Продолжение сериала

Под сенью южных небес по водяным холмам иссиня-черного моря свободно скользил двухмачтовый парусник, а за ним тянулись полосы шипящей пены. Полная луна, укутанная дымчатыми облаками, смотрела вслед судну и заливала серебристым светом его палубу и всех, кто находился на ней. Погода благоприятствовала изнеможенному экипажу: не буйствовала и не резвилась, что у некоторых начало возникать ощущение приближающихся трудностей. Дубар не мог уснуть в эту ночь: как только он смыкал веки, перед его глазами всплывали последние моменты недавней встречи с матерью. Поэтому моряк решил взять ночную вахту у руля на себя. Синдбад с ним не разговаривал и передавал все указания, касающиеся навигации, через Ронгара, который только с отчаянием покачивал головой, наблюдая напряженные отношения братьев. Ронгар пытался успокоить Дубара тем, что в прошедший день капитан вообще почти ни с кем не разговаривал — только по делу. Синдбад стоял на верхней палубе, поставив одну ногу на бочку. На колене у него лежал открытый судовой журнал. По наполненным лунным светом страницам строчка за строчкой бежало перо. На правой руке моряка на металлической цепочке покачивался круглый инструмент с астрономической гравировкой. Закончив запись, капитан спустился на камбуз, по дороге бросив на стол в кают-компании все то, что ему уже было не нужно. Моряк наполнил вином из бочки деревянный стакан, залпом его осушил, потом налил еще и сел на пол, вперив суровый взгляд в доски палубного настила. Его одиночество продлилось недолго. Заслышав грузные шаги, он понял, что к нему идут нежеланные гости и, закатив глаза, обреченно вздохнул. Темнота в камбузе медленно растворилась в лучах масляной лампы, которую держал в руке вошедший Дубар. Увидев брата, утолявшего печаль алкоголем, он почувствовал, как его и до этого ноющее сердце что-то еще больше защемило. — Ты что-то хотел? — спокойно спросил Синдбад, не сводя взгляда с пола, и сделал глоток вина. — Я не могу смотреть на тебя. — Не смотри. — Что с тобой сегодня? Ты злишься на меня? Ты злишься на меня, а страдает вся команда. — Я ни на кого не злюсь, Дубар. Просто… Ты не поймешь все равно. Синдбад поднялся и, оставив пустой стакан, тяжелой походкой направился к себе. Дубар смотрел, как он собирает небрежно лежащие судовые принадлежности. Синдбад виновато взглянул на брата, сердце которого говорило его глазами. Сочувствующий взгляд Дубара преследовал капитана и напрягал, потому что Синдбад искренне не хотел отягощать кого-то своим душевным состоянием. Он выпрямился и посмотрел на Дубара так, как будто что-то хотел ему сказать, но внезапная решительность капитана потерялась, когда сзади его тихо окликнул Фаруз и с картой в руках подошел к нему. Синдбад обернулся то ли радуясь тому, что ему не пришлось открывать свое сердце пусть и родному, но все же какому-то другому человеку, то ли печалясь, что ему придется объясняться потом, либо скрывать свои переживания за маской благополучия. — Синдбад, смотри, — Фаруз положил карту на стол, — мы будем здесь по моим расчетам во время отлива. — ученый указал на участок моря рядом с каким-то архипелагом. — Разве не лучше нам идти не между островов, а обогнуть их? — Да, Фаруз, по моим расчетам получилось то же самое. Но ведь, если мы будем огибать эти острова, наш путь станет длиннее на полдня, а я не думаю, что мы сможем выдержать эти полдня, тем более не известно, какие течения нам встретятся там. Если я правильно понял, то существующие здесь течения на карту не нанесены? — Да, их нет. То есть мы пойдем между островов? — Да. — А если мель? И такая, что нам придется бросать якорь и ждать прилива? — Тогда мы потеряем ровно столько же времени, сколько и при другом пути, только в первом случае мы сможем еще и отдохнуть, — Синдбад улыбнулся Фарузу. — Тем более здесь такое расстояние между островами. Я уверен, что найдется безопасный путь. — Хорошо, — Фаруз свернул карту и отдал ее Синдбаду, — Я пойду тогда. Капитан кивнул и проводил его взглядом. Он посмотрел на свою тень и понял, что Дубар все еще стоит позади него. Синдбад не мог проигнорировать его и, подойдя к брату, тихо произнес: — Иди спать, Дубар, пока есть время. Но Дубар не мог спать, не зная, какая кручина поселилась в сердце Синдбада. Его уныние было общей болью всех, все замечали его невеселое настроение, задумчивость, молчаливость — это непривычное для всех состояние капитана. — Ты из-за Мейв все еще переживаешь? Синдбад опустил взгляд на судовой журнал, который держал обеими руками. — Он живет дольше нее, — уныло произнес капитан. — Синдбад! — ободрил брата Дубар, положа тяжелую ладонь на его плечо, — Дим-Дим же сказал, что она жива, что ты начинаешь опять! — Потому что мы знали друг друга почти три года! — подняв убеждающие глаза на моряка, ответил Синдбад, — И не просто знали, а жили, как семья! Каждый день общие проблемы, общие трудности. И мне хочется быть уверенным, что с человеком, который вместе со мной прошел через все это, все хорошо. После того раза, когда мы слышали голос Дим-Дима мне казалось, что я поверил ему, а теперь… Эта встреча со Скретчем… Вводит меня в заблуждение. — Ты бы послушал Брин, а не срывался на нее из-за того, в