Сердце колдуна

Мысли о смерти посетили его снова сразу после пробуждения. Каждая мышца и косточка вопили, что демон очнулся крайне злым и сильным, а душу Гарри потеряли где-то промеж двух глотков чая. Гарри висел между полом и потолком, распятый цепями. Щиколотки ног болели настолько сильно, что ему показалось: их медленно отрывают. Кистей и пальцев рук он не чувствовал вовсе. – Вернулся? – Снейп вынырнул из темноты. Профессору очевидно досталось крепко, на лице ссадина на ссадине, пусть и исчезающие под действием лекарственных снадобий. – Твой любимый десерт, Гарри? – Пудинг, – прохрипел Поттер, если бы он мог, он заревел бы в голос. Вместо этого он сглотнул комок и добавил: – И изюма побольше. Профессор взмахом руки ослабил цепи, но взамен того, чтобы рухнуть неопрятной массой, Гарри мягко лёг на ледяной пол. Ни за какие обещания и посулы он не мог сдвинуться с места. «А нужна ли мне жизнь? – вяло постучалась очередная суицидная мысль. Гарри смотрел на начищенные ботинки профессора сквозь склеенные кровью ресницы. В глубине его черепа невесть откуда взявшиеся тролли пытались выбраться наружу. – Сколько я так выдержу?» «Предатель! – прошелестел демон, едва шевелясь. – Использовал, а теперь убиваешь?» «Ты сам вызвался, – парировал Гарри, икнул от поднявшейся кислоты, но выплеснуться ей не дал – усиленно сглотнул. – И риски оценивал…» «Риск – твоя продажная душонка, маленький недочеловек! Если бы не барьер, я бы вырвал тебе кишки и оставил умирать в собственном дерьме!» «Давай, о большой и грозный демон, накажи меня! – от боли в теле Гарри отбросил в сторону осторожность. – Ничего ты не можешь без моей оболочки. А паразитов надо вытравливать…» «Мы ещё посмотрим, – вдруг подленько захихикал подселенец. – У меня хорошая память, а злости – через край. Если ты изгонишь меня, я найду способ отомстить, имей ввиду!» Гарри благоразумно заткнулся. Снейп перевернул его тело и принялся смазывать стёртые щиколотки и запястья. От прикосновения прохладных пальцев к ранам, напоминающих продолжение пытки, Гарри заорал, срывая голос. Демон внутри не шевелился, но шептал одобрительные гадости. Фантазии подселенца можно позавидовать: он не пропустил ни одного места на теле Гарри, живописуя, как бы пытал он. Поттер не отвечал – он мечтал потерять сознание, а ему никак это не удавалось. – Поднимайтесь, – холодно приказал профессор. – Для вас ещё есть работа по дому… Гарри поднялся, медленно, едва не задыхаясь от страданий, причинённых малейшим движением. Внутри кипела чужая злость – на свою у него не было ни сил, ни желания. – Шевелитесь, – прикрикнул Снейп, поворачиваясь спиной к рабу. – Я планировал заняться исследованиями, мне нужны чистые котлы! Небольшая царапина – не причина отлынивать от работы. Гарри сопротивлялся отчаянному рывку, но воля подселенца бросила его на спину профессора, кислота всё же собралась во рту. Поттер с ужасом ждал столкновения, дальше фантазия рисовала конвульсивно подергивающийся обгорелый труп Снейпа. Сильный удар в живот выбил из лёгких воздух. Гарри упал на четвереньки, закашлялся, кислота медленно закапала изо рта на пол, за ней – кровь. Перед глазами покачивались облупленные доски. А дальше мечта Гарри сбылась – он потерял сознание. Он понятия не имел, что произошло, когда его сознание отключилось, но после последнего всплеска пролежал пластом целый день. Снейп ничем не напоминал того понимающего человека, который гладил его лопатки во время истерики, он был будто бы изваян из льда, а затем оживлён. Следы на поттеровской спине, длинные, словно бы от кнута, он свёл, но как только Гарри начал подниматься с постели, снова приставил к домашней работе. Помощи от него не было, зато наказаний хоть отбавляй. Демону это ох как не понравилось: «Я что, прислуга для захудалого учителишки?! – бушевал он, но был слишком слаб, чтобы напасть и снова попробовать убить Снейпа. – Вляпался! Мало того, что ты замухрышка и ботан, так ты ещё и сопляк, и трус!» Гарри предпочитал не отвечать на такое. Во-первых, конструктива в подобном не было, а, во-вторых, Снейп