Гу на заре.

Гу сидел у входа в пещеру и грелся на солнышке, вытянув над обрывом в долину свои лучшие быстрые ноги. Он с интересом поглядывал на возню детёнышей, деливших мягкие куски вчерашнего быка между собой. Конечно, в этой схватке, как и во всех других, победят его сыновья. Две ладони снегов назад Гу родил их в страшных муках, а на следующую темноту остаткам племени пришлось бежать. Его Кх стал вожаком и привёл людей сюда, в эту горную общую нору, покинутую ненавистными человекоедами. Он научил их всему, что они теперь знают. Кх показал, как разделить пещеру развешенными шкурами на отдельные норки для каждой пары, окружавшие поляну, нагревающую их стены жаром костра. Возле дальней от входа стены они сделали гнездо для бет и детёнышей и первым выложили его самыми тёплыми шкурами добытых животных. Это Кх запретил испражняться вокруг пещеры, показав им маленькую заводь в камнях за ней, будто созданную для этих нужд. Теперь грязь и болезнь всех тел племени утекает вниз по горе прямо на головы голых человекоедов, будь они прокляты! Первое время казалось, что в горах нет пищи. Но Кх показал омегам чудесные впадины, заполненные ягодной травой во все времена. В нижних слоях пещеры он открыл собирателям норы, наполненные светящимися растениями, которые можно есть сырыми, а если высушить, то они не гниют и не теряют свой душистый вкус. Кх взял с собой четверых самых сильных из оставшихся альф и увёл их на ладонь темноты туда, где горы сражаются с Большой водой, постепенно проигрывая ей. Оттуда их альфы вернулись с тяжёлыми мешками из шкур, до краёв наполненными удивительным горьким белым песком. Его невозможно есть, ведь это - пот горного бога, рождающийся в схватке с богом подводным. Но если натереть этим песком любое мясо и подвесить его на ярком свете, оно никогда не портится. Его можно есть прямо так в любое время, или поджарить, смыв перед этим горечь песка. Две ладони снегов назад людей оставалось мало. Но сейчас их маленькая холодная пещерка полна запасов всевозможной еды, даже сушёной рыбы, другая, рядом с ней, до верха забита брёвнами для костра. В любой голод ни один человек из племени не познает страшного вкуса талого мяса замёрзших сородичей. Стены и пол общей пещеры согревают бесчисленные шкуры тигров, оказавшихся жителями гор. Теперь не только омеги - все люди племени одеты в драгоценный мех, а беты кутаются в него с ног до головы вместе с нежащимися в мягком тепле детёнышами. Но самое главное - оружие. Кх много раз водил созревших альф в недра горы, туда, где живут чудовища, и побеждал их. Теперь у каждого в племени есть ножи - чешуйки, Ласковая Смерть. Зубами тигров сейчас играют только дети и защищающие их беты. И когда почти ладонь снегов назад чёрные голые животные узнали, что в пещере живёт племя Гу и напали на неё, люди вырезали их всех до одного и плясали всю ночь на проклятой дохлятине, от радости натирая себя нечистой кровью. А с зарёй многие омеги потекли раньше срока, и был великий праздник общей случки, принёсший племени многочисленное сильное потомство. Племя множится от снега к снегу, и теперь людей стало четыре раза по две ладони и ещё несколько пальцев, не считая бет и детёнышей. И все они - сильный подрастающий молодняк, который Кх заставляет драться друг с другом от зари до зари. Пройдёт ещё ладонь снегов, и они станут воинами, превосходящими силу злого Кх. Но времена меняются. Не всё стало лучшим. У племени больше нет своего бога, ведь крылатый предал их, а горный погубил племя Кх. Жить стало страшно, не имея защиты, и старый шаман совсем выжил из ума, каждую темноту завывая в бесплодной попытке привлечь к ним внимание небес. Даже при свете облезлый бета ходит кругами вокруг пещеры, беспрерывно трясёт