***
Хотя и была послана на поиск Юлии почти половина патруля (всё в строгой секретности, конечно, ещё рано что-то оглашать народу), всё проходило безуспешно. Дома её тоже не было, записки она не оставила, телефон у неё выключен… Навальный нервно метался по комнате, рассматривая вокруг себя периметр. Думаешь, твоя возлюбленная из-под кровати вылезет? Или из шкафа выйдет? Нет, конечно же. Ты сам в этом виноват. Строил державу, но при этом сломал брак. Наконец нервные метания закончились тем, что мужчина открыл бутылку виски и даже не напрягаясь для того, чтобы взять стакан, сделал три больших глотка из горла. Жидкость неприятно обжигает горло, оставляя мягкое послевкусие. М-да, конечно, легче тебе не стало. Наоборот, душевную горечь только усилило. А когда взгляд падает на фото пары в обнимку, эффект втройне ударяет в голову и ты бессвязно бормочешь себе, словно агент Купер из Твин Пикса: «Где же Юля? Где же Юля?». Ищи-свищи. Ежечасно тебе звонили начальники ОВД и сообщали, что нет её среди задержанных. После них тянулись звонки от нескольких моргов, которые отвечали: «Среди новопоступивших — нет», ещё от больниц и все твердили то самое. Где же ты, Юленька?! На следующее утро новостей не последовало. Не в этом случае утро «мудренее», скорее наоборот, стало лишь хуже. В голове крутятся ужасные мысли, совесть тычет в тебя пальцем и становится невероятно тоскно. На совещаниях ты растерян и постоянно отвлекаешься, думая: «Как она?». Это не могла не подметить пресс-секретарша главы государства и верная подруга Кира. Она взволнованно отводит президента в сторонку и прямо, без прелюдий спрашивает: — Алексей, что случилось? — Если я расскажу всё, то ты меня убьёшь. — нехотя отвечает Лёша, но из-за пронзительного взгляда карих глаз приходится расколоться, — Я ужасно поругался с Юлей. Она, шутя, флиртовала с некоторыми, а я чёт приревновал и… — И? — требовательно тянет женщина, поднимая брови. — Я назвал её «легкодоступной блядью». — краснея густо не из-за произнесенного вслух мата, а из-за горького стыда, заканчивает политик. Реакция у Ярмыш молниеносная: её глаза округляются от услышанного, а потом она уже становится похожа на злобную валькирию в диком гневе. — Навальный, я знала, что ты можешь быть придурком, но не настолько же?! — шипит громко она, — И как она после этого ещё не сломала тебе нос? — Я виноват, знаю… — вздыхает экс-оппозиционер, — Она надавала мне пощёчин, но действительно, этого было мало. Согласен. — Ага, а потом она убежала? — бывшая оппозиционерша как всегда догадлива и быстра в размышлениях; Алексей кивает на эту сентенцию и она продолжает, — Я поняла, что что-то не так. По Москве куча патруля кружило, я-то считала, что это из-за приёма… Всё ясно с тобой. Что планируешь делать? И всё. Один простой вопрос и русоволосый обескуражен. Он мнётся, прячет взгляд где-то вверх, пытаясь не поддаваться обжигающему взору Ярмыш и наконец прерывает тишину своим глупым: — Не знаю. — опёрся об колонну, чувствуя холод мрамора, который хоть немного освежил его мысли, — Я обыскал её везде, где мог. Даже у родственников её нет. — Мне вот интересно… Ты её ищешь, чтобы просто доказать, что она тебе нужна или что? — Чтобы извинится. Юля всё же не та, кем я её назвал. Я слишком люблю её, чтобы так её действительно оскорблять. — Ты уже её оскорбил, скажу больше, ты её убил морально. Сам посуди: тебя целыми днями нет дома, хотя времена спокойные, любви она не получает. Когда она позволяет себе расслабиться, ты вообще предъявляешь к ней претензии, да ещё и в каком тоне! Удачи в поисках. — Кира хлопает его по плечу и уходит. Язвительно, но верно. Уж слишком недооценивал Алексей ситуацию, вот теперь и получает. Оставшись один, он пошёл нырять в