I won't let it show, I'm all about denial. But can't denial let me believe That we could talk about it? But we can't talk about it. Я не покажу этого, Буду всё отрицать. Но разве я не могу при этом верить, Что мы могли бы поговорить об этом? Но мы не можем.
Когда Сакуре впервые дался способ увеличения силы с помощью чакры, она сломала четыре сустава и порвала бицепс. Но боль от того, что она била по камням голыми кулаками, была ничем по сравнению с тем, что она чувствовала на следующий день. Тогда, всякий раз, когда она использовала чакру, чтобы крушить предметы, будь то камни, деревья или отказывающиеся сотрудничать стиральные машины, реакцией её мышц была агония. После тренировок бывали дни, когда она едва могла поднять руки из-за того, как было больно. Цунаде предупредила, что это потому, что её техника ещё не доведена до совершенства. Прекрасно было направлять чакру в цель, но техника ещё не была завершённой, пока Сакура не научилась использовать чакру, чтобы смягчать нагрузку на собственное тело. — Это многозадачность, — небрежно сказала ей Цунаде. — Ты должна одновременно защищаться от собственной атаки, иначе быстро истощишь себя. И поверь мне, это старит. Конечно, Сакура была совершенно уверена, что сейчас она уже достаточно хорошо отточила свои навыки, чтобы избегать болезненных последствий. Но чрезмерное усердие всё равно было проблемой. Если она расходовала всю чакру или загоняла себя сильнее, чем могло выдержать её тело, она часто калечила себя — что она и обнаружила на следующее утро, когда проснулась на одеяле из мха с измученным болью телом. — Ай… ай… ай, ай, ай! Какаши посмотрел на неё поверх своей книжки. — Ты в порядке? — он сидел в нескольких метрах, у занавеса из ивовых ветвей, и читал, вертя в пальцах гибкую веточку. Он снова позволил ей проспать. — В порядке, — неубедительно пробормотала она, медленно опускаясь на колени. — Вы не разбудили меня на моё дежурство. Он пожал плечами. — Я мог сам справиться, — просто сказал он. — И ты заснула, когда была на дежурстве в прошлый раз. Челюсть Сакуры сжалась одновременно от боли и раздражения. — Одна ошибка… всего одна ошибка… — она медленно села и застонала, когда её плечи запротестовали. Её руки слегка дрожали, когда она поднялась на ноги. Она заметила, как Какаши нахмурился, глядя на неё, но когда она встретилась с ним взглядом, он снова переключил внимание на книгу. Именно тогда Сакура вспомнила, что произошло прошлой ночью. Хотя, с точки зрения известных основ, на самом деле ничего особенного не произошло. Они не целовались, не лапали друг друга и не делали ничего из обычных вещей, которые могли бы делать два человека в таком интимном положении. Она лишь лизнула его палец, а он немного поиграл с её застёжкой-молнией. Но это было нечто гораздо большее… Потому что она увидела в глазах своего сенсея нечто такое, что выходило далеко за рамки платонической привязанности. Это одновременно пугало и возбуждало её. Никто никогда не смотрел на неё так, как он в тот момент… словно единственное, что имело для него значение, — это её тело. Почему он так на неё смотрел? Почему она вообще начала всё это, взяв его палец в рот? Прямо сейчас эта мысль приводила её в ужас, но ночью её слишком пьянила их близость, чтобы это имело значение. Может, он чувствовал то же самое? Трудно было сказать, что заставило их так себя повести… но Сакура была почти уверена, что это она начала (хотя, вероятно, в грибе тоже было что-то забавное). Она могла лишь надеяться, что Какаши не держал на неё зла. Сакура посмотрела на его спину и веточку, быстро вращающуюся между его пальцев — так быстро, что она образовывала размытый круг. Внезапно та перестала вращаться, когда он поднял руку, чтобы перевернуть страницу. Затем вращение началось по новой, медленнее, чем раньше, но набирая скорость, пока ему вновь не пришлось перевернуть страницу. Он игнорировал её. Обычно к этому времени он бы уже закрыл книгу и объявил, что они должны продолжить путь домой. Видя, что деваться некуда, Сакура тяжело села с дрожанием в ноющем теле. — Вы злитесь на меня? — тихо спросила она. Веточка перестала вращаться. Он дважды постучал по её кончику большим пальцем, а затем повернулся к ней с лёгкой улыбкой в уголках глаз. — За что? — спросил он, но вопрос оказался риторическим, так как он быстро отвернулся и снова начал вертеть веточку. Значит, у него не было намерения обсуждать это? Ну, это было не так уж удивительно. Пытаться заставить Какаши обсуждать такие личные вопросы было всё равно, что пытаться пустить кровь камню. А может, он был прав? Может, лучше было просто не говорить об этом. Из этого не могло