чем она не виновата. Синдбад закрыл ладонью глаза, которые щипало от утомления. — Я не хотел. — Давай-ка лучше ты пойдешь спать. Я все равно не засну. Я все проконтролирую. — Спасибо. Они по-дружески крепко обнялись и разошлись. Гнетущее чувство вины не покидало Синдбада, и моряк думал, что попытка заснуть будет бесполезна, но только его голова коснулась подушки, как сон овладел им. К занимавшейся заре Синдбад уже заменял Дубара у руля и наблюдал, как добрые лучи солнца греют палубу. Горизонт прятался за сизым маревом, а воздух дышал ободряющей прохладой. Несмотря на то, что минувшая ночь выдалась спокойной, все находились в предвкушении отдыха на берегу. Непривычная тишина, царствующая на корабле, заставляла вспоминать тех, для кого это плавание стало лебединой песней. Скорбь, как медленный яд, проникала в глубины души, испивая чашу безмятежности. И хотя Синдбад, набирая себе экипаж, всегда приглашал на свой корабль матросов, не имеющих ни жен, ни детей, после откровения Ирфана, он усомнился в том, что и остальные не солгали ему, когда он предложил им борт «Номада» в качестве второго дома. Он чувствовал своим долгом посетить родные города погибших моряков и удостовериться в том, что у них нет семей, которые нуждаются в помощи. А пока у него другая цель. Между своими размышлениями Синдбад заметил Каурию, которая, оглядевшись, увидела капитана у руля и направилась к нему. — Когда мы уже будем в порту? — сладким голосом спросила она, обвивая гибкими руками шею Синдбада. Каурия приподнялась на носочках и ласково погладила щетинистую щеку моряка. Ее бледные пальцы резко выделялись на фоне смуглой кожи капитана. Каурия остановила взгляд на губах Синдбада и осторожно коснулась их. — Ты хочешь сбить меня с курса? — перед его глазами заиграла шаловливая улыбка, но моряк смотрел на нее сдержанно. Несмотря на его притворное равнодушие, Каурия продолжала свою игру. — Ну ты же капитан, ты сможешь все исправить, — она одарила его губы коротким поцелуем. — Мы должны прибыть в Гомрун сегодня вечером. — Уже сегодня? — с наигранным разочарованием проговорила Каурия. Синдбад утвердительно моргнул в ответ. Он рассчитывал войти в порт вечером и грядущую ночь уже провести в уютной комнате какой-нибудь гостиницы, задержаться там на несколько дней, добрать в течение этого времени себе экипаж и с новыми силами отправиться в путь. Но внезапно разгневавшаяся стихия решила поменять планы. Когда «Номад» уже был близок к проходу между островов, поднялся порывистый ветер, постоянно меняющий направление, что команда едва успевала поворачивать реи. По правому борту вдоль курса корабля тянулась полоса скалистых рифов, вершины которых обнажило море, под килем мало воды, а слева — берег и еще большая мель. Корабль летел по мелководью, и даже отданный якорь не сумел погасить инерцию судна. Все поспешно стали опускать паруса, и только после этого они увидели, что в придачу ко всем обнаруженным проблемам в этом месте существует какое-то мощное течение. Корабль оказался в ловушке, которой не ожидал. Каурия, взбудораженная происходящим, облегченно выдохнула, когда поняла, что храбрость экипажа дошла до предела, и они решили всеми способами остановить «Номад». Бурлящая за бортом пена утихла, и теперь можно было услышать только размеренный плеск волн и поскрипывание такелажа. Пошатываясь от страха, Каурия подошла к капитану и прижалась к его груди. Он обнял ее одной рукой, чувствуя, как колотится ее сердце и дрожат тонкие руки, так и норовящие соблазнить его своей нежностью. — По-моему, мы не одни застряли здесь, — прищуривая взгляд в даль, сказал Синдбад, и все обернулись. Там стоял накренившийся корабль, который тоже не смог уйти от судьбы. — Он явно не день ждет смены погоды, — произнес Фаруз, заметив, что его киль и днище были поглощены мокрым песком, — и даже не неделю. Синдбад закивал, переведя взор на ученого, и задумчиво добавил: — И даже не месяц.  — Хватит! — прервал Дубар. — Если им не повезло, это еще ни о чем не говорит. Капитан всматривался в облик берега. Редкие кусты блекло-зеленых растений, которые издалека не удавалось разглядеть, какие-то деревья с причудливо разветвленными стволами и игольчатыми листьями были его единственной флорой. — Фаруз, как ты думаешь, здесь можно было бы выжить? — спросил Синдбад. — Не думаю. Но мы же не знаем, что скрывается за теми горами, может, люди с этого корабля уже обосновались здесь, вырыли колодцы, построили дома и только ждут спасения. — В любом случае, это нужно проверить. Шлюпку на воду! Запасенная водой, оружием и покрывалами для раненых матросов команда сошла на глинистый берег. Фаруз сразу пошел рассматривать растения, отщипывая от них стебли. Синдбад не сводил взгляда с чужого судна и обратил внимание, что глаза Ронгара, стоящего рядом с ним, смотрят туда же. — Тоже хочешь его проверить? — с улыбкой спросил моряк, указывая головой на корабль. Ронгар подал жест, означавший, что без этого он и не успокоится. В глазах обоих заиграл мальчишеский интерес, и они поспешили по липкому песку к трапу, свисающему с одного борта. Отлив заставил воду отступить на десятки метров, и Синдбаду и Ронгару даже не пришлось воспользоваться шлюпкой. Они