Sometimes you breathe All over my scar And you always end up Closer than close That's when I give in Иногда твоё дыхание Опаляет мой шрам, И в конце концов ты всегда Оказываешься близко. Вот тогда я сдаюсь.
Говоря о первоначальных членах Седьмой команды, Сакура должна была бы сказать, что, когда дело доходило до болезней, Какаши нуждался в помощи больше остальных. Конечно, любой выглядел бы хрупким по сравнению с Наруто и его до странного быстрой тенденцией к исцелению (собранная заново сломанная нога Наруто была как новенькая к завтраку на следующий день), или Саске с его невероятно высокой терпимостью к боли (он мог рассматривать пронзившую грудь катану как простую рану плоти), и Сакурой с её навыками самовосстановления, что были почти наравне с умениями Цунаде. Несмотря на его мозги, талант и скорость, тело Какаши было единственным, что зачастую сильно подводило его. Сакура не знала, была ли у него от природы более низкая выносливость, чем у остальных, или это было как-то связано с тем, что у него был Шаринган, который ему не принадлежал. Сакура не знала ни одного другого человека в таком же положении, что и Какаши, поэтому не могла точно сравнивать его случай с другими. И страдала не только его физическая выносливость. Когда Какаши заболевал, он болел тяжело. В последний раз, когда он подхватил грипп, его положили в больницу почти на две недели, потому что он выглядел таким жалким, в то время как кто-то вроде Наруто смог бы как обычно выполнять свои миссии, лишь слегка сопя. Конечно, Какаши всегда говорил, что с ним всё в порядке и что он может продолжать свою работу, но потом он делал что-нибудь глупое, например, падал в обморок посреди продуктового магазина. Приковывание его к больничной койке было скорее для того, чтобы заставить его успокоиться, чем для чего-либо ещё. Все прекрасно знали, что если отпустить его домой, на следующее утро его притащат соседи, нашедшие его без сознания на лестничной клетке. Но как бы ни болел Какаши, он всегда как по нотам восстанавливался в полную силу. Даже когда он бывал на пороге смерти после особенно жестокой миссии, он всегда неуклонно прокладывал себе путь к выздоровлению. Ему могло потребоваться больше времени, чем обычному человеку, но он всегда поправлялся, независимо от того, была ли это обычная простуда или чрезмерное использование Мангекё Шарингана. Вот только на памяти Сакуры ему никогда не было так плохо… В тот момент, когда Цунаде сочла, что девушка достаточно здорова для выписки, она сразу же отправилась в другой конец больницы, чтобы увидеть Какаши. Только он был не особенно разговорчив из-за того, что пребывал в коме. — Я бы не слишком беспокоилась, — сказала Цунаде так небрежно и скучающе, что Сакура была склонна доверять ей. — Тебе прекрасно известно, что этот человек не станет делать что-то наполовину — простого сна ему недостаточно. Я предполагаю, что он довольно скоро проснётся, он уже проявляет признаки реагирования. Поэтому я предпочитаю рассматривать эту ситуацию как довольно удачную. По крайней мере, так он не будет шататься тут, пытаясь самостоятельно выписаться. Ему нужно расслабиться и позволить себе исцелиться. Сакура пристальнее присмотрелась к спящему мужчине, заметив, что кто-то обмотал его голову закрывающим левый глаз белоснежным бинтом. — Что с Шаринганом? — она спросила свою наставницу. — Он в порядке, — пренебрежительно сказала Цунаде. — С Шаринганом всё хорошо, как и всегда, но оптический нерв и некоторые окружающие ткани были повреждены. Осмелюсь предположить, что это не слишком-то улучшило его зрение даже после того, как я его вылечила. Когда он очнётся, я планирую запретить ему пользоваться Мангекё. Очевидно, он не понимает значения слова «умеренность». Бедный Обито… Я думаю, что у него было больше неиспользованного потенциала, чем даже у Какаши. — Обито? — Сакура нахмурилась, глядя на неё. — Кто? Цунаде лишь улыбнулась, убирая белокурую прядь с лица. — Можешь оставаться, если хочешь. В Суне часы посещений не ограничены. Но разве ты не предпочла бы вернуться в отель и наслаждаться обслуживанием в номерах? Сакура покачала головой. — Я бы предпочла остаться с ним, пока ему не станет лучше. Он попал в эту переделку из-за меня… Чувствую себя в долгу перед ним. — В долгу? — повторила Цунаде с самодовольной ухмылкой. — Так дети называют это в наши дни? — Чего? — Сакура понятия не имела, что это должно было означать. Цунаде закатила глаза, глядя на девушку. — Мне нужно осматривать генинов. Позови меня, если он очнётся, — загадочно улыбнувшись мимоходом, Цунаде махнула рукой и вышла. Сакура смотрела ей вслед, совершенно ошарашенная тем, на что могла намекать наставница.***
Прошёл день c их возвращения в Суну. Сакура провела большую часть ночи на больничной койке, испытывая сильную тошноту каждые несколько часов, когда подавляющий чакру препарат начал исчезать из организма. И хотя теперь она снова полностью контролировала все свои способности, голова всё ещё время от времени болела, и даже малейшее изменение выражения лица приводило к тому, что швы на голове неприятно натягивались. Однако она не могла думать ни о ком, кроме Какаши. Даже согнувшись пополам над глиняным тазом, когда её рвало, она беспокоилась и переживала о том, насколько плохим было состояние Какаши. Она спросила Цунаде, как у него дела, но женщина всегда изъяснялась раздражающе расплывчато. Теперь, когда Сакура была рядом с ним, она не собиралась покидать его — до тех пор, пока не убедится, что ему становится лучше. Однако он определённо не торопился с этим, так что Сакура не постеснялась положить ноги на край его кровати и включить телевизор. Телешоу были преимущественно производства страны Ветра, и юмор, надо сказать, отличался от того, к чему она привыкла. В конце концов ей наскучило пытаться понять шутки, и она выключила телевизор, чтобы посидеть в тишине. Эта тишина состояла из слабого позвякивания колокольчика, висевшего на открытом окне, мягко раскачиваясь на ветру, и отдалённого гула уличной активности и разговоров. В комнате тихо гудело электрооборудование и (если она придвигала своё кресло ближе к кровати Какаши) тихие звуки неестественно глубокого дыхания Какаши, пока он продолжал спать, не обращая внимания на её присутствие. Тяжело вздохнув, она наклонилась вперёд, упершись локтями в матрас рядом с его плечом. — Пожалуйста, очнись поскорее, — тихонько взмолилась она, кончиками пальцев играя с его волосами. — Но не спеши из-за меня. Я нахожу, что это значительно улучшает твою личность. Это может быть самое долгое время, которое ты не брал в руки книгу «Ича Ича». Какаши продолжал беспечно спать. Переместившись и положив подбородок на своё предплечье, Сакура начала играть с краем маски Какаши. — Я знаю, что ты, наверное, меня