Ци-гэ.
Юэ Ци так и продолжал оторопело стоять посреди проулка, глядя на уже опустевшую улицу. Секунду назад тут была куча народа, копытами бил жеребец, кричали слуги, и вот все вдруг растворились, будто с самого начала были не больше чем иллюзией, кошмаром наяву. Забрав с собой напоследок Сяо Цзю. Юэ Ци словно вдруг дали под дых пудовым кулаком. Его Сяо Цзю! Молодой господин, что за несколько минут покалечил тройку детей, забрал его младшего брата! — Ци-гэ-э-э, — захныкал один из ребят, так и лежащих в пыли, кажется, Шиу. — Ци-гэ-э, мне больно, помоги мне. — Помоги, Ци-гэ. Мой глаз ничего не видит, неужели это навсегда? — Ци-гэ, Ци-гэ, Ци-гэ! У Юэ Ци закружилась голова: что-то бы нужно было сделать, куда-то бы нужно было пойти, а он продолжал стоять столбом и не мог и рта раскрыть. — Ци-гэ! — Не называй меня так! — вдруг само вырвалось из него, а в груди поднялся тщательно скрываемый все эти годы гнев. — Никогда больше! И без того перепуганные детишки в глубине проулка моментально умолкли, а Юэ Ци ощутил, что как бы быстро и глубоко он ни дышал, воздуха всё равно не хватает. Но клокочущий гнев помог ему, наконец, выйти из оцепенения, и он, подойдя к Шиу, не слишком осторожно подхватил его на руки. — У остальных ноги целы, идём домой скорей. Голова продолжала оставаться удивительно пустой, но мелькнувшая мысль, что следовало бы доложить о произошедшем, повела Юэ Ци на окраины, в хозяйскую усадьбу. Хозяева, как и следовало ожидать, не обрадовались ничему из случившегося. — Что за безмозглые обезьяны! — злился отец семейства. — Привлекать внимание Цю! У них же вся стража под шконкой! Шиу едва не выдернули из рук Юэ Ци, чтобы добавить пару тумаков, но в последний момент во двор ворвалась молодая запыхавшаяся служанка и громко затараторила. — Господин, господин! Пришёл посланник почтенного семейства Цю, говорит, что хочет разобраться в сегодняшнем инциденте. — Вот же зараза! Хозяин тут же позабыл о подростке, которого хотел выпороть, и принялся нервно оправлять свои одежды и волосы. Решив, что выглядит достаточно опрятно для встречи с посланником досточтимого семейства, он торопливо покинул внутренний двор. Юэ Ци, положив стонущего на все лады Шиу на землю, тенью поспешил за ним. Хозяин вышел к главным воротам и низко поклонился слуге в богатых одеждах. Юэ Ци остановился за углом на веранде, и был он не один, ещё несколько служанок и слуг тоже пришли погреть уши. — Ох-ох, как же неприятно вышло, как прескверно, но вы же понимаете, хороших рабов днём с огнём не сыщешь, вечно забывают своё место! — любезно причитал глава семейства. — Мой господин желает в компенсацию выкупить одного из провинившихся мальчишек. На какой-то миг в душе Юэ Ци забрезжила надежда, что всё вдруг повернётся иначе и хозяин откажется. Сяо Цзю был его самым лучшим попрошайкой: даже не прилагая усилий, его невинный болезненный вид и чистый взгляд заставляли чуть ли не всех проходящих мимо женщин кинуть хотя бы одну монетку. Такой удар будет весьма чувствителен для его финансов, и потому, хотя бы из жадности, хозяин мог бы предложить другого раба. Но все эти надежды практически мгновенно разбились о суровую реальность. — Девятый так девятый, — торопливо покивал хозяин. — Только вы с ним построже, мальчишка из смутьянов, вечно норовит сбежать! — Я передам молодому господину, — холодно ответил слуга. Затем он пошарил в кошеле и выудил пару медяков, которые немедленно кинул на землю у ног хозяина. — Вот плата, молодой господин весьма