пичкал его зельями, скорее всего успокоительными, потому что лишнее движение давалось неимоверными усилиями. Была и третья причина. Гарри скорбел. Понимать он понимал, что дядя, тётя и кузен в лучшем из миров (хотя никто не сказал, что такой мир существует, но формулировка оказалась уж очень приставучей), но отделаться от мысли, будто он убил свою семью собственными руками, никак не получалось. Мысль, а вместе с ней и горе прилипли, как жвачка к подошве кроссовка, и мучили, подталкивая Гарри совершить очередную глупость. Скорбь отнимала и без того крошечные силы. Сопротивляться злости демона, слушаться, не зная, дадут ли тебе возможность пожить как нормальному человеку, в будущем, или же оно, это самое будущее, навсегда потеряно, наверное, что-то ещё отнимала и восставшая против подселенца магия – под вечер Гарри ощущал себя пустой оболочкой. Когда демон начинал шевелиться, рассыпая проклятия, костеря весь род людской, Гарри устало утыкался в жёсткую, набитую слежавшимся конским волосом подушку и отключался. Ему не мешали ни сквозняки, гулявшие по полу, ни толстая зачарованная цепь, на которую его исправно сажал профессор. Спали они в одной комнате: Снейп, как хозяин, на кровати с чистыми простынями и выцветшим, но солидным бархатным пологом, Гарри же принадлежала кучка одеял в углу, грязных и давно просившихся в утиль. Присматривать за чистотой белья на кровати надлежало Поттеру, профессор пристально следил за тщательностью этого действа. Демон подзуживал налить в постель контактного яда, зачитывал по памяти рецепт за рецептом. Расчихавшись от пыли, упрямо собиравшейся в бархате полога, Поттер перестлал бельё, вынес грязное в прачечную, вдыхая мускусный запах, исходящий от простыней. И снова уборка, уборка, уборка – день за днём. Профессор награждал раба шлепком или подзатыльником, в зависимости от настроения, а подселенец отвечал площадной бранью, неизменно заканчивая монолог оскорблениями своего вместилища. Гарри молчал, тёр и чистил, в голове его было пусто, иногда, если не падал замертво, он пытался понять, как своими руками он умудрился сотворить с собой такое. Гарри казалось, что он либо попал в День Сурка, настолько были похожи его дни, либо в какой-то из кругов Ада, где он тысячу лет будет мучиться от постоянной домашней работы и двух хозяев. И Снейп, и демон будто соревновались: кто скорее доведёт Гарри до грани, когда тот забудет о клятве и попробует укоротить собственную жизнь или же попытается убить кого-нибудь из них. Демон, набираясь немного сил, растрачивал их на мелкие пакости. О них Гарри лишь догадывался, но даже короткие вспышки воспоминаний, которыми делился подселенец, вызывали у носителя желание повеситься или забиться в наитемнейший угол не самой светлой квартиры. Одна из вспышек (а их было и было, судя по комментариям подселенца) случилась спонтанно: накануне демон опять вышел из повиновения, наградив Гарри после периода полного беспамятства головной болью. Поттер даже обрадовался, что легко отделался, но всё равно был немного рассеян и заторможен. Снейп не ехидничал, но Гарри не мог избавиться от его взгляда, непривычно ожидающего – задал работу в лаборатории и даже оставил раба одного в ней. Гарри терялся в догадках о причинах и взгляда, и загадочного молчания, демон же игнорировал тему, хотя шевелился и даже иногда по-доброму острил. Оглядев результаты своего труда под гнётом мыслей, Гарри застонал: не избежать ему, как минимум, порки – он больше извёл ингредиентов, чем выполнил предписания профессора. С ужасом он пытался исправить ошибки, но не успел. – Вы бестолковы сегодня больше, чем когда-либо, – Снейп выглядел грозным утёсом посреди штормового моря. Гарри съёжился и зажмурился, ожидая удара. Вот тогда что-то и нахлынуло: он словно провалился в чужой Омут Памяти, потому что мог поклясться – он в подобном не участвовал. «Демон, управляя телом Гарри, не нападал на Снейпа. Он принял непринуждённую позу, выглядевшую в глазах настоящего Поттера пошлой, но красноречивой. «Вы же хотите меня, профессор, – от хриплого голоса, полного