ступили на растрескавшиеся от палящего солнца доски палубы, по которой были небрежно разбросаны продырявленные мешки, куски парусины, тросов, пустые разбитые бутылки и всякий непринайтовленный груз. Капитан медленно шел вперед, внимательно осматривая детали. С каждым его шагом раздавался жалобный скрип настила. — Пойдем посмотрим, что внутри, — сказал Синдбад Ронгару, касаясь двери, ведущей с верхней палубы. Внутри перед ними оказалось небольшое пространство с раскрытыми сундуками, разбросанными одеждами, игральными картами, обувью, вскрытыми бочками. Двери в каюты держались на заржавевших петлях и были приоткрыты. Около одной валялся разбитый фонарь. Воздух был наполнен гнилостным запахом, доносящимся из трюма. Время от времени перед глазами моряков мелькали крысы. Пока Синдбад и Ронгар были увлечены своим делом, Дубар с Брин соорудили временный тент для двух матросов, где они уже лежали с Каурией, которая, казалось, в миг залечила своим ублажением их телесные раны; а Фаруз уже наполнил два тканевых мешка новыми растениями и возвращался ко всем. — Все, у меня готовы ингредиенты для лекарств, — сказал ученый и положил мешки рядом с тентом. — Надеюсь, скоро смогу попробовать новый рецепт. Дубар, я схожу еще в ту сторону, может, найду еще что-нибудь полезное, — он указал на глубь острова и отправился разведывать незнакомые просторы. — Опять наберет всякой травы, а потом будет нас уговаривать выпить его настойки, — проворчал Дубар, на что Брин в ответ только улыбнулась. В это время с борта заброшенного судна послышался свист. Дубар и Брин, обратив туда свои взгляды, увидели на носу корабля стоящего на планшире капитана, держащего одной рукой канат, а второй — открытую бутылку вина. Позади него на палубе стоял Ронгар тоже с вином. — Дубар, идем к нам, здесь лежит твой любимый клад, — весело закричал Синдбад и вознес бутылку над головой. — Ты дурак, Синдбад? Вдруг оно отравленное, — проголосил моряк в ответ и быстрым шагом направился к брату. — Оно не отравленное, а выдержанное! Лучше бы ты выпил за семь футов под нашим килем! Да, Ронгар? — они чокнулись и сделали несколько глотков, почувствовав сладость напитка. Потом Синдбад заткнул пробкой горло бутылки и спрыгнул на песок. Он подошел к теневому борту, прислонился к нему спиной и продолжил наслаждаться прохладным вином, поймав на себе осуждающий взгляд Дубара. Когда капитан выпил бутылку до дна, тень корабля уже удлинилась. Синдбад повернулся посмотреть на заметно подступившую к берегу воду, но не торопился сообщать всем, что они скоро отплывают. Он стоял и смотрел, как шумящий прибой разливается по прибрежным просторам, пока его внимание не привлекло воздушное золотое платье незнакомой блондинки на берегу, пришедшей с Фарузом. Ученый обнимал ее за талию, обвитую не менее легким, чем платье, длинным розовым поясом. Незнакомка держала ладонь у него на плече и влюбленно смотрела на Фаруза. Недоумение, застывшее на лицах команды, достигло и Синдбада. Он поторопился к остальным узнать, что происходит. Дубар предвосхитил его намерение и уже стоял перед девушкой, предосудительно глядя на ее лучезарное лицо, и что-то ему подсказывало, что никаких бедствий эта неизвестная укротительница сердца Фаруза не претерпевает. — Вы кто? — мрачно спросил Дубар. — Меня зовут Мирина, я живу на этом острове со своими сестрами, и хотела бы вас, как гостей, познакомить с ними. — Мы не собираемся ни с кем знакомится, и вообще мы сейчас отплываем уже, — сломав ее надежды, Дубар оттянул Фаруза от Мирины. — Я останусь здесь, — решительно сказал ученый и вырвал свою руку из ладони Дубара. — Что здесь происходит? — поинтересовался подошедший Синдбад и тут же заметил, как лукавый взгляд этой с виду миролюбивой очаровательницы окинул его. — Пусть это она тебе расскажет, что здесь происходит, — и Дубар ненавистно указал глазами на девушку. — Не бойтесь, я не желаю вам зла, я просто предложила немного погостить у меня, ведь вы устали. Я хорошо знаю моряков и все трудности вашей жизни, а в моем доме вы найдете уют и комфорт. — Спасибо, но, к сожалению, нам некогда. Как-нибудь в другой раз мы увидимся с вами, — с благодарной улыбкой ответил капитан. Мирина приблизилась к Синдбаду так, что он едва удерживался от соблазна поцеловать бархатистую кожу ее розовых щек. — А может быть, передумаете, — девушка набросила на шею капитану розовый пояс, но на этом моменте была остановлена Дубаром, который сдернул с плеч брата нежную ткань. — Прекратите, мы вам не понятно сказали, что не собираемся оставаться, или вам по сто раз надо объяснять? — Да ладно, Дубар. Мы останемся, — дружелюбно кивнув Мирине, сказал Синдбад. — Как останемся, Синдбад? На этом острове даже воды нет, — обратилась Брин, разводя руками. — Но мы же не надолго, — тихо ответил моряк, но его внимание уже было похищено таинственной пассией. Она смеясь убегала вперед, а воздух развевал за ней подол платья, похожий на утреннюю дымку, и длинные волосы. Синдбад хотел броситься за ней, но перед ним внезапно возник категоричный в своем мнении Дубар. Фаруз был остановлен Ронгаром, которого ученому удалось переубедить тем, что он забыл свою сумку в доме Мирины, а там у него и взрывчатка, и