Strauß von Amaranthusen

Когда тебе открыты двери любого элитного салона в столице, когда дорогие портные радо узнают тебя и обращаются «Ваше высокородие», а в твоих ещё молодых руках почти что пост министра юстиции Российской империи, то небо безусловно яснее, а снег хрустит под колёсами безусловно красивее. Вечерний зимний Петербург радует иллюминацией и своей величественностью. Алексей Анатольевич взгляда не отводил от сей картины аж до того момента, когда услышал от извозчика «Сударь, мы приехали!». Всё, пора выходить. Он в последний раз поправил своё пальто с соболиным воротом, посмотрел на карманные часы и радостно вздохнул — успел! Успел на бал, который давал граф В. Попасть на подобное торжество — это дело чести. Все достойные господа приглашены и получается, что г-н Навальный попадает в высшее общество. Это не могло не радовать. Мужчина уверенно вошёл в помещение, сняв пальто и подав его слуге. О, уже пару взглядов успел поймать. А ещё кто-то обсуждает его новенький четырехконный экипаж. Юрист сдержал ухмылку и зашагал, цокая каблуками новых сапог, в зал. Вокруг действительно много именитых гостей. Так, значит, нужно вести себя спокойно, уверенно и благолепно. Сначала Алексей не танцевал. Он стоял на балконе над залом, рассматривая лепнину, потолок с фресками, людей… Иногда немного разговаривал о всем и ни о чём и ждал. А чего ждал? Ждал ту барышню, с которой хотелось бы, а не пришлось бы танцевать. Потом он понял, что всё безнадежно, пошёл к зеркалу, ещё раз поправил себя и свой новенький, как и экипаж, мундир красного цвета с золотыми деталями. Всё нормально, ты просто отвлекаешься, Алексей. Иди и займись делом. И юрист встал на место вновь, рыская взглядом. Так! Что же это за чудное создание? Белокурая барышня кружится в танце. Она такая… восхитительная. По крайней мере, издалека. А ещё она незнакома мужчине. — Кто эта прелестная сударыня? — спрашивает нетерпеливо Навальный у ближайшего человека, кивая на даму, что всё ещё танцует. — Это княжна Юлия Абросимова! Скажите, изумительна? — отвечают ему и он кивает. Действительно. Изумительна. — Она же не из столицы, верно? — нужно выстроить логическую цепочку… Она не может быть местной, ты бы знал её, видел бы хоть раз! Да, Петербург — это один большой муравейник, но всё-таки, муравейник в некоторых гранях пересекается! — Да, барышня из Москвы прибыла. — кратко и по делу. Значит, она ещё новенькая для петербургского общества, поэтому не странно, что на неё столько народу с интересом смотрит. «Я хочу от неё хотя бы один, самый краткий, самый быстрый танец. Мне большего не надо.» — раздаётся решительно в голове. Внутреннее «Я» правильно говорит. Нужно попросить танец. Алексей вновь бросает взгляд в зеркало и довольно делает глоток шампанского из бокала, который он только что взял со стола. Холодный французский брют. Вкусно. Он подходит прямо тогда, когда княжна свободна и делает лёгкий поклон, приложив руку к сердцу. Хорошо начал. — Je suis désolé de vous déranger*, Ваше сиятельство, но не хотели ли бы Вы потанцевать со мной? — спокойный тон и лёгкая учтивость. Абросимова улыбнулась. Теперь она выглядела ещё краше и её можно было ещё лучше рассмотреть — белокурые локоны, уложены в замысловатую, но красивую прическу, бледное, благородное лицо с чётко видными скулами, большие зелёные глаза с пронзительным взглядом, платье пудрового оттенка, бантами в тон и кружевной отделкой в меру, которое открывало точёные плечи и прекрасно сидело на юной особы. «Это нимфа! Это муза… Это…» — только мысленно лепетал мужчина. О, княжна отвечает. Она достала небольшую записную книжечку и нахмурившись, глянула туда: — Увы… Я могу пообещать Вам, сударь, только последний танец! — она говорит немного разочарованно, будто извиняется. Алексей только кивает, добавляя «Всё хорошо!», а она заканчивает: — Если не получится, то простите. Но мы можем увидеться! Главное, скажите, как Вас зовут, мне надо записать Вас. — Я Алексей Анатольевич Навальный, начальник департамента юстиции в Петербурге, приятно познакомиться, мадмуазель… — он делает вид специально, будто не знает её. Так будет лучше знакомиться. Барышня представляется и быстро черкнув карандашом в ту же записную книжечку, кратко поблагодарила. Через миг она упорхнула в танец. Так, кто же с ней? О боже, нет! Это Владимир Путин! Петербургский поверенный, тоже высокопоставленный и претендует на пост министра! Он хитрый, алчный и вообще... Навальный побледнел, встал в сторону и решил спокойно наблюдать. Если тот начнет приставать к княжне, то можно будет тогда