получиться ничего хорошего, так зачем тогда вообще признавать это? Лучше всего было просто… забыть. Внезапно Какаши захлопнул книгу и отбросил веточку в сторону. — Ладно. Давай продолжим путь домой, хорошо? — сказал он, вставая. Да, чем скорее они доберутся до Конохи, тем лучше. Там они смогли бы создать некоторое пространство между друг другом и вернуться к нормальной жизни. Сакура кивнула в знак согласия и снова начала вставать, но мышцы её спины громко запротестовали. Она охнула от боли и стиснула челюсти. Какаши вновь посмотрел на неё. — У тебя повреждения, — сказал он категорично. — Нет, я в порядке, — она попыталась нормально выпрямиться, но её плечи завопили от боли, и она снова скривилась. — Ладно… немного больно. Он скрестил руки на груди и повернулся к ней полностью. — Всё нормально, если ты хочешь воспользоваться моментом и исцелиться, — предложил он. Сакура оценила эту мысль, но… — Всё не так просто, — сказала она ему. — Я вчера перестаралась. Кажется, порвала несколько мышц, но они уже зажили. Теперь они просто завязываются узлом и защемляются, — она зажмурилась и бесплодно потерла плечо. О, как бы ей хотелось, чтобы из леса выскочило стадо бегемотов и потопталось по её спине. Нужно было что-то экстремальное, чтобы расслабить эти мышцы. На её плечо легла большая тёплая ладонь, и Сакура резко открыла глаза. Какаши стоял перед ней, выглядя как обычно равнодушно. — Садись, — легко сказал он. — Я тебе их помассирую. Рот Сакуры на мгновение дрогнул. — Нет, всё в порядке. Я просто… — Это не проблема. — Я знаю, но… — Сакура, тебе явно больно… — он приподнял бровь, глядя на неё, как будто подозрительно относясь к её решительному отказу. Сакура уступила и упала на спину. Она осторожно повернулась, чтобы он мог встать на колени позади неё, положив обе руки ей на плечи. Она не могла отрицать, что по её спине пробежала тёплая дрожь, когда его пальцы начали мягко разминать мышцы её плеч, хотя она посчитала, что это просто нормальная реакция на массаж. Сакура вздохнула, когда часть напряжения исчезла, сменившись бурлящим гулом удовольствия. Каждый раз, когда он находил новый узел, она шипела, а затем стонала, когда он растирал его, чтобы расслабить. — Как так получилось? — мягко спросил он, маленькими кругами надавливая большим пальцем на заднюю часть её шеи. — Ну, Мацура может быть старый, толстый и медлительный, но он довольно силён. Почти такой же сильный, как я. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы он меня не придушил… Она услышала, как Какаши позади неё вздохнул. — Прости. — Это не ваша вина, — пожала она плечами. — Ох… немного ниже… немного ниже… ах, вот тут. Прямо тут. М-м-м. Она слегка поёрзала под его руками. — Не двигайся, — сказал он ей несколько грубовато. — Хорошо, но немножко левее — ах! Она замолчала с внезапным прерывистым криком и выгнула спину, когда он нашёл нежное местечко возле её позвоночника. Она почувствовала, как он слегка заколебался, ослабляя давление. — Нет, продолжайте, это очень приятно. Но он полностью отстранился и встал, стряхивая воображаемые ворсинки с рукавов. — Нет, думаю, на данный момент всё сделано, — сказал он тоном, который намекал, что спорам нет места. — Теперь ты можешь двигаться? Сакура нахмурилась из-за его внезапного отстранения и попробовала повести плечами. — Э-м-м… она ещё немного затёкшая, и руки очень болят… — Не беспокойся об этом. Разомнёшься, пока будем бежать, — он отвернулся. — Наверное, — вздохнула она, поднимаясь на ноги. Она чувствовала себя слегка обманутой. На днях она сделала ему отличный массаж, и вот он отплатил ей тем, что прервал свой. — Давай, — сказал он. — Собирайся, и отправляемся. Нас отделяет от Конохи всего часов шесть или около того. — Точно. Разговор в пути был невероятно неестественным. Какаши обычно не болтал на ходу, но он, по крайней мере, позволял поспевать за ним. На этот раз он вырвался вперёд. Он либо тактично пытался оставить её позади, либо забыл, что она была с ним. Но случайный взгляд в её сторону дал ей понять, что он всё ещё помнит о ней. Возможно, она просто замедлилась из-за напряжённых мышц. Они миновали ещё одну деревню, и Какаши позволил ей сделать небольшой крюк, чтобы захватить чистой воды и пару яблок. Он отказывался от всего, чем она пыталась с ним поделиться, и вскоре они снова отправились в путь. Сакура задавалась вопросом, не пытался ли он намеренно подчеркнуть свою точку зрения, отказываясь от еды — возможно, он тонко намекал, что она доставляет неудобства, желая отдохнуть и подкрепиться. Но с другой стороны, он вообще обычно отказывался от большей части того, что ему предлагали. Однако на этот раз