работу с головой. Хоть единственная возможность отвлечься и, возможно, узнать что-то о Юлии. Так провёл всё оставшееся время: работа — сон — внезапное пробуждение и страдание. Ночами мало спал, ибо во сне искал её, искал даже в реальности с утра, рыская по кровати. Днями мало ел, обычно молчал и говорил лишь по делу. Сам того неведая, политик медленно умирал внутри. Ему не хватало жены, как обречённому не хватало воздуха… Протянул в таком состоянии три недели. В аккурат за три дня до ещё одного ивента, где пара снова должна была присутствовать вместе, ночью раздался звонок. Экс-оппозиционер устало потёр глаза, буркнул, что он только уснул, и машинально поднял трубку. — Здравствуй, Лёшенька. — на другом конце провода Юля. И всё внутри переворачивается и подскакивает, а ещё чувствуется забытое, но такое приятное облегчение. — Здравствуй, солнышко! Как ты? Где ты? Я волнуюсь, любимая! Я хочу извиниться! — Навальный пытается сказать всё и сразу, чтобы успеть, но женщина прерывает его: — У меня нет времени болтать без толку. Поговорим о всём завтра в 16:00, у тебя как раз ничего не запланировано на это время. Адрес записывай уже. И не пытайся отследить звонок — я возле таксофона и скоро уйду. — Хорошо, диктуй… — мужчина записал адрес на корешке старого черновика своей речи. Да, ехать на непонятную квартиру (это по описанию только может быть квартира, честно) — это рискованно, но всё же он сделает это. Ради их встречи. Всё следующее время он волновался, перебирал варианты извинения, репетировал их, подбирал одежду и мазюкался разными уходовыми средствами, чтобы хоть как-то скрыть отпечатанные следы усталости на лице. И вот же, наступило подобающее время. Навальный в последний раз смотрит на себя в зеркало, в очередной раз поправляет галстук, смотрит, нормально ли сел пиджак и насвистывая что-то невероятно глупое, выходит из дома. Вокруг серо и угрюмо, падает мокрый снег, но так пофиг на это, в душе все равно какая-то возвышенность. Приехав на место, он обнаружил, что да, это многоэтажка, всё верно. Обычный район, ничего примечательного. «Странно, что Юля выбрала именно такое место.» — промелькнула мысль у президента. Звонок в дверь и на пороге стоит она. Лёша бросился обнимать её, но супруга застыла словно камень, пырснув от его неудачной попытки. Она отступила от удивлённого политика и жестом поманила в комнату. Теперь уже ясно, почему ей захотелось встретиться здесь. Она живёт тут и ей было лень искать другое место, чтобы поговорить в тишине и без чужих взглядов. Женщина заметила заинтересованный взгляд мужа, присела на мягкое кресло и указав на кресло рядом, начала: — Время тратить не буду, поэтому о всём кратко. Я не была очень далеко, я пыталась уехать в Сибирь или какой-то ещё далёкий регион, но я быстро передумала. Сделала проще — я подкупила твоего министра МВД, министра транспорта и всё, сняла квартиру, отдыхая эти три недели. — холодным тоном чеканила она каждое предложение, заставляя Алексея напрягаться, — Откуда деньги у меня завелись? Обычно ты такой внимательный, но в этот раз не заметил, что ни одного моего золотого украшения в комнате я не оставила. Вот-вот, понял, Навальный, я хоть и «легкодоступная блядь», но я умная «легкодоступная блядь»! — блондинка ухмыляется, доставая из портсигара тонкую сигарету и поджигая её. Делая короткую затяжку, она выдыхает облачко сизистого дыма и обводит взглядом мужчину, который застыл и пытается сдержать слезы обиды, — Я обвела вокруг пальца Шерлока Холмса оппозиционерского разлива, боже, я не могу! — Я не удивлён, что ты умна, солнышко, — мягко пытается Алексей, всё-таки, чёрт, эта информация и всё это вообще — нечто за гранью. Слишком много всего, — Скажу больше, я тобой горжусь! Ты