Продолжение сериала

Сон Румины всегда был чутким. Сейчас она проснулась от шороха, который, как ей сначала казалось, ей мерещился. Но по мере пробуждения, она начинала вспоминать, где находится, и чувствовала у себя на боку тяжелую руку. Ведьма осторожно повернулась, убрав со своей талии чужой локоть, и посмотрела на закрытые глаза лежащего рядом с ней мужчины. Потом она, приподнявшись на ладонях, осмотрелась, чтобы понять, откуда ей слышится звук, и увидела, что на полу в эркере лежал мешок, в котором что-то трепыхалось. Румина встала и на цыпочках вошла в эркер. Раннее утро посылало в комнату лучи сквозь готические окна, в простенках которых висели собранные фиолетовые шторы. Румина развязала подхваты штор и закрыла окна, чтобы свет не разбудил спящего, затем, усевшись на ковре, вытащила из мешка свиток карты. Как только он ощутил свободу, то сразу выпрыгнул из рук и разложился на полу. С виду на карте не было ничего необычного. Ведьма стала водить рукой над ней, пока не почувствовала, как одно ее место эманировало теплом. Румина зажала это место пальцем и, привстав на колени, слегка отодвинула штору, чтобы разглядеть название города, который ее зовет. — Генуя? — прошептала она и нахмурилась. — И кому я там понадобилась? Колдунья застыла в размышлениях, но на ум ей приходили только ее бывшие любовники, которым она говорила, что они всегда могут рассчитывать на ее помощь во всяком деле, если пожелают ей хорошо заплатить. Румина не могла остаться равнодушной к этому зову, поэтому сложила карту обратно, сгребла в мешок маленькие золотые статуэтки с полок шкафа, высыпала из шкатулок драгоценности и, надев платье с непозволительным декольте, покинула дом. Телепорт выкинул ее на траву посреди сгоревших домов. Эта трава, наряду с молодыми кучерявыми кустарниками, была единственной живой растительностью в округе. На земле лежали только обуглившиеся стволы оливковых деревьев, а те деревья, которые смогли устоять, были покрыты копотью, и на фоне ясного неба их голые ветки выглядели как кривые пальцы застывших чудовищ. Румина поежилась от непривычного холода. Ее сумка была забита золотыми вещами, которые она, благодаря заклинанию, могла бы превратить в куртку или накидку, но, зная, что это будет необратимо, колдунья продолжила терпеть такую температуру. Румина встала и брезгливо отряхнулась. Идти между гнилыми досками даже по мягкой траве ей было противно. Она хотела достать карту и проверить, в то ли место занесло ее заклинание, но услышала свист, звучавший откуда-то свысока. Ведьма огляделась, и на одной из опаленных стоек бывшего дома она увидела Скретча, который сидел положив ногу на ногу и беззаботно помахивал раздвоенными копытами. Румина ухмыльнулась, но подойти ближе не соизволила. — Хе-хе-хе, примчалась все-таки. А я думал, мне прямо к твоему, не знаю, как назвать… К твоему ненаглядному придется в дом ломиться, — поглаживая кривыми волосатыми пальцами острую бородку, сказал властитель тьмы. Наблюдая за тем, как ведьма пытается сдерживать дрожь своего хрупкого тела, Скретч бросил ей епанчу. Но Румина не спешила поднимать ее и наблюдала за дьяволом со сложенными руками. — Хочешь, чтобы за тобой поухаживали? — он щелкнул пальцами, и тут же появились два горбатых существа, покрытых черной шерстью. Они подняли плащ и надели его на Румину. Один из них, закалывая пряжку епанчи у шеи ведьмы, чуть не задел ее лицо своими рогами, а его непослушный хвост два раза случайно ударил Румину по ногам, но она не придала этому значения, потому что все ее внимание было сосредоточено на золотой пряжке. После того, как помощники Скретча закончили работу, они прыгнули головой в землю и нырнули в нее, как в воду. — К чему же такая любезность? — спросила ведьма, приближаясь к козлоногому. — И может, слезешь оттуда, а то разговариваешь со мной, как царь с рабыней. — А ты и так моя рабыня, — размыслил Скретч себе под нос. — Что? — поморщившись от разобранных слов возмутилась Румина. — Я говорю, конечно, я же не гордый, — поправился дьявол, уже оказавшись за спиной колдуньи. Она мгновенно обернулась и увидела его сидящим на камне. Он похлопал по свободному месту рядом с собой. — Я постою. — Стесняешься? — Ты где пропадал все это время? — Не пропадал, а занимался делом, причем очень полезным. Между прочим, свое последнее обещание твоему отцу я выполнил. И, благодаря мне, твой папаша жив здоров и может удовлетворить всякую прихоть своей доченьки. Пока только одной, — он закончил, подавая голову вперед. Румина опустила руки. В ее глазах читалось крайнее недоумение. — В каком смысле? — быстро спросила она. — А разве ты не помнишь свою сестренку? А эти места? — Я не была никогда в этом городе. — А я и не про него. — Так про что? Говори, в чем дело, быстро! Или, — она подняла руку, чтобы вызволить из нее поток магии, но вспомнила, что бессильная против сил Скретча, и