в том, как он смотрел на неё, было что-то холодное и отстранённое. Как будто он действительно злился на неё, несмотря на то, что сказал. Со вчерашнего вечера всё действительно стало довольно неприятно. Какаши был недоволен тем, что произошло, хотя Сакура не была уверена, на кого или на что он злился. Она выдержала ещё час гноящейся тишины, прежде чем, наконец, остановилась под прикрытием большого вяза. Какаши впереди быстро понял, что она больше не следует за ним, и остановился сам, вопросительно оглядываясь на неё. — Что такое? — крикнул он. — Ты устала? Сакура была слегка оскорблена тем, что он думал, что она так легко устанет всего через несколько часов в пути. — Я не устала, — начала она, направляясь к нему. — Разве что от вас. Видимую половину его лица омрачило замешательство. — Э-э… — Слушайте, мне жаль, ясно? — сказала она, остановившись в нескольких метрах от него. Её лицо снова залилось краской, и, честно говоря, её тошнило от того, что она так легко краснеет. — Я не должна была этого делать — я даже не думала. Я признаю, что это моя вина, но вы совершенно… — Это не твоя вина, — прервал Какаши. Замешательство исчезло, он смотрел немного в сторону, потирая затылок. — Но я начала это, — указала она. Теперь он смотрел в небо. — Да, но это ведь я… А, неважно. — Что неважно? — настаивала она, хмуро глядя на него. — Скажу, когда станешь старше, — он снова начал отворачиваться, засунув руки в карманы. Сакура в мгновение ока оказалась перед ним, остановив его. — Я уже старше! — огрызнулась она. — Вы не можете говорить мне такое. Я с пятнадцати лет совершеннолетняя! Я убивала и спасала людей, и я плачу за крышу над своей головой! Как я могу быть недостаточно взрослой для разговора? — Сакура, я… — Меня тошнит от того, что вы всегда обращаетесь со мной как с ребёнком! — выдавила она, хорошенько толкнув его в грудь. Он покачнулся на пятках, по-прежнему держа руки в карманах. — Всегда командуете мной и говорите мне, что делать, и берёте на себя мою миссию, и всегда чувствуете, что вам нужно помочь мне! — Если я и обращаюсь с тобой как с ребёнком, то только потому, что ты ведёшь себя как ребёнок, — сказал он легко, но явно намереваясь поучать её. — Я не веду себя как ребёнок! — взорвалась она. — Ты рассуждаешь, как ребёнок. — У нас взрослые разногласия во мнениях! — бушевала она. — Почему вы так унижаете меня? Мне нужно, чтобы из всех людей в мире именно вы… — она внезапно замолчала, задаваясь вопросом, не чересчур ли она болтлива и не сказала ли слишком много. Но теперь было уже поздно. Ей просто нужно было продолжать. — Мне нужно, чтобы именно вы увидели, чего я добилась сама. Я так старалась доказать, насколько я способная и независимая, а потом появляетесь вы и ничего этого не видите, так? Вы видите всего лишь маленькую девочку, которая хороша только в том, чтобы влюбляться в своих товарищей по команде? Какаши издал звук, который был чем-то средним между фырканьем и смехом. — Я больше не вижу в тебе маленькую девочку, Сакура. — Ясно, — горячо сказала она. — Иначе я бы очень волновалась из-за того, как вы пялились на мою грудь прошлой ночью. Это было явно не то, что нужно было сказать, так как Какаши внезапно сделал шаг назад и, нахмурившись, отвёл взгляд обратно к деревьям. — Это была ошибка, — только и сказал он, прежде чем пройти мимо неё, чтобы продолжить свой путь. Понимая, что ляпнула лишнего, Сакура быстро поспешила за ним. — Ладно, извините. Но если вы действительно не видите во мне ребёнка, тогда перестаньте пытаться вот так отмахнуться от меня. Он замедлился и вскоре остановился, потирая переносицу. — Что именно ты хочешь, чтобы я сказал, Сакура? — спросил он, встав вполоборота к ней. — Ты чертовски сбиваешь меня с толку. Она сбивала с толку его? Это было немного слишком… — Ну, небольшое обсуждение было бы кстати, — сказала она, чувствуя себя немного неловко. — Знаете, я тоже немного сбита с толку. — Точно. Итак, мы установили, что оба немного сбиты с толку, — сухо сказал он. — Какой замечательный прогресс наблюдается в этом обсуждении. Сакура мрачно поджала губы. — Вы не очень-то помогаете. — Я думал, ты не хочешь, чтобы я помогал, — отметил он, вопросительно приподняв брови. — Насколько я помню, ты, кажется, воспринимаешь это как то, что я обращаюсь с тобой как с ребёнком. — Вы знаете, что я имею в виду, Какаши-сенсей, — выпалила она. Он пожал плечами. — Возможно… Но если ты хочешь, чтобы к тебе перестали относиться как к ученику, может, тебе стоит перестать относиться ко мне так, будто я твой учитель. Может, последние два года ты и совершеннолетняя, но я уже пять лет не твой учитель. Хочешь равенства и