Продолжение сериала

После разговора на палубе Синдбад спустился в кают-компанию, а Брин пошла к себе, по пути наблюдая за тем, как Дубар и Ронгар на плечах переносят матросов в кубрик. Самый благоразумный из них занимался уборкой после вечерней вакханалии. — Нажрались до поросячьего визга, — проворчал Дубар, забирая очередного моряка. Синдбад предосудительно смотрел на свой новый экипаж, предполагая, какую будущность для корабля открывает такая компания, но он решил не мучить себя этими мыслями и списал все на их долгое воздержание от кутежей. Капитан посмотрел на Каурию, которая все еще сидела боком на стуле и ждала внимания Синдбада. — Мы завтра рано прибудем в порт, иди спать, — сказал моряк. Каурия подошла к капитану и обняла его, глядя ладонями его спину. — Мне так страшно и не привычно спать одной, — с ее губ сорвался сладострастный вздох. — Ты же знаешь, что я всегда могу разделить с тобой свою каюту, — откинув назад ее черные волосы, прошептал ей на ухо Синдбад. — А как же Брин? Она не будет против? — Каурия, закрыв глаза, нашла губы капитана и коснулась их своими. — Брин мне не жена, чтобы быть против. Синдбад притянул ее ближе к себе за талию, но услышал позади скрип двери и резко повернулся. Это Дубар и Ронгар выходили из кубрика, в который переместился весь балаган. Пока моряк отвлекался на них, Каурия незаметно скользнула в капитанскую каюту, которую избрала новой ночной пристанью. Тихое утро поднималось над морем. «Номад» приближался к одному из крупнейших портов Персидского залива, в котором в день его прибытия не было обычной суматохи, множества кораблей, чуть ли не бок о бок трущихся друг с другом. Дубару начала закрадываться мысль, что Синдбад ошибся курсом. Они достали карту, чтобы проверить сходство очертаний берега. — Но я помню этот мол, расположение доков. Это точно Гомрун. Мы были здесь несколько раз с капитаном Эйданом, разве ты не помнишь, Дубар? — Вот именно, что помню. Сколько раз мы ни пытались войти в этот порт, нам никогда не хватало места и приходилось ждать, либо пока кто-нибудь переставит свой корабль, либо выйдет в море. А сегодня здесь нет ни одного торговца. Они всматривались в разрушенные и поросшие мхом пристани, в брошенные прибрежные хижины, в утонувшие в песке деревянные ящики и бочки. Земля, которая раньше была вытоптана, давно поросла кустарниками и травой. Команда задумалась о безопасности стоянки в одичалом порту, но все же бросила якорь и высадилась на берег, потому что испытывала острый недостаток в воде. Шестеро самых отважных матросов из нового состава, которым было все равно жить или умереть, не стали ждать остальных и, взяв две бочки, пошли по направлению к городу. Его следы виднелись сквозь редкий лес, но, кроме шелеста листьев, с той стороны не доносилось ни звука. Синдбад подошел к одной из хижин. Ее ступеньки замел песок и покрыл пол внутри. Занавеска, прикрывавшая вход, была сорвана вместе с балкой, на которой держалась. На первый взгляд она выглядела обокраденной, но внутри на тростниковых полках лежало много инструмента для ремонта судов, аккуратно свернутая парусина, в общем все как будто было на своих местах. — Странно, что мы не слышали о том, что порт вымер, — сказал Синдбад, выйдя из хижины. — Ну да, он явно не один год в таком состоянии, — добавил Фаруз. Команда вместе с оставшимися матросами последовала за первой группой, ушедшей в город. Окраинные ряды домов пустовали, но меж их стен эхом отдавались чьи-то голоса. Моряки последовали по улицам в сторону шума и оказались в обычном оживленном районе, только Синдбаду и Дубару показалось, что нынешняя обстановка не совпадает с их далекими впечатлениями, оставшимися от этого города. Они медленно продвигались вперед, ловя на себе замершие взгляды жителей. Матери загоняли домой детей, а мужчины выходили на защиту женщин. Ложный страх, наведенный вооруженными моряками, заставил задрожать каждое сердце. Синдбад завел остальных в темный закоулок, на который выходили два окна противоположных домов и одна дверь. На двери не было вывески, и поэтому никто, кроме капитана, не понял, куда их привели. Синдбад открыл дверь, и они вошли в прокуренную таверну, наполненную запахом алкоголя. В это время один за другим на них стали падать безразличные взгляды