You're kind of my protégé and one day you'll say you learned all you know from me, I know you depend on me like a young thing would to a guardian, I know you sexualize me like a young thing would and I think I like it. Ты вроде как моя протеже, и однажды ты скажешь, что всему, что знаешь, научилась у меня, Я знаю, что ты зависишь от меня, как юное создание зависело бы от воспитателя, Я знаю, что, как юное создание, ты сексуализируешь меня, и я думаю, мне это нравится.
Комплекс был не так далеко, как Сакура представляла первоначально, но, по крайней мере, он выглядел именно так, как она рисовала его в своей голове. С безвкусными серыми зданиями и плоскими крышами, он был слишком современным, чтобы быть традиционным, но слишком старым, чтобы соответствовать современным стилям. Говорили, что Мацура зарекомендовал себя как элитный ниндзя более тридцати лет назад. Видимо, как раз тогда и был построен комплекс. Их впустили в ворота. Потом ещё в одни. А затем и в третьи ворота, прежде чем они, наконец, достигли внутреннего комплекса. Сакура и Какаши обменялись осторожными взглядами. Они оба знали, что в это место нелегко попасть без приглашения. Если что-то пойдёт не так, сбежать будет не так-то просто. Не тогда, когда для этого нужно преодолеть три ряда девятиметровых стен, увенчанных колючей проволокой и шипами. Двое ниндзя, которые привели их туда, передали их паре более хорошо вооружённых мужчин, стоявших у входа в одно из больших зданий. Пока один из них вошёл внутрь, по-видимому, чтобы объявить об их прибытии, другой их охранял. — Хороший денёк, да? — вежливо сказал охранник. Какаши окинул его беглым взглядом, словно оценивая, стоит ли он разговора, прежде чем, видимо, счёл, что он недостоин. — Мм, — всё, что он сказал. Охранник не потрудился спросить у Сакуры её мнение о погоде, на что она была слегка обижена. Её так не игнорировали с тех пор, как она была ребёнком… чего, в ретроспективе, она, вероятно, и хотела. Минуты тянулись медленно. Какаши достал свою книгу и начал искать страницу, на которой остановился. Сакура неуверенно балансировала на одной ноге, тыча большим пальцем в довольно заметные пузыри мозолей на другой. Охранник издавал цокающие звуки, явно чувствуя себя неловко. Наконец вернулся второй охранник. — Мацура-сама занятой человек, — с благоговением сказал он. — Но, к счастью, вы пришли в подходящее время. Он готов принять посетителей в гостиной. Мэй сопроводит вас туда. Они сбросили обувь в прихожей (за что Сакура была бесконечно благодарна) и были переданы на попечение довольно пожилой служанки. Она зашаркала прочь по лабиринту коридоров и лестниц, но таким невероятно медленным шагом, что двое джоунинов Конохи, вероятно, могли бы сами обыскать это место сверху донизу и за несколько минут найти Мацуру, прежде чем она, наконец, добралась до входа в гостиную. Она постучала в бумажную дверь. — Мацура-сама. Ваши посетители здесь. — Пускай заходят. Донёсшийся изнутри голос был глубоким баритоном, кажущимся тронутым возрастом и суровым образом жизни. У Сакуры было несколько мгновений, чтобы мысленно представить человека, которому принадлежал этот голос, и она сглотнула. Она предположила, что он будет толстым стариком с трясущимися брылями и крохотными поросячьими глазками. Хотя это было маловероятно, учитывая, что он был элитным ниндзя. Чего она должна была ожидать? Затем дверь скользнула в сторону, и Сакура впервые увидела свою цель. Он сидел за низким столиком с чашкой чая, поднесённой к губам. Старый. Толстый. Огромные щёки и маленькие глаза. Редкие седые волосы спускались по его спине небрежным хвостом, а такая же длинная борода раздваивалась над довольно округлым животом. Губы, потягивающие чай, были большими и поразительно влажными, что несколько отталкивало. Его брови были опущены так низко, что глаз почти не было видно. Твою ж… Он почти стопроцентно соответствовал её мысленному образу хитрого старого