лекарства, и разные всегда необходимые, но никому не доступные приспособления. Ронгар, сообщив об этом Дубару, не рискнул отпускать ученого одного, как и Брин, которая боялась, что у временной фаворитки ее товарищей получится «зажечь огонек» и в негре. Они прошли через теснины вглубь острова, где располагался небольшой двухэтажный дом из глины и камня. Фаруз шел впереди всех, не сводя взгляда с Мирины, которая пыталась заполучить внимание и Ронгара, но он боялся, что ее васильковые глаза, вроде бы по-детски радующиеся, сломят и его. Мирина открыла дверь, и Фаруз сразу же исчез за стенами дома. Ронгар недоверчиво прищурился на Мирину, когда уже слышал ее дыхание рядом с собой. Он медленно и незаметно отдалялся от нее, но она оставалась все на таком же расстоянии, и он понял, что Мирина замечает его движение. — Как давно вы здесь живете? — внезапно спросила Брин, подойдя к девушке и стараясь отвлечь ее, пока они не дождутся Фаруза. — Много лет, почти с рождения, — натягивая улыбку, ответила Мирина и тонкими пальцами взялась за розовый пояс. Она положила его на плечи Ронгара и потянулась второй рукой, чтобы обвить его шею, и она делала это все так мимолетно, что моряк и не успевал уследить за ее ловкостью. — Какие у вас красивые кольца! — остановив ее руку, сказала Брин, но даже не стала их разглядывать. В этот момент фальшивая благорасположенность сошла с ее лица. Девушка взглянула на Ронгара, который уже спокойно относился к Мирине. Брин увидела его шею, обвитую платком, и резко сдернула его. — Он заколдованный? — спросила она, крепко сжимая нежную ткань в кулаке и притягивая Мирину к себе за него. В этот миг Брин услышала скрип входной двери и обернулась. Она успела только уловить момент как Ронгар скрылся в темноте и почувствовала сильный толчок в плечо, от внезапности которого упала на землю. Мирина молча забежала в дом и захлопнула дверь. Брин не медля поднялась, постаравшись отпереть дверь, но та не поддавалась. Она обвела взглядом дом, но на первом этаже даже не оказалось окон, а пробить кирпичные стены без магии или взрыва не получится. Девушка побежала к берегу. Там стояли Дубар и взволнованная Каурия. Брин ускорилась, не найдя капитана. — Брин, что случилось? — прокричал Дубар и бросился навстречу девушке. — Дубар, где Синдбад? — торопливо спросила она когда они встретились. — Он ушел на этот корабль за своим оружием, — моряк указал ладонью на брошенное судно. — За каким оружием? — За мечом. — Дубар, все наше оружие под тентом. После последней фразы Брин побежала на корабль. Дубар, взявшись за голову, пытался понять, как он мог упустить эту деталь, но не видя смысла думать об упущенном, он как можно быстрее побежал за девушкой. Брин взобралась на палубу, ворвалась внутрь корабля и окликнула капитана, но, кроме тишины, в ответ она ничего не услышала. Девушка пошла по каютам. Ей хватило вечернего света, который пробивался сквозь рассохшиеся доски верхней палубы и длинными полосами ложился на пол и стены. Там не было ни души, только крысы метались из угла в угол, когда слышали около себя шаги. Брин остановилась возле последней каюты, от бессилия прислонившись спиной к стене и в огорчении даже не замечая скверного запаха от испорченных круп, которые наполнили весь трюм судна. Громкий клокот Дермота заставил девушку покинуть эти помещения и узнать, что встревожило птицу. Вернувшись на верхнюю палубу и взглянув за борт корабля, Брин увидела сокола, пытающегося атаковать клювом и когтями Мирину, которая неумело уворачивалась, пытаясь закинуть свой пояс на птицу. — Дермот, остерегайся ее пояса! — проговорила девушка и поспешила к трапу. Дубар вопросительно наблюдал за Брин, пока она не сошла на песок. — Ее сила в ее поясе, — объяснила моряку девушка. Дермот отстал от Мирины, когда та бросилась бежать в сторону места временного расположения путешественников. Каурия растерянно смотрела на девушку, несущуюся со скоростью ветра к ней, что даже Брин не могла ее догнать. Дубар не успевал вслед за ними. Милое до этого лицо Мирины исказилось в ехидной улыбке. Она приближалась к тенту. Каурия не понимала, что именно является оружием этой неуловимой девушки, но, решив потянуть время для Брин, она поставила ей подножку. Та проехала по песку и оказалась прямо рядом с одним из лежащих матросов. — Нет! — закричала Брин. Каурия отвлеклась на нее, потом повернулась обратно. Матросы, страдающие от ран, не имели сил сопротивляться и даже не представляли, что может сделать с ними хрупкая обезоруженная юная девица. Когда пояс Мирины заколдовал и их, матросы уже считали свое нахождение с ней высшим благополучием и, забыв о боли, последовали за ней. Только Мирина успела исчезнуть из вида раньше, чем тем смогли подняться. Каурия посмотрела в их опьяненные глаза и поняла, что своими человеческими силами она матросов не остановит. Брин, обессилев от длительной погони, упала коленями на песок и зажмурила глаза от нарастающего отчаяния. Каурия села перед ней, положив ладони ей на плечи и дрожим голосом спросила: — Что это значит? Брин подняла на нее усталые глаза. — Нам нужно как-то уничтожить ее пояс. Это он причина всего, что здесь происходит. Каурия от охватившего ее страха зажала рот