слышишь, — сказала она непринуждённо. — Помнишь, Неджи-кун получил травму головы в прошлом году? Он был в коме почти две недели, а когда очнулся, утверждал, что слышал, как ТенТен шептала ему о своей вечной любви у его постели. Бедняжка ТенТен была так смущена. Но не волнуйся… Я не буду признаваться тебе в вечной любви. Думаю, я в любом случае уже выставила себя дурой, сделав это в ночь перед экзаменами. Хотя она не единственная произнесла слова «я люблю тебя». Она вспомнила, что он сказал ей это, велев уклониться с пути Мангекё Шарингана. Понятно, что тогда происходило многое, и она не смогла оценить значение этих слов. Теперь, когда у неё было время, она оказалась в тупике. — Интересно… Ты всерьёз сказал, что любишь меня? — пробормотала она, поглаживая костяшками пальцев правую сторону его лица и маску. — Или ты просто… — был эксцентричным? Своенравным? Играл роль? — Если ты это всерьёз, то вообще ничего не делай. А если нет, то можешь прямо сейчас сесть и сказать мне об этом. К её большому удовольствию, Какаши решил продолжить находиться в коме, что, очевидно, было его способом сказать, что он любил её до луны и обратно! — Превосходно! — радостно провозгласила она. Но восторг от её бесполезной победы был недолгим. Когда она наклонилась ещё сильнее вперёд, чтобы рассмотреть его расслабленное лицо, с её губ сорвался очередной вздох. — Цунаде говорит, что ты больше не должен использовать Мангекё Шаринган, — сказала она, задаваясь вопросом, может ли она психологически внедрить эту идею в его подсознание. — Если будешь продолжать им пользоваться, начнёшь слепнуть. И тогда тебе придётся носить очки, — Сакура на мгновение задумалась об этом. — Хотя… Я полагаю, ты ослеп бы только на один глаз, так что вместо этого тебе пришлось бы носить монокль. Думаю, он подошёл бы тебе, да? У тебя как раз такой тип лица. Да, я прямо вижу, как ты его носишь. Согласился Какаши или нет, было неизвестно, но в животе Сакуры заурчало. Она прошептала извинения прикованному к постели мужчине и выскользнула из комнаты, чтобы отыскать еду. Через несколько минут она снова появилась с тарелкой фруктов — в меню кафетерия только фрукты были ей знакомы. Но в тот момент, когда она переступила порог и увидела Какаши, она разочарованно вздохнула. Он упал с кровати. — Вот же, глупый ты человек… — увещевала она, ставя свою тарелку на пол, прежде чем броситься к нему. Судя по тому, как он был завернут в одеяла, казалось, что он действительно пытался встать. Теперь он просто лежал без сознания на полу, а торчавшая из его руки капельница опасно натянулась. — Что мне с тобой делать, Какаши? Если у тебя это войдёт в привычку, тебя привяжут, понимаешь? В таких случаях огромная сила была очень кстати. Под воздействием подавляющих чакру препаратов она никогда не смогла бы поднять его в одиночку и уложить обратно на кровать, как сделала сейчас. Она беспощадно позаботилась о нём, плотно укутав одеялами и проследив, что игла капельницы не выскользнула во время его краткой попытки сбежать. Она как раз поправляла его волосы поверх бинтов, чтобы те лежали приятно глазу, когда дверь открылась. — Сакура-чан! — Наруто выглядел удивлённым при виде неё. Саске, стоявший позади него, никогда ничему не удивлялся. — Привет, — она весело помахала им рукой. — Мы как раз шли проведать тебя, но медсестра сказала, что тебя выписали, — сказал Наруто, подходя к ней. — Разве тебе не следует отдыхать? Вчера ты выглядела очень больной! — он заключил её в медвежьи объятия. — Я чувствую себя прекрасно! Правда! — она похлопала его по спине, чтобы дать ему понять, что ей вообще-то нужно дышать. — Просто не хотела оставлять Какаши-сенсея одного. — С ним всё в порядке? — обеспокоенно спросил Наруто, наклоняясь над лежащим без сознания мужчиной. — Будет, — сказала она. — Как только очнётся. — Что с ним такое? — спросил Саске, стоя на пороге. Он не осмелился бы подойти ближе, потому что это могло означать, что он действительно беспокоился о своём бывшем учителе. А это никуда не годилось. — Он в коме, — сказала ему Сакура. — Но Цунаде считает, что он уже приходит в себя. Наруто хмуро посмотрел на Какаши. — По-моему, не слишком-то похоже, что он куда-то «приходит». Он правда в коме? — из любопытства он сильно ткнул ключицу Какаши и едва не подпрыгнул, когда рука Какаши поднялась в вялой попытке оттолкнуть его. — Он очнулся! Гляди! — Прошу, не тыкай больного, Наруто, — резко сказала ему Сакура. — Он на самом деле не очнулся. Он всё ещё пребывает в лёгкой коме. — Или просто невероятно ленится, — сухо парировал Саске. — Такое всегда возможно, — Сакура пожала плечами. — Но он проснётся, когда будет готов. — Может, одному из нас издать очень громкий звук? — задумчиво предположил Наруто. Саске пристально посмотрел на него. — Ты прямо настоящая потеря для профессии медика, ты же в курсе, да? Наруто проигнорировал это оскорбление. — Может, одному из нас следует поцеловать его? Обычно от такого люди просыпаются из комы. — В кино, — указала Сакура. — Стоит попробовать! — запротестовал он. — Нет, не стоит! — хором воскликнули Сакура и Саске. — Ну, раз вы не хотите, я сделаю это, — он начал двигаться к постели, но Сакура схватила его за шиворот и оттащила назад. — На самом деле тебя не это волнует — ты просто хочешь увидеть его лицо, — холодно обвинила она. Судя по его виноватому взгляду, она попала в точку. — Разве это преступление? — Это называется «воспользоваться преимуществом», — указала она. — Несколько недель назад ты бы не возражала, — сказал Наруто, надув губы. — Раньше ты так же, как и все остальные, стремилась увидеть его лицо. Теперь, когда ты его увидела, ты хочешь оставить всё это при себе и господствовать над нами. Верно, это было частью причины, но дело было не только в этом. — Какаши добровольно позволил мне увидеть его лицо. Я не нарушала его доверия, снимая маску, пока он был беспомощен. Ему некомфортно, когда люди видят его лицо, Наруто. Вернись и попроси его, когда он будет не в коме. — Ты говоришь так только потому, что он тебе нравится, — возразил Наруто. Сакура на мгновение запнулась, не находя слов. Не то чтобы она могла это отрицать, так как все остальные в комнате были полностью осведомлены о её чувствах. Вместо этого она выбрала короткое, резкое: — И что? В комнате воцарилась тишина, пока Сакура и Наруто пытались переиграть друг друга в молчаливой битве за доминирование. В конце концов Саске нарушил её, двинувшись вперёд и сказав ровным голосом: — Этот идиот хочет сказать, что мы знаем, что происходит. Пристальный взгляд Сакуры стал нерешительным и растерянным. — Что же? — спросила она. — Мы знаем, что между вами что-то происходит, — просто сказал Саске. — Как он узнал, что ты пропала раньше, чем кто-либо другой, — добавил Наруто. — И