посетителей, но здесь никто их не устрашился, даже танцовщицы. Они наоборот подошли к новым гостям, пританцовывая и аккомпанируя себе сагатами. Мрачные взгляды моряков с острова Мирины растаяли от мысли, что их ждут женщины, и они отделились от команды, увлекаемые похотью. Остальные подошли к барной стойке и заказали ром. Брин и Каурия сели за стол, но к ним сразу же подошли пьяные и обшарпанные мужчины, прельщенных их молодостью. Каурия видела в этом возможность подзаработать и подыгрывала им. Брин почувствовала у себя на плече чужую руку, поднимающуюся по шее. Девушка посмотрела в спину Синдбада, который разговаривал с работником таверны и, как она думала, уже забыл о ней с Каурией, и, убрав от себя руки грязного бродяги, вышла на улицу. Синдбаду не удавалось докопаться до человека, который их обслуживает, об обстановке в городе. Тот утверждал, что у них все хорошо, и обрывал разговор. — Эх, Дубар, помнишь, когда мы первый раз с тобой здесь сидели, и ты соревновался с местными кто больше выпьет и не опьянеет? Услышав эти слова, человек, разливающий ром, остановился и посмотрел на Дубара. Он выглядел подозревающим их в чем-то и после нескольких словленных на себе непонимающих взглядов спросил: — Вас зовут Дубар? — Да. Этот ответ развеял немного его напряжение. — Подождите, а вы… Меня зовут Ахмед. Вы помните меня? Дубар задумчиво посмотрел на стол. — Ахмед? — переспросил Синдбад. — А вы знаете капитана Эйдана? — Конечно знаю, — с нарастающей улыбкой ответил Ахмед и подошел к Синдбаду. — Он по нескольку раз в год бывал у нас. Я помню, что на его корабле был моряк, которого звали Дубар, а его брат работал там юнгой. Ахмед перевел внимание на Дубара, а Дубар посмотрел на Синдбада, который подмигнул ему, а на лице его проскользнула озорная улыбка. — А брата звали не Синдбад? — спросил капитан. — Синдбад! Да-да. Вы знаете его? — Да, я в то время плавал с ним, — еле сдерживая улыбку ответил Синдбад. — Интересно, что сейчас с ним. Я за свою жизнь маленьких бандитов, похлеще него, не видел. Такой безобразник был. Его капитан постоянно ловил в разных тавернах, где он играл в карты, причем не на честность. Как он еще терпел его, не понятно. Ахмед почувствовал себя неловко, когда сидящая перед ним команда почти одновременно засмеялась. — Что? — Дело в том… — Синдбад, все еще не успокоившись, посмотрел на брата, надеясь, что тот представит его, но Дубар не понял намек, — Что Синдбад — это я. — Да ну? Это шутка? — Нет, я помню вас. Я помню, как один раз, когда мне было десять лет, вашу жену попросили посмотреть, чтобы я никуда не сбежал, а она отказалась, потому что боялась меня, и меня привели к вам, в эту таверну… — Синдбад! Неужели?! Это ты?! — перебив, воскликнул Ахмед, и его глаза засветились восторгом. Он облокотился на барную стойку напротив капитана. — Я даже не узнал тебя. Что, как живешь? Это тебе сейчас двадцать… — он отвел прищуренный взгляд в сторону. — Двадцать четыре. Ахмед поднял брови, и морщины на его смуглом лице стали еще более отчетливыми. — Женился? — Синдбад и свадьба — это две несовместимые вещи, — сказал Дубар. Ахмед засмеялся и похлопал капитана по плечу. — Я женат на море, а оно иногда бывает и привередливее женщин. — Так ты до сих пор плаваешь? — Конечно, не бросать же мне свою жену. — Я серьезно, Синдбад. А чем ты занимаешься? Не пиратством ли? — А я похож на пирата? — Ну обычные моряки не заходят к нам с оружием. — Мы не знали, чего ожидать от вашего города. Что вообще происходит? Ваш город сильно обеднел. В порту ни одного корабля нет. — Да все началось где-то восемь лет назад, когда у нас в городе поменялся правитель. Знаешь, кто он? Сын пирата. Его отец сначала занимался мелким пиратством на какой-то старой посудине и легко сбывал товар в разных городах. Всю прибыль он проматывал со своими матросами-собутыльниками, а в городе голодала его семья. И вот, когда эта грязная компания возвращалась домой, чтó происходило в порту, вы себе представить не можете! Все торговцы в ужасе хватались за головы и сматывали удочки, не распродав товар. Понимаете, от каких сделок нам приходилось отказываться? Ежемесячно мы теряли прибыль с ремонта их судов, рынки часто не могли предложить что-то новое. Позже Турат, этот негодяй, стал ходить на новом захваченном