Продолжение сериала

Ранней утренней порой Гомрун утих, его жители только что унялись и легли спать. Трезвые горожане убирались на местах пиршеств, но бодрствовавших было так мало, что солнцу, вместо людей, приходилось целовать опустевшие улицы. Дермот парил в вышине, что-то ища зоркими глазами. После недолгих поисков он устремился вниз и завис, трепеща крыльями, перед окном. Потом сокол опустился на его нишу и постучал клювом по стеклу. Синие шторы раздвинулись, и на полу комнаты заколыхалась тень перистых листьев финиковой пальмы. — Дермот! — обрадованно произнесла Брин и впустила птицу внутрь. В клюве он держал мышонка. Дермот сел на тумбочку у зеркала и ждал Брин. Девушка принесла ему миску с полуживой рыбой, куда сокол положил и свою добычу, и принялся за завтрак. Брин, задумавшись о чем-то, медленно расчесывала волосы перед зеркалом. Затем она собрала несколько прядей, чтобы сделать свою обычную прическу, но вдруг отпустила их, и они снова рассыпались. — Дермот, как ты думаешь, лучше ли мне с распущенными волосами? — сев на колени перед соколом, спросила девушка. — Да, — мысленно ответил он. Брин улыбнулась и осторожно погладила птицу. — Синдбад тоже так думает, — добавила она и, поднявшись, Брин только хотела уйти, как услышала громкий клокот и взмах крыльев. Дермот подлетел к Брин и принес в когтях ленту для волос. Девушка взяла ее и вопросительно посмотрела на птицу. — Ты же сказал… — Я передумал, — донесся беззвучный ответ. Брин подставила руку Дермоту и перенесла его на прежнее место. Он не переставал следить за ней глазами. Девушка нежно улыбнулась, желая исчерпать его беспокойство. — Дермот, — ласково поглаживая его мягкие перышки, произнесла Брин, — если тебе кажется, что я из-за Синдбада это делаю, то не нужно так думать. Ты не веришь мне? Смотри. — Брин завязала волосы. — Я схожу на корабль. Мне нужно взять некоторые вещи. Я быстро вернусь. — Я с тобой. — Со мной? Хорошо, тогда мы можем сходить туда вечером, я не тороплюсь. Ты сможешь отдохнуть это время. — Нет-нет, я не хочу тебя задерживать. То есть я не устал. Пойдем. — Ты не задерживаешь меня, Дермот. Сокол вспорхнул и полетел к двери. Брин решила не перечить его настойчивости, и они вышли. Дермот с не характерной ему энергичностью летел впереди девушки, потом поднимался выше, кружил и снова беспечно несся к морю. Когда ему на глаза попадался незнакомец, шедший навстречу Брин, Дермот летел у плеча девушки, ловя на себе ее оторопелые взгляды. Он боялся, что она примет его заботу за фальшивую тревожность, но Дермот недооценивал чувства Брин. Когда Брин ступила на причал, ее взору открылась пустая палуба «Номада». Она была уверена, что все еще спят, кроме какого-нибудь одного матроса, оставшегося сторожить корабль. Однако, взойдя на палубу, девушка увидела Синдбада, поднявшегося наверх с нижней палубы. Он нес обеими руками завязанный мешок, но, встретив Брин, капитан оставил свои дела и подошел к девушке. — Доброе утро, Брин, — произнес он, улыбнувшись. — Доброе утро. Ты совсем не спал сегодня? — Почему же? Я просто не пил до ночи, как некоторые наши друзья. Мне кажется, если мы их встретим, то только вечером. В этот момент на руку Брин, которой она держалась за канат, сел Дермот и привлек внимание обоих к себе. Он знал, что был лишним, но их разговор не был настолько конфиденциальным, чтобы сокол мог чувствовать угрызения совести. Брин, так и не догадавшись о причинах такого поведения Дермота, сказала, за чем пришла и, отпустив птицу, спустилась вниз. Синдбад заметил, как сокол метнулся за ней, но он не хотел его пускать внутрь «Номада». — Что ты там забыл? Мышей там нет. Сегодня ночью пришли коты и словили всех мышей, — сказал он Дермоту, сидевшему на крыше кормовой надстройки и неотступно следящему за капитаном. — И не надо на меня так смотреть. Синдбад не видел смысла в этом монологе и тоже покинул палубу. Брин стояла в кают-компании у стола, на котором лежали гримуары, свечи, стеклянные шары, ткани, всякие амулеты и маленькие мешочки, в подобных Фаруз хранит высушенные травы. Девушка не понимала, что здесь делают эти чародейские принадлежности. Синдбад тоже остановился перед столом и беззвучно