Твердыня Notre-Dame их спаяла воедино

      Кажется, у меня дежа вю… На будильнике 6 утра, только вот Сашка на этот раз крепко спит, к счастью. Медленно провожу рукой по волосам… Я не помню, когда я уснула, как мысли перекочевали в сон…       Вечером я долго не могла уснуть, метаясь по постели. В голове роились воспоминания… Перед глазами стояла фигура Даниэля, крепко спаянная с его персонажем… Я уже не знаю, это Лавуа или Фролло. Вот только себя я не чувствую Эсмеральдой! Рядом с ним я раскрываюсь сама с неизвестных мне до этого сторон, я готова признать, что свершилось невероятное: я его люблю! А вот он… Он для меня пока непонятен.       «Nous ne sommes pas une carte blanche.» Эту фразу я выцепила взглядом в одной статье, и с тех пор она часто всплывает у меня в уме. Действительно, мы не карт-бланш, с рождения в нас угадываются чьи-то черты, с малых лет мы показываем свой характер, на нас влияют прочитанные книги, просмотренные фильмы, спектакли, услышанные новости, женщины и мужчины, так или иначе игравшие роль в нашей жизни и в нашем формировании.       Ещё одна интересная формулировка: багаж знаний — это наш код, уникальный код, пароль к которому иногда не знаем даже мы сами. И как же мы бываем ошарашены, когда этот пароль подбирает кто-то другой, в два счёта. ЧуднО? Нелепо? Прекрасно?       Когда Даниэль смотрит мне в глаза, у меня складывается впечатление, что он знает обо мне гораздо больше, чем я. Знает так же и то, что я к нему неравнодушна. Знает и молчит. А я тоже молчу. Как там говорили древние? Festina lente — торопись не спеша… Я не спешу, я жду, когда он сделает первый шаг, когда начнёт доверять мне.       Помню, одна знакомая говорила мне, что на мужчине влюблённость в зрелом возрасте может тяжело сказаться… Надеюсь, не в случае Даниэля…       Сегодня вечером мы встретились с ним, как обычно, в коридорах нашего аквариума. От утреннего замешательства не осталось и следа. «Нам всем есть о чём молчать»… И мы упорно молчим. Сейчас влезаем в кожу наших персонажей, а это таинство происходит в тишине. Черты Даниэля становятся острее и жёстче, взгляд тяжелее. А я… А мне не надо специально перевоплощаться. Как только я выхожу на сцену, в моей голове раздаётся щелчок, и я становлюсь Эсмеральдой, горячей, искренней, страстной, которая никогда не молчит о своих истинных чувствах. Может, из-за этого она так плохо кончила…       Мои пышные волосы греют мне открытые плечи и спину, слышно только лёгкое бряцанье монеток на моей цыганской юбке, а там вдалеке — звуки репетиции, ария Квазимодо «Боже, почему мир так несправедлив…» Действительно, несправедлив…       Несмотря на триумф «Красавицы» (Belle), люди не берут штурмом билетные кассы Дворца Конгрессов. Это внушает подлинное беспокойство… Нас, артистов, берегут от всего этого, но там, за закрытыми дверями продюсерских кабинетов, творится настоящее творческое кровопролитие… «Дневник Жюли Z»       Но уберечь от реальности невозможно. Мы прекрасно понимаем, что мюзиклы сейчас не в фаворе, а всё-таки не сдаёмся, и мне это несказанно нравится, это то, что нас объединяет. Хотя привели нас сюда разные причины: для Даниэля это шанс снова поставить свой поезд на рельсы творческой жизни, для Брюно — отличный виток в его карьере, возможность стать звездой мирового масштаба, для Гару — дверь в новое, неизведанное, для Люка — глоток живительной энергии в его отнюдь не весёлом жизненном пути, для Патрика — билет в купе высшего класса певцов Франции, для Жюли — приключение, а для меня… А что это для меня?       Возможность вырваться из рутины? Голос крови? Бунт? Вызов самой себе и бабушке, которая в меня не верила? Возможно… А если случится так, что я проснусь знаменитой? Что если образ, который я создала, убьёт меня, моё я? Как далеко это может зайти? Бросаясь в омут с головой, я не подумала об этом. Хочу ли я, чтобы у меня не было личной жизни? — Привет, Belle! — слышится задорный юношеский голос. «Дамьен» — пронеслось у меня в голове. Дамьен Сарг — юноша, которому едва исполнилось восемнадцать лет, дублёр Патрика и Брюно… Да, как-то так.       Познакомились мы с ним в один из однотипных дней утомительных репетиций, который запомнился для меня тем, что Жиль впервые похвалил меня! Окрылённая победой, я неслась к заветному кулеру с водой и чуть не снесла высокого парня с копной чёрных волос. Это был Дамьен. — Оу, прошу прощения! — Охотно, — кокетливо улыбнулся Дамьен. Обаятельный парень, нужно признать. — Если цыганочка согласна станцевать со мной степ.       Делать нечего. С деланно-скорбным видом соглашаюсь: — «Laisser faire la fatalité» (слова Клода Фролло).       