***
Нико не в восторге от ее новой должности, вероятно из-за испытываемого им чувства дежавю, но он поддерживает ее решение и крепко обнимает. Она чувствует себя благодарной за него и благодарной за гнездышко, которое они свили вместе. Она не вернулась к своей прежней сущности, но в ее невидимом панцире становится немного теплее, и, находясь в объятиях Нико, она понимает, что, по крайней мере, пару часов не думала об Оксане. Бросившие курить тоже время от времени жаждут никотина. Это нормально, твердит она себе. Она вдыхает знакомый запах Нико и помогает ему приготовить ужин. Срезая лимонное сорго, она считает немного ироничным то, что смерть Каролин привела к такому. Этой мысли, кажется, даже существовать непозволительно, но она уже кружится в голове Евы, и ее начинает поедать совесть. Теперь твоя карьера пойдет в гору? Каролин болела, а Оксану выбрали в качестве исполнителя. Это не имело никакого отношения к прорыву в карьере Евы. И все же она сомневается, что Каролин переместила бы ее в МИ-6 даже с досье на Казимираса. Этой мысли тоже непозволительно существовать. Во время поедания супа с лапшой, у Евы звонит телефон. Бросив на мужа извиняющийся взгляд, она поднимается, чтобы ответить на звонок. На экране отображается «Кенни Стоутон». У Евы тянет в сердце. Кенни никогда не звонит. У него явно что-то случилось, раз он взял в руки телефон без чьей-либо просьбы. - Кенни? Алло? - Ева. - Привет, - говорит она и бросает взгляд на Нико, прежде чем ретироваться в свой домашний офис. Она понижает голос. - Все в порядке? Как ты? Она лишь мельком увидела его на похоронах, и выглядел он так, будто сбросил несколько фунтов. На прошлой неделе она общалась с Еленой, и та проговорилась, что Кенни все еще плохо питается. Долгое молчание, а затем: - Можешь приехать? Ева сглатывает. - Э-э, да, конечно. Когда и куда? - Ко мне домой. Симона здесь нет. Можешь приехать как можно скорее? Мне очень нужно увидеться с тобой. Возможно, он скучает по своей маме и хочет поговорить о ней. Возможно, он нашел какие-то документы, которые, по его мнению, сыграют важную роль для какого-то дела в МИ-6. Возможно, он услышал об ее новой работе и хочет обсудить ее с ней. Возможно, ему просто нужно дружеское плечо, чтобы выплакаться, а он слишком стесняется, чтобы попросить об этом Елену. Это может быть чем угодно, но интуиция говорит ей, что это не так. - Уже выхожу. Кенни... - Хорошо. Он вешает трубку. Ева идет за своими вещами, и горизонт событий поглощает все счастье, что она испытала сегодня.Глава 14: Философия Пространства и Времени
16 марта 2021 г. в 03:49
Спустя месяц после смерти Каролин Мартенс Ева по-прежнему ходит как призрак среди людей. Кажется, будто горизонт событий удерживает в своих объятиях всю ее печаль и страх, не позволяя никаким эмоциям выйти наружу, не позволяя им улизнуть на свободу, и ничто не поднимает ей настроение.
Похороны состоялись две недели назад, и церковь была настолько переполнена, что Ева смогла найти место только в дальнем конце зала. Как и сказал Пембрук, ничто не указывало на убийство, и, после составления заключения патологоанатомом, Каролин похоронили на Бромптонском кладбище, рядом с ее родственниками.
Уважаемый, трудолюбивый старший офицер разведки, покончивший с собой из-за ужасной болезни, усилил напряженную атмосферу на работе Евы; Каролин работала на другом берегу реки, в основном в МИ-6, но она принимала участие и в бесчисленных расследованиях с МИ-5, так что в доме на Темзе ее смерть не осталась незамеченной.
Из-за невозможности выяснить, по какой причине Каролин оказалась в списке убийств «Двенадцати», Еве хочется содрать себе кожу от безысходности. Она хочет копать, она хочет расследовать, но, поскольку она единственная, кто знает, что смерть Каролин не была простым самоубийством, ей приходится в одиночку тащить на себе это тяжкое бремя, словно крест на спине.