уважения? Они у тебя есть. Просто дай то же и мне. Сакура уставилась на него. — Что… вы не хотите, чтобы я впредь называла вас «сенсей»? — неуверенно спросила она. Он снова пожал плечами. — Решать тебе. Называй меня как хочешь. Но, пожалуйста, ничего жестокого. — Навроде… Сальноволосый? Он провёл рукой по глазам. — Жестоко и совершенно неправдиво, — сказал он. — Может быть, просто «Какаши» и на ты? Сакура сморщила нос. — Но это звучит странно. — Или Хатаке. — Это ещё более странно. — …с моим именем что-то не так? — Нет, просто… А я не могу называть вас Какаши-сенсей? Наруто до сих пор называет вас так. — Но Саске же называет меня просто по имени, — отметил он, будто ожидая, что уж Учиха-то она в этом скопирует. — Да, но Саске просто пытается так проявить к вам неуважение. — Правда? — вероятно, это не было для него новостью, но он всё равно выглядел слегка удивлённым. — Ну, в любом случае, почему бы тебе не попробовать звать меня так в течение дня? Если тебя это сильно напряжёт, возвращайся к «сенсею» или как там ещё. Я не буду возражать. Что ж, звучало разумно. — Хорошо… Какаши, — сказала она с явным ощущением, что оставила предложение незаконченным. — Хорошо, Сакура, — сказал он, произнося её имя с гораздо большей лёгкостью. Но с другой стороны, он называл её так уже много лет. — Что ты хотела «обсудить»? Он слушал, скрестив руки на груди и пристально глядя одним глазом ей в лицо. Примерно до этого момента ей и удалось всё спланировать, дальше всё трещало по швам. — Эм… ну… не обсудить, или что-то действительно… эм… просто… — она запнулась. — Ну, мне просто нужно знать, что я не схожу с ума. Я имею в виду, всё, что произошло… Я не совсем понимаю или… Она замолчала, когда Какаши внезапно потянулся к ней. Он смахнул несколько прядей её волос над ухом, а затем убрал руку. — В твоих волосах жук, — сказал он, показывая ей злосчастного жука, прежде чем бросить того на землю. — Ясно, — сказала она, пытаясь снова собраться с мыслями. — На чём я остановилась? — Понятия не имею, — вежливо ответил Какаши. Сакура вздохнула и опустила плечи. — Прекрасно… неважно. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым или ответственным за то, что произошло, — тихо сказала она. — Я тоже виновата. Я думаю… думаю, что получаю неправильные сигналы. Какаши слегка опустил голову. — Неправильные сигналы?.. — спросил он так же тихо. Сакура неуверенно посмотрела на него. — Я никогда не могу быть уверена, о чём ты думаешь. Или что ты чувствуешь. Наверное, это из-за дурацкой маски, которую ты всегда носишь, — и с этими словами она протянула руку и схватила зелёную нейлоновую рубашку, которую дала ему повязать вокруг лица. Его рука удивлённо поднялась, словно для того, чтобы скрыть свои вновь обнажённые черты. — Откуда мне знать, что ты чувствуешь, когда ты постоянно прячешь всё это? Вот сейчас что ты чувствуешь? — Откровенно говоря, что надо мной надругались, — сказал он и шагнул вперёд, чтобы вернуть маску. Она держала ту высоко за спиной и отказывалась отступать. Его передняя часть столкнулась с её, когда он безуспешно попытался потянуться за неё. — В тот раз, когда ты… мой палец… в баре, — сказала она, её голос был едва громче шёпота. — Это что-то значило? Какаши ничего не сказал. Он лишь пристально смотрел ей в лицо, теперь совершенно безо всякого чувства юмора. Его рот был всего лишь тонкой линией, выражавшей ещё меньше, чем его полуприкрытый глаз и закрытый Шаринган. — И прошлой ночью…? — она заставила себя продолжить, хотя почти ощущала, как сжимается под пристальным взглядом. — Что на самом деле произошло? Каждый раз, когда она делала вдох, её огромная кофта касалась его безрукавки. Он был так близко, что она чувствовала его прохладное дыхание на своём лбу и видела чёрные крапинки в его тёмно-серой радужке. Она также была достаточно близко, чтобы разглядеть щетину на его подбородке и почти незаметные фиолетовые пятна под глазами, свидетельствующие о том, что он не спал всю ночь, читая. — Что происходит сейчас? — прошептала она почти испуганно. Его брови слегка сошлись вместе, и между ними образовались две глубокие борозды. Казалось, он слегка покачивался, или, может быть, это была она. Шаринган открылся, но он был прикован к её рту, как и другой глаз, наблюдая, как она кусает нижнюю губу. Она тоже посмотрела на его губы и заметила, что они были бледными, сухими и слегка приоткрытыми. Она сразу же вспомнила, что произошло в галерее, и каково это было, когда эти самые губы прижимались к её. Правильно ли вообще, что она думает об этом? Нормально ли было на самом деле хотеть этого вновь? Какаши внезапно со свистом выдохнул и качнулся