Паккун упоминал, что он выглядел более расстроенным из-за твоего исчезновения, чем когда-либо из-за чьего-либо ещё. — И почему он на самом деле предложил нам деньги за то, что мы и так собирались сделать. — И почему первое место, где мы находим тебя после того, как тебя выписали, — это здесь, прямо у его постели. — И почему твоё лицо становится всё краснее и краснее, чем больше мы на это указываем. Сакура прижала прохладную тыльную сторону ладони к разгорячённой щеке и поспешно отвернулась от парней, пытаясь выглядеть так, будто она осматривала медицинское оборудование. — Вы оба бредите, — коротко сказала она. — Что-то происходит, Сакура-чан, — обратился к ней Наруто. — Можешь рассказать нам. Мы ведь твои друзья, так? Из всех дешёвых трюков, которые можно было проделать… этот, должно быть, был самым низким. Наруто прекрасно знал, что не было никаких сомнений в прочности их дружбы, и знал, что указание на это было лучшей техникой допроса, чем любой метод пыток. — Между нами действительно ничего не происходит, — тихо сказала она честным тоном. — Он мне нравится. Думаю, я люблю его. И он это знает. Вот и всё. Она оглянулась на мальчиков и увидела, что они обмениваются скептическими взглядами. — И? — подсказал Наруто. — Что «и»? — устало спросила она. — И что он чувствует к тебе? — осторожно спросил Саске. Судя по тому, как они оба смотрели на неё, было ясно, что они одинаково встревожены. Они могли бы отмахнуться от её чувств как от мимолетного увлечения (хотя ни в одном из её прошлых увлечений не было ничего «мимолётного», чтобы заставить их так думать), но чувства Какаши? Она видела, что им не нравились эти возможные отношения. Ставя себя на их место, она была уверена, что почувствовала бы то же самое. Они, естественно, ревновали к любому другому мужчине, который угрожал занять приоритетное место в её сердце, но она видела, что они также беспокоились. Беспокоились, потому что Какаши был старше — достаточно взрослым, чтобы знать, как использовать девушку и отринуть её, как только она ему наскучит. Сакура знала, потому что это беспокоило и её. Часть её боялась того, что произойдёт, как только он преодолеет свою временную страсть к ней и найдёт кого-то другого (или какую-нибудь другую книгу). Но теперь было уже слишком поздно, чтобы перестать любить его. — Я не особо знаю, что он чувствует, — медленно сказала она. — Лишь знаю, что я ему, наверное, тоже нравлюсь. — Насколько? — быстро спросил Наруто. «Достаточно, чтобы оттрахать меня», — вертелось на кончике языка. Допрос начинал раздражать её. Она хотела сказать им правду, чтобы они отступили, хотя и знала, что они, вероятно, всё равно не смогли бы этого вынести. Вместо этого она попыталась пощадить их, сказав: «Не знаю». Потому что сообщение о том, что их учитель всего-то хотел переспать с ней, вероятно, было одной из немногих вещей, оставшихся в этом мире, от которых вспыльчивость этих двух парней могла бы полыхнуть в масштабах атомного взрыва. Они задушили бы беднягу подушкой ещё до того, как она закончила бы предложение. — Ну, — неохотно начал Наруто, бросив на Какаши презрительный взгляд. — По крайней мере, это лучше, чем этот суновский ублюдок. Саске пожал плечами. — Мне всё равно, так или иначе. Что, по сути, было их способом дать согласие. Губы Сакуры тронула слабая улыбка. — Он правда беспокоился обо мне? — Так сказал Паккун, — сказал Наруто без интереса. — Какаши почти никогда ни о чём не беспокоится. А когда беспокоится, ты понимаешь, что всё серьёзно. Чтобы он отправился в путь без какой-либо подготовки… То есть, это не значит, что мы не беспокоились, но мы, по крайней мере, нашли время, чтобы позвать Цунаде на случай, если ты была ранена, и Гаару, потому что он единственный, кто мог провести нас сквозь песчаную бурю, а затем Хинату, потому что только благодаря ей и её Бьякугану мы нашли тебя под землей, а потом все сами присоединялись, потому что беспокоились о тебе. — Темари сказала, что для отношений между деревнями будет плохо, если они позволят похитить кого-то из Конохи на их территории, — вяло объяснил Саске. — Выглядело бы плохо, если бы оказалось, что они не уделили твоему возвращению все свои усилия и внимание. Вот почему с нами пошло так много АНБУ. Чистая политика. — Я всё равно ценю это, — любезно сказала Сакура. — Но если бы Какаши не добрался туда вовремя… я могла бы умереть. Наруто всё ещё бросал на Какаши недовольные взгляды. Он наклонился, чтобы что-то сказать на ухо лежащему без сознания мужчине. — Возможно, ты и спас ей жизнь, но если ты заставишь её плакать, ты об этом пожалеешь. Сакура раздражённо прищёлкнула языком и закатила глаза. — Может, хватит уже? — огрызнулась она, хлопнув его по спине. — Он впал в кому из-за меня! Что нужно, чтобы получить ваше одобрение? — Мы были бы довольны, будь он богаче, — серьёзно сказал Наруто. — Менее извращённым, — добавил Саске. — Немного моложе. — Не таким хрупким. — Но и не таким умным. — И легче поддаваться избиению? — И, может, иметь ямочки на щеках? Сакура быстро посмотрела в пол и прикусила язык, чтобы не признаться, что у него вообще-то были ямочки на щеках. — Но в остальном, — сказал Наруто, — он не так уж плох. Ты могла выбрать и хуже. Гораздо хуже. — Почему ты на меня посмотрел, говоря это? — рявкнул Саске. — О, просто так, — огрызнулся Наруто, бросив на него ещё один многозначительный взгляд. Сакура подняла руки. — Никаких драк в больнице! Приберегите их для крыши, ребята. Они оба бросили на неё отдалённо виноватые взгляды, прежде чем Наруто немедленно взял себя в руки. — О! Эй, Сакура-чан! Сегодня вечером мы празднуем результаты экзаменов. Хочешь пойти? — Ты сдал? — удивлённо моргнула Сакура, глядя на Саске. Учиха просто пожал плечами. — Мы ещё не знаем, — объяснил Наруто. — Результаты получим вечером, но в любом случае планируем отпраздновать или посетовать с алкоголем. — Я обязательно приду, — радостно сказала Сакура. — Надеюсь, Какаши к тому времени очнётся. Но по мере того, как тянулся день, а Наруто и Саске ушли в поисках более интересных занятий, чем наблюдение за спящим человеком, казалось, что вероятность того, что Какаши очнётся до завтра, становилась всё меньше. Несмотря на его предыдущую попытку вырваться на свободу, упав с кровати, он был совершенно неподвижен и недосягаем. Время от времени заглядывала медсестра, чтобы сделать несколько заметок, а затем снова исчезнуть, но, похоже, его состояние не сильно менялось. — Кажется, на этот раз ты действительно попал, — устало сказала она, потирая глаза и оглядывая его. — На самом деле я подумываю о том, чтобы конфисковать твой глаз, просто чтобы ты не наделал таких глупостей в будущем. Наконец ей стало настолько скучно, что она вновь включила телевизор, чтобы посмотреть, появилось