укротила свой гнев. — Так-то лучше. Тебе знакомо имя Брин? Румина напряженно смотрела на него. — Ну и, — сказала она. — Она жива. Румина прислонилась к обгоревшей стойке, оставшейся от дома, расстегнула пряжку под подбородком и скинула плащ от жара, напавшего на нее из-за неожиданной новости. — Кроме того, она вместе с Синдбадом. — В каком смысле «вместе»? — Не бойся, не в том, в котором ты подумала. Теперь ты понимаешь, кто смог снять твои чары с корабельной курочки. Румина приложила пальцы к вискам и начала медленно ходить по пожарищу между двух домов. — И это она без проблем открыла вашу книгу. А сейчас с ними на корабле еще и твоя любимая подружка, с которой вы все никак не подружитесь. Твой отец наверняка после произошедшего положит глаз на корабль Синдбада. И кого же он там найдет? Свою вторую дочку, для которой недалеко отсюда отстроил огромный дом, которую искал по всему свету лет пятнадцать, а потом сдался. — Заткнись! — сорвалась Румина. Ее лицо было похоже на помидор. Она стояла напротив Скретча и, грозно нахмурившись, испепеляла его взглядом. — Зачем ты мне пересказываешь то, что я и так знаю? — Вообще-то я пытаюсь привести тебя к верному плану действий и предложить тебе сделку. — Я и без тебя справлюсь. — Если откажешься, то я сейчас же приду к твоему отцу и расскажу ему всю правду. Ведьма стиснула зубы и ответила: — Что ты хочешь? — Я хочу, чтобы ты привела мне Дермота. — Зачем? — Ну вот видишь, ты не поняла, а сама просишь не начинать издалека. Придется объяснять и попробуй только перебить меня. — Да не очень-то мне уж и интересно, надо привести, приведу. Что я получу за это? — А ты знаешь, что у них с Брин скоро свадьба? Или это тебе тоже неинтересно? — А что мне это дает? Я ее убью, и свадьбы не будет. — Ты все еще не научилась мыслить наперед. Подумай сама, если нам удастся проникнуть в деревню к этому, аж противно имя его произносить, Дим-Диму, то мы сможем уничтожить больше, чем просто приманивая их поодиночке. Ясное дело, что этот старик от нечего делать создал вокруг всей деревни магическую стену, через которую нам никак не пройти, если только кто-нибудь не откроет нам туда вход. А кто это может сделать? — он выставил вперед указательный палец. — Кто? — Обернись. Румина обернулась и увидела столик, на котором лежала шелковая ткань, а ней — два кольца. Она повернулась обратно, но Скретча там уже не было. Он постучал когтем ей по плечу, и ведьма обратилась в его сторону. — Видишь кольца? — Скретч взял ткань с украшениями в руки. — Они обручальные. Думаешь, у бывшего птенчика найдутся деньги на такие? Кстати, как тебе кажется, это просто кольца или кольца с личным подарочком от меня? — Ты думаешь, я настолько наивна, чтобы поверить тебе, что ты дашь ему просто кольца? — Хоть здесь ты мыслишь верно. Итак, что я тебе предлагаю. Скоро сюда прибудет корабль Синдбада. Когда они сойдут на берег, ты должна будешь приманить к себе Дермота. Магией, не магией, мне все равно, как ты это сделаешь, мне главное, чтобы ты смогла незаметно отбить его от команды. Когда ты это сделаешь, то брось в землю этот камень, — Скретч дал ей морион, — и тогда вы переместитесь в мою местную «резиденцию». А что будет дальше, это нам покажет его выбор. А пока советую тебе подготовиться к этому свиданию. * * * Фаруз и Синдбад стояли у фальшборта, вместе держа развернутый свиток, и сличали береговую линию с ее контуром на карте. — Нет, мы не сбились с курса, и карты нас не обманывают, — заключил ученый после очередного взора через магноскоп. — Этот сожженный город — действительно Генуя, тем более, мне кажется, что на берегу я видел людей. У них есть небольшая гавань, в ней - причал, место для швартовки. Синдбад отпустил свиток, и он свернулся, как пружинка. Потом капитан протянул руку к магноскопу и взял прибор, чтобы тоже посмотреть на город. — Мы уже близко, — моряк сложил подзорный прибор и передал ученому. — Течение слишком сильное, и перед гаванью какие-то камни из воды выступают, нужно убрать парус на бизани. Он развернулся к матросам, чтобы отдать приказ, но Брин и Дермот, разговаривающие о чем-то веселом у противоположного борта, сбили его с мысли. Синдбад забыл, когда последний раз видел их по отдельности, но тогда он не слишком много внимания уделял этому, потому что был больше заинтересован историями из жизни Мейв и самой Мейв. У моряка было ощущение того, что он ушел в сон недели на две, где был только с Мейв и попытками принять тот факт, что девушка жива и имеет семью. Эта ночь была первой, когда Синдбад лег спать вовремя, потому что теперь он мог рассказать что было с Мейв в любой день из трехсот восьмидесяти дней их разлуки. Нынешним утром он проснулся во всех смыслах и вошел в ту реальность, которая не переполнила его удовольствием. Дермот держал в руках линь и показывал Брин как с помощью морских узлов сделать пуговицу для