Дамьен рассмеялся, обнажив ряд белоснежных, идеально ровных зубов. Под вокализ Жюли и Нади (моей дублёрши) мы танцуем степ, мы смеёмся, шутим, перебрасываемся колкими фразами, ловим кайф. Дамьен обаятельный, знойный парень с огнём в глазах и ветром в волосах (да и в голове, наверное). Его взгляду присущ какой-то невероятный магнетизм, приличная часть дамского общества подпала под его притяжение, но только не мы с Жюли.       Моя младшая подруга тайно вздыхала по одному танцору, прекрасному, как Аполлон (прости Патриик!), а я… Скажу честно, я бы влюбилась в Дамьена, если бы хотела, чтобы в моей жизни была пылкая, дикая, крышесносная, языческая, поистине первая влюблённость (никого бы другого представить себе не могла). Та влюблённость с короткой, но яркой историей, которая исчезает, как Феникс, однако запоминается на всю жизнь. Жаркие объятия, прогулки по Парижу, долгие поцелуи, поспешное прощание с девичеством в первую ночь внезапно вспыхнувшего романа, совместный рассвет, и плевать, кто чего скажет, но… Но я хотела не этого.       То есть мне бы тоже хотелось романтики, искренних чувств, эмоций, хотелось почувствовать себя женщиной, любящей и любимой. Но только с одним мужчиной. С тем, что прочно засел в моей голове, зрелым сорокалетним мужчиной с маленьким, очаровательным ребёнком.       Когда мы танцевали степ, Дамьен положил мне на талию свою руку. Вполне себе невинный жест, до этого много раз мои партнёры по танцам клали мне руку на талию. Но после того, как меня приобнял ОН, я впервые осознала, насколько красноречивым может быть простой жест. Это его территория… И я ловлю себя на бесстыдной мысли, что хочу, чтобы его пальцы сыграли Рондо на моей коже… Нет, я пока не смею думать, как это будет… Но это будет. Главное, сейчас ничего не испортить. — Слушай, цыганка, я знаю тут один прикольный бар, если хочешь, пойдём вечерком оторваться… А вот сейчас, парень, опасно! Бросаю короткий взгляд в сторону Даниэля, который, казалось, весь напрягся, как пружина перед разжатием… Если бы я хотела пробудить в нём ревность, я бы кокетливо улыбнулась Дамьену и медовым голосом ответила: — А почему бы нет?       Но я не ответила, я не хотела, чтобы Даниэль меня ревновал. Конечно, это бы подтолкнуло его к признанию, но для меня важно, чтобы он понял сам, что созрел, а он созреет… Я знаю! Но не сейчас, сейчас «не личное главное, а сводки рабочего дня». Сначала мы должны проверить себя в деле, а потом, испытав свои совместные силы, признаться друг другу… Это произойдёт! — Прости, Дамьен, но я сейчас совсем не в форме, единственное, на что я способна после репетиций, так это доползти домой, чтобы лечь спать в одиночестве с моей подушкой под аккомпанемент моей разговорчивой подруги Александры.       Дамьен чарующе улыбнулся. Хорош, хорош, не спорю, но моё сердце уже занято. Навсегда! — Ну, может, когда-нибудь? — Ну, если вся наша группа соберётся! — многозначительно отвечаю я.       В уголках твоих глаз застывает досада. Да-да, это отказ, извини, не могу же я тебе сказать, что несвободна. Мой герой в реальности не столь напорист, сколь Фролло, выжидать приходится, однако! — А, может, и правда соберёмся, — натянуто улыбается Дамьен. — Обязательно, — киваю я.       Дамьен уходит. Я снимаю туфли и залезаю с ногами на скамейку. — Похоже, Дамьен теперь может стать и моим дублёром, — слышу голос мсье Лавуа. — Уважаемый Даниэль, вы всегда видите двойное дно? — спрашиваю я, не открывая глаз.       Я и так знаю, что его взгляд очерчивает контуры моей фигуры. Помню, видела короткий выпуск «Faire l'amour avec les yeux» с одним из моих любимых французских актёров — Жаном Пиа. Раньше я могла только сказать типа «эх, французы», а теперь я понимаю, что это. Я специально принимаю позы будто для фотографий, но весьма естественные, чтобы он мог изучать доступные взгляду изгибы моего тела, дорисовывая в своём воображении остальное, как художник, как скульптор, как Пигмалион… Надеюсь, он не слишком идеализирует… — Что делать, когда дуальностью пропитан воздух…       Я открываю глаза и встречаюсь с глубоким проницательным взглядом. Ты же знаешь, почему я отказала, поэтому ты не спрашиваешь… — Возможно, Вы правы, но иногда так хочется определённости… — Мсье Лавуа, Цыганка, на сцену! Репетиция допроса! — Думаю, в нашем случае, мы не можем жаловаться на её отсутствие! -констатирует Даниэль.       Мы улыбаемся друг другу. Даниэль протягивает мне руку, а я доверчиво вкладываю свою ладонь в его. Через несколько минут я буду стоять перед клеткой, скованная цепями, сгорая от любви к Фебу, но этим Фебом будет Даниэль. Но об этом знаю только я, а он догадывается, а может, не только он… «Nous ne sommes pas une carte blanche»…