назад, будто очнувшись от особенно захватывающего гендзюцу. — Ничего, — пробормотал он. — Совсем ничего. Сакуре потребовалось мгновение, чтобы понять, что он вообще-то отвечает на её вопрос, а он уже отвернулся. Уходя прочь. Сакура схватила его за рукав. Ни один из них не пошевелился. — Пожалуйста, не отмахивайтесь от меня, Какаши-сенсей, — тихо сказала она, так пристально уставившись в землю между ними, что едва заметила, что волосы заслонили ей обзор. — Кажется, я просил не называть меня так, — терпеливо заметил он. Он не смотрел на неё, поэтому Сакура вложила немного дополнительной силы, чтобы повернуть его. Он пошатнулся от неожиданного рывка и удивлённо посмотрел на неё сверху вниз. — Я всё ещё чувствую, что могла бы многому у вас научиться. Он тихо рассмеялся, скорее иронично, чем с юмором. — Дежавю, — пробормотал он. Он осторожно высвободил рукав из её хватки и положил руку ей на голову. — Ты действительно была моим лучшим учеником. Но это уже не так, Сакура… Тепло его руки прошлось по её волосам, приглаживая их и заправляя за ухо. Сакура слегка сжала его запястье и склонилась к нежному жесту, не заботясь о том, что его улыбка снова исчезла. Он высвободил руку. — Сакура… — устало начал он. Дотянись, отстранись. Дотянись, отстранись. Казалось, с этим человеком это была повторяющаяся закономерность. Сакура сильно нахмурилась и сжала кулаки на бёдрах. — Тогда на что это похоже, Какаши-сенсей? — спросила она. — Если я не ваш ученик, а вы не мой учитель, тогда кто мы? Это были единственные отношения с этим человеком, которые она когда-либо знала. Она видела, что они постепенно угасали со дня её инаугурации в джоунины, но что пришло им на смену? Что теперь их связывало? Сакура боялась, что он скажет что-нибудь ужасное вроде «случайные знакомые» или «коллеги», потому что они были чем-то большим. Намного большим. Она, вероятно, заплакала бы, если бы он не признал более сильную связь между ними, и это было бы просто неловко. Достаточно уже того, что она краснела. — Я и ты… — нерешительно начал Какаши. — Мы… — Я ничему не мешаю, или как? — раздался скучающий голос. Какаши оставался совершенно спокойным, но Сакура резко повернулась и сразу же заняла оборонительную позицию, как только увидела стоящего на краю поляны Мацуру Джина. Он явно не переодевался и не мылся с тех пор, как они видели его в последний раз, так как его рукава всё ещё были немного опалены, а спереди виднелось значительное количество засохших пятен крови. — Привет, Джин-сан, — приветливо крикнул Какаши поверх головы молчаливо ощетинившейся Сакуры. — Как твой папа? — Хорошо, спасибо, что спросили, Какаши-сан, — Джин сделал несколько шагов вперёд. — Конечно, было бы лучше, если бы ему было чем отливать. На Сакуру обвиняюще уставились три глаза. — Эм… сколько же ты отрезала, Сакура-чан? — вежливо спросил Какаши. Сакура фыркнула. — Ну, извиняюсь, если немного не примерилась, меня в это время душили! У неё за спиной эхом отозвался характерный звук удара лица о ладонь, но Джин лишь равнодушно пожал плечами. — Полагаю, это понятно, — вздохнул он. — Но я здесь не ради мести, если ты об этом думаешь. Можешь опустить кулаки. — Могу, — согласилась Сакура, — Но не стану. — Я здесь только из-за вазы, — коротко сказал Джин, переводя взгляд с одного на другого. — У кого из вас она? Сакура указала на Какаши. Какаши указал на Сакуру. Щека Джина дёрнулась. — У кого из вас она на самом деле? — Она у неё, — легкомысленно сказал Какаши, хотя Сакура точно знала, что обсуждаемая ваза пряталась в его кармане, замаскированная под закладку для «Ича Ича Хаос». — Но она не отдаст её добровольно. Сначала тебе придётся заставить её подчиниться. — Какаши-сенсей! — зашипела Сакура. Он просто пожал плечами в ответ. — Я бы предпочёл, чтобы ты просто отдала её, — сказал ей Джин. — Я не хочу сражаться. Это очень… проблематично. Он прекрасно поладил бы с Шикамару. — Это так, и тебе не нравится бить женщин, — вставил Какаши. — Я видел, как ты остановил свою атаку, когда Сакура встала на её пути. Хотя ты, похоже, не беспокоился о том, чтобы не зацепить своих приспешников. Вопреки тому, во что верит твой отец, ты не хочешь причинять боль девушке. Глаза Сакуры недоверчиво сузились, когда Джин равнодушно наклонил голову. — Это не то, чем можно гордиться — издеваться над слабым полом. — Слабым…? — рот Сакуры открылся в недоумении. Возможно, Джин и не разделял склонности своего отца к издевательствам над женщинами, но он явно разделял мнение, что они слишком слабы, чтобы быть достойными противниками. Это, по мнению Сакуры, было так же шовинистично. Но опять же, рука Какаши на её плече предупредила