одежды. Между делом он хитренько поглядывал на ее губы и что-то шептал на ухо. — Бизань-шкот и гордени разобрать! — распорядился Синдбад и увидел, что Дермот и Брин начали освобождать ходовой конец одного горденя, а потом вместе держали этот трос, ожидая готовности остальных, причем держали так, что руки Дермота лежали на руках девушки. Синдбад видел только его спину, и то, как отстранилась от него Брин, когда шея Дермота согнулась вперед. Девушка застенчиво улыбнулась, что-то сказала матросу и обхватила снасть в другом месте. Синдбад чувствовал, что слишком зациклился на наблюдении за ними, потому что все моряки находились на нужных местах, а он, не как капитан, стоял и ревностно пялился на корму. — Шкот травить! Гордени выбирать! — наконец-то произнес Синдбад и, недовольный тем, что Дермот время от времени поворачивал голову на Брин, а после она — на него, капитан медленно подошел к ним в тот момент, когда они уже заканчивали тянуть трос, и сказал: — На парус надо смотреть, а не друг на друга. Друг на друга будете в каюте смотреть. Хватка Брин ослабла от его слов, и ее ладони заскользили по канату. Синдбад удержал его одной рукой и перевел испепеляющий взгляд на Дермота, сопроводив его фразой: — Иди в трюм, проверь флортимберсы. — Мы уже осматривали их после шторма, — небрежно бросил в ответ матрос. — А ты не думал, что корабль осматривают не только после шторма? А, да, прости, забыл. У тебя же отсутствует орган, с помощью которого ты можешь думать. — Синдбад, ты чего? — прозвучал тихий вопрос Брин. — Держи крепче, — обратился капитан к Дермоту. — Позволь мне, — он взял трос из рук девушки и обнес его несколько раз вокруг релинга, а потом завязал узел. — Можно тебя на пару слов? — уже спокойно спросил капитан Дермота. Матрос быстро спустился с юта к двери кормовой надстройки и обернулся на Синдбада, который вслед за ним успел только шагнуть, как Брин положила ему ладонь на предплечье. — Что ты хочешь? Зачем? — обеспокоилась девушка. Он взглянул в ее глаза, просящие пощады, и огонь злости угас в его сердце. — Я только хотел обсудить, где нам лучше идти, чтобы сократить путь до деревни. Не переживай, — и Синдбад тихонько похлопал ладонью по ее пальцам, которые лежали на его руке. Брин доверилась ему и проводила обоих взглядом, пока они не скрылись с поля зрения. Синдбад привел Дермота в свою каюту, отчего тот сначала действительно подумал, что от него хотят узнать короткий путь, и поэтому подошел к столу, но Синдбад повесил фонарь и остался у двери. — Чего ты крутился около Брин? — сложа руки, спросил капитан с порога. Дермот обернулся и вопросительно повел головой. Его зеленые глаза, прищурились от недопонимания. — А тебе-то какая разница? Твое дело следить за погодой, курсом и порядком, а не за нами. А то валандаешься по палубе, как бездельник. Синдбад медленно приблизился к матросу. Дермот вытянулся и напрягся, приготовившись уклоняться от удара и обороняться. — Я тебе врежу сейчас, — пригрозил капитан полушепотом, но его руки по-прежнему оставались скрещенными. — Хочешь нарушить свое обещание Брин? — Только из-за нее я не делаю этого. Хорошо, что ты скоро уходишь, и мне больше не придется терпеть тебя. — Да я ежегодно буду отмечать сегодняшний день, в память о том, как я наконец-то высадился в Генуе и избавился от синдбадовского ига. Синдбад не ответил и только наблюдал за лицом Дермота, на котором от ненависти скривились губы. Матрос радовался, что ему удалось задеть капитана, и он даже внутри себя расхорохорился, но Синдбад безмолвствовал, потому что ожидал услышать что-то про Брин, про то, как жаль будет Дермоту расставаться с ней, но тот даже не упомянул этот момент. «Значит, между ними ничего нет» — заключил про себя моряк и на фоне радости от этой мысли, он даже забыл последние слова Дермота и уколовшую из-за них обиду. — Ну, тогда ты вдвойне подлец, — сказал Синдбад. — С чего это? — С того, что подкатываешь к тем, кого собираешься бросать. — Кто бы говорил, — ухмыльнулся Дермот и, оттолкнув Синдбада, вышел из каюты. «Номад» пришвартовался у побережья сожженного города. Левее пожарища среди многолетних маслин с мощными узловатыми стволами и среди цитронов с плодами, похожими на желтого Кракена, были разбросаны хижины с четырехскатными крышами из веток. Над небольшой равниной возвышались косогры с отцветшей лавандой. В море на плавных волнах качались лодки, с которых рыбаки закидывали неводы. На мелкой гальке на берегу были раскинуты верши и сети. Прохладный воздух просачивался сквозь просторную белую рубашку капитана. Он бы накинул что-нибудь поверх нее, но ему было лень снова идти к себе в каюту. Синдбад уже хотел сойти на пристань, но увидел в ее конце Брин, которая смотрела на море и обнимала себя от холода. Длинные рукава зеленого платья, спускавшегося чуть ниже колен, совсем не согревали ее. Мейв заплела девушке косу вокруг