лучше Ирэн Адлер, соглашусь, но… Ты могла бы меня как-то оповестить, что ты жива. Я волновался. Юлия выпускает ещё тонкую струйку дыма, улыбается и ехидно подмечает: — О, а ты не волновался, когда подбирал выражения на приёме? Не волновался, когда я впала в апатию, пытаясь хоть немного получить твоей любви? — она нагибается прямо к мужчине, шипя ему в лицо, — Нихрена подобного. Ты волнуешься только из-за репутации, признай, ты не хочешь повторить судьбу Пыни… Верно? — Нет, я люблю тебя, я переживал из-за этого. — экс-оппозиционер всё ещё нежно смотрит на неё и наконец не выдерживает. Эмоции бьют через край. Он поддаётся им и чувствует, как пелена из слёз размывает всё вокруг. Дрожащим от тихого плача голосом, говорит дальше, — Я виноват, прости, я был слишком эгоцентричным. Я должен был подумать и о тебе. Поверь, милая, — Навальный берёт любимую за руку и целует ей тыльную сторону ладони, не отпуская потом ручку Юли, — подобного больше не случится. Никогда. — Верно, что никогда. Я подаю на развод. — и вот оно. Время замедляется. Твои глухие рыдания становятся громче и ты полностью бессилен. Грань уже позади и последние нити самообладания обрываются с громким треском. Алексей поднимает свои глаза и видит в взгляде женщины какую-то жалость, но она не демонстрирует её и лишь обрубает разговор: — Тебе пора смириться с тем, что наш брак мёртв. Даша — взрослая, Захар будет со мной, на имущество не претендую. Что не так? — Я же говорил, что люблю тебя, поэтому я не могу отпустить тебя так легко. – наконец хоть немного успокоившись, объясняет политик, – Эти три недели без тебя доказали мне снова, что без тебя я ничто. Пожалуйста, любимая, ещё шанс... Навальная крутит сигарету, небрежно сбивая пепел с окончания, и смотрит куда-то вдаль, просто помалкивая и ничего не отвечая. Тишина длилась где-то минут десять. Всё это время женщина докуривала, а глава государства пытался хотя бы слово из неё вытащить. — Ладно, Алексей, будет по-твоему. Но лишь на одно мероприятие, ибо знаешь, я успела тебя достаточно возненавидеть, но не настолько, чтобы ломать карьеру. Разок пройдемся и всё. – она берёт его за щёку и слегка треплет её. Президент расплывается в улыбке, чувствуя невероятно тягучее тепло.***
Светская, прилизанная, скучная, душная и пахнущая тонной разных парфюмов рутина вообще не привлекала Лёшу. Он к этому напыщенному лоску не может привыкнуть до сих пор. Нервно поправляя чёрную бабочку, которая, как считает политик, смотрится нелепо, идёт в зал, обводя его взглядом. Вот где она! Стоит, облокотившись одной рукой об мраморный столик, и сдерживает победную улыбку. Почему победную? А все из-за того, что Юлии снова удалось сразить его наповал одним только видом. Прошлый раз закончился слезами и объявлением о разводе, а этот закончится чем? К чёрту эти мысли. Посмотри на неё. Её точёные плечики, маленькую упругую грудь и осиную талию умело подчеркивает чёрная ткань её платья. Вырез буквой V не сильно глубокий, но даёт небольшое пространство для фантазий. Юбка наряда относительно длинная, но она своеобразная – здесь есть такая же неглубокая и не полностью открывающая всё прорезь с правой стороны. Её ноги, чёрт, так бы и упасть к ним! Первая леди тихо хохочет, замечая, как её супруг лишь хватает воздух от восхищения ею. Навальный подавил неистовое желание впиться в её алые уста, стерев жене всю помаду в страстных поцелуях, и шепнул ей: — Выглядишь невероятно, любимая. Дерзко, но со вкусом. — Звучит, будто ты сомневался в том, что я приду хорошо одета. – легко язвит возлюбленная, делая глоток белого вина. Свет играет полутоном на её золотистых волосах, давая отблеск ещё и от напитка. Это хочется запечатлеть, как минимум, поместить в рамочку и