щедр, что не забирает его просто так. Пара медяков. Юэ Ци смотрел на слабые отблески на земле и не мог поверить, что жизнь его Сяо Цзю оценили в каких-то пару медяков. Гнев, что слегка поулёгся от волнений, опять сдавил грудь, а руки, лежащие на деревянной колонне, сами собой сжались, отчего дерево пошло трещинами. — Сяо Ци, осторожней, — испугалась одна из служанок. — Если хозяин увидит, что портишь его имущество, заругает же. Юэ Ци невесело покивал. Заругает. После последней попытки сбежать, выданной Шиу, на ночь их теперь всегда запирали. Когда снаружи щёлкнул замок, лачуга наполнилась детским плачем и стонами боли. Юэ Ци как мог вправил двум пострадавшим мальчишкам поломанные кости и крепко их повязал, но на большее он сейчас был не способен. — Ци-гэ, я умру? Мне кажется, я умираю, — канючил Шиу. — Не умираешь, — ответил ему Юэ Ци, устраиваясь в углу. — Это невыносимо, невыносимо, Ци-гэ, мне слишком больно! — И мне! — откликнулся второй мальчик, со сломанной рукой. — Словно всё горит! — Мой глаз! Мой глаз! — Ци-гэ, помоги. Юэ Ци пару раз моргнул, глядя на них. Остальные дети в лачуге были слишком перепуганы. Большинство из них продали совсем недавно, и они совсем не привыкли к новым условиям. — Я… «Кто поможет мне?» Юэ Ци уже не помнил того имени, которым его называла мать, да и лица её не помнил и всей той жизни, что была у него когда-то. В памяти сохранился только тот день, когда отец привёл его на порог этой усадьбы, посадил на кучу дров и долго договаривался с хозяевами. После он никогда больше своей прежней семьи не видел и был абсолютно одинок, пока на голову не свалился его Сяо Цзю. Его тоже бросили совсем маленьким, даже фамильного знака не дали на прощание. С первого дня их знакомства он вцепился в Юэ Ци, как детёныш мартышки, и громко рыдал всякий раз, если им приходилось расставаться. Поначалу Сяо Цзю был невыносим, он любил дёргать Юэ Ци за волосы и очень громко хихикал, когда тот морщился в ответ, он размазывал грязь по его одежде для веселья и кусался, когда был чем-то недоволен. Однажды, когда Юэ Ци было от силы лет семь, на него как-то напали мальчишки постарше. Они хотели проучить раздражающего ребёнка и отобрать несколько сухарей, которые он откуда-то взял. Сяо Цзю накинулся на них, словно взъярённая росомаха, и не отступал, пока те не бежали в страхе прочь. Даже тогда Сяо Цзю продолжал кидать им вслед камни и ругаться словами, каких совершенно точно не должен знать такой малыш. Когда опасность миновала, Сяо Цзю повернулся к нему, утёр кровь из разбитого носа и щербато заулыбался. — Сяо Цзю! — опомнился Юэ Ци и подхватил его на руки. — Больше не делай так, ты же поранишься! С тех пор Юэ Ци поклялся, что больше не позволит ему страдать за себя. И сотню раз нарушил это обещание, каждый раз встревая в новые неприятности. А Сяо Цзю оставался рядом с ним, разделяя все невзгоды. Сегодня Юэ Ци впервые за долгие годы остался спать в своём уголке в одиночестве.* * *
Поскольку хозяин лишился одного из лучших попрошаек, а ещё один даже не мог бы дойти сам до нужника, то больше Юэ Ци не позволяли следить за остальными. — Всё равно толку от твоего присмотра нет. Проморгал всё самое худшее. Ничего, опять посидишь над плошкой, не переломишься. И Юэ Ци сидел так же, как и прежде, не глядя ни на кого, не пытаясь привлечь внимание прохожих. С непривычной пустотой под боком. Пару раз ему удавалось приблизиться к огромному поместью Цю, но через высокую стену забора было не заглянуть. День ото