головы, чтобы пряди не спадали на лицо, но под косой она оставила распущенными волосы, которые уже доходили до пояса и колыхались при каждом дыхании ветра. Синдбад, недолго понаблюдав за девушкой, спустился на нижнюю палубу и вернулся с барсучьей пелериной, которую Брин оставила в кают-компании. Капитан, опершись о планширь, перепрыгнул сходни и подошел сзади к Брин, положив накидку ей на плечи. Моряк собрал ее волосы и выпустил их на свободу из-под пелерины. Девушка обернулась. — Синдбад? — прошептала она, не ожидая увидеть капитана, и опустила потухший взгляд. — Спасибо. — Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? — спросил Синдбад, склонив голову к ее лицу. — Дермот? — Нет-нет, — Брин слегка замотала головой и печально улыбнулась. — Все хорошо. Потом она увидела что-то в стороне суши, поблагодарила Синдбада за все, что он делал для нее и оставила капитана, вынудив его гадать, к чему это было сказано. Он хотел пойти за ней, но увидел Дермота с желтыми розами, который приближался к кораблю. Матрос остановился у сходней отправив своим взглядом недоброжелательное послание Синдбаду и поднялся на палубу. Синдбад не стал преследовать его. Он сел на край пристани, свесив с нее одну ногу, снял кожаный мешок, который висел у него за спиной, достал из него бумажную трубочку, поджег ее кончик зажигалкой Фаруза и закурил с задумчивым видом. Спустя время моряк услышал тяжелые шаги позади себя и оглянувшись увидел Дубара. Синдбад бросил сигарету в воду и спрятал зажигалку в мешок. — Опять куришь? — начал отчитывать капитана его брат. — Нет. — Не ври, я видел дым. Если окажемся как-нибудь в Китае, я все зубы пересчитаю тому, кто научил тебя делать это с чаем. — Дубар, мы можем идти за рыбой, — прозвучал голос Дермота. Синдбад сделал вид, что этого человека не существует, и подождал, пока они с Дубаром ушли подальше, после чего он достал деньги, закинул мешок на палубу и отправился на берег. Он вернулся со втрое большим, чем у Дермота, букетом розовых роз и побежал в каюту к Брин. Дверь в нее была приоткрыта, и оттуда исходил свет. Синдбад остановился, придумывая как лучше преподнести цветы и что сказать, но он не мог собраться с мыслями и положился на волю случая. Как только Синдбад вошел, он увидел пустой открытый рундук и два пухлых мешка. Брин гладила бутоны роз, и отвлеклась, заметив, что к ней пришли. Капитан улыбнулся и сказал: — Брин, тебе не понадобятся все вещи. Мы же не навсегда там останемся. Мы проводим Мейв и Дермота до дома, повидаемся с Дим-Димом и все. Возьми одежду потеплее, я думаю, недели через три мы снова будем здесь. Он хотел шагнуть к ней, но вместо этого опустил руку с букетом. Брин смотрела на Синдбада так, будто мысленно что-то диктовала ему, но он не обладал телепатией и не мог прочесть такое нематериальное письмо. — Почему ты молчишь? — спросил моряк, приблизившись и положив на ходу розы на койку. — Синдбад… — она не могла смотреть ему в глаза. Это признание… Брин надеялась, что его сделает Дермот при всех, но обстоятельства застали ее в таком положении, что она не хотела больше скрывать это от Синдбада. — Что? Скажи мне, что? — вопросы сами собой сыпались в его голове, но он не хотел заполнять ими паузу, не хотел показывать волнение. — Мы с Дермотом уходим вместе. — Что? — прошептал капитан на выдохе и взял Брин за плечи. — У нас будет свадьба, — тихо добавила она и совсем опустила лицо. Руки капитана съехали по рукам девушки. Он налег обеими ладонями на стол и закрыл глаза, сведя брови. Синдбад не мог глубоко вдохнуть, что-то насквозь пробило его сердце. Он стоял и терпел эту боль, а потом ко всему этому присовокупилась ненависть, когда капитан понял, что приятный аромат создает душистый солнечный кустик, который стоит на столе. Синдбад посмотрел на него сквозь приоткрытые глаза и хотел смахнуть, но он не хотел, чтобы Брин было так же плохо, как и ему. — Только не говори об этом никому пока что, пожалуйста. Я обещала Дермоту, что не скажу, пока… Не важно, — ее угасающий голос звучал неуверенно и прерывисто. Брин казалось, что при каждом ее слове Синдбад сильнее зажмуривается. Она не понимала, почему чувствовала жалость к нему. Но еще больше Брин боялась за то, что эта новость окажется известной не только ему, ведь Синдбад ничего не ответил на ее просьбу. — Синдбад, — тихо и осторожно прозвучало имя моряка из уст девушки. От волнения Брин начала теребить пальцами брошь на груди, которая соединяла две части пелерины. — Синдбад, ты не скажешь? Капитан немного выпрямился, встал перед девушкой и внезапно прижал ее к себе, что у нее захватило дух от испуга. — Я не отпущу тебя. Брин пыталась протиснуть ладони между собой и моряком, но у нее не получилось. Она боялась, что войдет Дермот и обидится раньше, чем она успеет ему все объяснить. — Синдбад, нас могут увидеть, — девушка взялась за его плечи, чтобы