обещаний, по телу ползли мурашки. – Почему бы не сменить наказание на приятное и вам, и мне?» «Приятного в твоём обществе нет ничего, – фыркнул Снейп, блеснув зубами в презрительной усмешке. – Даже стриптиз и тот невозможен…» «Неужели?» – демон потянул послушное тело вниз. «Не прикасайся ко мне», – предупредил Снейп и отступил на шаг. «Не буду», – томно пророкотал демон, глядя невозможно зелёными глазами снизу верх. Его пальцы неторопливо путешествовали по собственному телу, порхали легко, едва задевая светлую кожу. Всё также не опуская зовущего взгляда, он лизнул кончики пальцев, чтобы потеребить плоские соски. Снейп смотрел, точно заворожённый. Ничто не говорило о том, нравится ли ему зрелище. Но что-то – возможно, немного напряжённая поза или же интерес, сквозящий в чёрных глазах, – подсказывало: он не против переквалифицировать домашнего эльфа, коим стал Гарри, в раба для постельных утех. Демон не стеснялся интереса учителя – он сидел на коленях, широко разведя их и откинувшись назад, водил по внутренней стороне бедра, как бы зазывая, но пока не предлагая главное блюдо. Гарри не мог не заметить, что его тело откликается на поглаживания развратного подселенца: соски напряглись, поменяв цвет с бледно-розового на коралловый, член набух, крайняя плоть ещё скрывала глянцево блестевшую головку, но уже ненадолго». Если бы это был Омут Памяти, Поттер бы всеми правдами и неправдами постарался выскользнуть из воспоминаний, но никому не удавалось покинуть собственную память. Подселенец словно насиловал душу своего носителя, показывая скрытую в юном теле чувственность. Гарри замотал головой, из-под зажмуренных век поползли тонкие змейки слёз. «Смотри, Гарри, смотри! – шептал демон. – Вы созданы друг для друга… Он сдерживается, чтобы не отыметь тебя прямо на лабораторном столе… Открой глаза! Ты же всегда хотел этого… Я исполняю твоё желание, дабы ты не называл меня лгуном… Тебе же не семья была нужна, а член обожаемого Снейпа в узкой дырке!» «Непристойная картинка никуда не делась, закрывай глаза – не закрывай: демон наконец охватил поднявшийся орган ладонью, увлажнённой слюной, и задвигал ею, вторя еле слышному хлюпанью стонами. Снейп замер, будто остолбенев, но Гарри видел, что на серых брюках профессора расползается мокрое пятно поверх внушительного бугра, которого не мог скрыть даже свободный крой одежды. Долгое воздержание и возраст пощадили уже почти обморочного Поттера: демон запрокинул голову сильнее, ткнулся лицом в гульфик профессора, касаясь губами мокрого пятна, и кончил ему на ботинки…» – Нет! – заорал Поттер, когда рука Снейпа сжала его запястье. – Только не это! Я не хочу! Он рванулся в сторону, не замечая, как ногти профессора впиваются в нежную кожу руки. Снейп не отпускал, поджимая губы и подтаскивая раба ближе. – Он пользовался моим телом, а вы ни слова против?! – снова заорал Поттер, всё же выдёргивая кисть. На нежном запястье наливались кровью царапины. – Вот какую помощь вы хотели бы мне предложить?! Такая многоходовка ради того, чтобы трахнуть?! Снейп помрачнел и накинулся на раба, словно сорвался с цепи: Гарри даже не понял, откуда взялась розга, но первый же удар ожёг голые ягодицы калёным железом. Поттер завыл, как раненое животное, рабская клятва сковала его по рукам и ногам. На коже, куда ложились следы профессорской ярости, расцветали цветы боли. Понимающий Снейп растворился в пространстве – Гарри даже думал: ему приснилось всё хорошее, что было между ними. И в отличие от кошмара наяву то был чудесный сон. В горле царапало, словно на обед он ел толчёное стекло, спина и зад горели, точно объятые пламенем. Снейп, тяжело дыша, стоял над поверженным рабом – его грудь ходила ходуном. Сломанный кончик розги висел на одном, самом стойком волокне. – Ты не смеешь меня упрекать! Напомнить, почему ты здесь? – Он брезгливо толкнул лежащего ничком Гарри. – Упрекать ты мастер, предъявлять претензии, строить из себя оскорблённую невинность… Невинность! Ха! Гарри показалось, что последний смешок ударил его в грудь – воздух дивным образом испарился, а