судне. Мало того, что его грабежи усилились, так он начал резать глотки всем морякам, прибывающим в наш порт. Бывшему правителю это надоело. Он нанял лучших воинов с разных городов, которые однажды встретили Турата в нашем порту. Мы тоже участвовали в этом, и я в том числе. Его остервенелый экипаж рубил всех налево и направо, пока самому Турату не раскроили череп. В этой битве погиб и наш правитель. Случайно. Он наблюдал за всем издалека, но ему в сердце попала стрела. У Турата осталась жена и трое детей. Старший — наш сатрап, его зовут Амир. Когда убили его отца, ему было четырнадцать. Младшим сестрам — семь и пять. Понятное дело, что он один — кормилец семьи. Они еле-еле успевали покрывать свои долги. В городе царила анархия. Законы соблюдались кое-как, но в то время они хотя бы существовали, не то, что сейчас… А этот Амир в свои годы проворачивал такие сделки в порту, что за год отстроил двухэтажный дом своей семье. Помогал соседям и всем нуждающимся. В общем, показал себя очень гуманным человеком. Народ поверил ему и допустил в правительство. Поначалу все было хорошо. Но потом мы поняли, что эта его доброта была лживой. Он хотел отомстить нам за своего отца. Он ввел налог, самый большой налог из всех существующих, нашел себе приспешников и сидит сейчас на своем месте, довольствуется всеми прелестями жизни. А у нас что? Исхудалый скот, почти весь урожай идет правительству. Торговли никакой нет, потому что у нас нет денег, мы не можем ничего купить. Оружия у нас нет, Амир запрещает нам иметь оружие. У нас спрятаны только самодельные копья из камня на крайний случай. Те, кто не может платить налог, работают за спасибо. Женщины могут и натурой заплатить. Еще Амир забирает детей у тех, кто погряз в долгах. Я вам рассказал это, потому что доверяю. Если кто-нибудь узнает о нашем разговоре, с меня три шкуры сдерут за такие слова о правителе. Пока команда обсуждала насущные проблемы города в таверне, похожей на обычную забегаловку, Брин дошла до более культурного района, где увидела трех мужчин в доспехах, пытающихся отобрать детей у беззащитной матери. Один держал под мышкой мальчика лет трех, визжащего на всю улицу, другая рука сжимала тоненькое предплечье десятилетней девочки. Второй пытался добиться третьего годовалого ребенка, которого мать, как коршун своими крыльями, укрывала от жестокосердных людей. Воину это надоело, и он замахнулся топором над ее головой, но рукоять его оружия была остановлена мечом Брин. — Что вам надо? — спросила девушка, заслонив спиной женщину с ребенком. — Не суйся, — прогудел чей-то голос. — Отдайте детей! — Да что ты нам сделаешь? Иди отсюда, — воин оттолкнул Брин в сторону за плечо, она упала, но не отступила. Поднявшись, девушка ранила одного в руку. Все остальное тело было под кольчугой, и она не знала, куда ткнуть. Топор выскочил из его руки, и он зажал ладонью рану. Второй воин набросился на Брин с мечом, она отразила его лезвие и отскочила в сторону. Он потерял ее из виду, потому что ничего не видел под шлемом и бармицей, закрывающей почти все лицо. Девушка воспользовалась моментом и сбросила с него головные доспехи. Воин тут же резко развернулся, думая поразить Брин мечом, но она вовремя нагнулась и ранила его ноги. После она почувствовала снова толчок в бок. Кто-то выбил меч из ее руки и прижал за плечи ладонями к земле. Девушка вырывалась, но эти отчаянные попытки были остановлены еще одним воином, которого Брин вначале ранила в руку. Они оба схватили ее и куда-то потащили. Им было уже не до детей. Дети остались с матерью. Когда ее вели через город, народ сторонился и перешептывался, где-то слышались возгласы ужаса, но даже ни один мужчина не решился вступиться за нее. Брин подвели к воротам, ведущим на территорию, огороженную высокими каменными стенами. Ворота сторожили два человека. — Сколько дельфинов сегодня в море? — спросил один из них. — Тридцать, — ответил потерявший шлем воин. Брин непонятливо взглянула на них, но, когда после услышанного ответа сторожа подвинули затвор, она догадалась, что это был пароль. Ее завели в сад, благоухающий цветами и поражающий роскошью, в отличие ото всего того, что пришлось увидеть ей за границами этого владения. — Вы кого-то арестовали? К ним подошел человек средних лет с золотым