вздохнул. Брин взглянула на капитана, чувствуя, что любой вопрос сейчас будет неуместен. Ей казалось, что лучше остаться не посвященным в это дело человеком, чем заставлять Синдбада разделять свою печаль. Растерянность, написанная на лице Брин, вынудила моряка первым рассеять воцарившееся напряжение. — Это вещи Мейв, — он потянулся за книгой, но раскаянный вид Брин остановил его. — Синдбад, прости, — произнесла девушка, положив ладонь на лицо, — я не хотела мешать тебе… — В этом нет ничего секретного. Просто та каюта пустует уже год, надо там убраться, поменять внутреннюю обшивку, а то после экспериментов Мейв она цела только наполовину, — Синдбад попытался улыбнуться, но улыбка быстро сошла с его губ. Он старался говорить непринужденно, но как бы он ни силился маскировать свою тоску, она все равно находила пути подняться из глубин души и потушить слабый огонек спокойствия, зажженный надеждой. — А это одна из ее книг, — капитан открыл гримуар и протянул Брин. Она удивленно посмотрела на моряка, ведь все, чем когда-то пользовалась Мейв, было частью его личного пространства, в которое он не впускал никого, кроме воспоминаний. — Прочитай, может быть, что-нибудь будет тебе понятно. Брин робко взяла книгу и опустила взгляд на страницы, наполненные текстом, символами и рисунками. Они были немного влажными от сырого морского воздуха и в некоторых местах оторвались от полуразрушенного переплета. — Я не знаю, что значат эти слова, — она вернула книгу Синдбаду с такой осторожностью, с которой передают младенца. — Посмотри эту, — капитан передал том, который по своему виду не походил на остальные, он был большего формата и носил пятнадцатый номер. Синдбад ушел в каюту, откуда начал говорить об истории того, как эта книга попала в руки Мейв. Брин провела рукой по кожаной обложке и драгоценным камням с вкраплениями в них золота и отдернула ладонь, когда рубины сменили свой цвет на черный. После чего на книге разомкнулись три застежки. Девушка медленно открыла книгу, опасаясь новых таинственных явлений. Манускрипт был на арабском, и в этот момент Брин открыла для себя, что умеет читать на родном языке, хотя кто знает, какой язык был для нее родным. — Эту книгу Мейв еще до нашего с ней знакомства смогла украсть в библиотеке Турока, — донесся из каюты голос капитана. — Там написано как расколдовать Дермота. Но есть одна проблема, о которой Мейв узнала от Дим-Дима: эту книгу может открыть только обладатель черной магии. Мы пытались разрубить застежки, но клинки отталкивались от них, как от магнита, хотя застежки кожаные. Даже огонь потухает рядом с ними. Брин замерла, услышав слова Синдбада. Насупив брови, она пыталась себе внушить, что капитан что-то перепутал. — Но знаешь, что ей нравилось? Она проводила по обложке рукой, и рубины превращались в жемчуг. Брин ужаснулась и захлопнула книгу как раз перед тем, как Синдбад вернулся к ней. Чувствуя, как бесконтрольный испуг поглощает ее, девушка взялась за спинку стула, чтобы не упасть. Капитан подбежал к ней, бросив пустые мешки, и посадил Брин на стул. — Что с тобой? — спросил моряк, встав на колени рядом с девушкой и взяв ее ладони. Она закрыла дрожащие веки. — Не пугай меня, Брин, — Синдбад дотронулся до ее плеча. — Со мной все хорошо, — она посмотрела на капитана и взглянула еще раз на книгу. Застежки были закрыты, хотя Брин не помнила, чтобы что-то делала с ними. — Магия Мейв слишком сильна для меня. — Прости, я совсем не подумал, что это может повлиять. Я провожу… — Нет, — оборвала девушка и резко встала. Синдбад поднялся за ней. — Я пойду, — не успела Брин сделать шаг, как капитан ласково взял ее за плечи, но она даже не глядела на него. — Оставь меня, оставь, Синдбад, — рассеянно произнесла Брин, снимая его руки со своих плеч. Моряк не понимал ее неоднозначные реакции, сменявшиеся от раза к разу. Он подумал, что девушка ревнует, но в то же время не мог припомнить случая, когда это чувство сопровождало ее в жизни. Может быть, он был недостаточно чуток? Не потеряв нежности, Синдбад взял руки Брин, но она перевела на него умоляющий взгляд и сказала: — Не мучь меня и не предавай Мейв, Синдбад. Ведь она где-то ждет тебя. — Почему