своей шумной костью, наполовину растерявшей голос, и до смерти пугает молодняк в ожидании знака богов. Гу вздохнул и перевёл взгляд с детёнышей на окруживших их бет. Когда же в племени появится новый шаман? А самое худшее - случки. Не стало Ночного бега, ведь по каменистым склонам не разбежишься. Утерян обряд по выбору омеги, и альфы каждый раз придумывают новые состязания. Раньше они просто дрались за омег, но Кх запретил - слишком мало людей, нужно беречь от любых ран каждого. В один сезон альфы ходили на зверя, и лучшим охотникам отдали созревших омег. А однажды они просто позорно кидали камни - кто дальше... Но последний сезон заставил всех людей, помнящих жизнь в долине, рычать от злобы! Три созревших тогда омеги выбрали себе альф сами, по запаху! Мир ещё не видел такого унижения - омега, не только сам взявший самца, но и выбравший его не за силу, а за какую-то мнимую вонь единственной пары для себя! Гу нахмурился и, тихо рыча сам себе угрозу в крепко сжатые зубы, посмотрел на сыновей. Его дети выберут сильнейшего! Два загорелых беловолосых зверёныша с прозрачными глазами катались по траве, яростно рыча. Они выше своих ровесников на целую голову и крепче в любом месте юных тел. Альфа Укх и омега Кху, достойные сыновья своих отцов, дальше всех бросающие длинные копья, едят самыми первыми среди детёнышей, отнимая лучшие куски. Гу с гордостью повёл плечами. Жаль, что оба их сына не родились альфами. Но ещё больше жаль, что за всё это время он ни разу больше не понёс потомства от Кх. Каждую темноту Кх вливает детей в своего омегу, а, когда Гу начинает течь, его альфа от зари до зари не вынимает из чрева узла, изливаясь бессчётное количество раз и доводя Гу до беспамятства своими запретными ласками, но плоды не прорастают в теле омеги. Зато слабак Су, успешно разродившийся в новой пещере альфой по имени Муо, за эти снега принёс своему длинностволому самцу ещё одного альфу. И только третий сын у них получился бетой, но это слабо утешало. Муо, через два снега - Суо, ещё через три - бета Мос, и все как один - черноволосые крепыши с длинными толстыми членами, как у Мо. Скоро этот мелкий омега снова потечёт, и, если он родит после завязки четвёртого сына да ещё и альфу, Гу перегрызёт ему глотку собственными клыками! - Ага! Ага-ра! Кого-то ранили! Беты кинулись собирать детёнышей и уводить в гнездо подальше от смерти. Гу вскочил и кинулся к горной тропе по другую сторону пещеры, на которой показался отряд альф, ушедших в темноте на охоту. Только не Кх, только не Кх! Самцы расступились, и Гу увидел хрипящего на их руках Мо и идущего рядом с ним целого и невредимого Кх. Раненого альфу положили на лежанку шамана у самого входа в пещеру. Старый бета засунул шумную кость под остатки рваных шкур на тощей заднице и принялся вынюхивать кровавую дыру под рёбрами Мо, из которой торчал обломок тигриного зуба. Всё племя застыло в молчании вокруг них, и Гу отчётливо услышал судорожный всхлип слабака Су. Шаман присел на корточки, поднял к небесам сморщенное, как сушёный плод, лицо, и тихо завыл. Су жалобно заскулил в ответ, и Гу, зарычав, врезал ему по затылку ладонью. Заткнись, трусливое отродье, пусть твой альфа примет свою смерть, не мучаясь! Кх оглядел своё племя, молча достал из-за пояса Ласковую Смерть и вонзил её в сердце хрипящего Мо. Фонтан кровавых брызг окатил лицо вожака, тело под ним пару раз дёрнулось и затихло. - А-Агр! - вскинул руку Кх в сторону тигриных гнездовий. Тело Мо подняли со шкуры шамана и понесли из пещеры, чтобы накормить тех, чьё мясо едят люди, в чьи шкуры с благодарностью одеваются. Су тихо развернулся и побрёл к своей лежанке. Он завернулся в шкуры поглубже и ещё долго не мог уснуть, потому что трясся от страха. Мо никогда не