лафитником в руке. Он встряхнул головой, чтобы убрать с лица длинные черные пряди. Брин пристально и напряженно смотрела в его хитро прищуренные глаза. Он подошел к ней и приподнял лицо за подбородок, смотря на разбитую губу. Потом он увидел пустые ножны у нее на талии. — Такая юная, а такая смелая, — тихо произнес незнакомец, просигнализировав своим воинам, чтобы они отпустили Брин. — Как же тебя зовут? Девушка промолчала и бросилась назад. Воины тут же погнались за ней. Добежав до ворот, Брин схватила алебарду, закрепленную на стене и обернулась. — У тебя нет шансов, — крикнул черноволосый мужчина и отпил из лафитника. Он подошел к Брин, когда она оказалась стесненной воином и стеной. — Нам лучше подружиться. Меня зовут Амир, — сказал он, проводя тыльными сторонами пальцев по ее щеке и шее. Брин отвернула голову, но Амир настойчиво продолжал приставать к ней. Когда стражники оставили своего повелителя, Амир уперся ладонями в стену по обе стороны от Брин и уставился лукавым взглядом в ее уверенные глаза. — Зачем я вам? — спросила девушка. Амир хотел взять ее за ладонь, но Брин спрятала ее за спину. — Мне уже сообщили, что в нашем порту остановился новый корабль. Где же остальные? — его губы неприятно искривились в улыбке. — Ну же. Если ответишь, то я тебя не трону. Брин продолжала молчать. — Ты сделала свой выбор, — он свистнул слугам, обернувшись, — Ведите ее ко мне. — Лучше убейте меня, если вам так этого хочется. Амир усмехнулся в ответ. — Эй ты, иди сюда, — он приманил пальцем одного из слуг к себе. — Иди разыщи остальных. Скажи им… Что у меня тут прекрасный трофей с их корабля, — правитель окинул взглядом Брин. Слуга поклонился и вышел за ворота с несколькими стражниками. Команда в таверне уже узнала многое о последних нелегких годах жизни Гомруна. Они уже допивали не первую кружку рома, как Синдбад почувствовал ветер позади себя и как кто-то тянет его за рукав. Он повернулся и увидел Дермота, который цеплялся клювом за его рубашку, чуть ли не раздирая ее. — Дермот, что случилось? Все посмотрели на птицу, за которой пошел Синдбад. Но перед тем как выйти, моряк осмотрелся и понял, что не находит Брин. — Что-то с Брин? — обеспокоенно спросил он, и Дермот заклокотал. Капитан открыл дверь, выпустил пернатого помощника и поспешил по его пути. Остальные тоже следовали за ними. Птица привела их к тому месту, где происходили разборки со стражниками. На дороге лежал меч Брин, но рядом не было ни души. Капитан поднял меч, хотел окликнуть девушку, но Дермот снова потянул его за рукав, не давая медлить. Они бежали по улицам, пока не наткнулись на преграду из воинов и слуги, который шел впереди всех и был самым приветливым из их компании. Слуга сразу понял, что люди перед ним — те самые гости города, которых жаждет увидеть Амир. — Положите оружие, — скомандовал воин. — С чего это вдруг? — спросил Синдбад. — Простите, но у нас такие законы, — объяснил слуга. — Бездумные законы. Мы тоже не дураки, чтобы сдаваться вам без оружия, — сказал Дубар. Завязалась битва, в которой слуга отказался участвовать, потому что ему было нечем отражать атаку, да и не умел он. В итоге, трясущийся в панике, он ринулся обратно во дворец, но ноги его подкашивались и путались в длинном одеянии, и ему не удалось быстро скрыться. Синдбад схватил его за горловину платья и подвел его лицо к своему. — Чего вам надо было? Отвечай! — Н-н-нам… м-м-мы… — заикался от страха он. — Ну! Губы слуги дрожали, но ни единое слово не вырвалось у него. Синдбад оставил бесполезную затею, тем более Дермот звал его вперед. — Синдбад! — сказал Ахмед, который на удивление всем оказался рядом. Капитан обернулся на ходу. — Синдбад, остановись, вы ничего не добьетесь, — догоняя капитана, предупреждал его старый знакомый. — У нас пропала девушка из команды, и я более чем уверен, что в этом замешан этот ваш Амир. — Ты только лишний раз взбаламутишь обстановку, не надо так бездумно бросаться туда. — Я понимаю, что делаю. Дойдя до ворот, они перерезали охранников и начали копаться в их карманах в поисках ключей, но так и ничего не нашли. Им пришлось взбираться по воротам на правительственную территорию. Фаруз предлагал их взорвать, но Синдбад не хотел лишнего шума. Спрыгнув на землю, они встретились с новой толпой противников, которые