действовать. А сейчас это просто танец. Стой спокойно. Путин был от Юлии несколько ниже, поэтому голову он постоянно задирал вверх. Танцевал так себе. Через каждое предложение спрашивал, как здоровье у её маменьки/собачки/отчима, а потом спрашивал, достаточно ли оклада им всем… Подлизывался откровенно, но при этом бездарно. Когда он ушёл, мадмуазель вздохнула и посмотрела в книжечку. Медведев! Ну, он спокойнее. Ничем не лучше по хитрости, но подобрее. Он хотел спать, потому что он чуть не уснул, когда прикрыл глаза и чуть не упал на Юлию во время поворота. Молчал весь танец и ушёл быстро. Это уже лучше… Третий — это… Да чёрт возьми, какой-то парад бесстыжих! Следующий — главный редактор мини-газеты «Петербургские ведомости за 10 минут» Александр Глебович Невзоров собственной персоной. Алексей тихо цокнул языком. Он тоже лучше Путина, но в плане пижонства — нет. Наоборот. Сейчас он довольный стоит в новеньком чёрном фраке, внизу которого сюртук такого же цвета и пока ещё идеально белая рубашка. Увенчивает эту картину новый орден «За мужество», который блестит на свету и выдает лёгкий звон, когда мужчина слегка кланяется девице. Его каштановые, короткие волнистые локоны не уложены в причёску, они просто свободно растрепались (и некоторые с таким восторгом на это смотрят!). Журналист приулыбается, звонко целует несколько смущённой Юлии тыльную сторону ладони и низким, приятным баритоном начинает: — Ваше сиятельство, невероятно рад, что Вы позволили мне с Вами потанцевать! Позвольте отрекомендоваться… — и сразу перечень его званий по типу главредактора, почетного кавалера какого-то там полка и всё такое. Самое важное — упоминание новой награды, да. И имя полное ещё. Абросимова же кивает, мило и неловко улыбаясь, добавляя тихо либо «Спасибо» либо «Ого!» или ещё что-то в этом духе. Потом танец. Ну, в отличии от предыдущих, Невзоров хотя бы пытался танцевать и выходило нормально. Он не прижимался к юной особи, нет, он был деликатен, но постоянно сыпал комплиментами в её сторону. Фаворитами Навального из этих высказываний были фразы «Вы словно ангел, которого господь бог наш Иисус Христос (при этом мужчина многозначительно посмотрел вверх, на потолок) послал в наш бренный мир», «Вы — прелестнейшая из всех барышень мира! Вам не предлагали ещё пополнить своим портретом галерею красавиц в Нимфебурге?» и последнее — «Я был на Кавказе, я видел величественные склоны гор и пещеры, но их величественность меркнет напротив Вас, Юлия Борисовна!». Теперь Навальный знает, как не надо говорить. Откланявшись, Невзоров ещё раз поцеловал ручку девушке и вдохновленный, ушёл (потом было видно, как он стоял и пыхтел трубкой на балконе). Абросимова устало обвела зал и выпила немного воды. Её следующий кавалер — граф Юрий Хованский. Он милый, юный и приятный, но алкоголик. Причём страшный пьяница! Равных ему в этом деле не было. Подойдя к княжне, он пошатывался и был расслаблен даже больше Медведева. — Ваше сиятельство! — он тихо икнул, чуть не упал, когда кланялся, — Пардон-муа! Я предался апатии, слишком много вкушал даров Диониса, прошу извинить меня, я должен буду откланяться. Я не смогу с Вами танцевать. Он грустно кивнул, Юлия сдержала улыбку, полную триумфа, но было видно — честность она оценила. Хованского увели его друзья, князь Гридин и поручик Онешко. Очередь Алексея. Он лёгко приступает к барышне и мягко спрашивает: — Ваше сиятельство, Вы ещё не устали? — Честно? — в синих глазах видна тоска и скука, — Я устала, сударь. Я не готова к таким вариантам празднований. Может, Вы меня порадуете? — Порадую тем, что вместо танца предложу Вам отдохнуть. Ваше здоровье и комфорт — это важно. — юрист подал княжне руку и они подошли к гардеробу. Он бережно набросил на её плечи шубу, быстро надел своё пальто и вышел с Ю. в сад. Зимой в саду свежо и особенно красиво. Вечер только добавляет таинственности в этот пейзаж. На бледном лице Юлии теперь не румянец от танцев, а от мороза. Она укуталась в шубу и пытается потереть руки. Ей холодно. «Его высокородие» ведёт себя вполне благородно. Он отдаёт ей свои перчатки. Юная особа искренне улыбается, рассыпаясь в благодарностях, а он краснеет, смущается… — Вы — единственный, кто о мне позаботился, Алексей Анатольевич. — ласково говорит девушка и оставляя лёгкий поцелуй на щеке, отходит. — Я должна уйти. Увы. Но я надеюсь на то, что мы ещё встретимся. Навальный тоже надеялся. Когда в твоих руках почти пост министра юстиции, то влюбляться так легко и трудно одновременно… *Je suis dèsolè de vous dèranger — извините за беспокойство