отстраниться, но он не отпускал ее. — Синдбад, прошу тебя! — Я не хочу, чтобы ты уходила. — Зачем я тебе, Синдбад? Я уверена, ты найдешь себе другую подругу и привыкнешь к ней, как привык ко мне. — Я не привык к тебе, то есть я привык, нет, то есть я не только привык, — пока он отвлекся на формулировку того, что хотел сказать, пока думал, насколько нелепо это сейчас прозвучало, Брин вырвалась из его рук и побежала к двери. Он бросился туда же, обогнал ее и загородил дверной проем, приложив оба локтя к косякам. — Я не пущу тебя, нет. Я сделаю для тебя все, что ты хочешь. Что ты хочешь? Скажи мне. Только скажи, я прямо сейчас начну это делать. — Разреши мне выйти. Но Синдбад не менял позу. Брин хотела проскочить под его рукой, но капитан поймал ее, встал на колени и обнял ее ноги. — Ты с ума сошел, Синдбад! — она уперлась в его плечи. — Я буду кричать сейчас. — Брин, я не найду тебе замены, — признался он, подняв голову, — Я не найду другую такую, как ты. Может, я чем-то обидел тебя? Ты обижаешься из-за того, что было полтора года назад? Но я тогда не знал тебя. Я не знал, насколько ты… Хорошая. Я был обижен на всех тогда. — Я не обижаюсь на тебя, — не прекращая напрасных попыток вырваться, сквозь подступающие слезы, проговорила Брин. — А почему тогда ты согласилась выйти за него? Почему? — Синдбад, — успокоившись промолвила девушка, — ты обижаешь меня сейчас. И если мы с Дермотом расстанемся, то ты будешь виноват в этом и во всех последствиях. — Ты ждешь от него ребенка? — Ты совсем дурак?! — она повысила голос. — То есть ты думаешь, что я?.. Я не такая, как все твои… — Ты любишь его? — Да. — Что? Но Брин не услышала последний вопрос. Синдбад расслабил руки и сел на настил. Девушка опустилась и села рядом. — Он подарил тебе желтые розы, — мерно заговорил капитан, — Я думал, что прощается с тобой. — Почему? — Обычно их дарят, когда расстаются. — Мы не знали. Синдбад вздохнул и судорожно выдохнул. — Ну что ты? — попыталась Брин ласково умиротворить грусть моряка. — У нас же даже взгляды разные. — У нас? Когда это было? — А ты хочешь семью? — Семью? — Да. Синдбад приподнял плечи. — Может быть, лет через десять. — Вот видишь. А я хочу. И Дермот хочет. У меня никогда ее не было, как сказала мне… как мне сказали на Авалоне. Да я и сама это чувствую. Я не знаю, найду ли я своего отца. Мы с Дермотом вообще не уверены, что это когда-то случится, поэтому… Ладно. — Но нам бы и через десять лет было бы не поздно. Брин рассмеялась. — Ты не понимаешь меня, Синдбад. Он хотел ответить, но они услышали как кто-то спустился на их палубу и поспешили подняться. Было слышно, что на стол в кают-компании поставили несколько тяжелых корзин, а потом один из пришедших направился в каюту к Брин. Это был Дермот. Войдя в каюту и заметив капитана, он замедлил ход и порскал глазами между девушкой и моряком. Синдбад не стал испытывать его и вышел. Через время хлопнула дверь кормовой надстройки и на нижней палубе образовалась тишина. — Если этот веник принес Синдбад, то я попрошу его выбросить, — поставив руки на пояс, сказал матрос с холодной решительностью. — Почему? — с виноватым видом спросила Брин. — Дермот, не злись, это просто подарок… — Это ты мне объясняешь? Ладно, — Дермот подошел к койке схватил букет, — я сам поставлю его в воду, точнее даже положу. Брин не поняла, что он имел в виду, но когда Дермот из коридора крикнул: «Пусть попьют из моря», она кинулась за ним, но на верхней палубе девушка уже увидела, как матрос при капитане и команде швырнул цветы за борт. Плоды гнева Дермота потрясли Брин. Она побежала на причал. Он позвал ее и бросился вслед, но Синдбад поймал его за перед рубахи и столкнул в воду. Мейв громко ахнула. Ронгар и Фаруз поспешили опустить трап. — Синдбад! Да что происходит, объясни мне? — возмущенно вклинился в разборки Дубар. Следом за ним подошла Мейв и посмотрела на него, сжав губы, видимо что-то хотев сказать, но она сдержалась. Дермот поднялся на борт. Вода непрерывными струйками стекала с него. Захлюпав сапогами, он прошел через Ронгара и Фаруза и выставив вперед указательный палец на Синдбада, сквозь зубы произнес: — Чтоб ты знал: Брин моя невеста. Все изумленно уставились на Дермота. Он не стал задерживаться, переодеваться и торопился догнать Брин. Мейв инстинктивно ступила вперед в сторону брата, но потом замерла, положив ладонь на лоб. Дермот бежал в тяжелой мокрой одежде, обдуваемый вихрями ветра, создаваемого им самим, отчего ему становилось еще холоднее. Дермот видел Брин, скрывшуюся за одним из домов. Он потерял ее из виду, когда достиг того места, и уже собирался уйти на «Номад», как знакомый, но неузнанный приятный голос послышался позади него: — Это вы интересовались золотыми украшениями у продавца цветов сегодня? Дермот обернулся. Позади него стояла тонкая стройная фигура. Лицо загадочной собеседницы было покрыто синей