действовали немного трусливо от безудержного боевого запала моряков, поэтому их было легче поражать, но силы команды иссякали, а стражники все прибывали, и прибывали. И чем дольше длилась битва, тем смелее становился враг. Последние уже набрасывались, как свора голодных остервенелых собак. Амир ничего не слышал, хотя окна его любимой комнаты выходили прямо на ворота. Но сейчас они были закрыты и тем более он был втянут в дело, более интересное, чем забота о своей безопасности, которая, тем более, была возложена на его подчиненных. Он затолкнул Брин в спальню и бросил на кровать. — Остынь, — сказал он ей. Брин поднялась с кровати, и Амир замахнулся, чтобы ударить ее, но девушка увернулась. Увидев на тумбочке вазу, она смахнула ее, та разбилась, и Брин, подняв самый крупный осколок, рассекла кожу на руке Амира. Одежда вокруг раны мгновенно обагрилась и красные капли потекли на пол. — Ах ты… Ты получишь за это! — Это вам пора получить за то, что вы терзаете невинных детей! — Заткнись! Твое какое дело? Ты им не мать. — Да их матери для вас ничто. Жизнь все равно накажет вас за эти черные дела! Он ударил ее по щеке, что рана на губе снова начала кровоточить. Потом Амир схватил Брин за руку и, несмотря на, что она упиралась, он сумел ее уложить. Но девушка ударила его коленом в живот и пока он отходил от сильного удара, она распахнула окно и встала на подоконник, грозясь спрыгнуть. С улицы послышался шум битвы, на который прибежал Амир и обернулась Брин. Она узнала своих в толпе борющихся, но не успела крикнуть, как была поймана цепкими руками Амира. Он зажал ей рот ладонью и куда-то потащил. — Куда все запропастились? — прорычал он в коридоре. — Предатели! — Да-да, вы что-то хотели? — Приведи охранников. Пусть качественно свяжут эту девчонку и оставят в вашем доме. — Хорошо-хорошо, — слуга уже было отлучился, как его снова окликнули. — Нет, разлейте ламповое масло по полу и стенам и подожгите. А ее бросьте в самую дальнюю комнату, чтобы не было возможности сбежать. Поджог начните со входа. И приготовьте стол для меня и… моих гостей. — Хорошо. — Ну же, что стоишь как вкопанный, дармоед. После того, как Брин забрали, Амир наспех перевязал себе рану на руке и переоделся. Битва у ворот сбавляла обороты. Обе стороны выдыхались, но моряки уже изнемогали от усталости. Они не успели сдаться, как явился Амир, который объявил ничью и пригласил команду к себе обсудить причину их вторжения. Дубар, обозвав Амира собакой, потребовал вернуть им Брин, но не нашел походящих угроз для этого наглеца. Синдбад думал, что правитель прячет девушку где-то у себя и согласился на его предложение, тем более Фаруз шепнул ему свой незамысловатый план по поводу того, как можно бы обезвредить этого червя, который восьмой год подряд точит дерево жизни Гомруна. Амир пригласил их за стол и был с виду настолько великодушен, что команда стала забывать, зачем туда пришла. Они расселись по подушкам. Фаруз занял место рядом с Амиром. Спустя недолгое время, в течение которого собравшиеся успели перекинуться парой фраз, служанки принесли напитки. Чаша правителя имела другой цвет и узор. Этот момент заставил всех насторожиться, тем более моряки заметили, как служанка что-то сказала взглядом Амиру. Они не расшифровали, что именно, но для них это означало, что нужно быть осторожными. Правитель вознес чашу над столом, предлагая чокнуться. После этого, когда моряки поднесли вино ко рту, он поочередно всматривался в каждого из них, делая в то же время несколько глотков. Он и не догадывался, что они только пригубили напитки. — Нам с вами предстоит длинный и трудный разговор, — начал Амир. — Попрошу вас отложить все оружие и все мешки в сторону. Тем более вы сами видите, что я обезоружен, — он распластал руки. Синдбад задумался на пару секунд и кивнул. Они сложили все, где им указал правитель. Фаруз, пока его никто не видел, вытащил что-то маленькое из своей сумки и вернулся за стол прежде всех. — Это ваша жена? — спросил капитан, увидев картину какой-то девушки на стене. Амир обернулся, а Фаруз в этот момент потянулся к его чаше и что-то бросил в нее, но в тот же момент правитель, словно почуяв неладное, посмотрел на руку ученого и увидел в ней яблоко. Фаруз улыбнулся ему и положил яблоко рядом с