извращенца. Это было жутко. Сакура пришла в отчаяние. Какаши вошёл первым, а Сакура следовала за ним, вписываясь в свою роль кроткой девочки. Когда он сел, скрестив ноги, напротив Мацуры, Сакура опустилась на колени в метре позади и сбоку от него. Она не отрывала взгляда от пола, но даже не глядя чувствовала, как следят за ней глаза Мацуры. — Кому я обязан этим удовольствием? — спросил он тем же глубоким голосом, что и раньше. Какаши коротко, совсем не уважительно кивнул. — Меня зовут Умино Ирука, — он указал рукой на Сакуру, — а это Рин-чан. Поздоровайся, Рин-чан. Никто не говорил ей такого с тех пор, как ей исполнилось шесть. Не отрывая взгляда от пола, Сакура отвесила глубокий вежливый поклон, так что её лоб коснулся пола. — Здравствуйте, — сказала она, немного повысив голос и мягче, чем обычно. Мацура переключил своё внимание с неё на Какаши. — Так что же привело тебя к моему порогу? — спросил он. — Мне сказали, у тебя есть просьба об одолжении. Какаши кивнул. — Это так. Простите меня, если я кажусь импульсивным, но мой учитель — глава одной из самых богатых семей на востоке — поручил мне миссию. Я боюсь, что с этим слишком сложно справиться в одиночку, поэтому хочу смиренно просить вас о помощи… — Я не помогаю людям, которых не знаю, — резко прервал Мацура, сделав ещё один глоток чая. — Только если сможешь сделать так, чтобы это стоило моего времени. Торг начался. — Я готов разделить с вами оплату своей миссии, — сказал Какаши. Сакура поняла, что он не предлагал её Мацуре вот так сразу. — Сумма значительная. И, конечно же, вы можете забрать себе любые сокровища, которые попадутся нам во время миссии. Меня интересует только одно. Остальное — ваше. По велению Мацуры Какаши продолжил подробно объяснять, что подразумевала воображаемая миссия. Он так легко называл фальшивые даты, имена и места, что Сакура задалась вопросом, действительно ли конвой с сокровищами, который, по его словам, прибудет на восточное побережье в следующем месяце, был выдуманным. Для того, кто так неубедительно врал всякий раз, когда опаздывал, Хатаке Какаши был неплохим лгуном. Когда он закончил, Сакура почти поверила его рассказу, несмотря на то, что заранее знала, что всё это полная чушь. Мацура внимательно слушал, прищурив глаза. — Такой конвой, как этот, несомненно, будет охраняться одними из лучших воинов в округе, — отметил он. — Награда вряд ли оправдывает усилия. Бровь Какаши на мгновение удивлённо приподнялась. — О. Вы думаете, это будет слишком сложно для вас? — спокойно поинтересовался он. Чашка ударилась о стол с такой силой, что чуть не треснула. Мацура сердито смотрел на Какаши. — Сколько тебе лет? — Тридцать. «Очередная ложь», — подумала Сакура, закатывая глаза. Какаши было тридцать уже два года. — Позволь мне сказать тебе кое-что, Умино Ирука, — прорычал Мацура. — Я был легендарным ниндзя задолго до твоего рождения. Я осаждал замки Расена ещё до того, как ты впервые взял в руки кунай. Не думай, что знаешь, что для меня слишком сложно, так как я ещё не терпел поражение в битве. Жалкий конвой мне не ровня. Какаши слегка нетерпеливо кивнул. — Да, да, значит, настоящая проблема заключается в оплате? Неужели того, что я предлагаю, недостаточно, чтобы заинтересовать вас? — Обещание денег — это, конечно, хорошо, — сказал Мацура. — Но мы только что встретились, и у меня по-прежнему нет причин доверять тебе. Людям в твоём положении принято приносить что-то в знак доброй воли, чтобы укрепить отношения и доверие. Его взгляд снова остановился на Сакуре. Она быстро посмотрела на свои колени. — Зачем ты привёл сюда эту девочку? — спросил Мацура, хотя по его тону было ясно, что он уже знал зачем. Какаши искоса посмотрел на Сакуру, будто она его не интересовала. — Рин-чан? Она просто путешествует со мной. — Почему? — настаивал Мацура. — Кто она такая? — Я нашел её в одной из нищих деревень недалеко от границы страны Огня. Её семью забрали