ты говоришь это? К чему? — К тому, что происходит сейчас, что было вчера вечером, и не только. Я вижу, как ты любишь Мейв. Я знаю, что вы через многое прошли, и не хочу вторгаться в ваш мир. Вы два хороших человека, и я уверена, что судьба вернет тебе Мейв, потому что вы достойны друг друга. Дубар, Фаруз, Ронгар и Дермот рассказывали мне о Мейв и на какие жертвы она шла, ради тебя. Это значит, что ты нужен ей. И ты не будешь так нужен никому, с кем пытаешься утешиться случайными отношениями. С Мейв все хорошо, она действительно в безопасности. Мне это говорит Дермот, потому что он чувствует связь с сестрой. Синдбад стоял как каменный, и только дыхание отличало его от статуи. Он сел на стул позади себя и сжал край стола так, что его пальцы побелели. Он искал счастья по свету весь год, но ошибался ровно столько же раз, сколько пытался внушить себе, что время и мимолетные романы заполнят пустоту в его сердце. Его душило отчаяние. Капитан ударил кулаком по столу, что все предметы на нем подпрыгнули. Когда самообладание вернулось к нему, Синдбад нашел себя в полном одиночестве на корабле. Брин, закончив повествование, выбежала на пристань и куда-то помчалась. Она хотела найти далекий уголок, где ее никто не побеспокоит, но Дермот увязался за ней. Девушка не смотрела на него и не отвечала на его вопросы. Город закончился, начались холмы и пустыри. Щедрое солнце припекало все сильнее и сильнее. У Брин не было с собой ни воды, ни одежды, которой она бы могла защититься от беспощадных лучей. Девушка упала на каменистое подножие холма. Дермот приземлился рядом, обошел ее и взмыл в высь. Брин вспоминала слова Скретча при их первой и пока последней встрече, и только теперь понимала, что это была не уловка и не выдумка, и не орудие для победы над ее смелостью. Она просто была одной из них, из темных. Но как же так? Еще недавно Брин уверяла Синдбада, что Скретч делает все ради того, чтобы они купились на его ухищрения, хотя капитан сам это прекрасно понимал, а теперь, теперь суровая правда о ее сущности вогнала ее в такое состояние, через которое, как ей казалась, она не сможет прорваться. Дермот волочил по земле пальмовый лист и, дотащив его до Брин, накрыл им ее и остановился у ее головы. — Дермот, — прошептала девушка, посмотрев на сокола. Она погладила его по горлу и груди, и он подошел ближе. — Спасибо, — сказала Брин, взглянув на пальмовый лист. — Не говори никому, что я здесь, хорошо? — всматриваясь в карие глаза птицы, попросила она. Брин не ждала ответа, она была уверена, что верный друг не выдаст ее. — Синдбад обидел тебя? — спросил сокол. — Нет, Дермот, нет, Синдбад ни при чем, — ответила Брин, опершись рукой о землю. Она не знала, как выдать ему тайну, о которой рано или поздно все узнают. А стоит ли раскрывать это? Молчать для того, чтобы не потерять друзей? Но это уже не просто молчание, это обман, умышленное подвержение опасности дорогих людей. Она не знала, как это может навредить остальным, но вдруг в закоулках ее сознания гнездится зло, которое помутняет рассудок и делает тебя непобедимым врагом человечества. Брин вздрогнула от безумных мыслей. Она встала и побрела по холмам, как заблудший странник. Не думая о том, что ее могут искать, девушка провела весь день за пределами города. Оказалось, не все так мертво вокруг: в другой части землю оживляли низкорослые деревья с пышной кроной, кусты и трава, но там кормились животные и пастухи пели песни степным просторам. Когда звезды повисли на небесах и воздух немного остыл, Брин вернулась на берег, чтобы прийти на корабль и еще раз проверить реакцию книги. На палубе спал безответственный матрос. Брин его не знала, но, похоже, он был недавно завербован. Она прокралась мимо него, не желая подключать лишние глаза к своему делу. Спустившись вниз, девушка обнаружила бывшую каюту Мейв открытой и боялась увидеть Синдбада лежащего в темноте на койке волшебницы. Брин придумала, что сказать на случай, если ее мысли подтвердятся. Она зашла сначала к себе, чтобы взять лампу, зажгла ее и медленно отворила дверь в каюту Мейв. Там никого не оказалось, но Брин осмотрелась, чтобы на всякий случай убедиться в том, что у ее дела нет