любоваться часами. Но тебе придётся отпустить эту вольную прекрасную птицу и запечатлеть подобное можешь лишь в памяти. Любуйся с удовольствием. Навальная играла роль супруги с блеском. Когда надо было, брала мужа за руку или смотрела на него с глубокой нежностью. Каждое это движение отзывалось душевной болью, ибо ты понимал – всё это для показухи и всё это ваши последние прикосновения. Наконец начала играть музыка. Некоторые пары шли в танец и Алексей, наполненный решимости, протянул руку курящей на балконе Юлии: — Мадам желает танцевать? — Всё за доп. плату, дорогуша. – специально подкалывая его на тему проституции, тянет женщина. — Сколько хочешь? – вопросом сбивает её с саркастического настроя и попадает прямо в цель, потому что она чуть не давится дымом. — Ничего, считай, что это в подарок. – Юля ухмыляется, тушит сигарету небрежным движением о перила и бросает в одиноко стоящую пепельницу на столике. Она элегантно протягивает руку и оказывается в объятиях политика. Он осторожно сжимает её талию, ведя блондинку в медленном танце. Они так близко друг к другу. Навальный обжигает кожу её шеи своим горячим дыханием, наблюдая за тем, как мурашки пробегают по бледной коже любимой. Мягкая джазовая мелодия расслабляет и заставляет утопать в нахлынувших чувствах. Кажется, задело это не только Лёшу, ибо в изумрудных глазах первой леди читается тоже что-то интересное. Это смесь метания и неуверенности, которую она так пытается скрыть, спрятав взгляд. Мужчина убирает руку с талии и очень аккуратно, чтобы не спугнуть, берёт её за подбородок, как тогда, в той комнате на приёме. — Юль, мы можем пересмотреть твоё решение, ты ведь ещё не в процессе...– его успокаивающий мягкий шёпот не повлияет на события, он в этом уверен, – Я хоть и злой человек, но твой человек. — Увы, уже нет. – мелодия заканчивается именно в тот момент, когда женщина убирает его руку с её лица и уходит, бросив напоследок, – Я выполнила свои обязанности, так и ты свои выполняй. Жду документы через неделю на столе. Значит, снова неделя одиночества после двухчасовой нежности, которая хоть и была напускной, но оставалась согревающей до конца. Все семь дней ночами пил, не просыхая и спасался лишь коротким сном. Нужные бумаги, которые лежали отсортированные в папке, мозолили глаза и всегда хотелось порвать их, забыв о произошедшем, словно о кошмаре. Юлия за документами не явилась. Прислала курьера. И всё. Отпустив доставщика, президент сел за стол и случайно взялся за оригинал свидетельства о браке. Эта бумажка им не нужна, он-то ей передал уже готовое решение суда и всё такое... В голове хаос и это порождает глупую идею. Навальный хватается за набор, подаренный ему монополистической табачной компанией, открывает пачку душистого табака, достает из красивой коробки машину для создания самокруток и отрывает под линейку часть с подписями пары. Всё делает машинально и трижды переделывая. Наконец, взяв более-менее похожий прототип сигареты, политик нажимает на педаль небольшой Zippo и взяв самокрутку между зубов, поджигает её. Едкий дым и терпкий вкус табачки вписываются в общую апатичную атмосферу. Кашель сдавливает горло и...***
Понял, что кашляет не в своём кабинете, а на кровати. Юленька обеспокоенно гладит его по спине и смотрит невероятно нежно. Это ещё... как? Настольные часы с встроенным календарём подсказывают – сегодня 1 марта, 20... Стоп! Это дата приёма, Алексей это помнит. Значит, получается, это лишь сон. Русоволосый обнимает возлюбленную, целует её в макушку и сразу отзывается: — Слушай, а едем в совместный отпуск? — Как-то слишком спонтанно ты всё же решаешь. – хихикает женщина, но кивает на предложение, – Я согласна. — Тогда всё, решено. После приёма собирай вещи.