Начало Пути.
Больше года спустя после внезапного прозрения, Шэнь Цзю мог признать, что начал сильно меняться с того дня. Он точно стал спокойней и, может, чуточку рассудительней и снисходительней по отношению к Ци-гэ. Он и раньше заботился о брате, но сейчас заметил, что самые ядовитые слова вдруг стали застревать в горле, а вспышки ярости, когда тот рисковал подставиться, обнажились в страх. Каким бы сильным ни был Ци-гэ, он оставался таким же обездоленным брошенным ребёнком, как и все здесь. Шэнь Цзю же был в прошлой жизни молодым взрослым и должен был нести бóльшую ответственность за их жалкую компанию. Хотя, честно говоря, он не чувствовал в себе моральных сил на что-то подобное. А ещё ему внезапно стало тяжелей попрошайничать. Шэнь Юань был богат, иной раз он замечал попрошаек краем глаза и порой кидал им монетку другую, но сам бы никогда не опустился на колени, протягивая руку за милостыней. Потому что подобное было бы унизительным и неправильным. И теперь Шэнь Цзю никак не мог изгнать это чувство из груди. Вся его жизнь оказалась унизительной и неправильной; рутина, что раньше была неприятна, но не мучительна, вдруг обратилась пыткой. Он не раб, не может быть рабом, что бы там ни заявляли его «хозяева». — Ци-гэ, нам надо бежать отсюда, — как-то сказал Шэнь Цзю почти шёпотом, пока они сидели на коленях напротив миски для подаяний. Брат серьёзно кивнул, но глаза его наполнились печалью. — Ещё рано. Потерпи, Сяо Цзю, когда подрастём, мы сможем вступить в заклинательскую школу, а пока нам некуда бежать. В его словах, разумеется, было зерно истины. Они ещё совсем дети, и пусть тут с ними обращались, что со зверьём, у них оставалась крыша над головой да пресная каша почти каждый день. К тому же, беглых рабов серьёзно наказывали, и нельзя было сказать, смогут ли они спрятаться достаточно надолго. Но Шэнь Цзю всё равно хотелось сбежать немедленно. — Почему в заклинательскую школу? Ты правда думаешь, что там пригодится пара крыс вроде нас? — Мы проявим себя. Голос Ци-гэ был столь ободряющим и уверенным, что захотелось ему поверить. В конце концов, план был не так плох. Им точно не стать богатыми купцами или мастерами-ремесленниками — в такие цеха попадали лишь при нужных связях и подспорье. С другой стороны, заклинатели могли взять даже безродного босяка, будь тот достаточно талантлив. Насчёт последнего Шэнь Цзю и сомневался: брат, может, и обладает нужными дарованиями, но он сам? — Почему же такой красивый юноша выглядит столь грустно? К ним подошла почтенного возраста госпожа и заулыбалась Шэнь Цзю. Он скромно опустил глаза в землю и заговорил самым кротким тоном: — Наши родители бросили нас. — Ох ты, бедняжка. Почему вечно бедняжкой был один только Шэнь Цзю и чем именно он привлекал подобных женщин, было загадкой, учитывая, что сидели они с Ци-гэ всегда вдвоём. Но тот предпочитал застыть каменным изваянием и опустить голову пониже, возможно, это и отпугивало людей. Госпожа тем временем кинула пару монет в миску и протянула Шэнь Цзю небольшую конфету. Он осторожно забрал угощение, чтобы случайно не соприкоснуться грязными руками с изящной, пусть и тронутой морщинами ладонью госпожи, и благодарно кивнул. — На, забирай, — протянул он конфету Ци-гэ, когда та пошла дальше по улице. — Сяо Цзю любит сладкое, — нахмурился брат. — Я съел такую же в прошлый раз, — отмахнулся он. — Теперь твоя очередь. Прошлого раза не было, но брат бывал временами рассеян и не мог помнить наверняка. Когда Ци-гэ не сделал ничего, чтобы забрать протянутое угощение, Шэнь Цзю больно стукнул его в плечо. — Ци-гэ, — со значением сказал он. Тот с виноватым видом всё же взял конфету и откусил половину, притом что она и так была размером всего лишь в