The Void

      «Миллениум» на улице Харрингтон-Гарденс в Кенсингтоне внешне не особо выделяется, но на удивление элегантен и соответствует классическому английскому дизайну. В вестибюле царит тишина. Ева кивает работнику за стойкой регистрации, а затем входит в лифт и нажимает на кнопку шестого этажа.       Вчера вечером она рассказала Кенни о своем так называемом плане отговорить Оксану вести такой образ жизни. Ему эта затея не пришлась по душе, но он оценил то, что Ева хотя бы пытается поступить правильно, поэтому он попросил ее позвонить ему в воскресенье и посоветовал беречь себя.       Нико же она сказала, что присоединиться к ночному наблюдению за прибытием важного иностранного связного. Он едва ли услышал ее слова, но почему-то ей все равно стало легче покинуть дом и сесть на метро в половине десятого вечера.       В лифте раздался звоночек; озеро по-прежнему гладкое и прекрасное. Плот в целости и сохранности, а напротив нее сидит спокойная и безобидная Оксана.       Оксана едва ли выглядит безобидной, когда открывает дверь своего гостиничного номера. Серые глаза тлеют и сияют от возбуждения, и она тут же хватает Еву, которая едва ли успевает отметить вечерний наряд блондинки; свободная белая футболка и джинсовые шорты.       Как только дверь за ней закрывается, Ева оказывается прижатой к ней спиной, а по ее рукам, плечам и шее гуляют руки Оксаны.       - Привет, - с трудом хрипит Ева, и ее руки бессознательно тянутся к талии Оксаны.       - Привет, - отвечает Оксана. Она так близко к лицу Евы; ее улыбающиеся полные розовые губы всего в нескольких дюймах. - Я очень рада тебя видеть.       - Я вижу, - шепчет Ева и вызывающе встречает ее взгляд. Больше она ее не боится. - Ты позволишь мне нормально зайти?       - Мм, посмотрим, - Оксана взаправду хихикает, и смех выходит не высоким и не самодовольным; он выходит милым. Ева чувствует, как внутри нее надвигается буря; летний ливень, который кажется желанным и бодрящим. Большие пальцы блондинки поглаживают кожу прямо под подбородком Евы, и ее глаза, которые сегодняшним вечером приобрели теплый оттенок серого, продолжают метаться между губами и блузкой Евы. - Мы могли бы заняться этим здесь. Я так заведена.       - Правда? - дерзко парирует Ева, перемещая руки с талии на ребра Оксаны. Они стали менее заметными со времен Амстердама; она успела набрать часть своего прежнего веса. Как только она положила руки на тело Оксаны, глубоко внутри проснулось желание, которое она пыталась подавить по дороге в отель. Нужно, чтобы озеро оставалось гладким и неподвижным, ей нужно сосредоточиться. Для ливня еще будет время.       - Да, правда, - практически скулит Оксана и прижимается лбом к Еве. - Одной не многое можно сделать.       Ева посмеивается над дерзостью Оксаны и вдыхает ее запах; ее парфюм. Она снова его носит. «Ла Вилланель» долгое время вызывал у нее чувство опасности, страха и боли. Но теперь этот запах - это просто Оксана, напряжение, возбуждение и никакой ненависти. Губы блондинки все еще рядом с ее ртом, они слегка раскрыты, а у их обладательницы уже сбилось дыхание.       - Мне все еще нужно поговорить с тобой, - дразнит Ева, проводя рукой по груди Оксаны. Тем самым она зарабатывает удивленный вздох и толчок бедер.       - А мы не можем поговорить после? - стонет Оксана, усиливая хватку на шее Евы. Боже, такая Оксана - это что-то невероятно приятное. - Кровать очень хорошая. Крепкая, - ее тело практически притягивается к телу Евы. Она такая нетерпеливая, а жар ее тела чувствуется даже через футболку. - Она прямо тут.       - Сначала мы поговорим, - говорит Ева, перемещая руки на распущенные волосы Оксаны, и поглаживает мягкие светлые локоны.       - Агрх, - стонет блондинка и делает шаг назад. От нее буквально излучается разочарование. Ева едва сдерживает радостный смех от испытываемых эмоций. Она и не подозревала, что так весело иметь преимущество перед Оксаной. Может, именно такие эмоции в прошлом испытывала с ней и сама Оксана.       - Ты переживешь еще несколько минут, - издевается Ева и осторожно ставит свою сумку у двери.       Оксана скрещивает на груди руки и поднимает брови, смотря на Еву.       - Еще несколько минут, а потом мы сможем заняться сексом?       Ева не должна испытывать чувство победы, но ничего не может с собой поделать, и медленно выдыхает. Оксана - засранка, но становится такой милой, когда готова лезть на стены.       - Да.       - Спасибо, - вздыхает Оксана, продвигается вглубь номера и садится на, видимо, хорошую и крепкую кровать. Она сцепляет руки, как будто вот-вот взорвется. - Ладно. Расскажи мне. Что за важное дело, о котором тебе нужно поговорить?       Тогда ее возбуждение ослабевает, и она предпочитает стоять, а не садиться рядом с Оксаной. Не зная, как объяснить ей все события недели, Ева блуждает взглядом по номеру, который очень напоминает номер в «Хильтон Олимпия».       - Мне предложили работу на этой неделе.       Оксана моргает, а затем медленно поглаживает свой подбородок указательным пальцем.       - Ладно? И это плохо?       - Может быть, - говорит Ева и сует руки в карманы своих классических брюк. - Когда тебя отправили за Каролин, тебе правда не сказали, что она расследовала?       Оксана пожимает плечами.       - Нет, и я тебе об этом уже говорила. Мой куратор не рассказывает мне такое. Лучше, если я не знаю. Он просто сказал, что это важная работа, и что она совала свой нос туда, куда не надо. Почему мы разговариваем о Каролин?       - Они вышли на тебя, - медленно говорит Ева. Лицо блондинки не выдает никаких эмоций. - Ну, не на тебя, а на людей, на которых ты работаешь. МИ-6 установили связь, или, э-э... Каролин установила связь, прежде чем умерла. Это имеет какое-то отношение к набегу на Бишопсгейт, к Луке Коломбо. Тебе это о чем-нибудь говорит?       Оксана качает головой.       - Ты знаешь, от кого поступил приказ на его захват?       - От моего куратора, - с намеком на раздражение в голосе говорит Оксана. - Ева, мне о таком не рассказывают. Мне дают имя и местоположение, а как я все сделаю зависит от меня, а с итальянцем и то не все полностью зависело от меня. Тот другой принимал все решения, и все пошло по пизде. Я бы не пошла в этот участок, если бы мне так не сказали.       Ева на мгновение задумывается.       - Ладно, что ж. Очевидно, Каролин нашла след денежного перевода, какой-то гонорар, касательно захвата. Какая-то информация все еще декодируется или типа того, я не совсем понимаю, что происходит, но люди на работе думают, что ей удалось найти человека, который заплатил за всю операцию, а еще они думают, что кто бы за это ни заплатил, он как-то связан с «Двенадцатью». Они должны быть правы, иначе тебя не послали бы ее убить. Они хотят сделать это расследование официальным.       Оксана выдыхает, а затем медленно кивает, не смотря в глаза Евы.       - И они хотят, чтобы ты над ним работала.       - Да, - вздыхает Ева, удивленная сообразительностью Оксаны, хотя и не стоило бы ей удивляться.       - Но официального заявления еще не было.       - Нет. Заявление будет 9-го, и мне нужно успеть принять решение до этого момента.       Оксана поднимает глаза.       - Ты еще не приняла предложение?       Ева качает головой.       - Я сначала хотела поговорить об этом с тобой.       Оксана блуждает взглядом по номеру, будто размышляет, а затем снова устремляет взгляд на Еву.       - Почему? Тебя волнует мое мнение?       - Ты посоветовала мне быть осторожной, - напоминает ей Ева. - По сути, ты сказала, чтобы я не вмешивалась во все эти дела, иначе закончу как Каролин, а я бы очень хотела оставаться живой, так что мне нужно знать, могу ли я заняться этим или нет.       - А ты этого хочешь? - спрашивает Оксана.       Ева много об этом думала. Она думала о том, что это будет значить для нее, для ее карьеры, лично для Оксаны. Она думала о том, кем является, о том, насколько она целеустремленная, и о том, как она до сих пор испытывает нужду доказать себя, добиться успеха и, может, отчасти отомстить за Каролин.       - Да, хочу. Эти люди тянут за очень важные ниточки и, по сути, диктуют, как должна крутится наша планета, и кто должен стоять у ее руля, так что да, я хочу этим заняться.       - Понятно, - тихо говорит Оксана, но ее лицо не выдает никаких особых эмоций, если она вообще их испытывает. Это слегка настораживает и сильно расстраивает, в то время как прежнее разочарование Оксаны, похоже, совершенно испарилось.       - Вилланель, - начинает Ева, скрещивая на груди руки. - Я знаю, что ты просто делаешь свою работу, но если это случится, если они на самом деле что-то разузнают, и это станет межведомственным расследованием, а я имею ввиду Европол, Интерпол, полный комплект, то ты останешься без работы.       - Ева, - тихо отчитывает ее Оксана. - Не притворяйся, что ты беспокоишься о моем источнике дохода. Дело не во мне.       Ева делает несколько шагов вперед, к Оксане, и тщательно обдумывает свои следующие слова. Она начала немного нервничать, немного беспокоиться о реакции Оксаны, но раз она на это решилась, то доведет дело до конца.       - Но дело в тебе.       Ева замолкает. Оксана смотрит на нее с любопытством.       - Я не за деньги беспокоюсь. В мире есть куча способов заработать. Я беспокоюсь за то, что произойдет, если они узнают, что ты жива.       Оксана улыбается вымученной улыбкой.       - Ты беспокоишься о том, что случится, если они узнают, что ты об этом знала.       - Нет! - восклицает Ева, и, господи, она в самом деле становится на колени перед Оксаной, опускаясь ниже, чтобы достучаться до нее. - Я беспокоюсь о том, что произойдет с тобой. Тебя пристрелят. Я в этом не сомневаюсь. Тебя казнят за то, что случилось в Бишопсгейте. А я хочу, чтобы ты... - Ева опускает глаза в пол и зажмуривается. Она должна это сказать. - Я хочу, чтобы ты подумала о выходе из игры, прежде чем этим займется МИ-6. Я хочу, чтобы ты подумала и, может, решила сделать эту поездку своим последним заказом. Вообще-то, я бы хотела, чтобы ты совсем не выполняла этот заказ, но я не хочу, чтобы тебя снова отослали. Я не хочу, чтобы тебе делали больно.       Оксана выглядит совершенно сбитой с толку.       - Откуда все это пошло, Ева? Ты под наркотиками или что?       Ева качает головой. Она знает, как безумно звучат ее слова.       - Нет, Вилланель. Не под наркотиками. Я обеспокоена.       - Я должна делать свою работу, Ева, - решительным тоном говорит Оксана, но в ее глазах появляется что-то новое, что-то почти похожее на сомнение.       - Я знаю, - мягко говорит Ева, потому что она понимает. Она видела Оксану в Амстердаме, и теперь она понимает, как это работает. - Знаю, что должна, но ты так молода. Ты могла бы заняться чем угодно. Тебя же не накажут, если ты решишь выйти из игры, правда?       - И чем я буду заниматься? - говорит Оксана и вскидывает руки. - Я прекрасно справляюсь со своей нынешней работой, так чем мне заниматься, если не ею? Куда я пойду?       Ева не придумала никакого конкретного плана относительно гипотетического побега Оксаны.       - Ты могла бы исчезнуть, - говорит она. - Ты могла бы делать, что тебе вздумается. Ты хороша в исполнении своих желаний. Ты могла бы просто исчезнуть и начать все с чистого листа. Ты останешься на свободе, ты будешь жить. Я очень хочу, чтобы ты была жива.       Оксана, кажется, обдумывает ее слова, а затем поднимает руку к щеке Евы. Она теплая и слегка огрубевшая, но она нежно ласкает кожу Евы.       - Ты бы пошла со мной? - едва слышно спрашивает Оксана.       Ева об этом не подумала. Вот только она действительно много думала об этом, еще с тех пор, как поссорилась с Нико после Амстердама, еще с тех пор, как поняла, что она хочет не только успеха, не только карьерного роста, но и быть свободной; она хочет делать то, что ей вздумается, хочет быть тем, кем ей захочется. Быть настоящей. Прямо как эта женщина, касающаяся ее лица, но не такой жестокой, с более чистой совестью.       - Могу ли я подумать об этом? - спрашивает Ева. Голос слегка дрожит при мысли, что она действительно может на это пойти, действительно может сжечь всю свою прежнюю жизнь, действительно может отбросить всю осторожность в сторону, чтобы быть с этой женщиной. Мысль безумна, но она все равно думает об этом. Она смакует эту мысль.       - Могу ли я подумать об этом? - спрашивает Оксана и убирает руку. - Давай не будем принимать сегодня никаких решений, хорошо? Но, думаю, мне могло бы это понравится.       - Что понравится? - спрашивает Ева, смотря на губы Оксаны.       - Уехать куда-нибудь с тобой, - говорит Оксана. - Это хорошая идея.       Идея правда хорошая. Идея настолько приятная и безумная, что туман вокруг их плота испаряется, и на многие мили вперед виднеется лишь бирюзовая вода, и, может, они вовсе не на озере, может, они все это время были в море. Ева кладет руки на колени блондинки и слегка их разводит, чтобы втиснуться между ними своим телом.       - Когда твоя работа? - шепчет Ева. Она должна спросить, должна знать, прежде чем они займутся этим.       - Завтра вечером, - отвечает Оксана, и ее руки перемещаются на волосы Евы. Она зарывается в них пальцами и ненадолго закрывает глаза. - Я хотела увидеться с тобой. Я хотела провести с тобой немного времени.       У Евы еще есть время изменить решение Оксаны, удержать ее в этой комнате, позволить Каролин Мартенс стать ее последней жертвой; милосердное убийство, к которому она даже не приложила руку. У нее еще есть время придумать, как внушить Оксане, что она может вернуться в Амстердам, чтобы забрать свои вещи, при этом не получив выговора со стороны «Двенадцати». У нее есть несколько возможностей воплотить свой план в жизнь, но прямо сейчас она хочет почувствовать ее кожу, хочет потеряться на час-другой, на всю ночь, хочет запустить по воде волны вместе с Оксаной.       Однако осталось еще кое-что.       - Что еще у тебя на уме, Ева? - с приподнятыми бровями спрашивает Оксана.       Ева опускает глаза, улыбаясь, а затем снова поднимает голову.       - У меня для тебя подарок на день рождения, - шепчет она. У Оксаны загораются глаза. - У тебя недавно был день рождения, не так ли? Во вторник перед тем, как я прилетела к тебе в Амстердам. - Ева с сожалением закусывает губу. - Извини, что я тогда об этом не подумала. Все было немного...       - Что это? - взволнованно спрашивает Оксана.       Ева улыбается.       - Торт. Ну, кусочек. Он большой из, э-э, пекарни «Колибри». Он в моей сумке.       Оксана моргает.       - Я покупаю тебе бриллиантовое колье за 2000 евро, а ты покупаешь мне кусок торта?       Улыбка брюнетки превращается в широкую ухмылку.       - Торт - это еда.       У Оксаны расширяются глаза, и она осматривается по сторонам, переваривая слова Евы.       - Ты права. Ох, Ева, - она прикладывает руку к сердцу, но на этот раз этот жест не выражает насмешку. - Будто ты меня знаешь.       Еве следует отнестись к этим словам с недоверием, но от этой небольшой фразы у нее покалывает все тело.       - Я съем его, как только сожгу немного калорий, - говорит Оксана, вся такая высокая и могучая, а затем озорно улыбается, как рано или поздно делает и всегда, когда они встречаются. - Мы закончили с разговорами?       Ева тоже чувствует улыбку на своем лице.       - Думаю, да.       Она остается совершенно неподвижной, когда Оксана наклоняется и целует ее, сначала нежно, будто впервые пробуя ее губы на вкус, а затем с жадностью просовывает язык внутрь, издает гортанные стоны и запутывает руки в темных волосах Евы.       Затем плот начинает двигаться, медленно раскачиваясь на волнах. Оксана перекатывает свои бедра на бедра Евы, и, вздыхая и задыхаясь, ругаясь на высшие силы и подрагивая от ее прикосновений, она будто сидит рядом с Евой, а не по другую сторону плота; ее горячее, крепкое тело будто маяк, на который можно с уверенностью ориентироваться во время ливневого шторма.