дня отчаяние только возрастало. Юэ Ци всегда бы хотел быть хорошим человеком, прислушиваться к своей совести и поступать правильно. Но всё правильное и неправильное вдруг смешалось и перевернулось, любой благородный поступок неизменно делал лишь хуже, а в голове то и дело всплывали одни из последних слов Сяо Цзю: «Лучше держаться друг друга». Если бы он изначально не попытался спасти всех в этой лачуге, а взял только младшего брата, то они бы давно покинули этот проклятый город, нашли какую-нибудь школу заклинателей и постигали тайны совершенствования. Вместо этого, веря, что поступает правильно, Юэ Ци из раза в раз тянул за собой всех. Ведь никакой ребёнок не был виноват в том, что оказался там, что его родители погибли или продали его. Но… Лучше держаться друг друга. Разглядывая высокие белые стены с гладкой черепицей наверху, Юэ Ци вдруг со всей ясностью понял, что он должен любыми способами забрать оттуда Сяо Цзю, а потом они сбегут прочь. Только вдвоём. Но этот план накрылся медным тазом уже следующим днём. По улице, где сидел Юэ Ци, той самой широкой и богатой, на которой всё и случилось, проезжал кортеж. Резную повозку из чёрного дерева сопровождало несколько конных всадников, все в чёрно-серебряных одеяниях, с прямыми спинами и гордыми лицами. Они словно плыли по брусчатке, не опуская глаз, а обычные люди, только завидев их издали, тут же отходили в сторону и отвешивали низкий поклон. — Ци-гэ, Ци-гэ, ты только глянь! — восторженно зашептала одна из новеньких рабынь. — Видно, кто-то важный едет. — Угм, — утвердительно ответил Юэ Ци, безучастно проследив взглядом за приближающейся повозкой. Кортеж неспешно проехал мимо них, и на какое-то мгновенье занавеска в окне повозки дёрнулась. Хотя Юэ Ци и не придал этому никакого значения, девочка подле него тихо ахнула. — Какой красавец! Ты видел, видел? Юэ Ци покачал головой. Он заметил мелькнувшее лицо, но было ли оно красиво или уродливо, совершенно не обратил внимания. А кортеж меж тем, не удалившись и на четверть ли, вдруг встал. Один из всадников приблизился к окошку и о чём-то стал переговариваться со своим господином, после чего спрыгнул с лошади и осторожно открыл дверцу с другой стороны. — Я же говорила — красавец! Ты глянь! — Угм. Смотреть на очередного молодого господина, купающегося в роскоши, у Юэ Ци не было ни малейшего желания, но тот, покинув повозку, неспешно направился в их сторону. — Уходи, — тут же погнал Юэ Ци маленькую рабыню возле себя, изрядно перепугавшись. — Что? — удивилась та и надулась. — Ещё чего, вдруг он сейчас кинет нам слиток золота? Он же явно хороший! Как и говорила девчушка, вышедший из повозки оказался весьма привлекательным мужчиной. Как и все его слуги, он был одет в чёрно-серебряные цвета, но сложность узоров и сам покрой явно говорили, что его наряд дороже раз в десять, а голову венчала сложная заколка с несколькими чёрными камнями, блестящая на солнце. Лицо у него было крайне умиротворённым и совсем не брезгливым, когда он смотрел на пару нищих у обочины. Понятно, почему маленькая девочка сочла его достойным человеком, только Юэ Ци всё равно было неспокойно. Тем временем мужчина подошёл вплотную и навис над самим Юэ Ци. — Привет, дружок, — мягко поздоровался он. Стоило проявить уважение, поклониться, может, даже уткнуться носом в землю, чтобы уж точно выразить покорность и не навлечь на их головы новую напасть. Но Юэ Ци замер, горло ему словно сжала чья-то рука, а руки задрожали, и он отупело лишь пялился