Твердыня Notre-Dame их спаяла воедино

— Доброе утро, Даниэль! — говорю я (Боже, никогда не задумывалась, как же банально звучит эта фраза). — Доброе, — отозвался Даниэль и встал с колен. — Знакомьтесь, — продолжаю я, делая вид, что упорно не замечаю замешательство в его взгляде, — моя подруга Александра, Александра — это мсье Даниэль Лавуа, по совместительству — Фролло.       Надо признать, у Даниэля однако выдержка. Хоть он явно смущён из-за того, что я увидела его с сыном, в тоне его голоса не возникло ни тени намёка на эту эмоцию. — Здляствуйте, — пролепетал мальчонка, широко улыбаясь. Я почувствовала, как у меня по спине прошла приятная волна мурашек. Сын неосознанно копировал улыбку отца, и этот взгляд, немного насмешливо смотрящий исподлобья, будто говорящий: «ну-ну, я знаю, что ты скажешь». — Вы здесь какими судьбами? — спросил Даниэль. — Мы за покупками, кроссовки ищем, а Вы? — А мы вот с сыном, это мой сын Джозеф, — при этих словах Даниэль внимательно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь считать мои мысли, — решили тоже обновить гардероб.       Джозеф, подумав, что о нём забыли, дернул Даниэля за край расстёгнутой куртки. — Папа, а кто эта тётенька? Мне она нравится, можно она станет моей мамой?       Возникла пауза. Кажется, у Даниэля краски схлынули с лица. В этот момент у Сашки зазвонил телефон. — Извините, — сказала она и отошла в сторону.       Даниэль замялся и ответил сыну: — Нет, сынок, это не твоя мама! Простите, Луиз, Джозеф не хотел Вас обидеть. — Я вовсе и не обиделась. — Понимаете, у детей есть одно преимущество, — продолжил Даниэль, будто не слыша меня, — они озвучивают то, о чём взрослые предпочитают молчать. — О чём же мы молчим? — заворожённо спрашиваю я.Будто бы находясь в зазеркалье…       Даниэль как-то странно посмотрел на меня: — Нам всем есть о чём молчать, — эти слова подобно тяжёлому металлу прозвучали у меня в ушах и осели неприятной, давящей тяжестью в барабанных перепонках.       Даниэль подхватил ребёнка на руки: — До вечера, Луиз. — До вечера, — глухо ответила я.       Смотря на удаляющуюся фигуру нашего Фролло, я отчего-то думаю, что упустила какой-то важный момент. Словно вокруг меня мечется нить судьбы, отданная на волю ветрам, а я никак не могу ухватиться за неё… Промахиваюсь, падаю и больно ударяюсь коленками об пол. Его высокая фигура всё удаляется. А я стою среди спешащих куда-то людей и никак не могу понять, почему у меня глаза на мокром месте, почему я никак не могу оторвать взгляд от Даниэля, становившегося силуэтом под потоком мёртвого электрического света… — Да… Его трудно будет брать… — Кого? — не поняла я. — Фролло твоего, — буркнула Сашка. — С чего ты решила… — Мать, не начинай, слепой бы и тот по флюидам определил, что между вами нешуточная химия. — Гляди какой химик сыскался! А что ж ты у меня тесты по органике списывала! — Ну ты, допустим, в биологии тоже не профи, я за тебя доклады делала. — Ой, ладно-ладно, — отмахнулась я. — Вот именно, не кусочничай! Итак, мой вывод: этот субъект сам не расколется, даже если ты перед ним станцуешь танец живота. Придётся брать инициативу в свои руки. — Какую ещё инициативу, Сашка! Я его совсем не знаю! — Но ты его любишь? — Не знаю. — А он тебя любит! — С чего ты так решила? — Это очевидно. — Ты так говоришь, как будто у любви есть определённый цвет, запах, вкус, черты лица! Но всего этого нет. Не скрою, мне он интересен, но о любви говорить ещё очень рано! Да и толку-то от этой любви! Мой отец до сих пор не забыл мать, а мать его, но ни один из них не поговорил друг с другом! Что это, любовь? Родить ребёнка и больше пятнадцати лет скрывать от него, кто отец, это любовь? А, может, любви между мужчиной и женщиной вообще не существует? Есть инстинкты, страсти, притяжение, симпатия, а любви нет? Есть только симулякр, который врезался в сознания наивных принцесс, ждущих принца. Нет, Сашка, я не уверена ни в том, что он любит меня, ни в том, что я его… Но мне хочется, чтобы у него сложилась карьера, и я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы наш мюзикл стал популярным, если это принесёт ему пользу.       Почувствовав, что сказала лишнее, я резко развернулась и направилась к выходу, противоположному тому, из которого выходил Даниэль. Меня душили эмоции, я не знала, зачем я столько наговорила, не пойми чего наговорила! Конечно, любовь существует, редко, но она бывает даже между мужчиной и женщиной. Только она ещё приносит страдания… Готова ли я к страданиям?       Сашка горько усмехнулась и достала из кармана сигарету: — Как говорил русский классик, «если это не любовь, то что?» …Кроссовки в тот день мы так и не купили…