война и голод, и у неё не осталось никого, кто мог бы о ней позаботиться. Поэтому я взял её с собой, — объяснил Какаши. — Я намерен скоро отвести её в свою деревню. Мацура не выглядел впечатленным. — Зачем? Полагаю, её присутствие должно быть большой помехой для такого человека, как ты. Должно быть, она значительно замедлила твоё путешествие сюда. Что такого она может предложить, что могло бы окупить это неудобство? Сакура прикусила губу. Когда Какаши обсуждал с ней миссию, он не объяснил, почему она якобы путешествовала с ним. Был ли у него вообще готов ответ? Какаши слегка откинул голову назад. — Рин-чан может многое предложить. Её массаж подобен прикосновению ангела к усталым плечам. «И это правда», — нескромно подумала Сакура. — …и она очень хорошо работает ртом, — и просто чтобы убедиться, что все присутствующие поняли его довольно недвусмысленное выражение, Какаши добавил: — За её минеты можно умереть. Сакура чуть не упала. Благодаря какому-то удивительному подвигу самообладания ей удалось не задохнуться, и вместо этого она так пристально уставилась на коврик перед собой, что было удивительно, как он не вспыхнул. Но всё самообладание в мире не могло помешать румянцу неуклонно распространяться по её лицу, хотя это было меньшей проблемой, так как на самом деле это не слишком выбивалось из роли. Вполне осознавая острое смущение Сакуры, Мацура от души рассмеялся. — Веская причина, — согласился он. — Но ты, конечно, знаешь о моей репутации, Ирука-сан. Мне немного трудно поверить, что ты привёл её сюда только ради компании. Если только ты не делаешь такого рода вещи регулярно…? Какаши покачал головой. — Вы правы. Я слышал о вашей репутации. Рин-чан — мой главный козырь, хотя я надеялся предложить её более тонким способом. Очевидно, мне не ускользнуть от вашего проницательного взгляда, — сказал он. — Я нашёл Рин-чан по дороге сюда. Моё внимание привлекла её уникальная внешность… Я подумал, что она привлечёт и ваше. Мацура потёр коротким пальцем один из своих подбородков. — Как предусмотрительно. Но ты, очевидно, уже имел её. Какаши виновато поднял руки. — Не смог удержаться. Я должен был знать, так ли она хороша на пробу, как выглядит. — И как? — Я бы не привёл её сюда, если бы это было не так. Каким бы унизительным ни был этот разговор, Сакура не могла не чувствовать себя немного рассерженной. Кем она была, предметом мебели? Они говорили о ней так, будто её не было в комнате. Будто она была просто лошадью, переходящей от одного хозяина к другому. Будто она не была человеком со своими чувствами и страхами. Конечно, всё это было игрой. Какаши на самом деле не продавал её, и на самом деле она не была беспомощной сиротой. Но сколько других девушек сидело там же, где сидела она, действительно беспомощные и беззащитные, не имеющие другого выбора, кроме как согласиться с тем, что решили за них мужчины? Сколько девочек Мацура затащил в свою постель? Насколько реальны были их страх и уязвимость по сравнению с её? Лишь немногие люди имели честь заслужить чистую и неподдельную ненависть Сакуры. Одним из них был Орочимару, за то, через что он заставил пройти Саске. Другим был Итачи… за то, через что он также заставил пройти Саске. Саске был третьим, за то, через что он сам решил пройти. Мацура только что занял четвёртое место в её списке за всё, что он когда-либо делал с другими девушками в её положении, и за то, что он мог сделать с ней позже. (Кстати, пятое место занял Какаши за плодотворную попытку разорвать все связи с бывшей командой. В то время как Сакура могла простить небольшое приставание в лесу, этого она полностью простить не могла.) Сакура испугалась собственного внутреннего кипения, когда Мацура поднялся на ноги. Для элитного ниндзя он определённо не был лёгок на подъём. Хотя нужна была некоторая доля элитности, чтобы обойти препятствие, которое представлял его собственный вес. Но как только он выпрямился, он