фалангу большого пальца. — Ты неисправим. Знаешь же, что ни с кем другим я бы не поделился! Вторую половину пришлось принять обратно и съесть под внимательным взглядом. Так они просидели почти до заката и засобирались, лишь когда улица достаточно опустела. Разумеется, за ними следили, так что приходилось отдавать «хозяевам» все заработанные монетки взамен на сомнительную защиту. По возвращении на господский двор у лачуги рабов их встретила заплаканная Шии, совсем юная девочка, которую родители продали прошлой зимой в неурожай. — Сы-цзе совсем поплохело! — тут же припала она к груди Ци-гэ. — Она вся горячая и не отвечает, когда я её зову! Шэнь Цзю внутренне застонал, а Ци-гэ тем временем бросился внутрь. Сестрёнку Сы вчера хорошенько отходили плёткой за то, что отлынивала от работы, она всю ночь провалялась на животе и не думала подниматься, когда они оставили её утром. Шэнь Цзю вошёл следом и убедился, что состояние Сы плачевно. Раны на спине воспалились, она сама вся покрылась испариной и только и делала, что тихо постанывала, смотря перед собой невидящим взором. К своему сожалению, Сы никогда не была красавицей, а позже её лицо изуродовали шрамы от язв, после того как по Бейшану прошлась одна дрянная болезнь. Так что хозяева не смогли бы продать её как наложницу или проститутку, а из-за болезненности она и работать не могла в полную силу. Так что Сы никто не щадил, и лишней печали от её гибели хозяева не испытали бы. — Я с утра стояла на коленях у главного дома, — через плач начала рассказывать Шии. — Умоляла дать хоть немного лекарств, но меня только пнули по животу! Под конец она совсем разревелась и бухнулась на колени возле Сы. — Ещё бы они что-то нам дали. У них что псина сдохнет, что кто-то из нас, — разозлился Шэнь Цзю. — И… И что теперь делать? Сы-цзе же так умрё-о-от! — Ну, хоть отмучается, — пожал плечами Шэнь Цзю, а Ци-гэ нахмурился. — Можно… Можно попытаться немного стащить, — запричитала Шии, размазывая слёзы по лицу. — У них наверняка есть мазь и пилюли, ничего не будет, если немного возьмём! Шэнь Цзю разом похолодел внутри, предчувствуя, как сейчас повернётся дело. — Нет! — тут же завопил он и для надёжности ухватил Ци-гэ за плечо. — Мы даже не знаем, что брать: лихорадку бесполезно лечить средством от поноса, например. А если ещё и поймают, тут будет уже двое идиотов с побитыми спинами. — Сяо Цзю, пусти, — мягко попросил брат и положил ладонь на сжимающие его плечо пальцы. — Я видел, куда они кладут мазь, которой обычно обрабатывают раны. — Нет, — заупрямился Шэнь Цзю. Сам он спешно соображал, чего бы придумать, чтобы отговорить своего глупого брата. Он никогда не занимался чужими ранами, и на ум ничего стоящего не приходило. — Нужно накипятить воды, — нашёлся он. — И достать ту лечебную траву, что растёт у забора. С округлыми листами. Её они обычно использовали, подрав коленку или получив особо неприятную царапину. Правда ли трава была лечебной, никто не знал, но пока случаев воспаления или других осложнений после её использования не случалось, так что, как минимум, вредной она тоже не была. — Сяо Цзю, ты уверен? Её одной может и не хватить, мазь помогла бы больше… — Ты никуда не полезешь! Иди за водой. Он впихнул в руки растерянному Ци-гэ их единственный кривой котелок и отправил прочь. Шии была поистине бесполезна, она только продолжала сидеть возле старшей сестрицы и рыдать. — Знаю я, что ты задумала, — прищурился Шэнь Цзю. — Даже и не рассчитывай. Пошли собирать траву. Кто ещё с нами? Шиэр и Лю, все это время тихо сидящие в уголке, попытались отвести глаза, но один всё же не выдержал. — Я пойду, — кисло сказал Шиэр. — А Лю-гэ может присмотреть за Сы-цзе. По правде, Шэнь Цзю было глубоко плевать, но в одиночку рвать жилы не хотелось, а от Шии вряд ли бы вышел толк в ближайшее время.* * *