Ева и Чарльз большую часть времени работают в комфортной тишине. Он понимает, что она переживает трудный период, а она спокойно позволяет ему делать то, что он умеет лучше всего. В последнее время в ней почти не осталось прежнего запала, учитывая смерть человека, которым она искренне восхищалась, и исчезновение человека, в котором она начала нуждаться.
Оксана пропала. От нее не осталось ни следа, ни вереницы тел, ни своевольных замечаний на компьютере Евы.
Ева твердит себе, что боль в животе - это просто голод. Она давно не может нормально есть. Она твердит себе, что тоска в ее груди - это просто ломка. От зависимости не так уж и просто избавиться.
Она часто лежит с открытыми глазами, не в состоянии найти удобное положение для сна, прислушивается к тихому храпу Нико и по миллиону раз за ночь проверяет свой телефон.
Она задается вопросом, насколько несведущим, насколько слепым может быть человек, потому что теперь она знает, что уже давно получила знаки; анонимный букет анонимный букет красивых подсолнухов в июле, подарок на день рождения в виде дорогого бриллиантового колье, доставленного ей на дом, случайные анонимные телефонные звонки с иностранных номеров (которые оказывались недоступными всякий раз, когда Ева решалась сама позвонить Оксане).
Когда бы ни звонила Оксана, казалось, что ей не особо хотелось разговаривать с Евой; она была сдержана и раздражительна, но, возможно, она звонила просто потому, что ей хотелось пару минут послушать голос Евы.
Ева думает об августовском вечере в отеле «May Fair», когда они лишь в четвертый раз делили друг с другом постель. Оксана подготавливалась к убийству адвоката (Ева увидела новости на следующий день) и выместила все свое недовольство на Еве, прижав ту к кровати и выпивая все ее соки на протяжении, казалось, нескольких часов. Впоследствии, Ева была слишком измотана, чтобы сразу же встать и принять душ, поэтому она начала погружаться в поверхностный сон. Проснулась она от ощущения пальцев Оксаны, поглаживающих ее волосы, лицо, щеку так легко и благоговейно, как в Париже.
Ева испугалась такого сходства и тут же бросилась в душ, чтобы поскорее скрыться.
А теперь она ночами напролет анализирует каждую встречу, каждый телефонный звонок, каждую деталь в поведении Оксаны, ее прикосновения и шутки, ее саму.
Она ночами напролет пытается разглядеть чистую бирюзовую воду, но она черная, черная, черная, как небо над Лондоном.
Она думает о том, как две женщины находились на двух совершенно разных орбитах, и Ева просто ждала, пока их миры столкнутся и взорвутся, чтобы создать что-то совершенно новое.
Не совсем так она представляла себе это «новое».
Она считает, что, может быть, только может быть, все чувства Оксаны исчезли в тот же момент, когда Ева поняла, что они никуда не делись – даже после Парижа – и в приступе паники выбежали из номера отеля «Andaz».
Убежала от Оксаны.
Ева часто принимает душ, стоя под струями, пока вода не становится настолько холодной, что кажется, будто она обжигает кожу.
Нико, можно сказать, наконец-то стал самим собой. С исчезновением Оксаны, Ева начала замечать отличительные детали в своем собственном поведении в доме. Она стремится прикоснуться к своему мужу, поддержать и похвалить его гораздо чаще, чем со времен всего этого лабиринта, так давно начавшегося с Виктора Кедрина и Касии Молковской.
Несмотря на то, что среди людей она ходит как мертвец, Еве удалось одержать победу на работе: благодаря тщательному досье от Оксаны на Казимираса, Ева знала, какие убийства были его рук дело, и они оказались нераскрытыми, когда она использовала поисковый запрос по похожим методам убийства. Он устранил еще одного мужчину в Лондоне и женщину в Манчестере - оба убийства были совершены при подозрительных обстоятельствах; телефоны и ноутбуки жертв пропали, а вот деньги остались.
К счастью, ей было не так уж и трудно придумать дерьмовое объяснение своего прорыва: она просмотрела записи убийств, похожих на убийство Эшли Лэнгдон, и нашла два похожих дела, вместе с еще целой кучей, в которых не был замешан Казимирас. Она просмотрела все записи с камер видеонаблюдения (предоставленные Чарльзом), включая не относящиеся к делу, чтобы все выглядело как положено. Это заняло целую вечность. Затем, притворившись, что у нее замечательная фотографическая память, она «узнала» одно и то же лицо и одну и позу из трех разных мест, все из которых были расположены в непосредственной близости от каждого из мест убийств, и затем, сделав скриншоты с записей с камер наблюдения, прогнала их через распознавание лиц, и вуаля: на экране появилось лицо Казимираса, рожденного под именем Томас Даукса. Судя по всему, в прошлом году его литовский паспорт отсканировали в Гатвике.