внутрь хлынула вода с миллионом червей, принявшихся копошиться и свиваться в клубки. Снейп не сводил насмешливого взгляда: – Поднимайся! По-моему, ты нуждаешься в напоминании… Не дожидаясь, пока Поттер будет готов куда-то идти, Снейп поймал раба за руку и потащил в подвал. Гарри спотыкался, несколько раз больно ударял пальцы, но не сопротивлялся – хватка у профессора была не слабее челюстей голодного крокодила. Его истощившаяся фантазия рисовала изнасилование на алтарном камне с последующем расчленением, но страха не было – Гарри устал бояться и с покорностью жертвенного животного волочился за разгневанным профессором. – Любуйся! Ну же! В углу, надёжно укрытый тёмным полотном и тенями, возвышался какой-то предмет. Гарри даже не предполагал, что может скрываться под тканью. Его пальцы подрагивали, когда он коснулся шершавого и тяжёлого покрывала. Несмотря на стылый воздух подвала, ему стало жарко. Огонь будто струился по венам вместо крови. Не давая себе возможности передумать, Гарри дёрнул ткань и уставился на матовую, непроницаемую черноту. Неопознанный на первый взгляд предмет напоминал круглое зеркало на кованной металлической подставке. Стекло не отражало ничего – вместо амальгамированного стекла в раме ютился полированный чёрный камень. Не понимая, что он должен увидеть, Поттер обернулся на Снейпа, со скрещенными руками подпиравшего дверную лутку. – Неужто не знаешь, что это такое? – с лёгкой издёвкой спросил он. – Тогда у тебя не только с зельями проблемы. Гарри хотел отрицательно мотнуть головой, но остановился. Чёрное зеркало Вильгельма Моргана! Да-да, он помнил лекцию о легендарных артефактах, с течением времени утраченных. И зеркало, умеющее раскрывать сущность отражённого в себе, было в этом списке. Профессор Биннс, монотонно журчащий и усыпляющий всех и вся голосом, даже сменил стиль своего бормотания. Впервые Гарри не проспал лекцию, а завороженно слушал о дивах волшебного мира. Биннс расщедрился на гравюры и на одной из них зеркало было почти таким же, как то, что стояло перед ним. – Разве оно уцелело? Это же зеркало Моргана, да? Профессор Биннс утверждал, что последнее уничтожили больше пятисот лет назад… – Последнее ты видишь перед собой, – Снейп подошёл ближе, любовно погладив металл рамы. – Не думаю, что Биннс расщедрился на инструкции, как его активировать. Верно? Гарри неопределённо качнул головой, снова вперивая взгляд в матовую поверхность. Не понадобилось ни слов, ни ритуалов – зеркало вдруг пошло рябью, будто всколыхнули тёмную воду, внутри стали проступать линии и чёрточки. Снейп стоял позади Гарри, но тот не видел учителя, лишь его силуэт, будто процарапанный тончайшим пером на чёрной бумаге. Тело же Поттера было совсем другим: пронизанное ядовито-зелёными нитями, оно светилось в глубине тёмного артефакта. И там, где у людей обычно находился желудок, Гарри видел большой кокон. Светящиеся нити сплетались вокруг этого вместилища, создавая причудливый, зловещий узор. По зеркалу снова пошла рябь, Поттер вскрикнул: сила артефакта пронзила нитяное яйцо, высветив его начинку. Внутри не было пушистого симпатичного зверька – демон больше всего напоминал безглазого червя, пиявку, изувеченную колдовством. Гладкую голову напополам прорезала огромная пасть, усеянная рядами пилообразных зубов, ни ушей, ни даже намёка на глаза на ней не было. Зато Гарри разглядел жёсткие щетинки, напоминающие прихотливо сделанную корону. Раздутое туловище пульсировало, сквозь зелёную кожу просвечивали внутренние органы, больше похожие на опухоли. Несколько пар недоразвитых крылышек хаотично располагались на червяке. Под головой бесконечно двигались тонкие паучьи лапки. Самым омерзительным Гарри посчитал хвост: тупой конец червя заканчивался пульсирующей дырой, из которой беспрестанно вытекала слизь – от осознания, что в его животе, Гарри затошнило. – Теперь ты на своём примере узнал, насколько хорошо показывает зеркало Моргана всё скрытое и сокровенное… – Снейп развернулся на каблуках и пошагал наверх, скомандовав напоследок: – Накрой его от пыли. И да, не пытайся