Они отыскали все пучки лечебной травы, растолкли её и заварили, Шэнь Цзю сам осторожно прошёлся по каждому шраму на спине вымоченной в отваре тряпкой, но лихорадка никак не унималась. К следующему утру Сы умерла. Ци-гэ не поднимал глаз, пока заворачивал похолодевшее тело в циновку. — Надо… Надо было взять ту мазь! — рыдала Шии. — Вот сама бы и полезла! — Сяо Цзю, прошу, не надо, — попросил Ци-гэ. Шэнь Цзю посмотрел на его сгорбленную фигуру над смотанным ковриком и кулаки сами сжались, а в глазах немного защипало, но он не позволил слезам пролиться. — Это не твоя вина. Она болела до этого, а её всё равно избивали и недокармливали. Мы бы уже ничего не сделали. За эту ночь они все порядочно натерпелись и едва выспались. Сейчас же кучка грязных детей сидела мрачнее тучи, понимая, что новый день только начался. — Братик, мне страшно, — вдруг сказала Шии. — Я хочу домой. Ци-гэ потянулся и обнял её, тихонько поглаживая по спине. До того Сы была старшей и, несмотря на слабость, старалась приглядывать за остальными, и особенно за Шии, как самой младшей. Теперь же девочка вновь потеряла поддержку, после того как её уже однажды бросили родные родители. Шэнь Цзю проглотил болезненный комок в горле и отвернулся. Он не позволял себе сближаться с кем-то слишком сильно, кроме Ци-гэ, но точно не желал смерти Сы и такой боли для Шии. Когда они с братом заняли почти привычное место на городской улице и положили перед собой миску с «письмом на крови», Шэнь Цзю понял, что и сам хотел бы сегодня просидеть, не поднимая взгляда, в полном молчании. Бессилие душило, от него некуда было деться. В прошлой жизни самым нервным временем для Шэнь Юаня была сдача экзаменов. Будучи не самым прилежным, но очень ответственным студентом, он подолгу зубрил, но забывал всё, стоило оторвать голову от учебника. Сестра тогда посоветовала начать медитировать, чтобы унять стресс и обрести ясность ума. Его увлечение этим благородным занятием длилось целых три месяца, и не сказать, чтобы совершенно не помогло. Позже он иногда садился в позу лотоса перед упражнениями йоги, когда его увлечение калорийными закусками грозило отразиться жирком на боках. Сейчас Шэнь Цзю находился на шумной улице, а рядом уж точно не звучали инструкции успокаивающего записанного голоса, но возможность хоть как-то отгородиться от всего была слишком заманчива. Покряхтев, Шэнь Цзю устроился достаточно удобно, сложил руки на колени ладонями вниз и принялся дышать на счёт. Сначала глубокие вдохи. Не слушать шум толпы, только своё дыхание. Вдох-выдох. Представить самое безопасное место. Может, его старый балкон, где он занимался этим в прошлой жизни? Вдох-выдох. Мысленно ощутить каждую часть тела по отдельности. Начиная с пальцев ног и заканчивая макушкой. Собрать все эти ощущения в шарик у груди. Вдох-выдох. Пусть шарик поднимается и опускается от живота к горлу. Не думать ни о чём, только об этом тёплом, размером с горошину, шарике. — Сяо Цзю, — позвал голос из реального мира. — Что ты делаешь? — Медитирую, — ответил Шэнь Цзю, продолжая держать внимание внутри себя. — Как заклинатели? — голос по-доброму усмехнулся, Шэнь Цзю решил на время вернуться к нему. — Я не знаю, как медитируют заклинатели, — ответил он Ци-гэ и покачал головой. — Это просто техника для успокоения. Чтобы… не переживать. Последнее он, пожалуй, говорить не хотел, но не успел удержать на языке. Ещё чего Ци-гэ подумает, что он тут распереживался. — Хочешь, научу тебя? — предложил он спешно, чтобы их разговор не ушёл куда-то в сторону. Почему-то Ци-гэ не ответил сразу, смотря удивлённо и несколько нерешительно, но потом твёрдо кивнул.