ли что-нибудь приличное с тех пор, как она проверяла в последний раз. Она остановилась на довольно подозрительной мыльной опере. Естественно, как минимум два персонажа и сами находились в коме, но через пять минут один из них уже вскочил с постели, свеженький, как огурчик: огурчик, страдающий амнезией. — Берёшь на заметку? — спросила она, тыча Какаши в бок. — Почему ты не можешь проснуться так быстро? Но если ты забыл, кто я, чёрт возьми, такая, я отправлю тебя обратно в кому, идёт? Её глаза начали становиться сухими, когда к ней подкралась усталость. Она всё ещё приходила в себя после своей ужасной ночи лихорадки и рвоты, а беспокойство о Какаши, вероятно, сделало её ещё более худой, если не преждевременно седой. Но она не осознавала, насколько устала, пока не почувствовала руку на своём плече и не выпрямилась на стуле. — Я не сплю, — сказала она быстро, хотя и немного неубедительно. Добродушно выглядящая молодая медсестра улыбнулась, глядя на неё сверху. — Вы пробыли здесь весь день. Может, вам стоит пойти домой и немного отдохнуть? Мы с Аки присмотрим за ним. Сакура посмотрела на вторую медсестру в палате и удивилась, почему же она не слышала, как они вошли. — Хорошо… — она как раз смогла бы немного поспать перед вечеринкой, которую планировали устроить парни. Неловко встав и улыбнувшись, она провела ладонью по безвольной руке Какаши. — Поправляйся скорее, — приказала она. — Я вернусь завтра. Сакура шла по больнице со смешанными чувствами. Часть её хотела остаться и убедиться, что она точно будет рядом в тот момент, когда он очнётся, чтобы ничего не пропустить. Другая её часть прекрасно понимала, что не имеет значения, сидит она с ним или нет, и что, поскольку её кровать в отеле была примерно на двадцать процентов мягче, чем её кровать в Конохе, было бы стыдно упустить единственную возможность поваляться на ней. Конечно, вся проблема была бы решена, если бы Какаши просто очнулся. Но даже когда она проклинала его за то, что он был таким эгоистичным, валяясь без сознания весь день и отнимая у неё время, она также и волновалась. И довольно сильно. Потому что Сакура была медиком, и как медик она знала — есть шанс, что Какаши никогда не очнётся. И это было слишком больно… О–о — шоколад! Она заметила хорошо укомплектованный торговый автомат с некоторыми из её любимых сладостей и быстро свернула в его сторону. К сожалению, несколько монеток рё в её кармане не поместились в щель, как она ни старалась протолкнуть их. Автоматы Суны просто не приняли конохскую мелочь, оставив Сакуру тоскливо смотреть на желанный шоколадный батончик. Ну… никто не видел. Сакура быстро оглядела пустой коридор и осторожно потянулась к верхней части машины и наклонила её по диагонали. После нескольких энергичных встряхиваний шоколад и конфеты посыпались в поддон дождём. Чёрт возьми, это было самое малое, что Суна могла для неё сделать после всех потрясений, которые она перенесла за последние двадцать четыре часа. Она как раз ставила машину на место и наклонялась, чтобы собрать свои многочисленные награды, когда услышала, как кто-то бежит. — Харуно-сан! Она виновато вздрогнула и подняла глаза. — Что? — спросила она. — Я просто… — Сын Белого Клыка — вы должны скорее пойти туда! — Я — э–э-что? — Сакура помахала встревоженной медсестре шоколадкой. — Извините, но я здесь не работаю. Мне не разрешают заниматься медициной на… — Нет, мисс, — медсестра покачала головой, нервно подзывая Сакуру. — Это же ваш друг — Хатаке Какаши? Вы нам нужны. Сакура со стуком уронила свой шоколад, мгновенно проснувшись и испугавшись. — Что случилось? Она не стала дожидаться ответа, а сразу же пронеслась мимо медсестры и побежала обратно вверх по лестнице. Её сердце колотилось сильнее, чем было необходимо, и её занесло на стольких поворотах, что было удивительно, как она никого не отправила в полёт. В её голове проносились две возможности: либо Какаши очнулся, либо ему стало хуже. Сакура была прирождённой оптимисткой, но в тот момент у неё не было времени успокаивать себя… Она ворвалась в двери палаты Какаши, запыхавшись и дико озираясь в поисках проблемы. Рядом с кроватью Какаши стояла медсестра Аки, взволнованная и раздражённая, но сам Какаши выглядел так же, как всегда. Все его показания на аппаратах были в норме, как и тогда, когда она уходила. — Что не так? — спросила Сакура, подходя ближе, чтобы приглядеться. — Медсестра сказала, что была какая-то проблема. — Да, — раздражённо сказала разнервничавшаяся медсестра. — Это он. Он проблема. Она тут же бросила на Какаши ядовитый взгляд, но всё, что видела Сакура — это мирно спящий мужчина, чем-то напоминавший ангела. Какие возможные проблемы может вызвать человек, находящийся в коме? Но… это ведь был Какаши. — Через несколько минут после вашего ухода, он взбудоражился, — объяснила медсестра, убирая свои каштановые локоны обратно под шапочку. — Попытался вытащить капельницу и встать. Он ещё и сильный, я бы не смогла его удержать. Конечно, как только вы вошли, он успокоился, как ягнёнок. Подлый маленький… — медсестра взяла себя в руки. — Вы не против остаться ещё ненадолго, пока мы разберёмся со средствами сдерживания для него? Он навредит себе, если будет так много двигаться. — Он взбудоражился? — повторила Сакура. — М-хм, — медсестра поплотнее подоткнула вокруг Какаши слегка выбившееся одеяло, словно пытаясь пригвоздить его к кровати. — Он понимает, где находится, и ему это не нравится. Если бы вы могли остаться ненадолго, чтобы заставить его вести себя прилично…? — Конечно, — бездумно сказала Сакура, протягивая руку, чтобы взять Какаши за безответную ладонь. В отличие от медсестры, сердце Сакуры тянулось к нему. В этой постели не могло быть так уж весело. — Это не его вина. Видите ли, он проводит в больнице большую часть своей жизни. Вероятно, у него сформировалось неприятие. — Схожу-ка я за ремнями. — Нет! — быстро сказала Сакура. — Не беспокойтесь, не стоит. Я просто останусь здесь. Медсестра бросила на неё странный взгляд. — Вы уверены? — Думаю, он не хочет оставаться один, вот и всё, — тихо сказала Сакура. — А, — выдала явно безразличная медсестра. — Как пожелаете, — она не собиралась слишком сильно протестовать, раз Сакура снимала с её плеч часть работы. Как только она ушла, Сакура повернулась к Какаши. — Ты сплошная неприятность! Она представила, что в его коматозном молчании была лёгкая робость. — Если тебе нужна была компания, ты должен был просто сказать мне об этом, — предупредила она со смягчающей готовностью, крепко сжимая его руку. — Но теперь я здесь. Какаши, казалось, был доволен тем, что продолжал спать. Его дыхание оставалось глубоким и ровным, а лицо, или та его часть, что она могла видеть, было расслабленным и спокойным. Поддавшись искушению, поскольку, они, в