свидетелей. Она заперла дверь изнутри и, повесив лампу на специальный крючок, подняла крышку рундука, который первым попался ей на глаза. Внутри него в одной части лежала одежда Мейв, а в другой — гримуары. Узнать книгу-ключ к спасению Дермота оказалось не трудно. Книги стояли, и нужная была выше всех. Брин взяла ее в руки. Долго ее ладонь дрожала перед тем, как пройтись по обложке. Было страшно убедиться в том, что произошедшее утром было не какой-нибудь магической ошибкой или миражем. В ее памяти всплыли моменты, когда Дермот рассказывал о том, что каждый день мечтает превратиться обратно в человека, каждый день он заставляет себя выживать, потому что уже несколько лет к нему относятся как к животному, он не знает, откуда еще черпать силы, чтобы все это терпеть. Эти мысли, как ярмо, сдавили ее сердце. Брин села за стол, прикоснулась к обложке и развернула книгу. В начале находился список трав и растений, которые понадобятся для зельев. Часть из них была у Фаруза, да и требовалось их немного, поэтому с половиной компонентов проблема решена, а остальные Брин думала докупить у целителей в разных городах, где окажется «Номад». Далее шли пояснения к тому, как необходимо действовать, чтобы зелья подействовали, а в конце находились рисунки животных, которые нужно было перерисовывать и сжигать после каждого этапа по подготовке к перевоплощению. Это нужно было для того, чтобы не превратить Дермота случайно в другого зверя. Брин изучала текст. Ее немного расстроил один момент: в день Дермот может выпивать только одно зелье, остается только уговорить его пойти на это. Просидев так несколько часов, Брин закрыла книгу и рундук. Забрав лампу, она прислонила ухо к двери, прислушиваясь к звукам в коридоре. Тишина. Брин беззвучно отодвинула щеколду и покинула каюту. Не успела девушка отпустить ручку двери, как заметила свет, озарявший кают-кампанию и небольшое пространство рядом с ней. Брин загасила свою лампу и подошла к противоположной переборке, в которой находилась дверь в ее каюту. Она остерегалась встречи с кем-либо, поэтому шла осторожно и немного трусливо. Пробираясь мимо двери Дубара, Брин случайно коснулась ее плечом, что та приоткрылась. Она только хотела закрыть ее, как с другой стороны ее резко дернули и ручка выскользнула из ладони Брин. От испуга девушка резко вдохнула воздух и отступила от порога, когда увидела пьяного и веселого Дубара с пустой кружкой в руке. Он, что-то бормоча, направился на камбуз, его язык заплетался и слов было не разобрать. Брин прислонилась спиной к стене, приходя в себя от неожиданной встречи. После она занесла фонарь, взяла вещи, которые не смогла забрать утром, и поспешила оставить «Номад». В гостиницу Брин вошла через черный ход. Рядом с ним находилась комната знахарки, которая вчера напоила ее чем-то очень качественным, что боль в ее голове утихла еще до настоек Фаруза. Девушка постучала в дверь. Через время открылось дверное окошко, через которое глядело пухлое, морщинистое лицо женщины в синем хиджабе. Она так мрачно смотрела, что Брин на мгновение потеряла дар речи. — А, это опять ты, — проворчала знахарка. — Чего тебе? Брин посмотрела на пол, чтобы угольные глаза травницы не сбивали ее с толку. — Мне нужно купить у вас травы. — Какие? — Многие, их долго перечислять. Женщина окатила Брин ледяным взглядом и распахнула дверь. За порогом показалась просторная комната без окон. У одной из стен пылал очаг, в котором кипело красное варево. Отблеск огня ложился на бурые шкуры животных, покрывавших пол, и на чучело головы медведя, стоящее на столе. К потолку были подвешены пучки разных высушенных растений, а на стенах, изрисованных летучими мышами, находились рисунки трав, окаймленные черными бабочками. Брин медленно попятилась назад. — Сколько ты еще будешь стоять? Заходи быстрее! Не нужна мне здесь лишняя энергия, — знахарка затащила ее за руку к себе и захлопнула дверь. Брин поежилась от страха. Хозяйка комнаты встала фертом и произнесла: — Ну! Слушай, у меня тут, помимо тебя, куча дел, либо говори, либо иди. Что тебе надо-то? Девушка в замешательстве неосознанно начала отыскивать гримуар в своей сумке, но, как только ее рука коснулась