на непонятного мужчину. — Меня зовут Шао Ланьгай, — представился тем временем господин. — Я глава заклинательского ордена Цанцюн, ты о нас слышал? Рот будто сам открылся, и Юэ Ци моргнул пару раз, переставая вообще что-либо понимать. Кто же не знал о Цанцюне?! Самый великий орден из Великих Орденов! И с чего бы его главе вдруг заводить разговор с какими-то помойными крысами? Но Шао Ланьгай не стал ходить вокруг да около, а сразу перешёл к делу: — Не хочешь стать моим учеником? Этот вопрос обрушился словно гром среди ясного неба, глаза Юэ Ци широко распахнулись, а и без того раскрытый рот принял форму «О». «Почему не на пару месяцев раньше?» — вдруг спросил голос в голове Юэ Ци. И правда, явись этот невероятный заклинатель с таким предложением всего два месяца назад, когда Сяо Цзю ещё был рядом, то Юэ Ци без промедления бы согласился и сам бы ползал у того в ногах за возможность покинуть это место и обучаться у столь знаменитого мастера. Но Сяо Цзю был в опасности, и, что бы ни случилось, Юэ Ци должен был спасти его в первую очередь, и лишь потом строить планы на будущее. — Я… не могу… — наконец-то проглотив ком в горле, ответил Юэ Ци. Шао Ланьгай нахмурился, но скорее в замешательстве, реальной злобы на его лице не появилось. — Мне слышится в твоих словах одно, а в сердце другое. Юэ Ци затряс головой. Конечно! Конечно, он мечтал стать заклинателем всю свою жизнь, даже до того, как смог впервые применить духовную силу и заставить парить обычную швейную иголку меж пальцев. И ему было больно отталкивать эту мечту, но если он так просто бросит своего Сяо Цзю ради новых перспектив, он себя не простит до скончания времён. — Я не могу… я… не распоряжаюсь своей жизнью, — попытался объясниться он. — Юноша — раб, — отозвался кто-то из людей Шао Ланьгая. — Ох! Ну, это же совсем не проблема, — тут же хлопнул тот в ладоши. — Где твои хозяева? Юэ Ци продолжал качать головой, но тут его прервал звонкий голосок. — Мы живём на окраине, вон там! — указала рабыня, до этого притихшая под взглядом множества господ, что их окружили. — А мне можно тоже стать заклинательницей? Можно-можно? — Дитя, — взглянул на неё Шао Ланьгай. — Боюсь, ты слишком молода и… Не одарена. Юэ Ци прекрасно это знал. Большинство людей вокруг источали маленький поток живой Ци и не более. Это особенно было заметно на фоне них с Сяо Цзю. — Но спасибо за указание, — ответил ей глава и, немного порывшись за пазухой, достал несколько серебряных таэлей и небрежно кинул в её плошку. После чего потянул Юэ Ци в сторону своей повозки. — Идём, дружок. Всё дальнейшее проходило как в тумане: его усадили в дорогую повозку и привезли сначала в усадьбу хозяев. Чужих слов Юэ Ци не слышал, собственный же язык словно прилип к нёбу. В конце концов, Шао Ланьгай велел одному из своих людей расплатиться, и в жадные руки хозяина упал толстый кошель, полный звякающих монет. Как некстати, Юэ Ци вспомнил ту злосчастную пару медяков и ощутил, как снова всё его существо будто разрывается изнутри. Почему вообще ценность их жизней высчитывает кто-то другой? Сяо Цзю был самым драгоценным существом во всём мире, не было такого количества золота или духовных камней, в которых можно было бы измерить его цену! После они как-то оказались в дорогой гостинице. Юэ Ци даже не мог припомнить, в какой момент его усадили за стол и поднесли пиалу отвара. — Дружок, да ты не слушаешь, — вздохнул Шао Ланьгай. — Простите, — кое-как ответил Юэ Ци. — Глава говорит, отныне ты свободный