нетерпеливо махнул рукой в сторону Сакуры. — Встань, девочка, чтобы я мог взглянуть на тебя. Сакура бросила быстрый взгляд на Какаши и увидела, как он пожал плечами и кивнул. Она осторожно поднялась на ноги и покорно встала, когда Мацура обошёл стол, чтобы осмотреть её. Мужчина, по-видимому, был крупным во всех измерениях, так как он был почти такого же роста, что и Какаши, и легко возвышался над ней. Он был достаточно близко, чтобы Сакура почувствовала запах чая, который он пил, и того, что также могло быть саке. На его одежде спереди были бледные пятна. Сакура задавалась вопросом, как такой человек получил титул легендарного и ранг S. Большая пухлая рука, покрытая мозолями, взяла её за подбородок, заставив вздрогнуть от неожиданного прикосновения. Мацура поворачивал её лицо то так, то этак, рассматривая её под разными углами, и даже оттянул её нижнюю губу вниз, чтобы осмотреть зубы. Сакура не поднимала глаз от пола. Теперь она знала, каково это, когда с тобой обращаются как с куском мяса. Она была ничем для этого человека. Не более чем дешёвым кайфом, чтобы скоротать время. Он воспринимал её так, как Какаши, вероятно, воспринимал свои книги. Плохая, плохая ассоциация… — Она чистая? — спросил Мацура у Какаши так, как большинство людей спрашивают, подкована ли лошадь. — Да, — пробормотал Какаши, не глядя ни на кого из них. Сакура растерянно моргнула. Она думала, что после целого дня, проведённого в походе по лесу и сидении на стогах сена, вообще-то была довольно грязной… — Сколько тебе лет? — снова спросил Мацура. На этот раз Какаши посмотрел на них. — Четырнадцать, — он внимательно наблюдал за Мацурой, словно пытаясь оценить его реакцию. Сакура тоже наблюдала за мужчиной и увидела, как он приподнял одну густую бровь. — Рано созрела, я погляжу. По крайней мере, он купился на это, потому что затем повернулся и крикнул в сторону закрытой двери. — Юшио! Дверь скользнула в сторону, и на пороге появился охранник: — Да, Мацура-сама? — Приведи сюда Мэй, ладно? Она позаботится о девочке. Охранник кивнул и снова закрыл дверь. Мацура отправился снова занять своё место, в то время как Сакура практически рухнула на колени от облегчения, что между ними снова восстановилось некоторое расстояние. — Так ты принимаешь моё предложение? — радостно спросил Какаши. — Хм, — буркнул Мацура. — Она довольно хороша. Возможно, мы сможем вести дела. Сакура старалась не возмущаться тем, что её сочли всего лишь «довольно хорошей». Что было более важно, так это то, что они получили краткосрочное приглашение остаться. Только это имело значение. — Умино Ирука… — Мацура перекатывал это имя во рту, будто пытаясь распознать в нём что-то знакомое. Он медленно погладил бороду и пристально посмотрел на Какаши. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Хатаке Какаши? У Сакуры внутри всё замерло, но Какаши лишь мягко кивнул. — Да, — сказал он. — Вы думаете, я похож на него, да? — Я никогда не встречался с ним лично, — признался Мацура. — Хотя его описание есть в каждой Книге Бинго в каждой деревне в каждой стране. Серые волосы, маска и Шаринган в левом глазу. Могу я спросить… как ты потерял свой глаз, Ирука-сан? — Обычно, — пожал плечами Какаши. — Оказывается, когда мать говорит сыну, что бегать с ножницами — это «весело до тех пор, пока кто-нибудь не лишится глаза», в этом есть доля правды. — Травма в детстве? — бровь Мацуры вновь изогнулась. Трудно было сказать, поверил он Какаши или нет. — А маска зачем? Какаши сделал паузу, прежде чем ответить. — …у меня бородавка. — А, — понимающе и сочувственно кивнул Мацура. Лоб Сакуры умолял, чтобы им ударились об стол. Раздался стук в дверь. Когда Мацура сказал войти, она отодвинулась, открыв медлительную старую женщину, которая изначально проводила их в эту комнату. — Мэй, — Мацура указал на Сакуру. — Возьми эту девочку и искупай её. Найди ей что-нибудь чистое и устрой её поудобнее в одних из