собой. — Нет, это не жена. Кстати, насчет жены. Сколько вы хотите за ту девушку с вашего корабля? — Вообще-то я хотел задать этот вопрос с нашей стороны, — сказал Синдбад, возвращаясь к столу. — Верните нам ее. — К вашему сожалению, я не могу это сделать. Слишком чудесная она девушка и незачем портить ее морскими плаваниями. Предлагаю выпить за всю красоту, существующую в мире. До дна! — он осушил чашу, но из команды никто к своей даже не притронулся. — Так сколько вам надо? — Послушайте, мы тут не рабами торгуем. Где Брин? — Красивое имя. А она мне даже не назвала его. Я передам ей привет от вас, хотя… — Ты достал меня, — Синдбад схватил рукой его шею и повалил на пол, прижимая коленом грудь. — Думаешь, мы не знаем, что ты подсовываешь нам отравленное вино? Амир рассмеялся как мог, и, бравируя грозящей ему опасностью, даже не думал сопротивляться. — Что ты лыбишься, — сказал Дубар и пнул его в бок. — Отвечай уже! — Синдбад ударил его головой о пол, но тот только поморщился, потом зажмурился и стал часто дышать, после всего этого он забился в конвульсиях. — Яд начал действовать, — сказал Фаруз. — Как вовремя! — Возмутился Синдбад и, взяв меч, вышел из комнаты вместе с остальными в поисках какого-нибудь человека, от которого он сможет заполучить нужную информацию. Спустившись на первый этаж, они почувствовали запах гари и им показалось, что воздух немного задымлен. — Мне одному кажется, или что-то горит? — спросил капитан. Команда поспешила на улицу. Там полыхал небольшой одноэтажный дом, вокруг которого толпились стражники и слуги. Синдбад развернул одного из них и приставил кинжал к его горлу. — Где девушка, которую привели к вам сегодня? — Там-там, — ответил оробевший слуга, судорожно указывая рукой на горящий дом. Все услышали его ответ. Синдбад невольно отпустил слугу. — Что значит… Он обвел здание медленным взглядом, но потом капитан, одержимый новым порывом надежды, спросил: — В какой она комнате? — Последняя прямо по коридору. Синдбад кинулся ко входу. — Синдбад! — Дубар и Ронгар схватили его. — Я не прощу себе этого, брат. — Уже поздно, Синдбад, поздно. Но капитан не испугался последствий своего опрометчивого решения. Дубар, Ронгар и Фаруз не знали, как действовать. Они боялись, что, оставив его здесь, добавят ему мучений на всю оставшуюся жизнь. Синдбад вбежал внутрь, прикрывая лицо локтем. С обеих сторон к нему тянулись языки пламени, пол уже почти прогорел до земли. Было настолько жарко, что капитану казалось, что это конец, и он уже сам является частью пожара. Он постоянно спотыкался о какие-то предметы, не видел почти куда идет и только, когда столкнулся со стеной, поднял голову. Только это была деревянная дверь, до которой еще не дошел огонь. Синдбад выбил ее ногой и яркий свет залил небольшое помещение, заполненное поленьями. Он посмотрел по сторонам и около стены увидел Брин, привязанную к одной из вертикальных стоек, которая удерживала дрова. Девушка сидела, закрыв глаза. Под ресницами чернела дрожащая тень. Синдбад упал рядом с ней на колени и тронув ее плечо, произнес: — Брин! Девушка вздрогнула и посмотрела на капитана. Ее взгляд, пустой и усталый, смотрел на капитана, пока она не осознала, что ее жизнь еще не закончилась. — Не шевелись, — сказал Синдбад, не оставляя времени на сентиментальности, и осторожно перерезал ткань, которой Брин завязали рот. Потом он освободил ее и от остальных веревок. — Ты сможешь идти? Она посмотрела на капитана, недопонимая, что происходит, но потом закивала. Синдбад помог ей встать, и они пошли к выходу. Огонь заглотил все то пространство, через которое моряк прошел к Брин. Синдбад попытался продвинуться по коридору, но прямо перед ним рухнули потолочные балки и преградили дорогу. Сбоку горела дверь. Он пнул ее, а она оказалась не заперта, и комната была только задымленная. Синдбад взял Брин за руку и вошел туда, пытаясь нащупать что-то. Он ударился о кровать, потом обошел ее и направился к стене, где должны были быть окна. Капитан нашел окно, но вслепую мучиться со шпингалетами было неудобно, поэтому он поднял прикроватную тумбочку и выбил ею окно. Очистив подоконник и раму от осколков, Синдбад сказал Брин выходить, а потом выбрался и сам. Девушка стояла в растерянности, и ей казалось, что она потеряла дар речи