руками. Она не представляла, что ситуация зашла настолько далеко, что даже, может быть, ей придется ставить на одни весы свое желание жить и свою совесть, угрызения которой будут преследовать ее всю жизнь, если вдруг она откажется участвовать в задуманном Брин деле. Дубар подошел к ним, и Брин с Каурией поднялись. — Что же нам делать, Дубар? Моряк видел, как бегают ее глаза, как они горят в надежде услышать от него хоть что-то успокаивающее. Он пока не знал, но не мог так ответить, потому что не хотел травмировать ее и без того отягощенное нынешними проблемами сердце. — Нам нужно подумать, — сказал моряк и направился зачем-то к тенту. — Может быть, как-нибудь проникнуть в ее дом? — спросила Брин, когда Дубар уже откинул ткань, под которой находилось все их оружие. — Я думаю подкопать одну из стен. Можно рубить землю мечами. Больше нам это делать нечем. Когда Дубар взял в руки оружие Синдбада, Брин показалось, что у нее остановилось сердце, и она не могла даже сделать вдох. Ее ноги ослабли, и девушка пошатнулась назад. Каурия подбежала к ней, рассчитывая поддержать ее, если она упадет. — Что с тобой, Брин? Девушка сложила ладони друг на друга на плече Каурии и опустила на них голову. — Если с Синдбадом что-то случится, я не переживу этого, — прошептала она. — Да ты чего? — поднимая ее за плечи ободряла Каурия. — Знаешь, сколько в мире людей и покрасивее него? — Ты что говоришь? — сказала Брин и развернулась к морю. Солнце наполовину утонуло в нем, и красный закат залил небо. «Номад» одиноко покачивался на утихших волнах, отчего грусть девушки только усиливалась. — А что я сказала? Брин снова подошла к ней. — Он очень хороший человек. И если бы ты знала его лучше, то не сказала бы этого. Он не предаст, не обманет, не оставит никогда. — Так бы и сказала, что любишь его, — Каурия пожала плечами. — Нет! — Да! Но только я тебе скажу, пойми, я не хочу обидеть тебя, но такие, как Синдбад, не любят по-настоящему ничего, кроме свободы. Я знала много таких, как он, и никто дольше тридцати лет не прожил из-за своей бесшабашности. — Мне и не нужно ничего, — опустив взгляд на песок, ответила Брин. — Но Синдбад любит не только свободу, у него есть девушка, за которую он жизнь отдаст. — Девушка? — Да. Ладно, пойдем. Я не думаю, что у нас много времени, — вздохнув, сказала девушка. Дубар передал Каурии меч, она только ухватилась за его эфес, как тут же уронила его, не ожидая, что он окажется таким тяжелым. Моряк поднял оружие и понес его вместе со своим. Они осторожно подкрались к дому Мирины и обошли его со всех сторон, чтобы убедиться в отсутствии каких-нибудь воинов и ловушек. Они выбрали сторону, противоположную входной двери, и начали тихо рыхлить там выжженную землю, стараясь сильно не греметь и лязгать лезвиями о каменные стены. Самая интенсивная работа началась, когда уже достаточно стемнело, и они были убеждены в том, что остаются незамеченными. Их удивляла одна вещь: они уже вырыли яму глубиной в метр, а стена все никак не кончалась. Дубар не ожидал, что фундамент окажется таким глубоким. Он продолжал откалывать самые большие куски почвы и откидывать их в сторону, пока не почувствовал на своих плечах колыхание щекотящей ткани. Моряк не успел даже дотянуться до шеи, как меч выпал из его рук, и Каурия с Брин остановили работу, чтобы взглянуть на Дубара. Из окна верхнего этажа выглядывала Мирина. Она полюбовалась результатом своей успешной работы: весь экипаж оказался в ее руках. Брин даже не успела схватить ее розовый пояс, как Мирина легким движением руки затянула его обратно. Дубар, околдованный могучими чарами, забыл обо всем и пошел, куда, кажется, знал. — А для вас у меня есть особое предложение, — необычайно медоточивый голос произнес искушающую речь. Брин и Каурия переглянулись. — Вы все равно умрете здесь одни рано или поздно. Но я могу вас принять в свой дом в качестве моих помощниц. Вы будете заманивать моряков всех застрявших здесь кораблей ко мне, а взамен… — Я не собираюсь участвовать в ваших обманных делах, — категорично оборвала ее Брин. — Вы даже не дослушали. Взамен вы будете получать одежду любой красоты, любые украшения и драгоценности, все, что пожелаете. И вас я не трону. Мы станем друзьями. — Не дождетесь! Мирина усмехнулась и добавила напоследок: — Посмотрим, как вы заговорите, когда у вас закончится вода. Но я буду милостива к вам в любой момент. Дверь моего дома всегда будет открыта для вас. Мирина закрыла окно, а Каурия возмущенно воскликнула: — Ты отказалась?! Брин молча бросила меч. — Я говорила за себя, — спокойно ответила девушка и пошла в сторону моря. Каурия устремилась вслед за ней, упрашивая согласиться, но Брин думала о чем-то своем и была так глубока в размышлениях, что даже не раздражалась от упреков недовольной знакомой. — Куда ты идешь? Брин, — она пошатнула ее за плечо, чтобы обратить на себя внимание, — куда ты идешь? — Мне нужно найти способ проникнуть в дом через окно. Я хочу поискать что-нибудь на заброшенном корабле. Брин остановилась и просящими глазами взглянула на Каурию, что той стало не по себе от ожидания очередной сумасбродной идеи. — Мне кажется я знаю, как можно попробовать пройти внутрь. Нам нужно найти длинный