Ева не смогла удержаться от сравнения Вилланель с Казимирасом, и на мгновение она почувствовала нежность и гордость от того, насколько умной выглядела Оксана по сравнению с Томасом. Ева тут же отогнала от себя эту мысль, потому что серьезно, что за чертовщина?
- Чтоб мне провалиться, - пробормотал Чарльз, увидев все улики, которые она собрала в цельную картину.
- Да уж, - согласилась Ева и с облегчением закрыла глаза. Вскоре после этого она отправила собранное лично собой досье в МИ-6/СРС, так что теперь Казимерас - их проблема. Или Европола. Для нее это не имело значения; самой важной задачей было раскрыть дело Эшли Лэнгдон, которое лежало нераскрытым уже более трех месяцев, и немного поднять свою репутацию после своей провальной миссии в Париже.
Однако она смухлевала: убийство Эшли Лэнгдона произошло всего через час после того, как Оксана устранила полицейского Джона Гриффитса в тот же октябрьский вечер, который они провели в «Хильтон Олимпия». Ева добавила замечание, что Казимирас также может быть виновен в смерти Гриффитса. Таким образом, ей не нужно было беспокоиться об Оксане. Таким образом, у нее официально не осталось нераскрытых дел, и семья Гриффитса может наконец обрести покой. Если ей повезет, то все получится.
Сегодня прошло полнедели с момента ее маленькой победы, и пока она обедает (едой, приготовленной Нико) за столом, у нее звонит телефон.
Это Дженни Барлоу, помощница Эллисон Перри. Ева чуть было не подавилась едой, потому что Эллисон Перри - недавно назначенный руководитель оперативного отдела в МИ-6. Ева получила уведомление о смене руководства департамента и почувствовала холод при упоминании Эллисон Перри; она буквально новая Каролин Мартенс, но без непосредственных полномочий управления российским отделением, и теперь ее помощница звонит Еве.
Дженни любезно спрашивает, не возражает ли она «заскочить» в здание СРС ровно в четверть пятого сегодня вечером. Ева широко раскрывает рот, как и свой календарь, после чего соглашается, а затем кричит, напугав сидящего в своем кресле Чарльза.
В десять минут пятого охрана проверяет ее удостоверение у входа в здание СРС на Воксхолл-Кросс. Дженни, стройная женщина лет тридцати с слегка заумным видом, встречает ее у порога. Ева нервничает, но она невероятно довольна; она буквально чувствует темп людей, работающих в МИ-6, и это ощущение дарит ей радость, как будто она дома.
Офис Эллисон Перри находится на шестом этаже и полностью выполнен из стекла. Ева сразу же замечает расхаживающую внутри Эллисон. Она разговаривает по телефону, без остановки проводя рукой по своим длинным, платиновым светлым волосам. Она резко разворачивается, а затем снова принимается мусолить волосы.
Не хорошо, что она взволновала. Ева чувствует, как у нее слегка тянет в сердце; она слышала, что Перри безжалостна. У нее за спиной несколько лет службы в таких местах, как Босния и бывшая Социалистическая Федеративная Республика Югославия. Она была обучена шпионажу в полевых условиях, и к тому времени, как ей исполнилось сорок, отказалась от своей двойной жизни и поселилась в Воксхолле. Она заслуживает своего звания. А Ева надеется, что она заслуживает времени Перри.
Вскоре женщина жестом просит ее войти. Ева заходит, пожимая ей руку. У нее крепкая хватка. Перри велит ей сесть.
Перри смотрит на нее непроницаемым взглядом. Ева мгновенно начинает переживать, что начнет заикаться, но сидящая напротив нее женщина не задает никаких вопросов, так что, может, это чувство пройдет.
- Ева Поластри, - склонив голову, говорит Перри. У нее хриплый голос, как будто она курит уже лет тридцать, но ее кожа не подтверждает эту догадку. Каждая деталь в ней выглядит резкой и сосредоточенной. Кого-то она ей напоминает. - Я уже слышала это имя.