от такого молниеносного спасения. Синдбад подошел к ней, и взяв ее руки, заглянул в ее пораженные глаза. Она даже не шевелилась. Капитан обнял ее и, гладя по голове, ласково произнес: — Все хорошо, все. Брин уткнулась лицом в плечо Синдбада. Она казалась ему сейчас такой слабой и хрупкой. Капитан прижал девушку немного сильнее к себе от боязни того, что он мог ее потерять. Они отпустили друг друга только когда увидели появившегося из дыма Дубара. Он подбежал к ним и, положив ладони на плечо каждого, нахмурившись смотрел на них и силился что-то сказать, но не нашел подходящих слов и только помотал головой. В молчании он пошел обратно, чтобы успокоить Фаруза и Ронгара. Они уже накинули на себя мокрые плащи и хотели ворваться в огонь, как увидели Брин и Синдбада. Фаруз думал, что он надышался дымом и у него начались галлюцинации, пока не услышал голос капитана. Со стороны дома правителя послышался звон металла. Это дрожали золотые предметы в руках расхитителей добра, когда-то наворованного у горожан. Из дома бежали воины и слуги, унося с собой посильное количество ценностей. Они уже успели открыть ворота, наспех запрягли лошадей в повозки и стали их заполнять. — Что происходит? — спросила Брин. — Кто-то хочет хапнуть себе незаконную долю, — ответил Дубар и бросился пресекать эту несправедливость. — Брин, иди в город, скажи людям, что, если хотят вернуть все, что было у них отобрано, пусть идут нам на помощь. Мы не сможем справиться в одиночку, — быстро проговорил капитан. — Хорошо. Но, Синдбад... На третьем этаже где-то Амир прячет детей жителей. Будьте осторожнее, чтобы никто из них не пострадал. — Я понял, — перебил моряк. Брин кивнула и поспешила выполнять его просьбу. Выбежав за ворота, девушка увидела взволнованную толпу народа, наблюдавшую за вздымающимся в небо столбом дыма. Увидев Брин, некоторые готовы были отступить и спрятались за рядом более отважных горожан. Она была почему-то уверена, что никто не осмелится войти на территорию правителя, но после ее слов большинство мужчин ринулись в город и через некоторое время уже неслись обратно с копьями, топорами и рубилами. В ветхих одеждах и с самодельным инструментом они были похожи на дикарей каменного века, собравшихся на охоту. Синдбад, Дубар, Фаруз и Ронгар заперли все выходы из дома Амира и задраили люки из подземных ходов. Но это не помогло: слуги стали сбрасывать имущество через окна, а потом в окне третьего этажа команда увидела маленького ребенка в слезах, которого грозились сбросить подчиненные правителя. Синдбад сказал, что они выпустят их и открыл дверь. В это время вернулась Брин, оповестив друзей о том, что скоро прибудет поддержка. В доме усиливался плач детей. Моряки вошли внутрь, но не успели они ступить на лестницу, ведущую на второй этаж, как им навстречу вышел воин, прижимавший к себе кричащего трехлетнего ребенка и держащий у его шеи холодное лезвие ножа. — Положите оружие! — поставил условие воин. Все тут же бросили мечи. — Выйдите из дома и отойдите от него! — Команда выполнила его указ, а он выпустил таким образом своих единомышленников. После — оставил ревущего мальчика и убежал. — Идем ко мне, малыш, — произнесла ласково Брин, взяв ребенка на руки и поглаживая его пушистые беленькие волосы. Она пошла за командой, торопившейся к детям, которые, возможно, остались один на один со врагом. — Мы закрыли двери на третьем этаже и оставили Ронгара сторожить их, я не понимаю, как им удалось пробраться? - Размышлял слух Синдьад и думал услышать в ответ какие-то догадки от команды. Поднявшись наверх, они встретили Ронгара, который объяснил им, что на этаже не было ни одного воина, когда они закрывали на него проход, но позже он услышал детский плач, открыл дверь, но никого там не увидел. Синдбад не стал разбираться в потайных лазейках: он услышал шум битвы на улице. Толпа жителей хлынула через ворота. Стражники усмехнулись, подумав, что сделают им эти люди с древним оружием и не очень-то пытались защищаться. Из-за такого просчета через недолгое время они уже не могли отбить натиск народа и ретировались. Рассадник зла уничтожен. Детей нашли свои семьи. И вечером город устроил широкое празднование на главной площади, во всех тавернах и гостиницах, в одной из которых остановилась команда