покоев. Искупай! Дерьмо. Сакура в отчаянии посмотрела на Какаши, и хотя выражение его лица было странно пустым, она знала, что он, вероятно, думал о том же. Купание смоет наркотик с её кожи, и даже если бы у неё осталось что-то во флаконе, маловероятно, что она смогла бы уединиться, чтобы снова нанести его. Только не в присутствии Мэй. — С тобой всё будет в порядке, Рин-чан, — сказал Какаши, поднимаясь на ноги и протягивая ей руку. — Ты в хороших руках. Сакура взяла его за руку и поднялась с колен. Не успела она встать, как Какаши заключил её в некрепкие импровизированные объятия. Слишком поражённая, чтобы сделать что-то большее, чем просто тихонько прижаться к его плечу, она не сразу поняла, что он делает. «Ах, умно, Какаши-сенсей», — подумала она, обнимая его в ответ. Сейчас у него была прекрасная возможность подсунуть ей ещё один пузырёк с ядом или, возможно, даже кунай. Но он ничего ей не дал. Сакура с растущим опасением нахмурилась, когда он не передал ей оружие и не сунул ничего полезного в её оби. Это было всего лишь простое объятие. Это было… это было как раз то, что ей было нужно. Реальность её положения внезапно стала слишком сокрушительной, и она почувствовала, как её тело предало её, когда она крепче прижалась к своему бывшему сенсею, как будто он был единственным, что не давало ей утонуть. Она боялась, что в тот момент, когда он отпустит её, её захлестнёт и она утонет. Он пытался предупредить её… но она проигнорировала его. Теперь было слишком поздно, и всё, что он мог сделать, чтобы помочь ей, — это тайно попрощаться с ней. Прощай, Сакура. Прощай, девственность Сакуры. Сакура и её девственность просто хотели вернуться домой. Какаши, должно быть, знал, что она чувствовала. Иначе он не стал бы утруждать себя объятиями. После краткой вечности его руки вокруг неё ослабли, и ей пришлось отступить. — А теперь иди, — он указал на дверной проём, где стояла Мэй. — Увидимся позже. Сакура неуверенно кивнула, не доверяя себе заговорить, потому что комок в горле угрожал помешать её словам. Вместо этого она опустила свои заблестевшие глаза в пол и последовала за Мэй из комнаты. Даже когда дверь закрылась, стены были достаточно тонкими, чтобы был слышен короткий, смущённый смешок Какаши. — Она просто немного нервничает. Она раньше не делала ничего подобного. Чертовски верно.***
Ванная комната была простой и холодной, с врытой в землю подобно котловану ванной. Мэй протянула Сакуре кусок мыла, мочалку и велела ей раздеться и начать намыливаться, пока она включала воду. Сакура повиновалась, не зная, что ещё делать. Чувствуя себя безмозглой идиоткой, она оставила свою одежду небольшой стопкой в углу и села на один из свободных табуретов. Она заметила, что старые, мутные глаза Мэй изучают её фигуру взглядом, который можно было бы назвать подозрительным (по крайней мере, Сакура надеялась, что это было подозрение: хватало того, что на неё пялились старики — ей не нужно было, чтобы это делали ещё и старухи). Но если Мэй и подумала, что её тело выглядит слишком развитым для четырнадцати лет, она ничего не сказала и продолжила наполнять ванну. Сакура намочила мочалку под одним из кранов и начала намыливать голени. Она не думала, что у неё были особенно пышные или женственные формы — по крайней мере, не такие, какие бы сводили с ума парней. Этот факт обнаружила Ино. Она наконец-то смирилась с тем, что Шикамару был гением, и последовала его совету отказаться от диеты. Пять килограммов спустя отец Ино отбивался от парней кунаем. Буквально. Но Сакура, к своему ужасу, обнаружила, что с диетой или без неё её вес не сильно менялся. Её бёдра никогда не стали бы такими стройными и гладкими, как у девушек в журналах (бег, прыжки и лазание по деревьям меньше способствовали сжиганию жира и повышению тонуса и больше простому… укреплению мышц), и она никогда не наберёт достаточно веса, чтобы у неё увеличилась грудь или перестали показываться рёбра, когда