конце концов, были одни, она медленно спустила его маску под подбородок и увидела его целиком. Ах… она никогда не устанет от этого лица. Даже когда он был так сильно болен, как сейчас, он был прекрасен. Если бы эти медсестры нашли минутку, чтобы заглянуть ему в лицо, они бы не смогли произнести в его сторону ни единого плохого слова. Правда, он был сероватого оттенка, а его левый глаз был прикрыт толстым слоем бинтов, но черты его лица были такими же сильными и привлекательными, как всегда. Его губы, бледные, сухие и совершенные, по-прежнему выглядели упоительно соблазнительно, и Сакура поймала себя на том, что пялится на них, обдумывая предложение Наруто. — Ты, наверное, убьёшь меня за это, но… Сакура наклонилась и прижалась губами к его губам. Это был в общей сложности её шестой поцелуй, и всё же он отличался от всех остальных. На этот раз было сомнительно, что Какаши вообще осознавал происходящее, и ощущение его податливого, равнодушного рта под её губами казалось странным. И всё же… приятно было знать, что он не отстранится и не сокрушит её чувства. В идеальном мире он пошевелился бы, стал целовать её в ответ и спрашивать, где он и ангел ли она. Но, по-видимому, такое действительно случалось только в фильмах или в мыльных операх, подобных той, которую она смотрела. В реальности же Какаши продолжал спать, и поцелуй казался пустым. Немного отстранившись, Сакура надулась. — Понятия не имею, почувствовал ли ты это. Но я очень благодарна тебе за то, что ты сделал для меня там. Так что, может быть, если ты очнёшься, я смогу отблагодарить тебя более подобающим образом…? О… нет! Не в этом смысле — я просто имела в виду, типа, поцелуй или что-то такое! Ничего… ничего грубого или чего-то в этом роде. Я-я просто сейчас заткнусь и буду молиться, чтобы ты этого не слышал… Она поспешно натянула его маску обратно и с тихим вздохом опустилась в мягкое кресло у его кровати, усталая, расстроенная и потрёпанная. Положив голову на матрас Какаши, она потянулась к его ладони, больше для того, чтобы успокоить себя, чем ради него. Она была намного больше и сильнее по сравнению с её собственной. Кончики его пальцев были тупыми и квадратными, тогда как её пальцы были тонкими и заострёнными, и твёрдые, сухие мозоли покрывали его руку из-за многолетнего обращения с оружием, в то время как её пальцы всё ещё были относительно мягкими и гладкими. Сакуре не нравились её руки. Ей хотелось, чтобы они были больше похожи на руки Ино — изящные, стройные и безошибочно женские. Вместо этого они были практичными и крепкими, со слабыми ногтями, которые ломались, если она осмеливалась делать с ними что-нибудь отдалённо активное. Но рядом с рукой Какаши её рука выглядела прекрасно. Выглядела так, будто так её место действительно рядом. Зевок сорвался с её губ прежде, чем она смогла его остановить, и она сморгнула с глаз сонную влагу. — Я не собираюсь спать, — сказала она Какаши. — Просто… дам глазам минутку отдохнуть, — она прервалась, ещё раз зевнув, и закрыла глаза. Через несколько секунд она заснула так же крепко, как и он.***
Мацура, может, и был буквально стёрт с лица земли, но в её снах он по-прежнему был вездесущим. Всегда там: его тень оставалась, даже когда он физически не присутствовал. Её сон менялся, должно быть, минимум пять раз, но она по-прежнему чувствовала его краем периферийного зрения. Но, по крайней мере, в её снах он был не единственным. Где бы ни ощущалось присутствие Мацуры, Какаши тоже был там, действуя как барьер между ней и этим монстром, потому что никто не мог прикоснуться к ней, пока Какаши был рядом. А потом его не стало. Сакура резко проснулась в тёмной комнате, её горло першило от храпа, а на руке, где лежала её голова, была постыдная лужица слюны. Ещё до того, как она полностью проснулась, она протянула руку в поисках Какаши, но всё, что она нашла, была лишь холодная, пустая кровать без одеяла. Которое, похоже, в какой-то момент было наброшено ей на плечи. Подёрнув плечами, чтобы сбросить его, Сакура встала и недоверчиво оглядела комнату. Игла лежала на кровати, всё ещё прикреплённая к капельнице, вместе с липкой повязкой, которая крепила её к руке Какаши. Шкаф, в котором хранилась его одежда, был открыт и пуст. — Поверить не могу, — прошептала она. Этот ублюдок просто встал и ушёл. Сакуре потребовалось всего двадцать секунд, чтобы выскочить из угла и схватить за шиворот ближайшую медсестру. — Куда он ушёл? — потребовала она ответа. — К-кто? — запнулась медсестра. — Хатаке Какаши! Он ушёл! — Я не уверена… кто? Сакура отпустила бесполезную медсестру и бросилась на поиски кого-нибудь, кто знал бы, что произошло. Она нашла такого человека в лице Цунаде, направляющейся к ней по коридору. Прежде чем Сакура успела открыть рот и потребовать объяснений, Цунаде прервала её: — А, Сакура! Я совершенно заблудилась. Ты не знаешь, где кафетерий, не так ли? — Нет, шишо, — быстро сказала Сакура. — Вы знаете, где Какаши-сенсей? — Какаши? — на лице Хокаге промелькнуло отчаяние. — Очевидно, он выписался около часа назад, пока я была занята поисками туалета. Эти суновские медики бесполезны. Они просто дали ему уйти. — Значит, он очнулся? — Сакура выдохнула. — Полагаю, что так, — кивнула Цунаде. — Я бы сама нашла его и свернула ему шею, не будь я так связана. Сделай одолжение? В следующий раз, когда увидишь его, пни его за меня. А потом убедись, что с ним всё в порядке. Это была относительно слабая кома, но он по-прежнему серьёзно нездоров. Внуши ему это. Сакура тупо кивнула. — А теперь иди домой и прими душ. Он тебе нужен. — Да, шишо, — хрипло сказала Сакура. Пока Сакура брела обратно в отель, в ней нарастал определённый градус несправедливости и гнева. Отчасти потому, что один её учитель только что намекнул, что она выглядит и пахнет немного скверно, а отчасти потому, что другой её учитель попросту ушёл без единого слова благодарности. Она провела весь день у его постели, беспокоясь и переживая из-за наихудшего сценария, сидя там с ним, когда могла бы вернуться в отель и наслаждаться обслуживанием номеров. Самое меньшее, что он мог сделать, проснувшись, — это дать ей знать, что с ним всё в порядке. Но нет… он просто оделся и выписался. Гнев лишь усилился, когда она добралась до отеля, и по мере того, как она поднималась в свой номер, становилось всё очевиднее, что каждая дверь, сквозь которую она проходила, хлопала у неё за спиной всё сильнее. К тому времени, как она вошла в свою маленькую ванную, было удивительно, что она не сорвала ни одной двери с петель. Она решительно сорвала с себя одежду и бросила её на пол беспорядочной кучей, шагнула под струю душа, не проверяя воду, а затем с писком выскочила обратно, когда её обдало обжигающим жаром. Это только ещё больше подтолкнуло её гнев к