жалел Су, кормя остатками своей еды, только если они случались. Он причинял Су лишь бесконечную боль своим длиннейшим в племени членом, не разрешая даже слегка помогать себе сильной рукой при нём, и ни разу не пришёл к омеге в родах, дожидаясь, пока зажившая в гнезде бет маленькая дырочка Су снова сможет принять боль его узла. Но без него Су теперь один, самый слабый омега племени, оставшийся беззащитным перед враждебным миром. Но у них доброе, надёжное племя и справедливый вожак! Су не будет искать нового альфу, станет жить один. А когда потечёт, спрячется в своём закутке и будет надеяться, что меха в ней, пропахшие умершим Мо, скроют запах соблазна от свободных альф. * Кх подошёл к пологу в закуток Су и умершего Мо и застыл в нерешительности. Зачем он пришёл сюда? Да, он - вожак, а они - его люди, но слабый омега будет в порядке. Каждую ночь в общей пещере альфы и омеги, живущие парами, предаются похоти. Занавески из шкур не скрывают звуков, и это хорошо для всего племени - разжигает страсть людей, помогает иметь много сильного потомства. А ещё хорошо, что так не заведёшь тайн, так не скроешь гадкие помыслы от других. И, конечно, все знают, что Су ни разу не получил удовольствия от своего длинностволого альфы, поэтому не должен жалеть о его смерти, покончившей с мучениями слабого тела. Теперь омега свободен, а альф в племени всегда было больше. Су найдёт нового самца, ведь такой детородный мужчина способен дать людям ещё много потомства. Для этого он и пришёл: посмотреть, когда Су придёт в себя и захочет случек. Кх решительно отдёрнул полог и вопросительно рыкнул: - Су? Шкуры чёрных тигров зашевелились, и из - под них на свет медленно показались глянцевые волосы, за последнее время отросшие ниже плеч и сливающиеся с искристым мехом. Бледное тонкое плечо цвета кости мамонта выскользнуло из жаркого мехового плена, и Кх попытался вспомнить, как долго Су прячется в своём убежище от людей? Омега плавно развернул томное ото сна лицо к альфе и приоткрыл огромные влажные глаза. Кх замер. Этот запах! Слаще него ничего в мире не было! А слабый Су продолжал раздевать ему навстречу бледное полудетское тело, тихо урча и широко разводя перед альфой худые ноги, демонстрируя алую маленькую дырочку как у молодого нетронутого омеги. Он нежно поглаживал её влагу пальцами одной руки, приглашающе откидывался на спину, приподнимая задницу как можно выше, и гладил себя напряжённой раскрытой ладонью второй руки по самому кончику пульсирующего члена. - Су-у, - пригрозил Кх, пятясь назад. Су замер, широко открыв глаза и остановив своим взглядом альфу. Кх как сквозь сон увидел, что омега отрывает ладонь второй руки от члена, чтобы, обхватив себя под задницей с обеих сторон, засунуть поглубже в текущую дырочку по два пальца каждой руки и растянуть её на всю ширину, какую только возможно. Пронзительный стон Су разнёсся по пещере, и Кх, задохнувшись от резкого аромата сладчайшей течки, ударившего в голову, бросился на Су. Он вогнал свой член до основания в тощую задницу Су, не снимая повязки с бёдер, не заботясь о сохранности хрупкого тела под собой. Омега взвыл, и Кх схватил его розовый член рукой возле самого живота, с силой пережал его и, вколачивая свою похоть в стонущего Су, принялся изо всей силы скользить судорожно зажатыми пальцами по всей длине истекающего смазкой беззащитного ствола. Су закричал, содрогаясь от сильнейшего удовольствия в своей жизни, и сейчас же почувствовал, как его начал заполнять узел Кх. Ему хотелось ещё больше, до боли, до размеров умершего Мо, чтобы навсегда запомнить эту сладкую пытку. И Кх взревел, заседая поглубже внутри его тела, не прекращая при этом терзать снова встающий член омеги теперь уже обеими руками, трясти его, дёргать