обложки, Брин посмотрела на знахарку и назвала все, что запомнила из книги, потому что она решила не воровать травы у Фаруза. Женщина достала несколько мешочков и начала заполнять их. Брин с опаской рассматривала комнату и думала: у Скретча было помрачнее. Но даже эта атмосфера навевала ужас. Она боялась прикасаться к чему-либо, с нетерпением ждала, когда знахарка отдаст ей все необходимое и зареклась, что ее нога больше никогда не ступит в такие сомнительные «лавки». Брин высыпала женщине в ладонь теплые монеты, отказавшись от сдачи, чему та только была рада. Это чувство, порожденное жаждой наживы, нисколько не смягчило ее отношение к Брин, и она так же грубо выпроводила ее, как и приняла. Бравурная музыка донеслась до девушки оттуда, где снова пиво лилось рекой. На одной из стен, противоположной ко входу в зал таверны, плясали тени. Оказавшись в коридоре, Брин, увидев двух горожан, которым она попалась на глаза, быстро свернула в темный угол. Но ей повезло, они были в зюзю, и она спокойна прошла мимо них. Войдя в свой номер, Брин сбросила с себя сумку и выдохнула, что, наконец, день закончился, и пока луна заменяет солнце, никакие события не ввергнут ее в новую круговерть. Серебряная дорожка протянулась от звезд до комнаты и даже расстелилась по полу. Но девушка все равно зажгла лампу и открыла окно, чтобы впустить Дермота, который должен вернуться, а потом разложила на ковре мешочки с травами и стала искать те, которые понадобятся на первый раз. Их нужно было заварить, а кипяток только у поваров на первом этаже. Спускаться — означало возможность встретится с кем-то из команды, а она сейчас совсем не была расположена к разговору. Брин решила подождать Дермота и хотя бы объяснить ему происходящее. Девушка смотрела на небо, сидя на подоконнике, и мысленно звала птицу. Когда она почувствовала, что Дермот возвращается, к ней подступило волнение, которое Брин пыталась побороть усилием воли. «Рано или поздно все узнают» — вторила себе девушка. Ее руки похолодели, и она пыталась отогреть их теплым дыханием, чтобы Дермот не заметил ее беспокойства. Дермот становился ближе, и все яснее в тиши слышалось движение воздуха, создаваемое его крыльями. Через время он залетел в комнату, выбрав себе место на полу около книги Мейв. Он обошел ее, разглядывая обложку. — Книга Турока… — задумчиво сказал Дермот. — Ты знаешь ее? — спросила девушка, сев на колени рядом с соколом. — Да. Бесполезная вещь, все, что написано в ней, не доступно нам. Ты взяла не ту книгу для обучения магии. Брин пыталась разжать дрожащие губы, чтобы ответить ему. «Может быть, рассказать сначала об этом Синдбаду?» — подумала она, но вспомнив, что чуть ли не вся его семья погибла от сил тьмы, девушка оставила эту затею. — Дермот, а у тебя много людей, которые дороги тебе? — Ты и Мейв. Такой ответ немного смутил Брин, что на ее бледных до этого щеках заиграл румянец. — А если бы Мейв… например, владела бы черной магией… — Мейв? Этого не могло и не может быть! — Да, я знаю, но если бы. — Нет! Никаких «если». — А если бы я? — Брин сама изумилась своей решительности. — Что за странные вопросы? — Просто ответь, что бы ты делал? — Я бы не поверил в это. Брин повернула магическую книгу к себе и поднесла ладонь к обложке. Произошло все то же самое, что и в предыдущие разы. Брин открыла первую страницу и посмотрела на Дермота. Он вертел головой, читая текст. — Это не та книга, — утвердил сокол и клювом закрыл ее. — Та, Дермот, та. Я уже купила нужные травы. Это возможность превратить тебя в человека. Прошу, не бойся меня, я правда не желаю тебе ничего плохого. Я хочу, чтобы ты вернулся к обычной жизни. Если мы будем действовать как здесь написано, то у нас все получится. Дермот молчал. — Ответь, что-нибудь, Дермот, — если бы он был человеком, она затрясла бы его за плечи от такой индифферентной реакции, — Прямо сейчас я могу заварить тебе первое зелье. Хочешь? — она наклонилась к его спине, но Дермот отошел. После недолгого безмолвия сокол развернулся к окну и вспорхнул на подоконник. Брин встала в ожидании того, что он бросит ей прощальные слова. Но так и не удостоив ее ответом, Дермот улетел, провожаемый жаждущим