краю пропасти. — Ублюдок… — пробормотала она с горечью, если не сказать немного надломленно, пока тёрла кожу с какой-то жестокостью. Комки крови и песка застряли у неё в волосах, заставляя её шипеть от боли всякий раз, когда она задевала швы. Раздражающе щипало глаза, и она не могла быть уверена, что влага на её лице была целиком благодаря душу. Сквозь шипение воды и пара послышался слабый стук. Сакура с любопытством выключила воду и прислушалась. У её двери кто-то стоял. — О, великолепно… — вздохнула она, поспешно вваливаясь обратно в комнату, одновременно пытаясь вытереться полотенцем, найти какую-нибудь одежду и выкрикивая: — Сейчас! Она натянула только чёрную юбку и красную жилетку, не в состоянии сразу найти хоть-какого-то нижнего белья, которое не было бы спрятано на дне её чемодана под кроватью. Но этого было достаточно, чтобы открыть дверь и сказать тому, кто был по ту сторону, чтобы он убирался к чёрту. С накинутым на волосы полотенцем она наконец открыла дверь. — О… — сказала она, тупо уставившись на него. — Таккун? — Сакура-чан, — радостно начал он, и именно тогда она заметила в его руке розу. — Я беспокоился о тебе! Слышал, тебя похитили. — Такое случается, — неловко сказала она. — Ты в порядке? — спросил он. — В порядке. Она отвечала коротко и уклончиво, надеясь, что он поймёт, что она сбежала от него. Очевидно, то, что тебя едва не пырнули палочкой для еды за то, что ты стал слишком нахальным, не возымело особого эффекта. Но Таккун был не самым проницательным парнем. Когда он внезапно опустился на одно колено, Сакура чуть не отшатнулась в тревоге. — Что ты делаешь? — недоверчиво спросила она. — Сакура-чан, я был бы очень признателен, если бы ты осталась в Суне и стала моей девушкой, — сказал он, протягивая розу. — Что скажешь? Сакура могла лишь смотреть на него в замешательстве. — Чего? — Мы можем обручиться, если хочешь? — Но… Я не могу, — сказала она, указывая на свою комнату. — Я принимаю душ. — Сакура-чан, думаю, я люблю тебя. Я никогда не испытывал таких чувств ни к одной другой девушке, кроме тебя! Пожалуйста, скажи, что ты останешься? — Э-м-м… — Сакура взволнованно оглянулась. — Ты на самом деле не знаешь меня, Таккун. Оказалось, ему было всё равно. — Мне всё равно. Я чувствую, что моя душа узнала твою, и я никогда ни в чём не был так уверен за всю свою жизнь. Сакура вздохнула. — Спокойной ночи, Таккун, — «Ты идиот». Она быстро захлопнула дверь у него перед носом и продолжила вытирать волосы полотенцем. Таккун продолжал стучать в дверь. — Просто дай мне шанс! — услышала она его крик. — Нет, спасибо! — крикнула она в ответ. — Уйди, пожалуйста! — Сакура-чан, я просто хочу поговорить. Она решила игнорировать его, надеясь, что отсутствие её реакции в конце концов докажет ему, что она не заинтересована. Однако чем дольше она его игнорировала, тем дольше он стучал. Быстро стало ясно, что башка у Таккуна достаточно тупая, чтобы посоперничать с башкой Наруто. После очередной серии громких стуков она, наконец, с досадой бросила полотенце и подошла к окну. Он всё ещё стучал, когда она открыла его и выскользнула на пожарную лестницу снаружи. Сакура просто покачала головой и подошла к следующему окну, чтобы посмотреть, там ли Наруто или Саске, чтобы предложить ей убежище и, возможно, прогнать её настойчивого Ромео — в чём они ужасно преуспевали. Но в их комнатах было темно, и казалось, что они уже ушли праздновать (или сетовать). Тем не менее, комната Ино находилась двумя этажами ниже, что было достаточно далеко от Таккуна. Металлическая решётка холодила её ноги, пока она спускалась по шаткой лестнице на нижний этаж, но лестница, ведущая на этаж Ино, находилась на другой стороне здания, а это означало, что ей придётся пройти мимо каждого окна на этом этаже, чтобы до него добраться. По крайней мере, было темно, так что шансы, что её заметят, были невелики. Большинство комнат были тёмными и пустыми. Осторожно пробираясь мимо первого освещённого окна, она заметила внутри девушку, которая выглядела так, словно только что приняла душ и теперь красила ногти. Она была на полпути к другой стороне, когда прошла мимо окна, которое заставило её полностью остановиться. Это была комната Какаши. По крайней мере, она предположила, что это была комната Какаши, так как на кровати лежал ярко-оранжевый томик «Ича Ича». Она вспомнила то утро, когда он ехал с ней в лифте — он вошёл на этом этаже, так что, скорее всего, это действительно была его комната, хотя она не могла видеть человека, о котором шла речь. Но разве это не было любопытством? Возможно, лучше всего было просто пройти дальше и найти комнату Ино? Что, если он и сам был в душе? Что, если он вот-вот появится в одном полотенце? Что, если он появится без ничего? Это всё решило. Сакура осталась. Ей не пришлось долго ждать, чтобы увидеть движение. Какаши действительно вышел из ванной, но, к её большому разочарованию (себе она сказала, что к облегчению), он был полностью одет в униформу, без зелёного жилета, с опущенной маской и зубной щёткой во рту. Сакура инстинктивно замерла, зная, что покров темноты скроет её из виду, и он увидит её, только если она сделает какое-нибудь резкое движение. Она с тревогой наблюдала за ним в поисках любых признаков болезни. Казалось, он двигался медленнее, чем обычно, так как остановился, чтобы вытащить что-то из своего рюкзака за кроватью, но, не подходя достаточно близко, чтобы рассмотреть его как следует, трудно было сказать, было ли с ним что-то серьёзно не так. Он исчез в ванной ещё примерно на минуту, а когда появился, его маска была на месте. Он присел на край кровати, отвернувшись от неё и подперев подбородок кулаком. Он выглядел квинтэссенцией образа размышляющего человека. Собравшись с духом, Сакура постучала в окно. Она глядела, как голова Какаши медленно повернулась, и он посмотрел на неё через правое плечо своим тёмным глазом. Тот казался темнее, чем обычно, и под ним, вроде как, было чёрное пятно, выдающее утомление, о котором она могла лишь догадываться. Какаши с трудом поднялся на ноги и подошёл к окну. Он остановился в полуметре от неё, засунул руки в карманы и слегка кивнул. — Я могу тебе чем-то помочь? — спросил он, его голос был приглушён стеклом. Более внимательный человек открыл бы окно и пригласил её войти. — Могу я войти внутрь? — спросила Сакура, обнимая себя руками, чтобы дать ему понять, что снаружи не так уж и тепло. — Мммм… — он растянул звук, как будто был не уверен. — Нет. Зачем? — Холодно, и я хочу с тобой поговорить, — на самом деле, она хотела наорать на него и, возможно, дать ему пощёчину, но он никогда бы не впустил её внутрь, если бы знал это. Но, возможно, он уже понял её тактику и именно поэтому играл в труднодоступность. — Тебе стоит попробовать дверь, — сказал