из стороны в сторону, одновременно вгоняя свои клыки в тонкую шею под собой, пахнущую слаще любых объятий Гу. Су, насаженный на протяжении всей ночи на узел Кх, сорвал горло в ответ на свирепый рык беспрестанно изливавшегося в него альфы. Всё тело омеги изорвали клыки злого Кх, потерявшего над собой контроль, впервые в жизни не совладавшего с запахом течного омеги. Член Су был истерзан до крови жестокими играми злого Кх, спина Су - изрезана когтями в страстной борьбе Кх с самим собой. И на заре, уже почти потеряв сознание, Су понял, что никогда не испытает удовольствия сильнее. Удовольствия, сломавшего его тело, выпившего его разум. * Гу стоял над самым обрывом, отойдя подальше от пещеры и глядя на клубящиеся у подножия гор облака. Он вспоминал своё детство. Его отца звали Г, он был славным охотником и погиб молодым в схватке со старым быком. Его родителя звали У, он не смог убежать от погнавшегося за ним Г и родил Гу - омегу, носителя Г и У, слившихся в сильном теле своего сына воедино навсегда. Теперь Гу принадлежит Кх и родил ему двух сыновей - Укх и Кху, результат слияния с ним силы нынешнего вожака. У Су и Мо родились трое: альфа Муо, альфа Суо и бета Мос. Кем должен был стать четвёртый? Сум? Омс? Как бы они назвали его, если бы глупый завистливый Гу не накликал смерть на Мо! Гу протяжно завыл и упал на колени, вцепившись в свои волосы. Что ему осталось? Слабак Су потерял альфу, потёк и заманил в свою дырку его самца! Раньше, ещё в долине, изменщика отдали бы на растерзание его омеге, чтобы разорвать клыками предательский член, чтобы никому не повадно было изменить своей паре! А теперь Кх - вожак, он переделал все законы, он пришёл наутро, воняя чужим омегой и виновато лёг рядом. И Гу ничего не заметил, Гу смирился и промолчал, но что будет, если мерзкий Су понесёт? Гу знает, что будет. Их просто поменяют местами, как он меняет сохнущую на камнях рыбу с одного бока на другой. Он не может больше рожать, его выгонят в пустой закуток Су, спать на шкурах животных, добытых мёртвым Мо. А Су займёт его место возле члена лучшего альфы племени и будет каждую темноту вкушать сладкую похоть беловолосого чужака, будет рожать ему слабых щенков одного за другим и, рано или поздно, заполонит своими отродьями всё племя! - Гу-у-у... Омега вздрогнул и, не веря своим ушам, медленно обернулся. Перед ним стоял Су, виновато глядя из-под уродливых длинных ресниц. Су поднял руку, положил себе на живот и, спрашивая разрешения, произнёс: - Ксу?.. Что? Ксу? КСУУУУУУ!!!!! Гу дико закричал и изо всех сил прыгнул на Су, втыкая ему в оба глаза когти на руках, вгрызаясь клыками в бледное лицо ненавистного омеги. Они повалились на землю, и Су не успел произнести ни звука, как Гу вырвал ему зубами кадык и с шипением сплюнул его в окровавленную морду врага. Он яростно визжал, отрывая куски от гадкого тела и раскидывая их вокруг себя. Он купался в крови и хрипел от счастья, когда вываливал на траву и вытягивал толстые бледные черви кишок за кишками из этого мешка с дерьмом и, лихорадочно трясясь, перебирал их руками, поднося как можно ближе к глазам, чтобы ни за что не пропустить отродье их греха! Он сожрал сердце своего врага ещё тёплым и высосал всю кровь из толстой жилы, которую вырвал оттуда. Он так устал и объелся своей местью, что спихнул изувеченное тело в пропасть ногами, не вставая с земли. А потом лёг на неё, посмотрел в небеса и решил, что так будет с любым, кто станет отнимать у него Кх. В ту ночь все люди содрогались от страшных звуков, разносившихся эхом над долиной с вершины гор. И только вечные боги, знающие уже не в первый раз людей, смотрели, как окровавленный омега на краю обрыва катался по чёрной смердящей траве и дико торжествующе хохотал.