Strauß von Amaranthusen

Вечер пятницы. Навальный всё ещё утопал в куче работы. Бумаги, бумаги, ещё какие-то документы… Чёрт, с этим всем не справится и до полуночи. Можно взять, конечно, работу на дом, но его дорогая Юленька ему этого не простит. Укусит за бочок в переносном смысле этого слова и лишь хмуро будет смотреть на эти тонны исписанных скучных листков. Алексей глотнул ещё немного холодного энергетика (благослови, Господь, эту амброзию, дающую сил!) и почувствовал, как пузырьки сладкой на вкус жидкости слегка щекочут горло. Похоже на дюшес, только три раза эйфорию большую приносит. Поставил банку подальше, потянулся, снова грустно обвёл взглядом пустой кабинет (что говорить, он и в офисе один), хрустнул плечом, которое уже знатно ноет… В голове какой-то хаос. Хочется творить безумие. Это на тебя так Ред Булл влияет? Интересно. Политик откинулся на стул, слушая, как с спинки сползает пиджак, прикрыл глаза и начал водить ладонью от основания галстука и… До ширинки. Тут он сразу остановился. Всё ещё с закрытыми глазами, находит пальцами язычок замка и — р-раз! , — чуть приоткрывает замок штанов. Ещё ремень надо снять, а то картина неполная. Внезапно в кабинет кто-то входит и Лёша должен придти в себя. Не получится спокойно помастурбировать, ну и ладно. Это Юлия. Выглядит как всегда сногсшибательно. А какой у неё наряд… Чёрное платье строгого, классического кроя, облегающее её осиную талию и подчеркивающее её формы. Юбка обнажает точёные коленки и длинные ноги, это прямо то, что надо. Женщина с улыбкой проходит внутрь, закрывает дверь и опережая все вопросы от удивлённого мужа, сразу же говорит: — Мне Кира дала ключи, сказала, что ты задержался. Мне было скучно, вот и я решила тебя порадовать визитом. Ты не рад? — Рад, нет, любимая, что ты… Просто это слишком неожиданно. — Навальный убирает полупустую банку подальше, поправляет галстук и ловит на себе заинтересованный взгляд возлюбленной, — Что-то не так? — Ммм, ну, во-первых, судя по твоему покрасневшему лицу, когда я вошла, и расстёгнутой ширинке, ты уже собирался весело провести время. — Юля садится на кресло напротив с другой стороны, склоняет голову на бок и опирается рукой на рабочий стол, — Ничего не имею против. Но надеюсь, ты помнишь, что в твоём кабинете панорамные окна, а у тебя тут во всю горит свет… — мужчина густо краснеет, а она продолжает дальше, — А ещё, хочу напомнить, что у нас всё ещё действует наш спор, помнишь? О господи. Точно. В начале недели парочка отвезла сына к родителям, чтобы он подышал свежим воздухом после пыльного города, и по возвращению у них начался странный, но увлекательный спор. Его суть простая: если Алексей заедет на заправку и не сможет со своей кредитки (которую ему, как сказали в банке, уже разблокировали) купить кофе, то Юля загадывает ему желание. Если сможет, то наоборот. Видно, жара слишком ударила обоим в голову, раз они потратили на такое время, но… Получилось уж очень интересно. Выиграла Ю., и вместо чего-то банального она захотела две недели доминировать в постели, прямо со всеми привилегиями, которые должны идти к доминации. Оу. Ну, опыт «смены власти» из «парламентской» (т.е, полного равноправия в постели) на «президентскую» у них когда-то был в молодости. Лёша вроде и оценил всю остроту ощущений, когда тобой руководит женщина, но больше ему нравился классический вариант. Так было проще. Но сейчас ему даже это нравилось, хотелось лишь больше и больше. Так, чтобы зависеть от её решений и прочего всегда… Навальная стучит по столу кончиками пальцев правой руки, всё ещё опирая свою светлую в прямом и переносном смыслах голову левой рукой. Демонстрирует ожидание, а даму нельзя долго заставлять ждать, поэтому Лёша отвечает: — Помню, моя госпожа. — он произносит последние два слова особенно мягко и жена довольно кивает. Она жестом манит его к себе и он мгновенно подходит к ней. Нельзя заставлять даму долго ждать. Это знает любой воспитанный мужчина. — А теперь, дорогой мой, опускайся вниз и ты знаешь, что делать. Только медленно и нежно. Ты знаешь, что по-другому начинать нельзя. — кивает, послушно исполняя просьбу. Чёрт с этими костюмными штанами, испачкаются? Почистит. Порвутся? Купит новые. Алексей приподнимает скользящую ткань юбки платья любимой вверх, обводит пальцами контур чёрных кружевных трусиков, а потом чуть поддевая пальцами бельё, наконец снимает его. На миг поднимает глаза, видит только одобрение и продолжает прелюдию. Он оставляет поцелуй на внутренней стороне левого бедра, целует ту же сторону, но