вуалью, пышные темные волосы крупными волнами струились по ее спине. На ней было черное сатиновое платье, которое завязывалось одной веревочкой над разрезом на груди, а ниже было стянуто черным корсетом со шнуровкой спереди. Чтобы не прозябнуть, она дополнила инфернальный образ стеганым болеро, тоже черного цвета. — А вы кто? — сомневаясь в безопасности общения с ней, спросил Дермот. Она подняла вуаль рукой, обтянутой по локоть черной перчаткой. — Румина?! — Вот и познакомились, — она ехидно улыбнулась ярко-красными губами и пустила на Дермота обаятельный взгляд. Он не успел сообразить что делать, как оказался в пещере. Теплее там не стало. Со всего свода подземельной галереи свисали сталактиты разной длины и толщины, которые по ощущениям Дермота, в любой момент грозились отломиться и пробить ему череп. По извилистому углублению на нижней поверхности пещеры текла река. Сквозь трещины непрестанно сочилась вода, и по всей пещере раздавалось эхо от дроби капели. Через отверстие в своде проникал столб солнечного света, благодаря которому можно было ориентироваться в подземелье. Румина отцепилась от Дермота, и он встал застывший перед Скретчем. Инстинктивно положив ладонь на место, где обычно у него находились ножны, он почувствовал страх. — Ты так вырос, — вкрадчиво произнес Скретч, приближаясь к матросу. — Ну что же ты злишься на нас. Мы привели тебя сюда не для того чтобы поиздеваться над тобой, а чтобы договориться о кое-чем. — Договориться? С тобой, дьявол? О чем? О чем мне с тобой договариваться? — твердо и громко произнес Дермот. — Ну-ну-ну, потише, потише. — А ты, демоница, лучше преврати меня обратно в сокола или убей, но чтобы я связывался с тобой… Этого никогда не будет! — Но ты ведь даже еще не знаешь, что мы собираемся тебе предложить, — не сменяя льстивого тона, продолжил Скретч, — Хорошо, мы признаемся, что виноваты в твоей испорченной жизни, мы хотим искупить свою вину. — О каком искуплении вины ты мне говоришь? Ты абсолютное зло. — Хе-хе-хе, разве зло может быть абсолютным? — Скретч поднялся и начал медленно ходить вокруг Дермота, постукивая козлиными копытами. Матрос косился на него то в одну, то в другую сторону. — Мы хотим помочь тебе. Правда. У тебя же скоро свадьба? И ты ищешь кольца. А где ты их возьмешь в этом городке? После того как двадцать пять лет назад его сожгли, корабли потеряли к нему интерес. А я предлагаю тебе в качестве подарка вот это, — он обернулся на Румину и, протянув руку, поманил ее пальцами. Ведьма, вздернув голову, так положила ему на ладонь бордовый бархатный мешочек с золотистым шнурком, как будто прихлопнула на ней насекомое. — Ты смотри, поаккуратней, — шутливо пригрозил ей пальцем Скретч. — Дай-ка мне свою руку, — сказал он уже Дермоту. — Не нужны мне твои подачки. — Ну не надо так, не надо быть таким принципиальным. Я просто хочу показать тебе эту красоту, — он высыпал содержимое мешочка себе на руку. Там было несколько золотых украшений, среди которых Скретч выбрал два обручальных кольца. Драгоценности сверкали и искрились от света. — Все это и не только будет твоим. — Я же сказал, что мне ничего не нужно, — прельстившись предложенными ювелирными изделиями, Дермот смягчил интонацию. — Почему же не нужно? Разве ты не хочешь обрадовать Брин? Разве ты хочешь день и ночь работать, чтобы получить возможность покупать такое? — Я и так почти достаточно заработал, пока мы стояли в портах, и пока был на корабле. — Да, заработал, молодец. Ты уже потрудился, уже готов продолжать, но разве ты не заслуживаешь отдыха? Разве ты хочешь провести всю свою жизнь в труде? Уходить утром и возвращаться вечером, весь день не видя семью, теряя здоровье… — Но я должен… — Тсс! — Скретч поднес волосатый указательный палец к губам Дермота. Матрос замолк, но отпрянул. — Ты ничего не должен. — Но Дим-Дим учил нас… — Тсс! Я сказал. Дим-Дим учил! Дим-Дим всю жизнь трепал ерунду таким наивным и неопытным дурачкам, как ты, а сам он, погляди, богато живет в своей деревушке? — Как ты смеешь так говорить о нем? — Ну ладно, ладно, что-то я и вправду погорячился. Но разве ты не хочешь посвятить оставшиеся годы своей жизни счастью? Я буду приходить и платить тебе золотом за исполнение моих законов. А ты станешь самым богатым человеком на Земле, ты сможешь купить все и всех, перед тобой откроются все двери, тебя будут почитать и уважать, потому что каждому ты сможешь заплатить золотом. И Синдбад не сможет с тобой поравняться. Разве это не прекрасно? Согласись? Дермот призадумался, но все же воспротивился: — Я за честный труд. — Да, правильно. Честный труд — это хорошо и правильно. Но разве то, что предлагаю тебе я, не труд? Ты будешь честно исполнять свои обязанности и получать за них плату, причем какую! А сколько лет ты потратишь на то, чтобы получить то же самое одними своими усилиями? Разве сам ты заработаешь столько? Разве у тебя