он, кивая на ту. — Чудесное изобретение. Она неловко поёрзала на пожарной лестнице, когда порыв ветра разметал её мокрые волосы по лицу. — Почему ты смеешься надо мной? Ты ведь помнишь меня, не так ли? Я Сакура. Я была твоей ученицей… — Я знаю, кто ты, Сакура, — сказал он, его ровный тон проникал сквозь оконное стекло так же легко, как и его недоверчивый взгляд. Если бы у него была амнезия, она, возможно, смогла бы простить его. Если нет… — Впусти меня, Какаши. Я простужусь. — Разве у тебя нет своей комнаты? — указал он. — Да, но в мою дверь колотит довольно раздражающий парень, который отказывается уходить. — А. Брюнет оказался ошибкой, да? Сакура прикусила щёку, чтобы не возразить, что могла бы сама догадаться об этом и без его вмешательства. — Впусти меня, или я разобью окно. Какаши пристально посмотрел на неё, словно оценивая, выполнит ли она свою угрозу. Очевидно, он не хотел рисковать и потянулся, чтобы открыть окно. Сакура втащилась внутрь и сразу же восхитилась тем, насколько здесь было теплее, чем на пожарной лестнице. Но не успела она приземлиться на ноги, как Какаши схватил её за локоть и повёл к двери. — Уверен, что ты сможешь спрятаться от брюнета в комнате Ино, так что… Она выдернула руку. — Забудь об этом, — отрезала она. — Я пришла сюда, чтобы спросить тебя кое о чём. Какаши неохотно посмотрел на неё. — О чём же? — Какого чёрта ты делаешь, вот так выходя из больницы?! — рявкнула она, глядя, как он слегка подался назад. — Ты был серьёзно болен! Ты не можешь просто так встать и уйти, не осмотревшись у врача! Что, если бы был нанесён серьёзный ущерб? Что, если возникнут осложнения? Ты должен по-прежнему быть на больничной постели! — Почему? — он указал на гостиничную кровать. — Эта удобнее. — Ты мог по крайнем мере разбудить меня, — прорычала Сакура. — Я так беспокоилась о тебе. Клянусь — из-за тебя половина моих волос вылезла в душе! Но ты просто оставил меня там, в больнице, будто тебе было всё равно. Какаши отвернулся. Глаза Сакуры сузились. — Или тебе и было всё равно? — Я ушёл, потому что чувствовал себя хорошо. Не было никакой причины оставаться там, — объяснил он, по-прежнему не глядя на неё. — Я устал и хотел поспать где-нибудь, где не пахло бы отбеливателем. Это всё, что ты хотела знать? Потому что если так, то теперь ты можешь идти своей дорогой. Она почти почувствовала желание назло выскочить из его комнаты, но не могла предпочесть злобу своему долгу. — Не могу, — прямо сказала она. — Цунаде-шишо приказала мне проверить тебя. — Вот как? — то, как он это сказал, больше походило на утверждение, чем на вопрос. — А ещё она сказала мне пнуть тебя, — сказала Сакура. — Так что ты предпочитаешь? Он вздохнул. — Проверка сойдёт. Сакура ткнула пальцем на его кровать. — Садись. Какаши неторопливо прошёл мимо неё и занял указанное место. Когда она встала между его коленями и небрежно провела кончиками пальцев по его горлу в маске, он выглядел так, будто жалел, что не выбрал вариант с пинком. Сакура проигнорировала его не восторженное выражение лица и принялась проверять его пульс. Он был немного быстрее, чем обычно, но вряд ли об этом стоило беспокоиться, и это уж точно не было неожиданностью в его состоянии. — Сними маску и скажи «а», — приказала она. — Это необходимо? — спросил он. — Да, раз я говорю. Ещё один вздох, и он медленным рывком спустил маску на горло. Когда он открыл рот в маленьком жалком «а», она сильно ткнула его в забинтованный глаз, отчего его рот открылся шире: — Ааа! — Кажется, всё в порядке, — пренебрежительно сказала она, прижимая пальцы к коже его недавно обнажённой шеи. — Тебе жарко? Его взгляд по-прежнему был прикован к чему-то в стороне. — Немного, — сухо сказал он. — У тебя холодные руки. — Смирись, — выдохнула она. — Галлюцинации есть? Яркий свет? Чёрные пятна? — Нет. — Ты всё помнишь? Своё имя, страну, деревню и так далее? — Да. — Кто у нас Хокаге? — Сандайме… Не смотри на меня так, это шутка. Я в порядке. Сакура стиснула зубы. — Здесь больно? — спросила она, надавливая на его шею сзади. — Нет. Она прижала ладонь к его затылку. — Здесь? — Нет. — Головные боли есть? — Нет. — Так больно? — она надавила на его пересечённую шрамом щёку и заметила, как он вздрогнул. — Нет, — упрямо ответил он. — А так? — она снова ткнула его в глаз. — Ай! Да. Прекрати, — он оттолкнул её руку. — Могу я взглянуть на Шаринган? — спросила она. — Ты тут медик, — ответил он, пожав плечами. Сакура кивнула и начала снимать повязку. Под ней его глаз закрывал небольшой кусочек марли, и когда Сакура убрала его, она заметила, что на нём было несколько пятен крови. Осмотрев сам глаз, она заметила, что он выглядит немного воспалённым, но в остальном всё в порядке, будто он просто слишком сильно его тёр. Шаринган моргнул, щурясь от света. — Как зрение? — спросила она, искренне беспокоясь. Какаши закрыл один глаз, а затем другой, будто сравнивая. — Он определённо хуже видит. Возможно, мне всё-таки придётся носить монокль. Брови Сакуры взлетели вверх. — Чего-чего? Он покачал головой. — Просто сон, который я видел… Сакура бы рассмеялась и рассказала ему правду об этом сне, если бы не была так зла на него. Вместо этого она хмыкнула и снова прижала чистую сторону марли к его глазу. — Поносишь её немного, чтобы он не выпал, — сказала она ему, снова обматывая повязку вокруг его головы. — Как успокаивающе, — пробормотал он. Сакура пожала плечами. — Ты в любом случае будешь жить. — Ненавижу говорить «я же тебе говорил», но… — Ты обожаешь говорить «я же тебе говорил». — …я действительно тебе говорил. Сакура заправила повязку и упёрла руки в бёдра, строго глядя на него. Он по-прежнему отказывался встречаться с ней взглядом. Она знала, что для Какаши это не было признаком застенчивости или робости. Это была замкнутость и деликатный намёк на то, что он не хочет, чтобы она находилась рядом. Что несколько расходилось с его подсознательным поведением ранее. Он пытался не обращать на неё внимания, даже когда она стояла прямо перед ним, слегка задевая его коленями. Его взгляд был решительно устремлён в окно, и она знала, что он не заговорит и не посмотрит на неё, если только в этом не будет необходимости или если это не будет приглашение ей уйти. В эту игру могли бы играть двое. Она могла бы смириться с этим, притвориться, что его не существует, что она его не любит и что между ними вообще нет никакого влечения. Но она этого не хотела. Краткий миг в том холодном туннеле, когда он держал её в своих объятиях без колебаний и угрызений совести, был самым чудесным моментом в её жизни. Даже если это длилось всего секунду, это была беспрепятственная взаимная приязнь. То, чего у неё никогда раньше не было. Теперь, когда она распробовала это… вернуться к притворству было трудно. — Ты