канат, который мы сможем перекинуть через крышу. Ты будешь держать его конец у одной стены, а я с противоположной доберусь до окна, выбью его и попаду в дом. — А чем тебя дверь не устраивает? Мы не можем просто якобы согласиться на ее уговоры, и сделать все, что хотим уже потом? — Я не знаю, что она замышляет для нас. Разве можно ей верить? — Но ты считаешь, что если ты случайно упадешь с высоты и разобьешься, будет лучше? — Я не упаду случайно. — Нельзя придумать что-то понадежнее? — Что? Каурия оставила этот вопрос без ответа, и они снова пошли к берегу. Синдбад очнулся в незнакомой обстановке. Потирая глаза и чувствуя себя как после похмелья, он не спешил вставать с мягкой кровати. Детали интерьера расплывались во взгляде, но по гамме цветов, которая его окружала, он понял, что находится не у себя на корабле. Первое, что моряк отчетливо успел разглядеть — это стена, соседствующая с его кроватью. Ее украшала арабеска, сочетающая в себе синий и белый цвета. Потолок был драпирован кремовой тканью. Моряк скинул шелковое покрывало с себя и сел на кровати. В просторной комнате таких же кроватей хватило бы еще на двадцать человек. На соседних он узнал спящих Дубара, Фаруза и Ронгара. После них были заняты еще одиннадцать, но они не столько интересовали капитана, как его команда, в которой он не нашел Брин. На низком столике у дивана, обитого синим бархатом, горели три фонаря с разноцветными стеклами. Синдбад ничего не помнил. Он поднялся и пошел по мягкому серому ковру к Дубару. Растормошить брата ему не удалось, зато он не успел еще подойти к Ронгару, как со своей кровати вскочил Фаруз. — Наконец-то, Синдбад! — тихо произнес ученый, боясь разбудить незнакомых им людей. — Фаруз, где мы? Как мы сюда попали? — продолжая обследовать глазами комнату, спросил капитан. — На самом деле, у меня такие же вопросы. Я не помню ничего после того момента, как прошел через горы на этом острове, чтобы набрать трав, а потом… Я не помню, — он разочарованно помотал головой. — Я помню только то, что ты пришел на берег с какой-то девушкой. — Я? — Фаруз чуть не вскрикнул от изумления. — Да, но сейчас это уже не важно, нам все равно не вспомнить, что произошло. Я не могу разбудить Дубара, — он повернулся к Ронгару и попытался растормошить его, но тщетно. — Ронгар! — Синдбад, я пытался сделать с тобой то же самое, ты не реагировал. Я уже будил Ронгара, Дубара и двух наших матросов, но в итоге ты проснулся сам. Мне кажется то, что мы сейчас делаем, бесполезно. Нужно подождать. — Ты Брин видел? — Нет. — А Каурию? — Тоже. Синдбад взглянул на темный коридор, который от этой комнаты отделяли колонны. Он прошел между кроватями, стоявшими вдоль колонн, вошел в коридор и пытался глазами отыскать дверь в его концах, но он со всех трех остальных сторон был ограничен стенами. Капитан, наученный различными испытаниями, которые ему и команде приходилось преодолевать, не мог довериться своим глазам и обошел коридор вдоль всех стен, но они и вправду оказались монолитными. Потом Синдбад побежал к окну, отодвинул плотные шторы и посмотрел на безжизненные просторы острова, дремлющие под покровом ночи. Моряк посмотрел вниз. Там на глине лежали камни, да и высота была немаленькой — прыгать — значило бросаться в очевидную гибель. При этом в комнате не было ни ножей, ни веревок, ни стеклянных предметов за исключением фонарей. — Синдбад, — позвал из коридора Фаруз. Капитан не заставил себя долго ждать и уже был рядом с ученым, который держался за ручку люка в полу. Их было две, и Синдбад взялся за другую. Моряки изо всех сил тянули за них, но ничего, кроме треска напряженного дерева, они не получили. — Это бесполезно, — послышался справа от них басистый голос, и Синдбад и Фаруз резко повернулись туда. — Мы уже четыре года пробуем его открыть, сбежать отсюда. Посмотрите на меня, — он закатал свободные рукава белой рубашки, обнажив бугрившиеся бицепсами плечи. — А вы своими силами хотите это сделать. Смиритесь. Отсюда никому не выбраться. Мы уже и стекла выбивали, и пытались на шторах спуститься вниз, но эта девка со своим поясом ловила нас и возвращала сюда. Синдбад и Фаруз выпрямились. — И вы все четыре года не видели ничего, кроме этой комнаты? — Видели. Подвал с тюрьмой для тех, кто пытался сбежать. Там ты сидишь в духоте и сырости три дня. Без еды. И тебе дают только испорченную воду. И после этого заточение здесь кажется раем. На первом этаже живут всякие проститутки, которых Мирина называет сестрами, не знаю уж, кем они ей приходятся на самом деле. Но каждый день они зовут нас к себе, понимаете, для чего. Да, мы тут живем, и не нуждаемся ни в чем, кроме свободы. Наш капитан и несколько матросов отдали свою жизнь за эту свободу. Они умерли в тюрьме. Их выпускали, — они сбегали, выпускали, — они снова сбегали. И так и жили, пока силы совсем не покинули их. Мы хотели уничтожить пояс Мирины, но как только кто-то приближался к ней, она обвивала его им, и этот человек снова погружался в сон. К ним подошли остальные проснувшиеся матросы, но Дубар и Ронгар все еще были без сознания. Давние жильцы пышных покоев оказались матросами с брошенного судна и с трепетом слушали рассказ Синдбада о том, какими ветрами