его уничтожить – я тебе запрещаю в него смотреть, о нём говорить не со мной и пробовать его разбить. Грудь Гарри на мгновение сжало так, что не вздохнуть, но сразу же отпустило. Он кивнул спине уходящего профессора, поднял с пола покрывало, отряхнул от грязи и накинул поверх зеркала, которое всё ещё показывало, как передвигается по своему кокону червеобразный демон. Весь вечер Гарри трясся, что Снейп захочет продолжить их близкое общение, но тот лишь потребовал потереть ему спину во время ванны и не пытался коснуться. Снейп же являл собой образчик истинно английского хладнокровия: заметив, что раб не в состоянии даже смести пыль без приключений, самостоятельно приготовил ужин – ростбиф и салат – и настоял, чтобы подопечный поел, хотя Гарри сомневался, что сможет оценить усилия своего хозяина. Впервые Гарри не мог заснуть не из-за сомнительного соседства, а из-за мыслей, буквально разрывавших уставший разум, вопросов, не заданных и, Поттер сильно сомневался, что когда-нибудь их задаст. Он вертелся на своей ветхой подстилке, вздыхал, сопел, пыхтел. Ему, конечно, представлялось, что он абсолютно бесшумен, пока Снейп не зажёг свет и не одарил его раздражённой тирадой: – Сколько можно возиться? Наверное, я мало загрузил тебя работой, если ты не засыпаешь сразу, а мешаешь мне наконец отдохнуть от своей надоедливой особы! – Простите, сэр, – сверкнул гневным взглядом Гарри. Сам, что ли, никогда не мучился бессонницей? Снейп, вероятно, так и подумал. Он левитировал Гарри какой-то пузырёк и, дождавшись, когда раб выпьет предложенное, скомандовал: – Ладно, заползай ко мне, – от его взмаха цепь отстегнулась и втянулась в стену. Гарри сжался на подстилке, боясь дыхнуть, чтобы его хозяин не принял вздох страха за томный. – Мне повторить? Рабская клятва напомнила о себе, стиснув сердце. Гарри пополз, не вставая на ноги: его била такая дрожь, что он бы не поднялся. Во рту сразу пересохло, сердце, ещё мгновение назад зажатое в тисках льда, заколотилось как безумное. Снейп опрокинул его на постель, едва дотянувшись, закутал в своё одеяло, оставив открытым только лицо, развернул к себе спиной и, обняв, бесшумно затих. В коконе было слишком жарко, Поттер с трудом выпростал из него руки и, удостоверившись, что ночная программа этим и закончилась, облегчённо закрыл глаза. Рвущееся из груди сердце понемногу успокаивалось, входило в привычный ритм, мысли, точно испуганные птахи, разлетелись, больше не надоедая своему владельцу. Вскоре Гарри уснул. *** Гарри очнулся резко, словно его толкнули. В спальне царила звенящая тишина. За окном ещё только занимался рассвет: сочная розовая полоса пересекала небо посередине, разделяя его на нежно-голубое в белых пятнах тонких облаков и более тёмное, лиловое от вчерашних туч. Снейп ещё спал, приоткрыв рот и разметав по подушке чёрные волосы. Где-то в доме стукнуло. Гарри понемногу выбрался из профессорского захвата и выскользнул из комнаты. Демон молчал, ещё, вероятно, не очнувшись от сонного зелья. Коридор тонул в жадных рассветных тенях. Гарри почти уверился, что ему послышались посторонние звуки, беззвучно зевнул и направился на кухню – выпить чашку чая. Он потянулся – проходив почти три недели голышом, он не замечал собственной обнажённости – и… нос к носу столкнулся со странным субъектом в натянутой на лицо бейсболке и серой объёмной толстовке. Субъект воззрился на Гарри, тот ответил ему таким же ошарашенным взглядом. За спиной пришельца был небольшой узелок, в котором (в этом Поттер был уверен) обреталось столовое серебро – самое ценное для магглов в снейповском доме. – Стой где стоишь – я вооружён! – проблеял парнишка. В его руке бросал дрожащие блики на стены кухни короткий перочинный ножик. Сознание исковеркалось как-то вдруг: Гарри рванул к вору, ещё отмечая дикую радость, полоснувшую по его нервам. Сквозь затягивающую всё пелену он видел собственную руку, уже с длинными, твёрдыми подобно стали когтями, обагренными человеческой кровью, и удивлённое лицо вора с открытым ртом, на груди которого ширилось, растекалось кровавое пятно.