взором Брин. Неожиданно в дверь тихо застучали. Девушка резко обернулась и поспешила убрать разложенные на ковре предметы. Она поспешно затолкала мешочки с травами в сумку и кинула ее в шкаф, а книгу положила под подушку. Ей казалось: приготовления к принятию гостей длятся так долго, что, может, нет уже смысла проверять, ждет ли кто-нибудь за дверью. Что-то непонятное снова возбудило тревогу в ее сердце. Стук повторился, Брин быстро открыла дверь и застыла. Перед ней стоял Синдбад, прислонившийся плечом к наличнику двери и потупивший глаза на неструганные половицы. Увидев девушку, он выпрямился и повернулся к ней, казалось, что капитан уже не ожидал увидеть ее. Они оба стояли в нерешительности, придумывая, что сказать. Когда Брин осознала длительность их молчания, она отошла от двери, пропустив Синдбада в комнату. Он закрыл дверь и медленно подошел к девушке, оставшись от нее на дружеском расстоянии. — Я думал, что мы уже не встретимся сегодня, но увидел свет у тебя в окне, — тихо произнес Синдбад и посмотрел на тлеющий фитиль светильника, а потом — в теплые глаза Брин, в которых блестел отражающийся огонек. Уголки его губ дрогнули в легкой улыбке. Капитан поставил перед девушкой ладонь с красным бархатным футляром, предполагая, что она возьмет его, но Брин только растерянно переводила взор то на него, то на Синдбада. Моряк открыл коробочку, и внутри от колеблющегося света заблестела золотая цепочка с бриллиантовой подвеской в виде сердца. Потом он достал ее, положил футляр на кровать и, нежно взяв правую руку Брин, надел ей на запястье браслет. Продолжая греть ее ладонь своим теплом, капитан сказал: — Я никогда не встречал человека с таким же добрым и искренним сердцем, как у тебя, Брин. Дим-Дим говорил нам, что в противостоянии злу очень трудно сохранить великодушие в наших сердцах, и я хочу, чтобы этот мир не заставил тебя сойти с пути добродетели. Жизнь бывает очень суровой, и, если вдруг ты когда-нибудь захочешь отступить от правильного решения, пусть этот браслет, — он приподнял ее запястье, — напомнит тебе мои слова и поможет устоять в этой борьбе. Брин онемела от изумления. Она никогда не ожидала услышать такие слова от человека, как она считала, далекого от созерцательной жизни. У нее перед глазами все расплывалось, но не от слез, а от проникновенной речи, которая еще несколько раз проносилась в мыслях Брин. Синдбад что-то продолжил спрашивать у нее, говорил что-то незначительное, но девушка не могла больше слушать его. Потом она почувствовала, как капитан тихонько взял ее за плечи. Ее зрение прояснилось, и Брин увидела его спокойное лицо. — Все хорошо? — спросил моряк. Брин едва закивала. Синдбад сместил ладонь ближе к шее девушки, но внезапно вспомнив ее слова, остановил себя и убрал от Брин руки. — Я сейчас пойду на корабль за Дубаром. Сегодня утром ты хотела забрать какие-то свои вещи, тебе принести? — Нет… Нет, я взяла их, — дрожащим голосом ответила девушка. Синдбад смотрел на нее, и ему казалось, будто сейчас ее глаза нальются слезами, но боялся снова уколоть ее болью от того, что они оба понимают, что у них разные судьбы. Он молча вздохнул и отошел к двери. Взявшись за ручку, капитан обернулся и понял, что не может уйти просто так, но выбор был слишком сложен. Брин неотрывно глядела на пол. Потом она подняла голову на Синдбада и, словно обожженная его взглядом, отвернулась к окну. Капитан вышел в коридор и не свойственной ему нетвердой походкой медленно пошел к лестнице. Затем остановился, будто хотел вернуться обратно, но, передумав, пошел еще быстрее, и не успев достичь лестничного пролета, услышал свое имя. Синдбад обернулся. Брин стояла около своего номера, и он подбежал к ней. — Что? — спросил он с волнением. — Спасибо тебе за все, Синдбад. Я очень рада, что у меня есть такие друзья, как вы, если бы не вы… — Только не начинай опять про остров. Брин улыбнулась, а Синдбад продолжил: — Я уже говорил, что судьба послала нас к тебе, а тебя к нам, так что это не наша заслуга, что мы оказались там. — А если бы на моем месте оказалась какая-нибудь девушка, которая, как бы потом оказалось, владела бы черной магией, ты бы оставил ее? Синдбад сначала