его команду занесло сюда и в каком состоянии находится их старый корабль. Они сидели на подушках, по-турецки скрестив ноги, и вели беседу. Через некоторое время Дубар и Ронгар пришли в себя, и теперь все истории, связанные с мистическим поясом Мирины и ее домом, пришлось повторять, но перед этим брат капитана поделился самыми новыми новостями, о том, что происходило за стенами этого здания и как они пытались с Брин и Каурией пробраться в него, но здесь его повествование оборвалось. Он сказал, что дальше ничего не помнит. — И что же получается, что Брин осталась там одна? — посмотрев на Дубара, спросил капитан. Дубар промолчал, понимая, что не ему нечем утешить брата. Синдбад сел в прежнюю позу, взявшись рукой за подбородок и погрузившись в мысли. Чуть позже капитан предложил спустить его вниз на шторах, ведь за окном стояла ночь, и все женщины с первого этажа должны были спать, но ему сказали, что для жительниц этого острова не существует дня и ночи, они спят и бодрствуют, когда им захочется. Синдбад настаивал на своем, утверждая, что он спустится быстро, и им хватит времени замести следы побега, а дальше он заберет свое оружие и будет не таким бессильным против колдовства Мирины. Все протестовали, но Синдбад стоял на своем. Дубар искал причину, чтобы убедить его не делать задуманное. — Я не могу сидеть здесь сложа руки, не зная, что с Брин, — сказал моряк. Дубар, Фаруз и Ронгар поняли, что им все равно нечего терять и измерять опасность было бессмысленно. Они осуществили план Синдбада и в следующий раз Дубар встретился с ним уже в тюрьме. Ему как брату было разрешено раз в день видеть капитана. Спустившись вниз, Дубар ощутил все тяготы подземной жизни: недостаток воздуха, хлябающая под ногами вода, пораженные грибком стены, запах сырости, крысы, черви. Даже для таких неприхотливых людей, как моряки, это помещение казалось отвратительным. Синдбад сидел на трухлявой скамье, упершись локтями в колени и положив голову на ладони. Когда приближающиеся шаги, которые он слышал в коридоре, прекратились, моряк повернулся в сторону решетки и увидел там Дубара. Синдбад медленно подошел к нему, и братья обнялись через решетку. — Дубар, мы хотя бы все вместе, и у нас все есть, а Брин… Тем временем Брин и Каурия возвращались к дому Мирины. Каурия несла свернутый трос, а Брин — лук, на спине у нее висел колчан со стрелами. На крыше дома их поджидал Дермот. Они остановились у той стены, где осталось лежать оружие, и Брин, отойдя от нее на некоторое расстояние, привязала к стреле трос, вставила ее в лук, натянула тетиву и выпустила стрелу. Когда она приземлилась где-то на крыше, Дермот взмахнул крыльями и пустился к ней. Он подцепил стрелу когтями и полетел к противоположному концу крыши, где его уже ждала Каурия. Она привязала трос к дверной ручке для большей безопасности, и Брин, убедившись в том, что все готово, стала забираться наверх. Девушка быстро достигла окна и встала на низ его ниши. Шторы были сдвинуты, и Брин увидела все, что ей позволил увидеть свет фонарей. Она действовала осторожно и не спешила выбивать окно. В комнате Брин не нашла ни одной женщины. Те, кто сидел там, совсем не были вооружены, что обрадовало ее. Потом в комнате появились еще двое, они несли в руках одежду и, подойдя к своим кроватям, безразлично бросили ее на них. Брин чуть не оступилась, узнав в них Фаруза и Ронгара. Она в тот же миг застучала по стеклу, и вся комната подняла на то окно головы. На лицах моряков отразилось восхищение, и они кинулись к окну. Ронгар быстро открыл окно и подал девушке руки. — Фаруз, Ронгар! — она радостно улыбнулась им. — А где Дубар и Синдбад? Фаруз и Ронгар быстро обменялись взглядами, а веселость Брин сменилась тревогой. — Синдбад хотел попробовать сбежать, чтобы принести нам оружие и найти тебя, но его заметили, и сейчас он в тюрьме. — В тюрьме? За это? — Здесь такие правила. Дубар скоро должен вернуться от него. К ним подошли другие матросы, находящиеся в комнате. Фаруз объяснил случившееся, и теперь они все вместе решали, как им выбраться. — Самое главное — украсть пояс, — сказал один из матросов. — Она его снимает, когда принимает ванну, но мы туда не можем попасть, да и если мы прикоснемся только к этому поясу, то заклинание снова подействует на нас. Брин понимала, что вся надежда только на нее. — И когда же она принимает ванну? — спросила девушка. — Утром и вечером. — А дверь туда всегда открыта? — Мы не знаем. — А где вообще находится эта комната? Как мне в нее попасть? — В этом коридоре есть люк, — матрос указал на пространство позади него. — Вы спускаетесь по нему, и слева от лестницы будет дверь. Это она. Только есть проблема. Люк для нас открывают в определенное время три раза в день. Но, когда Мирина находится на первом этаже, мы всегда здесь. — Значит, мне внизу нужно где-то спрятаться. В следующий раз, когда вам откроют люк, я попробую спуститься с вами и пройти в ее комнату. Меня легко будет заметить? — Они не смотрят, как мы спускаемся. Я не думаю, что вас заметят, особенно, если вы спуститесь в середине. Теперь для нас важно, чтобы они не узнали, что вы здесь. После его слов Брин поспешила к окну, ведь там через весь дом был переброшен