она поднимала руки. Однако, несмотря на всё это, Сакура была вполне довольна своим весом. Она обладала гибкостью и лёгкостью — двумя факторами, которые были важны для каждого ниндзя (концепция, которой Мацура, по-видимому, не забивал себе голову). Но то, каким весом ты пожертвуешь ради этого небольшого преимущества в скорости и ловкости, было очком в пользу отношений с противоположным полом. Конечно, Сакура была лучшим ниндзя, чем Ино, но Ино стоило только моргнуть веками и выпятить грудь, чтобы к ней стеклись мальчики. А кого привлекла Сакура? Бешеных педофилов, вот кого. Сакура продолжала намыливаться с хмурым выражением на лице. Она старательно избегала проводить мочалкой по груди, опасаясь смыть яд. Бёдер она избегать не потрудилась. В тот момент, когда она войдёт в ванну, яда внизу не останется. — Всё готово, — Мэй выключила краны и положила полотенце рядом с краем вделанной в пол ванны. В такой момент Сакура обычно улыбнулась бы и поблагодарила женщину за помощь, но настроение её по-прежнему было опасно мрачным. Будет лучше, если она станет общаться с как можно меньшим количеством людей, иначе она рисковала взорваться на них, как миниатюрный розовый вулкан. Кроме того, она была слишком занята своими собственными мыслями, чтобы уделять много внимания старой женщине. Когда она осторожно скользнула в воду, убедившись, что не позволила той подняться выше талии, она подумала о Какаши. Где он был? Что делал? Всё ещё «вёл переговоры» с Мацурой? Рассказал ли ему на самом деле Шикамару, что она сказала в баре прошлой ночью, и Какаши просто вежливо держал рот на замке, или он по-прежнему честно не обращал внимания на её маленькую беду? Если он знал, это его вообще волновало? Будет ли он считать её незрелой идиоткой, если узнает, как сильно она хочет вернуться домой? Наверное. Она вспомнила его предыдущую оговорку о том, что он оказывался в такой же ситуации, что и она. Он уже делал то, что она собиралась сделать — может быть, даже не один раз. Она ни за что не ушла бы, пока он был рядом. Она не думала, что имеет на это право. Но не было похоже на то, что он потерял девственность таким способом. Она знала, как устроены мальчики. Как только они достигали половой зрелости, им хотелось трахать всё, что двигалось, — и обычно они так и делали. За исключением Саске. Никто не был свидетелем его полового созревания, и даже когда он вернулся, он обладал сексуальным влечением мёртвой панды. Наруто с другой стороны… Даже если он никогда не заявлял об этом прямо, у неё сложилось впечатление, что Наруто не всегда чувствовал себя достаточно сдержанным, чтобы сидеть за пределами борделей, которые посещал во время своих путешествий Джирайя. Он почти наверняка потерял девственность с какой-нибудь обычной проституткой ещё до того, как ему исполнилось пятнадцать. И он был не один такой. Этот путь выбирало большинство парней в Конохе. Шикамару рассуждал так: секс пугает мужчин. — Все так беспокоятся, что у них плохо получится, что хотят попрактиковаться во всех технических вопросах с людьми, которые ничего не значат, — говорил он. — Потом они возвращаются домой, заводят подружек и становятся легендами. В таком случае Шикамару, вероятно, всё ещё был девственником. Он просто был слишком ленив, чтобы не быть. Но помимо этого неподтверждённого подозрения, Сакура была почти уверена, что она была одной из малочисленных девственниц, оставшихся среди её одногодок. Когда ты начинаешь считаться взрослым в пятнадцать, многие к тому времени уже заняты. Чего же ждала Сакура? Саске? Возможно. Может быть, она просто была слишком занята? Хм… Сакура сморщила нос, тщательно ополаскивая руки, по-прежнему избегая груди. У Сакуры было много свободного времени. Иногда ей просто хотелось плакать от скуки, потому что у неё было так мало дел. Если бы она остепенилась и выбрала себе парня, она могла бы заняться им, а не хандрить. Но нет. Сакура была слишком