, когда увидел, как ее рвет в туалете. У нее уже давно наблюдались симптомы, но я думал, что все дело в работе.       Ева хмурится.       - Она никому не сказала? - Каролин выглядела измученной и уставшей в последний раз, когда Ева видела ее в СРС, но она находилась под огромным давлением, так что Ева и не задумывалась об ее состоянии более нескольких секунд. Тем не менее, это такой шок: третья стадия. - Ты не против поговорить об этом?       Кенни таращится на диван.       - Ничего особенного. Я хотел остаться с ней, но она попросила меня уйти. После этого я пошел встретиться с Еленой...       - Кстати, где Елена? - спрашивает Ева и бросает взгляд через плечо. Пембрук сказал, что она была здесь.       - Еда, - отвечает Кенни. - Она вышла через черный ход. Но я не могу есть.       - Конечно нет, - мягко говорит Ева. - Твоя мама...       - Я ушел около семи и пошел в «Аполло». После этого я проводил Елену, вернулся домой где-то пол третьего. Я не увидел ничего необычного, так что подумал, что она ушла спать. Не хотел ее беспокоить, - он указывает рукой на двери за спиной Евы. - Они были закрыты. Я нашел ее, когда поднялся наверх за водой. Я проходил мимо и вспомнил, что оставил здесь свою зарядку, - он медленно выдыхает, а затем у него ломается голос. - Я спал, пока моя мама лежала мертвая в соседней комнате.       - Нет, нет, - говорит Ева и протягивает ему свои руки. - Не говори так. Пожалуйста, не говори так. Ты не мог знать.       - Скорее всего, я бы не заметил знаков, даже если бы они были очевидными, - шепчет Кенни и показывает на пустую банку от таблеток. - Она выпила абсолютно все.       Смерть от передозировки обезболивающими ужасна: ты долго танцуешь между двумя мирами, сонный и неспособный двигаться, но все еще дышащий, все еще чувствующий. Каролин умерла не быстро и не мирно. Ева чувствует, как внутри все переворачивается.       - Я просто не понимаю, - говорит Кенни, возвращая Еву в настоящее. - Она не оставила ни слова. Я не нашел записки, когда копался в ее шкафчиках и сейфе. Будто она решила сделать это, и как только я ушел на вечеринку, она просто поднялась наверх и покончила с собой. Какой человек на способен на такое? Какая мама способна на такое? - в его голос прорывается гнев, и он начинает дрожать, сдерживая удушенные всхлипы.       Ева подходит к нему и приседает, чтобы положить руки на его руку. Она опускает глаза, пока он плачет, и продолжает сжимать его руку до тех пор, пока его всхлипы не становятся тихими и неровными.       Ева, пытаясь его успокоить, думает, что это худший из возможных вариантов начать 2019 год для Кенни. Дом пуст, его отчим на другом конце земного шара, работа станет катастрофой, учитывая, что глава МИ-6 по России...       Теперь твоя карьера пойдет в гору?       Ева резко отпускает руку Кенни и поднимается на ноги. Комната наклоняется, вращаясь по часовой стрелке, и ей приходится ухватиться за спинку кресла.       Оксана была на новогодней вечеринке, но Ева подумала, что она пришла ради нее, а не...       ...ради кого-то другого.       Это должно быть совпадением.       - Ева? - шепчет Кенни и разглядывает ее лицо, но она может лишь пусто смотреть на него. - Что? Извини, я не хотел...       - Нет, тсс, - шикает Ева, кладя руку на его плечо и зажмуриваясь. Комната должна перестать вращаться, если она собирается подумать об этом с ясным рассудком.       Теперь твоя карьера пойдет в гору?       Каролин не дает мне работать в МИ-6.       Каролин.       Комната все никак не перестает вращаться, а в голове столько мыслей, столько мыслей, что она едва ли может сохранять здравый рассудок.       Каролин встречалась с Оксаной в Москве, и она так и не объяснилась перед Кенни и Евой, и никто из них так и не спросил ее об этом.       Медленно, ее баланс начинает выравниваться до тех пор, пока вновь не нормализуется. Она поднимает голову и, к своему ужасу, видит Оксану, сидящую на диване в том же платье, что было на ней вчера вечером на вечеринке; сидя там, где медленно убивала себя Каролин.       - Тсс, - шипит она, призрачный звук ее голоса - просто эхо; у нее такая широкая, такая довольная улыбка. У нее блестят глаза. - Не будь такой удивленной, Ева.       Ева снова зажмуривается, на этот раз на более продолжительный отрезок времени, а когда открывает их, обнаруживает уже пустой диван. Кенни все еще смотрит на нее.       - Кенни, извини, - она слышит себя будто издалека. - Мне нужно кое о чем позаботиться.