Твердыня Notre-Dame их спаяла воедино

      Проходит несколько дней, и наши тренировки становятся всё более тяжёлыми, в гримёрках всё реже слышатся гогот и шутки. Тень мсье Лавуа, блуждающая по стенам узких коридоров, становится всё страшней, его шаги тяжелее, Жюли всё меньше понимает своего персонажа, а я всё больше худею, боюсь, придётся подшивать костюм…       Ах да, костюмы! Оболочка нашего образа, его материальная основа и причина страданий из-за несоответствия реальности ожидаемому. И то, что в моём контракте было оговорено согласовывать со мной наряд, вовсе не облегчало мою участь. Творческие люди — всегда с закидонами и самомнением, и наш художник по костюмам Фред Саталь была не исключением.       Она была ужасно недовольна, что её полёт фантазии прервала какая-то выскочка. Думаю, ещё до нашей встречи она клеймила меня и подвергала всевозможным испытаниям мою карму. Первоначальная её задумка заключалась в зелёном платье с не воспаряющей вверх (ну от слова "совсем") юбкой. Мне нужна была летящая юбка и обязательно красная, этот цвет давал мне энергию. Фред долго возмущалась, однако контракт есть контракт.       К первой встрече с модельером, с которой заочно мы уже были в контрах, я подготовилась основательно. Я навела справки (посплетничала) и узнала, какие цветы она любит, какие конфеты и т.д. Фред, встретившая меня поначалу с арктическим холодом, постепенно оттаивала, пока перед её глазами появлялись букет фиалок, конфеты «Рафаэлло» и (в качестве контрольного выстрела) бежевый шарф из китайского шёлка.       По её взгляду я поняла, что мы придём к консенсусу, пусть даже я заработаю звание подхалимки года. В итоге, красную юбку я отбила, правда, пришлось мириться, что на ней будут монетки (очень уж не люблю, как они дребезжат в танце). Сверху у меня будет белая рубашка из плотной ткани и черный пояс, который подчёркивает мою тонкую талию. Что ж, я в предвкушении. В отличие от меня, у Жюли всё прошло совсем не так гладко… — Не хочу жаловаться, но, Боже, как я устала, — вздохнула я, распуская свой хвост и плюхаясь в мягкое красное кресло. Несколько минут перекура до очередного номера с танцорами, но уже с нашим дорогим Люком на огромной чёрной балке. — Угу, понимаю, — ответила Жюли. Похоже именно сейчас она начинает благодарить Бога, что чаша сия её минула. — Лиззи, ещё немного и из группы певцов ты перейдёшь к танцорам. Ты просто танцевальная машина-автомат! — Ахах, нет, я, конечно, до этого не дойду! Иначе в мюзикл по мотивам романа Гюго вторгнется Гофман*, — Жюли не поняла моей шутки. — Но твоя инициатива танцевать вместе с Ямакаси во время праздника шутов достойна всяческих похвал. — Да брось, я там вступаю практически к концу и буду танцевать с ними всего полминуты, - отмахнулась я. — Специально считала?       Мы рассмеялись. Немного потянувшись, Жюли продолжила: — А завтра нас приглашают примерить костюмы… Помню, три месяца назад Фред была крайне удивлена, увидев Флёр-де-Лис с формами. — Ты вполне соответствуешь средневековым стандартам, а мне бы светил только монастырь, так как никто бы не посчитал, что с моей комплекцией можно иметь детей. — Брось, у тебя отличная фигура, а эта стерва говорит моей маме: «Жюли милашка, однако мне будет нелегко одеть эти бёдра». Я не только что родилась! Я прекрасно понимаю, что эта безупречно скроенная фраза едва скрывает её истинные мысли: «Деточка, тебе надо срочно поменять твои карамбары на протеиновые батончики, иначе ты будешь больше похожа на пышку, чем на принцессу!» Как ты вообще с ней ладишь? — А мы уже отспорили своё… Заочно, — подавила я зевок. Жюли скептически хмыкнула.       В это время на сцене началось волнение. Сейчас там «Двор Чудес». В первый раз! Мы с Жюли смотрим на Люка, затаив дыхание, как малолетние школьницы на снисходящего до них секс-символа (прости Господи!)       Огромная, чёрная балка спускается откуда-то сверху, а на ней — наш Люк. Он подмигивает нам с высоты, он просто неотразим, он — настоящий король этой сцены. Я сейчас захлебнусь в эпитетах и сравнениях! Я тоже хочу туда, на балку, я тоже хочу быть Клопеном!       Торжественность этой сцены прерывается комментарием подруги, выдавшей (вместо «ваааууу» или «coool») перл, которому, как и многим нелепым фразам, суждено было надолго стать притчей во языцех.        Вуаля, малышка Джулай во всю мощь певческих лёгких кричит Люку: «Эй, моя большая черная палка, не надо, ты разобьешься!» В этот момент, когда мы обе, осознав двойственность смысла этих слов, смотрим друг на друга круглыми глазами, мир вокруг нас делает скачок.       Бедняжка Жюли, вся красная от смущения, бормочет нечто вроде «я не то имела в виду… Он же, действительно, держится за палку! Чёрную… И большую…»  Но поздно! Дикий гогот только усиливается. Конечно, я понимаю, что фраза Жюли не была похотливым намёком на то, что постоянно мерещится по ночам юным девам с зашкаливающими гормонами. Да и все понимали… Но ляп от этого ляпом быть не перестал.       После репетиции, а к этому времени о новой кличке Люка стало известно всем «обитателям» Дворца Конгрессов (если не всей Франции), Жюли, чуть не плача, извинялась перед ним, а мы с Клопеном её утешали. Эххх, я ещё не знала, какой ляп допущу САМА через каких-нибудь четыре дня…