Ева выдыхает и смотрит на свои колени.
- Полагаю, слышали только плохое?
- Если бы я слышала только плохое, ты бы здесь со мной не сидела, не думаешь? - улыбается Перри. Ева сразу же чувствует себя немного легче.
- Полагаю, что нет, мэм, - говорит она и медленно кивает, сцепляя руки в замок.
- Однажды я услышала интересную историю, - продолжает Перри, постукивая по столу кончиком пальца. - Офицер класса С-3 из МИ-5 напортачила с охраной, приставленную к единственному свидетелю убийства, совершенного иностранной оперативницей с поразительным количеством убийств. Упомянутого офицера и ее начальника турнули, а затем ее нанимает покойная Каролин Мартенс собственной персоной, чтобы они провели закрытую операцию, сосредоточенную на выявлении и захвате этой оперативницы...
Ева чувствует, как у нее дергаются губы. Она хочет провалиться сквозь кресло, но все, что только что сказала Перри, действительно произошло, вот только теперь в ее ушах это звучит как очень плохой фильм.
- ...которая затем формирует некие отношения с нашим офицером в этой истории. Продвинемся немного вперед - в России все проходит как нельзя хуже, и упомянутый офицер выходит на персональную охоту, находит оперативницу в Париже, Франция, и в итоге наносит ей смертельный удар ножом.
И вот ложь. Ева чувствует, как на лбу выступает пот.
Перри смотрит на нее с заинтересованным выражением лица.
- Вернувшись в Великобританию, этот упрямый и невероятно глупый офицер, несмотря ни на что, вновь нанимается на работу в МИ-5 и проводит остаток своих дней, просматривая дела, пытаясь разыскать что-нибудь подозрительное. Что-нибудь из этого тебе знакомо?
Ева прочищает горло.
- Да, мэм. Упрямый и невероятно глупый офицер - это, э-э... это я.
Она чувствует, как к щекам приливает тепло, и жалеет, что поблизости нет стакана воды.
- Хорошая история, - посмеивается Перри и скрещивает руки, прямо как сделала Каролин, в тот четверг в «Фиолетовом Пингвине», после того, как Еву - как выразилась Перри - турнули. - Представь мое удивление, когда на мой стол попала записка, состоящая из пятидесяти страниц, о новом убийце по контракту, на переплете которой красовались слова «держись за свои штанишки».
Ева выпускает быстрый нервный смешок, прежде чем успевает подумать, и прижимает руку ко рту.
- Извините, - говорит она через свои пальцы. Она опускает руку, поскольку ее извинение выходит приглушенным. - Извините, я, э-э... в легком замешательстве. И я не это написала, я... я написала что-то другое. Э-э... я не совсем понимаю, что я здесь делаю.
- Ты здесь потому, что это чертовски хорошая история, - ухмыляется Перри и поднимает бровь. - Очевидно, у тебя серьезные проблемы с властями, но, похоже, ты обладаешь острым чувством интуиции. Я удивлена, что Каролин поставила тебя в МИ-5.
Ну, я украла ее личную переписку с русским агентом и обменяла ее на мертвую девушку, должна сказать Ева. Думать об этом кажется ужасным. Она прикусывает язык.
- Я бы хотела, чтобы ты перешла на другую сторону, - говорит Перри без намека на фальшь. Ее лицо стало серьезным, и она смотрит на Еву так, будто пытается прочитать ее мысли. - Для тебя есть должность. По сути, ты будешь заниматься иностранными делами. Меньше макулатуры, больше полевых работ. Ты не будешь заниматься каким-нибудь выводом данных, а будешь сопровождать людей, представляющих интерес, устанавливать международные отношения, и все тому подобное. Ты располагаешь, я это сразу поняла. А еще ты очень умная, хотя и немного безрассудная, и мне бы пригодился твой любопытный нос.
Наконец, Ева падает в кроличью нору не из-за уловок Оксаны. Эллисон Перри предлагает ей работу. Настоящую работу. В МИ-6.
Такие возможности на дороге не валяются.
Перри наклоняет голову и долгое время смотрит на Еву.
- Что ж, Ева. Каков твой ответ?
Ева чувствует, как ее лицо расплывается в широкой улыбке, и впервые за несколько недель горизонт событий позволяет кое-чему вырваться наружу - радости.