её не принимать это слишком близко к сердцу. — Почему ты так отчаянно хочешь вернуть её, Джин-сан? — спросил он. — Это всего лишь керамика. — У нас есть покупатель, который намерен забрать её в следующем месяце за значительную цену, — сказал ему Джин, хотя его глаза были прикованы к Сакуре. — Почему вы так отчаянно хотите её украсть? — Владелец сосуда хочет вернуть его, также за значительную цену, — ответил Какаши. — Если мы просто отдадим его тебе сейчас, мы с бедной Сакурой-чан пойдём домой с пустыми руками и должны будем прожить ещё неделю на том, что сможем соскрести со стенок наших холодильников. — Сердце кровью обливается, — невозмутимо произнёс Джин. — Но если ты позволишь нам вернуть вазу, мы получим деньги и оставим вас в покое, — начал Какаши. — Она вернётся к первоначальному владельцу, и вы вольны украсть её обратно, когда захотите, так что вам тоже заплатят. Сплошная выгода. Проигравших нет. Кроме человека, которому на самом деле принадлежала ваза, конечно же. Хотя Сакура не упомянула об этом. Джин глядел с неохотой. — Я бы предпочёл получить её сейчас, Какаши-сан. Будет меньше проблем, если сразиться с вами обоими сейчас, чем ждать и снова проникать в охраняемый дом этого человека. — Мм, — произнёс Какаши. — Это ты так думаешь. Честно говоря, Джин-сан, я на самом деле не сильно выкладывался во время нашей маленькой потасовки. Я пытался миновать тебя, а не сражаться с тобой, и я признаю, что мои мысли были немного заняты. Сакура виновато переступила с ноги на ногу. — И не относись к этой девушке слишком легкомысленно, — продолжил он, снова дотрагиваясь до её плеча. — Она одна из самых талантливых в своём поколении, и я думаю, твой отец может поручиться за то, насколько жестокими могут быть её методы. О, отлично, вот и очередной румянец.… — Мне ты, может, и соперник, — твёрдо сказал Какаши. — Но не нам обоим. — И я осмелюсь предположить, что вы уже скопировали некоторые из моих дзюцу и выяснили мои слабые стороны, — мрачно сказал Джин. — Конечно! — радостно сказал Какаши. — Ты не поймаешь меня дважды на этого взрывающегося клона. И я заметил, что у тебя небольшая слабость в сухожилии надколенника на левой ноге. Дашь мне десять секунд, и я могу сильно усугубить это. — Не смешите, — пробубнил Джин. — Никто не может… — Хорошо, пятнадцать секунд. Засечёшь время? — Какаши достал кунай и начал переворачивать его на ладони. — Сакура-чан может исцелить тебя, если дела пойдут плохо. — Говорите за себя, — резко возразила Сакура. Она всё ещё не могла до конца простить этого человека за то, что он был сыном того извращенца. — Я здесь только из-за вазы, — повторил Джин, расправляя плечи. — Я не хочу сражаться с вами обоими, но буду, если… Какаши хлопнул её по плечу. — Давай, Сакура. Это должно было чертовски навредить её и без того измученным мышцам, но она не ослушалась приказа. С резким криком, внезапно высвободив чакру, она ударила кулаком в землю. Почва была влажной, но всё равно прекрасно пошла разломом от её руки и поглотила ногу Джина ещё до того, как он успел заметить странную атаку. Очевидно, он никогда не видел ничего подобного. Какаши воспользовался минутным замешательством, чтобы быстрой вспышкой проскользнуть за спину мужчины. Джин был не настолько дезориентирован, чтобы упустить это, и начал поднимать руку, чтобы блокировать приближающийся удар… и оставил себя открытым для быстрого удара Сакуры в почку. Он не был достаточно разрушителен, чтобы свалить его, но отвлёк его от сильного удара, который Какаши нанёс по его левой ноге. Джин упал в считанные секунды. Он и близко не был таким физически сильным, как его отец, и Сакуре было легко придерживать его руки, пока Какаши сидел на его лодыжках, снова вращая кунаем возле того слабого места, куда он ударил выше левого колена Джина. — Итак, — Какаши благосклонно посмотрел на Сакуру. — Сколько это заняло? — Около шести секунд, — усмехнулась она в ответ. — Круто. — Очень неловко… — пробормотал Джин со вздохом. Какаши медленно встал, жестом предлагая Сакуре сделать то же самое. Она сделала это немного неохотно. — У нас нет причин сражаться с тобой, и ты явно устал, — объяснил Какаши. — Если, конечно, ты не настаиваешь. Мы просто хотим вернуться домой и забрать наши деньги. Если после этого захотите украсть вазу обратно, не стесняйтесь: нам будет всё равно. Джин осторожно поднялся, придерживая правую ногу. — Мне на самом деле всё равно, что, так или иначе, случится с этой штукой, — прямо сказал он. — Её хочет мой отец, а то, чего хочет мой отец, он обычно получает, — сказав это, он многозначительно посмотрел на Сакуру, но она не поняла, к чему он клонит. — Он