Синдбада, пока он не зафрахтует новых матросов, потому что матросы с острова Мирины были пленены свободной земной жизнью и на время отказались от морской службы. Они сказали, что будут помогать восстанавливать порт Гомруна и ждать Синдбада через полгода, чтобы он оценил их труд. Когда капитан закончил разговор с ними, он подошел к Дубару и Ронгару, которые пили за процветание города с жителями. — А где Брин и Фаруз? — спросил Синдбад, садясь на скамейку рядом с братом и пододвигая к себе стакан пива. — Они ушли к себе, — ответил Дубар, смеющийся над чьей-то шуткой. — Да? Почему? — Не знаю, Синдбад. Капитан поднялся наверх и постучался в комнату, которую снимали Фаруз и Ронгар. Он вошел туда и почувствовал запах спирта. Ученый занимался свои обычным делом: заваривал травы и перебирал разные имеющиеся у него бутылочки с лекарствами. — Ты ни минуты не даешь себе отдохнуть, — улыбнувшись сказал Синдбад, когда подошел к другу. — Это настойка из аира для Брин, нужно обработать раны на всякий случай. И сейчас приготовлю что-нибудь обезболивающее для головы. Синдбад мгновенно посерьезнел, а Фаруз продолжил: — Синдбад, может быть, хоть ты ей объяснишь, что у вас есть я, и вы всегда можете обратиться ко мне за помощью, а не к посторонним людям! — А что случилось? Фаруз повернулся к капитану и возмущенно начал: — Да сейчас был на первом этаже, смотрю, какая-то женщина передает ей стакан, я думал, что, может, это вино, но знаешь, я не думаю, что Брин бы стала пить в одиночку. Подхожу, оказывается, это местная целительница посоветовала ей свою настойку из невесть чего. Синдбад вздохнул и провел рукой по лицу. — Пойду поговорю с ней. — Да, я принесу все, как все будет готово. Капитан вышел с ощущением того, что за прошедший год совместного плавания он не узнал Брин так же хорошо, как любого другого члена своей команды. Он винил себя за то, что не уделял ей все это время должного внимания, но одновременно ждал понимания и с ее стороны, ведь ему тоже было нелегко. Синдбад постучал в дверь Брин, но в ответ раздалась тишина. Он приоткрыл ее и заглянул в комнату. Девушка лежала на кровати, прикрыв лицо одеялом от света. Капитан подкрался к столу, чтобы затушить лампу, как услышал свое имя. Сонные глаза Брин смотрели на него. Он сел на колени рядом с ее кроватью и с легкой улыбкой тихо спросил: — Ну и к чему же такие эксперименты? — Брин опустила взгляд, а Синдбад положил ладонь на ее руку. — Вот была бы у нас еще одна Брин, я бы разрешил это, хотя тут еще нужно подумать. А ты у нас одна, — он начал нежно гладить ее по голове, но Брин остановила его руку. — Ну все, Синдбад, не надо, — улыбнувшись сказала девушка. — Почему? — Я сейчас заплачу. Синдбад тихо рассмеялся. Лицо Брин было полно печали. Она лежала, затаив дыхание, с закрытыми глазами и прижимала руку капитана к груди. Синдбад тронул своими губами ее губы и произнес: — Мы всегда есть у тебя, мы тебя не бросим. Ты можешь прийти с любой проблемой к нам, ко мне. Ты нам не чужая, Брин. Она приоткрыла губы, чтобы что-то ответить, и почувствовала, как сладкий поцелуй коснулся их, но в этот момент без стука вошел Фаруз. Он торопился помочь, но Синдбад взял у него поднос с лекарствами и сказал, что они все сами сделают и отпустил ученого. Капитан сел на кровать, поставив поднос на маленький столик рядом с ней, намочил настойкой кусочек ткани и, склонившись над головой Брин, тихо подул на ее рану и осторожно дотронулся тканью до нее. — Потерпи немножко, — сказал Синдбад. Потом он обработал рану на ее руке. — Фаруз заварил тебе какие-то травы, сказал, что надо выпить. Брин села и взяла стакан. Она чувствовала, как Синдбад смотрит на нее и после душевных откровений, от которых теплота проникла в ее сердце, Брин смущалась взглянуть на капитана. — Тебе так идут распущенные волосы. Застенчивая улыбка смягчила грусть Брин. Когда девушка поставила пустой стакан на поднос, Синдбад сказал ей ложиться и укрыл ее одеялом. — Закрывай глаза. — Синдбад, — засмеялась Брин. — Я могу тебе и сказку рассказать, — пошутил Синдбад и бережно погладил девушку по щеке. Капитан так смотрел на нее, как будто думал, что у их беседы будет продолжение. Он не привык к тому, что его чувства остаются неразделенными, но, может быть, он мало знал о настоящей любви...