разборчива. Если он не был Саске, он не стоил того, чтобы быть с ним. Теперь с Саске был Наруто. Чёрт бы побрал этого блондина. Первым сорвал свой бутон и первым вонзит когти в последнего выжившего Учиха. Хотя заставить его признать это… Итак, вот она Сакура. В ванне, полной сладко пахнущей воды и половиной пузырька яда, размазанного по её груди, с серьёзной вероятностью того, что, если она не позаботится о том, чтобы эти груди оставались сухими, её девственность будет потеряна с самым извращённым человеком, которого она когда-либо встречала. Какаши, возможно, знал, каково это, когда тебя используют таким образом, но, учитывая традиции большинства молодых людей, было сомнительно, что его первый опыт случился на миссии. Он был извращенцем до мозга костей. Его книжонки доказывали это. Она почти верила старому слуху, который рассказывала ей Ино, — тому, который гласил, что Какаши потерял девственность в одиннадцать лет. Одиннадцать! (Сакуре не нравилось зацикливаться на этом слухе, потому что сенсей плюс секс равнялось фуууууууууууууууууууу…) Но всё же… Сакура не хотела, чтобы он видел, как она сдаётся. Не тогда, когда он мог судить о ней по собственному опыту. Она не хотела таким образом потерять его уважение. Уважение, которого она упорно добивалась после тех многих лет, что была самым слабым и бесполезным членом Седьмой команды. Она больше не была ребёнком. Она была взрослой. Но эта миссия, казалось, перевернула это восприятие с ног на голову. — Ты закончила? — спросила Мэй из-за её спины. Сакура опустила взгляд на свою грудь. Она была влажной от водяного пара, но это не должно было сильно разбавить яд. Тем не менее, ей нужно было быть осторожной, вытираясь полотенцем. Если растирать слишком сильно, он весь сойдёт. — Думаю, да, — сказала она, выбираясь из ванны. Сакура отказалась позволить старухе вытереть её, предпочтя сделать это самой. После того, как она надела чистую белую юкату и завязала волосы сзади, Мэй вывела её из ванной комнаты и повела по очередному лабиринту коридоров в те «покои», о которых упоминал Мацура. — Это покои Мацуры-сама, — объявила Мэй, проводя Сакуру через ряд охраняемых дверей. Если Мацура полностью соответствовал её предвзятому представлению о старом педофиле, то его спальня была спроектирована по чертежам, взятым из её головы. Красные шторы, чёрные шёлковые простыни, множество дорогих на вид безделушек, разбросанных по дорогим столикам и шкафам. Мечи, вакадзаси, кинжалы и кунаи. Доспехи, ленты, сенбоны и картины кровавых сражений. Сакура с отвращением огляделась по сторонам. «Типично», — подумала она. Эта комната была отвратительна. В ней ещё и пахло немного странно, но чем меньше об этом было известно, тем лучше. — Будешь ждать здесь Мацуру-сама, — официально сказала ей Мэй. Как профессионально. Должно быть, привыкла мыть девочек для удовольствия своего хозяина. Сакура хмуро посмотрела на старуху, когда та, шаркая, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Убедившись, что она одна, она начала осматривать комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы соответствовать описанию украденной вазы, которое дал клиент. И хотя в комнате было несколько ваз, как и в нескольких смежных, ни одна из них не оказалась выкрашенной в золотой цвет или украшенной голубыми бриллиантами. Недовольная, Сакура потопала обратно в главную комнату и устроилась на краю кровати. Всё, что она могла делать, это ждать Мацуру и чувствовать, как с каждой минутой в её животе скручивается новый узел страха. Ожидание было мучительным. Она поймала себя на том, что ищет окна и вентиляционные отверстия, просто чтобы отметить все возможные пути эвакуации. Будут ли люди думать о ней плохо, если она сейчас сбежит, сменит имя, станет отшельницей и оставит Какаши заканчивать миссию в одиночку? По крайней мере, ей никогда не придётся сталкиваться с упрёками… О, боги… Сакура провела руками по лицу и склонилась над коленями. Ей нужно было перестать думать о таких заманчивых окнах и отшельническом образе жизни. Ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы вести себя как четырнадцатилетняя девочка. Если она не будет убедительной, Мацура может что-то заподозрить, и тогда она поплатится жизнью. Как вообще поступила бы четырнадцатилетняя сирота в этой ситуации? Сакура на мгновение задумалась. Наверное, очень похоже на то, как поступила бы восемнадцатилетняя девственница-ниндзя. Дверь с грохотом распахнулась. Сакура вскочила на ноги, стиснув руки в рукавах юкаты. Она открыла рот, чтобы что–то произнести — приветствие, крик удивления, всхлип страха — что угодно. Её рот быстро закрылся, оборвав любой звук, который она собиралась издать, когда Мацура пронёсся мимо неё, словно её там даже не было. Учитывая внимание, что он ей уделял, она с тем же успехом могла бы быть подставкой для шляп. Глаза Сакуры проследили за громоздким ниндзя, когда он быстро присел на край своей кровати. Её руки нервно сжались, когда он снял халат и небрежно уронил его на пол. Что она должна была сказать? Он, можно сказать, игнорировал её. С громким вздохом огромный мужчина откинулся на кровать, заложив руки за голову и закрыв глаза-бусинки. Воцарилась тишина. Сакуре стало интересно, действительно ли он заснул и совсем забыл о ней. Сейчас было бы идеальное время, чтобы быстро уйти… — Что, так и будешь стоять там? Сакура вздрогнула от удивления, когда он заговорил, и посмотрела на мужчину широко раскрытыми глазами. Он глядел на неё с раздражением и ожиданием. — О… простите, — она не знала, что ещё сказать. Ну, вообще-то знала, но «пошёл ты!», вероятно, прозвучало бы не очень хорошо. Мацура ещё раз нетерпеливо вздохнул. — Просто сними одежду. Она ожидала, что в какой-то момент разденется перед этим мужчиной. Избежать этого было почти невозможно. Но от того, что она услышала эти слова в виде бесстрастного приказа, по её телу пробежал холодок. У неё не было проблем с наготой. Она раздевалась у врачей, переодевалась с женщинами в купальне и даже несколько раз представала перед своими товарищам по команде во время определённых миссий. Но всё это было не ради секса. Ничего из этого не делалось для извращенца: мужчины, который просто хотел любоваться её телом ради собственного удовольствия. Это заставляло её чувствовать себя слабой и уязвимой так, как она не чувствовала себя со времён генинства. Но она не могла струсить. Довольно механически Сакура потянула за пояс и позволила юкате раскрыться. Она приподняла плечи, и платье соскользнуло с её рук на пол. Она стояла в одних простых серых трусиках, которые надела этим утром, и решительно смотрела на старого ниндзя, набираясь смелости перед тем, как он попросит её снять их. Он этого не сделал. Он был слишком занят тем, что пробегал глазами вверх и вниз по её обнажённому телу — на его низком лбе залегла лёгкая морщинка. Сакура едва не отступила и не прикрыла грудь от того, какой осквернённой она себя чувствовала от этого простого взгляда. — Сколько тебе лет? — коротко спросил он. Сакура проглотила комок в горле. — Четырнадцать, — отметил ли он изгиб её бёдер? Думал ли, что у неё слишком узкая талия? Она не считала, что её тело слишком сильно изменилось за четыре года. — Немного старовата на мой вкус, — сказал он, усмехнувшись. Сакура не знала, должна ли она была обидеться на это или нет. Поэтому просто держала рот на замке и слегка покачивалась там, где стояла. Снаружи она, возможно, выглядела вялой и застывшей, но внутри она пыталась придумать наилучший способ попросить лизнуть её грудь. Не то, о чём ей когда-либо приходилось задумываться. Мацура поманил её к кровати большой рукой. По её венам разлился ужас, но она всё равно двинулась вперёд. «Просто инструмент», — напомнила она себе. — «Твоё тело — всего лишь инструмент… и ничего больше. Это ничего не значит. Всего лишь инструмент…» Хотелось бы ей в это верить.