не оставит это дело, я предупреждаю вас сейчас. — Спасибо за это, — Какаши слегка нахмурился. Джин хмыкнул и стряхнул грязь со своей ранее поглощённой ноги. — Что ж, счастливого пути, Какаши-сан. Мисс, — проходя мимо Какаши, он скосил на него взгляд. — Знаете, вы довольно хороши собой. Вам следует реже надевать маску. Какаши посмотрел на него так, будто он только что закапал слюной всю его рубашку. Сакура убедилась, что Джин ушёл за пределы слышимости, прежде чем заговорить. — Кажется, я ему не нравлюсь, — мрачно сказала она. — Кастрация чьего-то отца, как правило, создаёт тебе плохую репутацию, на мой взгляд, — Какаши убрал кунай и повёл плечами, пока они не хрустнули. Сакура с беспокойством наблюдала за ним. — Он прав, знаете ли. — В чём? — он взглянул на неё. — В том, что я хорош собой? Ну, я мог бы сказать тебе… — Нет, я имела в виду Мацуру. Он придёт за мной, да? Чтобы отомстить, — она начала рассеянно растирать ноющие мышцы. — Тем больше причин спешить домой, — сказал Какаши, нахмурившись, глядя, как она растирает плечи. Он придвинулся ближе, протянув руку, словно хотел тронуть её за плечо, но затем остановился. — Ты в порядке? — спросил он с наигранной лёгкостью. — Возможно, мне не следовало просить тебя…? — Нет, — внезапно рассмеялась Сакура, опуская руки в попытке отвести от себя его беспокойство. — Это было неплохо. На самом деле, мышцы чувствуют себя немного лучше после тренировки, — солгала она. Какаши кивнул, вероятно, видя её насквозь. — Понятно, — сказал он скептически, но всё равно улыбнулся. — Мы хорошая команда. Твой удар по почкам был нанесён очень вовремя. — О, спасибо, — выпалила она, польщённая. — И ваш удар был идеально нацелен. На его лице снова появилась эта дурацкая ухмылка. Один только её вид вызывал у Сакуры желание согнать её поцелуем… но это была одна из тех странных, запретных мыслей, которые ей приходилось отгонять на задний план. Она мгновенно начала оглядываться в поисках его маски, прежде чем на неё вновь не напали подобные идеи. Когда она передала её ему, он одарил её благодарной улыбкой, которая исчезла под рубашкой, которую он завязал за головой. Собравшись с духом, Сакура прочистила горло. — Вы так и не закончили то, что собирались сказать. — Хм? — он моргнул, глядя на неё, прикрыв один глаз и выглядя почти сонным. — По поводу того, что мы… э-м-м… не берите в голову. Момент прошёл, её мужество иссякло, и она была просто рада, что он, казалось, забыл о том, что произошло прошлой ночью. Больше никаких виноватых молчаний. — Давай просто пойдём домой, хорошо? — любезно предложил Какаши. Но она ясно понимала истинный смысл: «Давай просто не будем говорить об этом». Она кивнула, разрываясь между облегчением и необходимостью найти ответ на вопрос, который она даже не знала, как задать. Почему некоторые вещи должны быть такими неоправданно сложными?***
Остаток пути было по-прежнему тихо, хотя и не так душно, как в прошлый раз. Сакура продолжала с тревогой оглядываться через плечо, наполовину ожидая, что Джин или Мацура бросятся на неё с мечом наперевес. Происходило и ещё что-то странное. Чем ближе они подходили к Конохе, и всякий раз, когда Сакура замечала знакомый ориентир, обозначавший каждый километр, тем тяжелее становились её ноги. Она прекрасно осознавала, что замедляется, и что Какаши продолжает бросать на неё вопросительные взгляды, хотя он старательно придерживался её темпа. Может, он думал, что её снова одолевали боли? Может, он знал, что в тот момент, когда они вернутся домой, маловероятно, что они скоро увидятся. Завтра будет разбор полётов, но как только он закончится, по какой причине им проводить время вместе? На самом деле, единственный способ, благодаря которому она могла бы снова провести с ним приличное количество времени, — это если бы им поручили ещё одну совместную миссию. Но это было маловероятно. Единственная причина, по которой они вообще были вместе на этой, заключалась в том, что половина ниндзя уже были заняты другими миссиями. Шансы на то, что такая возможность появится вновь, должны были быть сто к одному… И в тот момент, когда из-за края линии деревьев показались высокие красные стены и ворота Конохи, что-то в её груди щёлкнуло, и она остановилась как вкопанная. — Подождите, Какаши-сенсей. Он остановился и посмотрел на неё поверх своей книги. — Что-то случилось? — Нет, — тихо сказала она, качая головой. — Просто… э-м-м… Я хотела сказать вам спасибо. — За…? — подсказал он. — За то, что просто были рядом со мной в этом деле, — сказала она, обращаясь больше к земле, чем к нему. — Я рада, что это были вы… Не думаю, что мне было бы так комфортно с кем-то другим. Какаши, казалось, на мгновение потерял дар речи. Затем он закрыл книгу и одарил её улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки. — Не за что. — И м-м… — боги, прямо сейчас она могла бы посоперничать с Хинатой. — Э-м-м… То, что я сказала о том, что вы всегда обращаетесь со мной как с ребёнком — это не всерьёз. Это не так с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать и… — ...