это получится? Я не прав? — Прав. — Вот видишь. А Дим-Дима не слушай, с его советами ты ничего не добьешься. Если ему так хочется, то пусть поучает тех, кто поглупее тебя. Но ты ведь умный, да? Ты не будешь слушать его? Дермот засомневался и не ответил, Скретч продолжил: — Итак, я отдаю тебе эти украшения. А еще я даю тебе вот такой эликсир, — он покрутил перед лицом Дермота маленькой бутылочкой и положил ее в бархатный мешочек. — Будешь принимать с водой по одной капле в день. Согласен? — Скретч протянул руку матросу. — Ты в чем-то не уверен? — Я не хочу обманывать Брин. — А ты ей и не говори ничего. А если спросит, скажи, что заработал. — Но это будет ложь. — Это будет ложь во благо. Да и, во-вторых, ты думаешь, что ты обязан перед кем-то отчитываться? Ты — мужчина, ты — всегда прав. Запомни, — он снова протянул ладонь. Дермот приподнял свою, но долго не решался пойти на рискованный шаг, и все же они совершили долгожданное для искусителя рукопожатие. После того как Румина телепортнула Дермота из пещеры, он оказался на берегу, в месте их встречи. Продолжая испытывать пробравший до костей холод от мокрой одежды, он направился на «Номад», чтобы переодеться. Там матрос встретился со всеми, кто суетливо ожидал его возвращения. Не было только Синдбада и Брин, поэтому в первую очередь Дермот осведомился о девушке и узнал, что она и капитан до сих пор ищут его повсюду. Мейв обняла брата и запретила ему идти за Брин, чтобы сообщить ей о своем возвращении, вместо него пошли Ронгар и Дубар. Волшебница дала брату сухую одежду, заварила травяной чай, в который Дермот незаметно капнул эликсир Скретча, и села рядом с ним. — Дермот, та новость, которую ты сегодня нам сказал… О вашей с Брин свадьбе. Это серьезно? — начала Мейв, сидя выпрямившись на краю койки. — Да. Он увидел, как сестра сжала в кулаках юбку платья, но продолжила смотреть на него. — А почему именно на ней? — спросила Мейв. — Ты не знаешь ничего ни о ее прошлом, ни о ее родителях. — Мне достаточно того, что я узнал о ней за прошедшие полтора года. — Дермот, как ты не понимаешь, от обладателя черной магии можно ожидать чего угодно. «Скажи ей, что тебе нужно прекратить этот разговор» — прозвучал голос в голове Дермота. Матрос суматошно закрутил головой, оглядел каюту. — Кто здесь? — спросил он. — Что с тобой? — обратилась к нему Мейв, подвинувшись и положив тыльную сторону ладони ему на лоб. — Да у тебя жар. Ляг, тебе нужно отдохнуть. Я сейчас вернусь. В каюте наступила тишина, и только когда Мейв ушла, матрос понял, что шепот, который он счел за человеческий голос, принадлежал Скретчу. К тому моменту, как вернулся Синдбад, Дермота уже пробирал озноб. Он лежал в тишине, пытаясь уснуть, потому что ему до слез резало глаза, но он не мог согреться даже с помощью грелок Фаруза и спиртного, принесенного Дубаром. Команда сидела в кают-компании, и когда к ним зашел капитан, ему сразу же сообщили, что они не смогут отправиться в путь сегодня вечером, потому что Дермот заболел. Услышав весть, оказавшуюся, на удивление всех, для моряка печальной, Синдбад опустил глаза. — Где он? — угрюмо спросил капитан. — В своей каюте, — ответила Брин, не поднимая на него глаз. Синдбад пошел к Дермоту. Все это поняли, но никто не стал его останавливать и о чем-нибудь предупреждать. Синдбад приоткрыл дверь в каюту матроса и посветил туда фонарем. Заметив движение на койке, он вошел и приблизился к Дермоту. Тот защурился от ослепляющего света, хотя он и не был ярким. Синдбад поставил фонарь на настил, чтобы он не бил Дермоту в глаза, и сел рядом с тем, кого доселе считал своим соперником, а теперь чувствовал себя его должником. — Вот мы с тобой… никак общий язык не найдем, и вроде нам обоим это не приносит ничего хорошего, но больше всего страдает Брин. Из-за нас. Понимаешь? И я бы не отдал ее тебе, если бы она, — он вздохнул, — не любила тебя. Последняя фраза была воспринята Дермотом как комплимент, но этот комплимент подпитал его гордость, он почувствовал свое превосходство. — Но раз уж так вышло, — продолжил Синдбад, — Раз уж вы жить друг без друга не можете, то пусть будет так. А то, что было сегодня… Да, я виноват, прости, но и ты был не прав. Предлагаю простить друг друга и больше не повторять ничего подобного, — капитан протянул ладонь Дермоту. «Ты был прав. Он был не прав, а ты был прав. Не пожимай руку. Будь настойчивее, скажи ему об этом» — твердил Скретч в разуме матроса. — Я сделал все правильно, и уверен в этом, — сказал Дермот немного севшим голосом. Синдбад поднял бровь, но не убрал ладонь. — Хорошо, — сказал он. — Допустим, что было так. Ты был прав, я нет. Честно, мне вообще все равно, можешь обвинять меня в чем угодно. Я просто не могу смотреть на Брин, когда она грустит, но если тебе это доставляет удовольствие, мне очень жаль. — С чего ты взял, что мне это доставляет удовольствие? — С