усмехнулся, но потом посерьезнел. Эта реакция испугала Брин, и она начала уже жалеть о том, что задала этот вопрос, не обдумав, как это лучше сделать. — А почему ты спрашиваешь? Брин пожала плечами и, отведя глаза, сказала: — Просто. — Я не знаю, Брин. После ответа девушка сразу посмотрела на него, чувствуя разочарование. — Наверное, это зависело бы от этой девушки, — добавил Синдбад. — Как зависело бы? — Вдруг она оказалась бы порядочным человеком, хотя, что-то я не припомню, чтобы я встречал таких. Порядочная ведьма… Звучит странно. Но я думаю, все бывает. Синдбад улыбнулся Брин, но как только они распрощались, улыбка сошла с его губ, и он задумался над вопросом девушки и над причиной, которая его породила. Брин в это время заметила, что Дермот вернулся и сел на кровать рядом с футляром для браслета. Девушка убрала его, чтобы сокол из ревности не сделал с ним что-нибудь, но даже в этот момент он начал расспрашивать, откуда эта вещь. Парой слов отделаться не получилось, но Брин перевела тему, подыскивая нужные травы, спрятанные в шкафу. — Дермот, у нас мало времени. Синдбад думает обо мне слишком хорошо, поэтому я хочу быстрее сделать для тебя все, что в моих силах, и рассказать ему всю правду. Дермот стал отговаривать ее от всяких манипуляций с превращениями, чтобы протянуть время и дольше не покидать корабль, но Брин стояла на своем и пошла вниз за горячей водой. Пока кухарка кипятила воду, Брин стояла у барной стойки, а рядом с ней сидели двое мужчин, волосы которых были слегка тронуты сединой. Они обсуждали бывший порт Гомруна, и по их разговору Брин поняла, что они хорошо разбираются в морских делах. Прошло немного времени, и она поняла, что эти двое положили на нее глаз. Она старалась не смотреть в их сторону, но они подошли к ней, потому что Брин оказалась единственной девушкой, которая была в это позднее время в зале таверны. К счастью, Брин принесли воду, и ей не пришлось узнавать продолжение этой истории. — Эй, — кто-то свистнул двум бывшим морякам и подсел к ним. Он был постарше и уже с испещренным морщинами лицом.- Не надейтесь с ней ни на что. Она с того корабля, который прибыл недавно к нам. — А-а-а, это те, что убили нашего правителя. — Не убили, а восстановили справедливость и правосудие. Лучше бы поблагодарили людей, — договорив, он отмахнулся и ушел, не найдя себе единомышленников в этой беседе. — Говорят, капитан их набирает экипаж. Слышал, сколько ему, Али? Двадцать четыре вроде. — Молодой… Значит, неопытный… Да еще и бредит благородством, — прищурив глаза в потолок, приценивался Али. — Сечешь? Можно податься в команду и не бояться загреметь в корабельный карцер. — Можно работать не напрягаясь, да еще и деньги получать. Такой кнутами не постегает. О нем все хорошо отзываются. И нам есть, чему его научить, да, Али? — Да. Скучная жизнь нынче пошла. Надо развеяться. В это время Синдбад подходил к «Номаду», пытаясь отогнать от себя странные суждения по поводу их последнего с Брин разговора. Взойдя на корабль, он действовал будто по какой-то прежде обдуманной схеме. Синдбад прошел мимо Дубара, заснувшего сидя за столом в кают-компании, зажег фонарь и решил посетить каюту Мейв. Там он сразу открыл рундук и, увидев, что не хватает одной книги, капитан опустил крышку и глубоко вдохнул тяжелый воздух каюты. — Понятно, — сказал он самому себе и, будто, не придав этому открытию никакого значения, пошел обратно в таверну, не забирая пьяного до беспамятства Дубара. Тем временем Брин уже подготовила настойку для Дермота и спешила успеть до полуночи уговорить сокола выпить ее, чтобы через несколько часов она смогла заварить ему вторую. Дермот быстро согласился, поняв, что у него нет другого шанса на превращение. Брин нарисовала углем на ткани нужный рисунок, примешала пепел к зелью, и Дермот без опаски выпил его. Брин ждала чего-то сверхъестественного, но все осталось как было. Ни одно перышко не выпало у Дермота. Сокол не чувствовал никаких изменений, но соврал, что какая-то сила одолела его, и он чувствует тепло, льющееся под кожей. Он не хотел, чтобы Брин не спала из-за него всю ночь, и, успокоив ее таким образом, вылетел в окно, чтобы переночевать на дереве. Но