правого бедра и своим острым кончиком языка принимается ласкать уже слегка набухший от возбуждения клитор. Чувствуется слегка солоноватый вкус смазки, когда делаешь первое движение вверх-вниз языком. Теперь снизу-вверх… Слышно первый сдавленный стон. Значит, всё делаешь верно. Движения все ещё медленные. Удовольствие растягивается, момент становится одной тягучей кучей. — Быстрее. — властный тон возлюбленной даёт новое указание. Приходится взяться за её бедра, чтобы как-то удержать женщину на балансе (она слегка скользит во время движения более динамичного) и опереться самому. Но громкое «Нет, Лёша, опусти руки, пожалуйста!» заставляет выбирать другую точку опоры — нижнюю часть стула. Некомфортно, но придётся. Мысленно сравниваешь свой язык и несчастную муху, которая мечется туда-сюда, то вяло, то слишком быстро, то восьмерками, то зигзагами… Становится смешно, но тебе вообще не хочется хохотать. Скользишь слегка вниз, по складках малых половых губ и поднимаешься взглядом вверх. В синих глазах политика только один безмолвный вопрос: «Можно?» и Юлия только бессильно кивает. Не можно, а нужно. После согласия постепенно приоткрывает губы и лишь одними губами делает эффект сатисфаера. Посасывает и втягивает, если проще. Навальный чувствует, как тонкие пальцы Юли уже в его волосах, спутывают пряди, потягивают их в такт его действий… Стоны любимой громкие, звучные, а картина сверху — её томный взгляд, покусанные алые губы, — доставляет удовольствие вдвойне. — Остановись, мгновение! — улыбаясь довольно, останавливает супруга оппозиционера, — Ты прекрасно. Я ещё заставлю тебя довести меня до оргазма, но пока я ещё не свалилась от тонны приятностей, могу отблагодарить. Садись на моё место. Вытирая губы от влаги и снова чувствуя солёный вкус, глава ФБК чувствовал себя невероятно возвышенно. В голове было сотни картинок того, как же ему, собственно, скажут «Спасибо!». Но когда он присел на кресло, откинувшись, жена только привязала его руки двумя ремнями — одним из его штанов, другим из своего платья, — к подлокотникам стула и всё. Заметив разочарование, только погладила по плечу и шепнула: «Не спеши». Расстёгивает злосчастную ширинку, спускает штаны до предела и сначала дразнит, обжигая своим горячим дыханием член сквозь ткань нижнего белья. — Пожалуйста… Я уже не выдерживаю, Ю… госпожа, простите. — хриплым голосом умоляет Лёша. Между ног уже действительно невыносимо тянет. От этого даже немного больно становится. Юля лишь наслаждается тем, как он просит делать что-то. Самая очаровательная садистка в мире. Она ещё пробегается пальцами по контуру органа, который было отчётливо видно сквозь тонкую материю и наконец, снимает и эту деталь одежды. Её изящная ручка обхватывает ещё слегка вялый член и начинается основное действие. Вверх-вниз — старая универсальная методичка. Но женщина не любит банальностей. Она ещё и размазывает смазку, стекающую из приоткрытой головки, а потом начинает слегка тереть уже увлажненную головку большим пальцем. Алексей протяжно стонет, чувствуя, как кипит кровь. Навальная медленно обводит вздувшиеся вены и пробегаясь пальцами, возвращается к верху члена. — Вообще-то, так нельзя, но сегодня ты изрядно постарался. — она оставляет мокрый поцелуй на члене, а потом осыпает горячими поцелуями всё его основание. Позже проходится язычком по почти всей его длине (просто, если по всей пройтись, то будет тяжеловато), играет ртом с его яичками, от чего у оппозиционера захватывает дыхание. Вновь целует набухшие жилки, а потом наконец открывает свой ротик и вводит в него член. Сосет неспешно, смакуя момент, заставляя дрожать и молится всем богам. За что? За то, что послали такое очаровательное существо? Молится, благодаря за то, что их чувства взаимны? Лёша сам не знал. Но понимал одно: нити здравого смысла в его рассудке разорваны давно. Навальный стонал до хрипа в горле, пока не выстонал на выдохе: «Оседлайте меня, п-пожалуйста…». Будто смазливое нечто из дешёвых бульварных чтив, ты просишь себя выебать в переносном смысле этого понятия, но это тебя не смущает. Тебе это нравится. Женщина горделиво, спокойно и постепенно опускается на него. Чувствуешь воздух, легко выбитый из лёгких, когда наконец на бёдрах появляется приятная тяжесть. Вверх-вниз — та самая преамбула. Вверх-вниз — аккомпанемент всё тот же. Но темп разный. И теперь звучит два инструмента: стоны Алексея и Юлии, слившиеся в одну прекрасную гармоничную мелодию. Вот только одно они забыли — окна-то панорамные, свет горит и «закулисье», получается, открыто…