и ты раскрошила землю, где я прятался, голыми руками? — закончил он за неё. — Да, я знаю. — И я не была особенно недовольна тем, что вы взяли руководство и всё такое, — с трудом продолжила она. — Вообще-то мне это нравится, — сказала она, слегка рассмеявшись. — Это значит, что мне не нужно думать, и, как правило, это заставляет меня чувствовать себя в большей безопасности. Он медленно кивнул, но не разделил её юмора. Несмотря на всё серьёзное и мрачное обаяние, которое он демонстрировал, это было как если бы он слушал, как она рассказывает историю о кровавой смерти любимого питомца. У неё было такое чувство, что он слушает более глубокое признание, о котором она даже не подозревала. Ну… была одна вещь, которую, как она чувствовала, ей нужно было снять с души. — И, м-м, насчёт того поцелуя… Хотя Какаши не двигался, она могла бы поклясться, что его словно отбросило назад на несколько сантиметров. Последовал резкий вдох, и он внезапно перестал дышать. Он не выдыхал, ожидая, когда она продолжит. Сакура поразмыслила, а не держать ли рот на замке, просто чтобы посмотреть, сколько времени потребуется, чтобы его лицо посинело. — Не чувствуйте себя виноватым, хорошо? — сказала она с кривой улыбкой и пожала плечами. — Вы выглядели немного расстроенным, когда я упомянула, что это был мой первый поцелуй, но мне действительно всё равно. Я имею в виду, я только что едва унесла ноги со своей девственностью — в тот момент я не слишком беспокоилась о том, чтобы потерять невинность в плане поцелуев. По контрасту это казалось каким-то неважным. Так что… да. Надеюсь, это ясно, так? Он медленно, почти незаметно выдохнул, кивнув при этом. — Мм, — пробормотал он, глядя на ворота Конохи, словно хотел быть там со стражниками АНБУ, а не здесь с ней. Сакура заставила себя ещё раз рассмеяться. — В любом случае, всё было не так уж плохо, — пошутила она. — Думаю, что бывают первые поцелуи и похуже. В смысле, Ино сказала, что её первый поцелуй был похож на поцелуй с собакой, и с тех пор, э-м-м… ну, я не знаю, как целуется собака, но я совершенно уверена, что вы целовались не так… Вообще-то, это мог быть и плохой поцелуй, я не знаю. Это был плохой поцелуй? Сакура несла чушь, она знала это, и, вероятно, раздражала Какаши так же, как раньше раздражала Саске (и всё ещё иногда раздражала). Но он просто холодно посмотрел на неё, приподняв бровь. — Ну, на самом деле это был не совсем настоящий поцелуй. Не думаю, что это вообще считается, — категорично сказал он ей. Сакура попыталась сдержать своё разочарование и замешательство. — О…? — она нахмурилась, глядя на его грудь. — Тогда что такое настоящий поцелуй? Какаши открыл рот, собираясь ответить, но передумал. Он на мгновение замолчал и задумался, прежде чем наконец сказать: — Однажды узнаешь. Всё ещё разочарованная тем, что её первый поцелуй остался непризнанным, она невесело улыбнулась ему. — Полагаю, есть некоторые вещи, которым вы не можете меня научить, да, сенсей? Он не казался таким уж удивлённым. Слегка пожав плечами и приподняв брови, он протянул руку и медленно провёл двумя пальцами по её лицу. У Сакуры перехватило дыхание, и она напряглась. Пальцы прошлись по контурам её щеки и челюсти, прежде чем скользнуть по горлу и остановиться прямо у верха кофты. Сакура посмотрела вниз, наполовину ожидая, что он потянет молнию вниз. Её щёлкнули по носу за любопытство. Какаши проигнорировал её возмущенный писк и засунул обе руки обратно в карманы. — Да, — наконец ответил он скучающим голосом. — По крайней мере, пока ты всё ещё зовёшь меня так. Сакура, всё ещё потирая нос, посмотрела на него. — Чего? Он уже уходил. — Увидимся завтра на разборе полётов. Не забудь написать отчёт. Пока она стояла, наблюдая, как он направляется к воротам, Сакура поняла кое-что очень важное. Были времена, когда она думала, что может заглядывать за плотную и сбивающую с толку завесу неясности, которую Какаши натянул на себя так же легко, как маску на своё лицо. Вероятно, он даже не подозревал об этом, оттого проникнуть за неё было ещё труднее. Но время от времени она улавливала проблеск того, о чём этот человек думал. Моменты, когда она наконец понимала его. Таких моментов было мало и они были редкими, и этот не был одним из них.