канат, но выглянув на улицу, она увидела под окном Каурию, сворачивающую его и улыбнулась. — Спасибо! — произнесла девушка, и Каурия подняла голову. Лучезарные глаза Брин вселили в нее веру в хорошее, и ее губы тоже расплылись в улыбке. — Спрячься на брошенном корабле. Брин закрыла окно и вернулась ко всем. Всю ночь никто не спал. А утром, когда послышался звук отворяющегося люка, моряки были полностью настроены на выполнение плана. Сначала спустились несколько «разведчиков», которые после того, как оказались на первом этаже, одобрительно кивнули, и за ними спустились еще двое, а после — уже Брин. Она толкнула дверь, о которой ей говорили, и та легко открылась и даже не заскрипела. Девушка юркнула в комнату и остановилась у входа, потому что там была кромешная тьма, и она не могла различить даже силуэты предметов. Брин думала, что ее глаза привыкнут, но этого не происходило. Тогда она начала наощупь пытаться обойти комнату и понять, где можно было бы спрятаться. Комната оказалась слишком маленькой, но несмотря на это на ее обследование потребовалось время. Брин боялась ненароком задеть что-то разбить и вызвать ненужный шум. Пока она размышляла о том, где лучше спрятаться, около двери послышался явственный топот, что давало понять, что матросы снова поднимаются наверх и скоро придет Мирина. Брин забралась под покрытый тканью стол рядом с ванной, когда кто-то за дверью крикнул, что уже несет ведра с горячей водой. Девушка полагалась на то, что ткань со стола никому не придет в голову убирать. Вот дверь отворилась, и комнату залил свет. Шум шагов усиливался. На свисающем покрывале Брин увидела три промелькнувших поочередно тени, потом две исчезли, а одна остановилась. Брин затаила дыхание. Плохое предчувствие овладело ею, что она ожидала худшего, но, к счастью, после того, как на стол поставили что-то тяжелое, все женщины покинули комнату и пригласили Мирину. Брин охватил жар. Она не могла посмотреть, куда Мирина сложит свою одежду и вообще боялась выглядывать, чтобы случайно не выдать себя не вовремя. Девушка решила подождать. Когда Мирина взяла ведро со стола, Брин от страха зажала губы ледяной ладонью. Ведро вернули на место. Через несколько секунд послышался плеск воды, и Брин осторожно приподняла ткань. Рядом со входом стоял сундук, на нем и лежала одежда Мирины и ее пояс. Девушка недолго осматривала все, что там лежит, потом, закрыв глаза, сделала глубокий вдох и принялась за дело. Вот пояс оказался в ее руках. Она дернула дверь, но та оказалась заперта. За спиной Брин послышался пронзительный визг Мирины. Брин была настроена на то, чтобы не отвлекаться на него. Она открыла фонарь и подожгла конец пояса. Пока он горел, девушка вытащила меч, но Мирина вцепилась в бортики ванной и, вся дрожа от страха, смотрела круглыми глазами на Брин. В дверь начали стучать, пытались ее выбить, и, когда пояс догорел, она распахнулась сама. Все замерли, что Брин даже не поняла, конец это или нет. Но, когда в потолке открылся люк, и открылся люк в подвал, Брин побежала ко второму. Недоумевающие женщины расступались перед ней и засуетились. Брин встала на лестницу и, пройдя несколько ступенек, спрыгнула вниз. Не успела девушка оглянуться, как услышала, что ее позвал голос, который она не могла не узнать. Она обернулась и увидела Синдбада. Они бросились навстречу.  — Ты жив, Синдбад! — произнесла девушка, когда они уже крепко обнимались. Капитан обхватил руками лицо Брин и коснулся своим лбом ее. Они чувствовали неровное дыхание друг друга, забыв обо всем на свете. — Синдбад! — донесся сверху голос Дубара. Девушка отстранилась от капитана и посмотрела назад. Из отверстия для люка выглядывала голова Фаруза. Синдбад и Брин поспешили подняться и наконец уже расстаться со злополучным островом. Экипаж «Номада» в новом составе продолжил покорять воды Персидского залива. Из кают-компании доносятся веселые песни моряков, шутки и смех. Те, кто не видел свободу четыре года, предаются удовольствиям в полной мере. Каурия не покидает захмелевшую мужскую компанию и развлекается вместе с ними. Синдбад решил отделиться от них и вышел на верхнюю палубу, где увидел Брин, сидящую на планшире на носу корабля. Он подошел к девушке и сел рядом с ней. В ее грустных глазах отражалась луна. — Скучаешь? — спросил капитан, и на его добром лице промелькнула легкая улыбка, отчего непонятная печаль Брин рассеялась. — Нет, просто радуюсь, что все закончилось. Мне было страшно от одной мысли, что наш корабль может ждать то же самое, что и тот, который остался на берегу. И я испугалась за вас, — девушка посмотрела на воду. — Ну все-все, — Синдбад положил ладонь на щеку и девушки и погладил ее большим пальцем. — Только не плачь. Брин слегка помотала головой и взялась за его запястье. Капитан подвинулся ближе к ней и прижал девушку к себе. Брин почувствовала, какая нега снизошла ей на сердце, но она боялась привыкать к этому состоянию. — Я пойду, Синдбад, — произнесла девушка, избавляясь от объятий моряка. Она встала, и капитан встал одновременно с ней и сказал: — Да, пойду разгоню там всех. — Да не надо, они и так долго ничего не видели. — Нет-нет, пора уже спать. А развлечься они и завтра в порту успеют.