девушка вместо сна стала делать остальные рисунки из книги и нумеровать их, после чего она начала отбирать травы для следующих настоек, но успев сделать только несколько комбинаций, Брин заметила, что в комнате снова появился Дермот. Он затушил светильник, взмахнув около него крыльями, и, будучи убежденным, что в кромешной тьме Брин точно не продолжит работать, спокойно ушел спать. На следующий день «Номад» готовился отбыть из порта, который жители уже принялись реконструировать. Рабочие с утра возили на клячах, запряженных в повозки, стройматериалы со двора Амира и инструменты. Хороших лошадей не было даже там, и многое приходилось таскать вручную. Каурия пришла проводить команду и пожелать им счастливого пути. С вечерним приливом «Номад» отчалил. Погода стояла ясная, море было спокойно, наверху осталось лишь несколько матросов, остальные с наступлением сумерек собрались на нижней палубе, чтобы поиграть в карты и пообщаться. Они налили себе разбавленное вино и выпили за то, чтобы вернуться живыми ко всем, кого они оставили на берегу. Один матрос что-то начал говорить про свою жену и детей. — Как же она отпустила вас? — спросила Брин. — А на что я ей нужен? У детей наших уже свои семьи, а жена со мной почти не общается после того, как узнала, что мы берем спутниц в наши далекие плавания. — Не у одного тебя так было, — поддержал кто-то его. — Давайте выпьем за то, чтобы наши жены никогда не встречались с нашими любовницами! Они чокнулись, засмеялись, а Брин, сдерживая улыбку, встала из-за стола, решив уйти, но Синдбад остановил ее. — Дубар, а спой какую-нибудь свою песню, — попросил капитан. — Дубар сочиняет песни, чтобы нам было не скучно, — объяснил он остальным. Дубар начал петь, и все по-братски положили руки друг другу на плечи. «Как бы ни была трудна дорога Сколько миль бы ни лежало впереди, Пусть останется за бортом вся тревога И не сможет сбить нас с верного пути. Мы легко невзгоды забываем, Брат с сестрой нам ветер и вода, Под покровом ночи мы ступаем На стезю пиратства иногда. Ни к чему жестокие лишенья, Может, море уж сегодня примет нас, Так пускай же дарит утешенье Кружка грога в наш последний час. И куда бы мы ни устремлялись: На восток, на запад иль на юг, Никогда в сердца нам не вселялись Беспокойство, ужас и испуг». Пришло время ночной вахты, на которую были назначены другие матросы, в том числе Али и его компаньон Усман. Поначалу они сделали вид, что работают, но, когда Синдбад ушел, они спустились в кубрик и подняли двух спящих, которым солгали, что сейчас их очередь, а сами устроились на их местах. Утром капитан не нашел их на палубе, он встретился с Али позже, тот третировал, но Синдбад усмирил свое негодование, объявил им выговор и отправил в трюм распутывать канаты. Они задраили трюмный люк, и когда туда захотел спуститься кок за провизией, они потребовали с него деньги, прикрыв свое беззаконие приказом капитана. Кок, являясь бывшим рабом, видел и не такую варварскую власть, поэтому принял это за чистую монету, но сказал, что у него нечем платить. Тогда Али сказал, что он не охочий до денег и может вместо денег принять помощь от кока в их деле. Пока они торговались, сколько канатов нужно распутать коку, это заметил Синдбад и спросил, в чем дело. Кок все прямо объяснил, и капитан спустился в трюм. Али и Усман сделали вид, что ничего не было. — Почему вы придумываете свои законы? — спокойно спросил Синдбад, подойдя к ним. Али с уверенностью морского волка встал лицом к лицу с капитаном. — Сынок, ты мало знаешь о жизни. — Я вам не сынок. — А я тоже не сухопутная крыса, которая не отличит канат от бечевки. Я тридцать три года провел в море и не заслуживаю того, чтобы мне назначали работу, как для какого-то салаги, — процедил Али сквозь зубы. — Может быть, вы забываете, но капитан здесь я, а вы матрос, и не надо превышать свои полномочия. Вы сами попросились на мой корабль, при том, что я больше не нуждался в новых членах экипажа. Если вас что-то не устраивает, то прошу, — он указал в сторону кормы рукой, — в обратный путь. Могу даже выделить вам шлюпку. А если еще раз повторится что-то подобное, то будете сидеть в кандалах до следующего порта.