очень глупый человек, — сказала она низким, глухим голосом, от которого, казалось, тишина его комнаты стала немного тише. Сакуре казалось, что она произносит запретные слова, но теперь она устала притворяться. Какаши ничего не сказал. Он никак не отреагировал, но это лишь доказывало, что они оба понимали, что она имела в виду. — Я думала, что после того, как ты спас меня, мы снова станем друзьями. Теперь ты снова избегаешь меня, даже когда я стою прямо перед тобой. Ты даже не можешь смотреть на меня. Какаши лишь глубоко вдохнул и выдохнул, лениво потерев пальцами губы, словно в глубокой задумчивости. Его взгляд всё ещё был прикован к окну. — Ты так сильно стыдишься меня? — Ну и кто теперь глупый? — сказал он отстранённо. — Тебе стыдно? — прошептала она. — Ты сказал, что хочешь меня, когда ты… и ты… своим… э-м-м… но, очевидно, во мне есть что-то такое, что ты находишь отталкивающим. Какаши внезапно встал, заставив её отступить назад. — Держу пари, твоему брюнету стало скучно, и он вернулся в свою нору. Может, тебе стоит пойти проверить? — он направился к двери, но Сакура поймала его сзади за кофту. — Какаши, — быстро сказала она, пока мужество вновь не покинуло её, как это зачастую случалось, когда она сталкивалась с этим человеком. — Чего бы ты ни хотел от меня… Я хочу того же. Он повернулся, ослабив её хватку, и пристально посмотрел ей прямо в глаза. — Как ты можешь хотеть того же, чего и я, когда ты даже не знаешь, чего я хочу? — потребовал он ответа, хотя в его голосе было больше раздражения, чем гнева. Сакура быстро заморгала, изо всех сил пытаясь проанализировать и осмыслить его слова. Какаши покачал головой и вновь стал выглядеть усталым. — Сакура, тебе восемнадцать. Ты понятия не имеешь, чего хочешь. С таким же успехом он мог бы просто сказать: «Ты слишком молода и глупа, чтобы любить». И хотя иногда она могла свободно признать, что была молода и глупа, она никогда не сомневалась в том, чего хотела или кого любила. Какаши не имел права предполагать иное. — Так дело действительно в моём возрасте? И моей неопытности? — выдавила она из себя, сжав ладонь в дрожащие кулаки по бокам. — Ты не хочешь меня, потому что я не такая взрослая и пресыщенная, как ты? Потому что я всё ещё девственница? Его молчание стало единственным подтверждением, в котором она нуждалась. — Ну, и что для этого нужно? — спросила она. — Ты бы принял меня, если бы я ушла, завела несколько бессмысленных интрижек и потеряла этот твой образ «невинной, наивной девственницы»? Но очевидно, это не то, чего ты хочешь, иначе какого чёрта ты заплатил Наруто и Саске, чтобы они испортили моё свидание с Таккуном? — Так ты догадалась? — на этом лице не было написано ни капли вины. — Нет нужды гадать, когда в деле замешан Наруто, — многозначительно сказала она ему. — Но ты понимаешь, о чём я? Если всё дело только в моей девственности, тебе придётся смириться с тем, что если ты не лишишь меня её, то это просто должен быть кто-то другой. Его лицо выражало не совсем «меня только что пырнули ножом в живот», но что-то похожее. Скорее «охренеть, моя ученица только что предложила мне свою девственность». Но он быстро пришёл в себя. — Ты слишком всё упрощаешь, — прямо сказал он. — Мне бы не пришлось этого делать, просто скажи ты мне, в чём проблема! — взорвалась она. — Ты знаешь, в чём проблема. — О, да, думаю, знаю! — огрызнулась Сакура. — Возможно, всё действительно сводится к тому, что ты мне не доверяешь! Ты думаешь, я просто какая-то глупая девочка-подросток, которая думает о моде, как Ино! Ты не веришь, что я способна любить! Ты даже не веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя! Хотя я ни разу в жизни не утверждала, что люблю кого-то, если это не так! Какаши пристально посмотрел на неё. — Эти наркотики уже исчезли из твоего организма? Ты, кажется, ведёшь себя немного… иррационально. Может, ты не совсем в себе? — Будь ты проклят! — Сакура сильно толкнула его. — Я, должно быть, совсем не в себе, раз ты мне нравишься! — вскипела она, наклоняясь, чтобы схватить «Ича Ича» с кровати и швырнуть ему в грудь. — Ты и твои извращенные книги, и твои ямочки на щеках, и твоя тупая неспособность сказать, что ты имеешь в виду! Перестань смотреть в пол! Видишь — у тебя даже не хватает смелости встретиться со мной лицом к лицу! Ты боишься собственную ученицу! Хотя, может быть, именно это тебе и нравится? Тебе было бы интересно, будь я старше или чьей-то ещё ученицей? Ты продолжаешь вести себя так, будто боишься нарушить эту пропасть между нами… но я думаю, что на самом деле именно это тебя и заводит. Ты действительно просто извращенец. Сакура слишком далеко зашла. Она это знала. В тот момент, когда эти слова были сказаны, она поняла, что переступила смутную, расплывчатую грань между ними, которую с каждым днём становилось всё труднее разглядеть, но в тот момент она отчаянно пыталась добиться от него хоть какой-то реакции. Однако она не ожидала внезапной вспышки гнева. В его глазах была ярость, которую она иногда видела, когда он расправлялся с врагами, и всегда радовалась, что та никогда не была направлена на неё. Теперь она отшатнулась, когда он шагнул к ней, и ударилась коленями о край кровати. Какаши поймал её за руки, прежде чем она упала. — Не смей говорить такого, — сказал он одним из самых сердитых и опасных тонов, которые она когда-либо от него слышала. Ему вообще не нужно было повышать голос, чтобы донести свой яд. — Ты понятия не имеешь, через что заставила меня пройти. — Если и не имею, так это потому, что ты мне не говоришь, — сказала Сакура, чувствуя себя бесконечно меньше, чем несколько мгновений назад, так как её гнев и решимость испарились перед лицом его. Но в каком-то смысле ей это понравилось. Ей нравилась его сила и то, каким он был сдержанным, даже когда был так зол, как сейчас. Ей нравилось, как его взгляд блуждал по её лицу и останавливался на губах, и как он сжимал пальцами её руки, когда она машинально облизывала их. Она чувствовала, как напряжение покидает его, как в лифте, только на этот раз он казался намного ближе к критической точке. Она больше, чем когда-либо, хотела увидеть, как он утратит ту цепкую хватку, которой, казалось, держал себя. Чёрт возьми, в этот момент и небольшой ветерок мог заставить его потерять самообладание. Внезапно Какаши отпустил её руки и отступил — Сакура потеряла равновесие и, взвизгнув, упала на кровать. Слишком хорошо осознавая отсутствие нижнего белья, она быстро сжала ноги вместе и прижала юбку, которая угрожала задраться. Острый глаз Какаши заметил её неловкость и нахмурился, сбитый с толку. — Что? — резко спросил он. Сакура не знала, что сказать. А когда Сакура не знала, что сказать, она обычно прибегала к тому, чтобы сказать правду. — Н-на мне нет трусиков…