того, что я предлагаю тебе закончить наши бессмысленные ссоры, а ты думаешь только о себе. Дермот уставился на Синдбада и, в конце концов, пожал ему руку. Скретч наблюдал за этой сценой в зеркало. — Проклятый Синдбад! — прорычал дьявол. — Убери его с моего пути, иначе не получишь то, что хотела, — сказал он Румине, и ведьма приступила к повиновению. Синдбад прошел мимо команды на камбуз за бутылкой вина. Все смотрели на него, подняв только глаза, и он заметил это, но ничего не сказал и ушел с «Номада». Был уже вечер, и капитан отправился на поиски местного борделя, но он оказался маленьким, и там его никто не впечатлил, зато на выходе он встретился с молодой женщиной, преградившей ему путь. — Ищешь место для ночлега? — спросила она, обводя руками шею капитана. — Румина? — равнодушно отреагировав на ее появление, сказал моряк. Она была одета точно так же, как и при встрече с Дермотом, только без вуали. — Ты пришла еще раз сослать нас на Авалон? — произнес Синдбад, не глядя на ведьму и направляясь в сторону лавандового холма. — Поделишься со мной вином? — Румина окунула пальцы в его волосы и начала ласково их трепать. — А я поделюсь с тобой кроватью. — Очень заманчиво, — он запрокинул голову и отпил из бутылки. — Может быть, признаешься сразу, зачем пришла? — Просто так. Я просто хочу поднять тебе настроение. Ты ведь за этим шел в тот дом? — Румина! — Синдбад резко повернулся к ней, встав с ведьмой так, что их тела соприкоснулись. В его глазах мелькнула вспышка ярости. — Либо ты мне говоришь прямо, что тебе надо, либо… — он продолжил взбираться на холм, — Я лучше промолчу, чтобы прямо при тебе не скатиться в обсценную лексику. — Я говорю тебе правду. Мейв я видела, Дермота видела, а тебя не видела. Больше года. Я соскучилась. Ну что тебе мешает пойти со мной, — Румина обняла его со спины, положив ладони ему на грудь, и вынудила остановиться. — Всего одна лишь ночь, ты думаешь я буду намерена что-то сделать в эту ночь? — ведьма дотянулась до его щеки и поцеловала ее, потом начала стирать с нее свою помаду. Ее голос звучал тихо и с томными вздохами. А от самой Румины приятно веяло персиковым ароматом. Брин сидела возле Дермота, пока он не забылся сном. Потом она легла на другую койку, чтобы отдохнуть, но продолжала смотреть на матроса, ее глаза постепенно закрывались, и, может быть, девушка уснула бы, если бы не завибрировавший браслет на ее руке. Она взглянула на него. Он светился, но Брин не могла понять отчего. Она вскочила и побежала в каюту капитана, которая оказалась пустой. Дубар сказал, что Синдбад не возвращался с того момента, как сошел на берег. Браслет погас, и поэтому девушка не стала ничего говорить Дубару. Но когда она спустилась на причал, он снова загорелся и загорелся ярче, чем в предыдущий раз. Она поторопилась расспросить тех, кто все еще не спал, насчет моряка, но его никто не видел. Догадки привели Брин в бордель, где она уже узнала, что Синдбад ушел с гостьей их города к женщине, которая сдавала проезжим комнату. Брин быстро нашла нужную хижину и убедилась через хозяйку, которая не пустила ее внутрь, что Синдбад у нее. Девушка обежала дом, найдя нужный оконный проем, который не был застеклен и закрывался только шторкой. В комнате было темно, но было слышно, что люди, которые там находились, не спали. — Синдбад, — позвала девушка. Ей никто не ответил, но затишье в комнате намекнуло ей на то, что ее услышали. — Синдбад, ты здесь? — Брин? Что-то случилось? — Я думала, что с тобой что-то случилось, потому что у меня загорелся браслет. Я не хотела беспокоить тебя. — Мерзкая девчонка! Ты все испортила! — провизжал истерический женский голос в комнате, после которого Брин увидела, как поток магии мгновенно прожег занавеску и остановился перед девушкой в виде светящегося синего круга. После того как Брин прислонилась спиной к стене хижины и замерла, поток пошел дальше, в лес, и прожег дыру в стволе одного оливкового дерева. Затем девушка услышала грохот в комнате, магия пропала и из окна выскочил Синдбад. — Брин! Брин, она попала в тебя? — взявшись обеими ладонями за ее голову, проговорил капитан. — Нет, — тихо ответила испуганная девушка. — То, что было, эта магия, она остановилась передо мной, а когда я отошла… — она крепко обняла моряка, а он — ее в ответ, — Что это было, Синдбад? — Это была Румина. Это значит, что нас преследуют, и нам как можно скорее нужно отправляться, — Синдбад разжал объятия. - Я не понимаю, как мог здесь оказаться, честно. Я помню, как Румина подошла ко мне, я отказывался ото всех ее предложений, а потом... — Что у вас здесь происходит? — раздался чей-то надзирательский голос, а потом в окне появился свет. — Простите, так вышло. Это вам за ущерб, — сказал Синдбад, достав из кармана несколько монет и положив их на подоконник. Бросив хлопающую глазами хижиновладелицу, капитан и девушка поспешили в порт.