человек, — тут же отозвалась одна женщина из свиты. — Ч-что? — В нашем ордене нет места принуждению. Я выкупил тебя, а теперь дарю свободу. Хочешь ли отправиться следом за мной, ты должен решить добровольно. — Я… — Юэ Ци поднялся из-за стола, оглядывая всех адептов ордена слегка ошалелыми глазами. — Я выплачу долг… Я обязательно выплачу… После чего стрелой вылетел из гостиницы и помчался к поместью Цю. Он понятия не имел, что делать, но чувствовал, что если сейчас же не отыщет Сяо Цзю, весь его мир окончательно будет уничтожен. Откуда-то взялись силы одним махом перепрыгнуть белую стену забора. После чего Юэ Ци мгновенно притаился за ближайшим развесистым кустом. Всё, что он придумал, так это то, что нужно изловить одинокого слугу, вызнать, где Сяо Цзю, а пока тот не успеет поднять большого шума, бежать. В этот раз Ци-гэ сделает всё правильно, в этот раз он выберет только Сяо Цзю. Но одинокого слуги не появилось, на вечернюю дорожку вышли трое, и они тащили четвёртого. Совсем маленького и хилого, полностью избитого, его Сяо Цзю. Юэ Ци тенью следовал за ними, пытаясь не отставать, но очень боялся, что его поймают до того. Лишь издали он наблюдал, как Сяо Цзю грубо забросили в какой-то пристрой, и услышал, как защёлкали множество замков. Слуги продолжали вертеться рядом, что-то обсуждать, а замерший Юэ Ци всматривался в добротную деревянную дверь с шестью замками. Лишь когда совсем потемнело, они все ушли обратно в дом. Юэ Ци на нетвёрдых ногах, словно в бреду, приблизился к злосчастному пристрою. — Сяо Цзю? — Ци-гэ?! Голос его будто освободил Юэ Ци от плена, в лёгкие, наконец, потёк прохладный воздух, а глаза слегка увлажнились. Вместе с тем вина продолжала лежать на плечах, словно накинутый кем-то плед. Только он виноват в том, что произошло. Он хотел рассказать Сяо Цзю всё-всё, что он понял, как ошибался, как всё это время сходил с ума, но всё, что смог вымолвить его глупый рот, было: — Прости. Имеет ли он вообще право на прощение? — Ты как? — спросил Сяо Цзю, даже не думая кидаться с обвинениями. — Тебе нельзя рисковать. Если они заметят, как ты бродишь по саду, то ничего хорошего не жди. — Всё в порядке… Со мной всё в порядке. Что они сделали с тобой? На некоторое время воцарилось молчание. — Я справляюсь. «Почему ты не винишь меня?» Других Сяо Цзю никогда не стеснялся ни в чём обвинять, осыпать ругательствами и бить. И только его жалел, был добр и щедр, и в самые тёмные дни только подбадривал, несмотря на то, как самому было тяжело. Накинься Сяо Цзю со справедливыми обидами, выскажи всё как на духу, и, может, стало бы даже чуточку легче им обоим. Но Сяо Цзю продолжал его прощать. Снова и снова. И каждый раз Юэ Ци его подводил. Смотря сейчас на эту дверь, Юэ Ци уже понимал, что не сможет её вышибить. Не сможет даже сорвать и пары замков. Он был слишком слаб! — Сяо Цзю… мне нужно, мне нужно уходить. — Да, или тебя могут заметить. — Нет-нет, ты не понял… Уйти совсем. В школу заклинателей. Несмотря на объективную реальность, он всё же попытался. Схватил один из замков и, прикладывая все силы, попытался оторвать его, разжать замыкающий прут или просто сломать. Но ничего не выходило, железяка была сделана на совесть. — Не шуми, — предупредил Сяо Цзю, тогда же Юэ Ци и сам услышал, что в саду они больше не одни. Юэ Ци попытался вновь, более торопливо, дёргая всё сильней и сильней, и так же безрезультатно. — Я не могу, замков слишком много, — признался он, ощущая всю тяжесть этих слов. Жалкий слабак! — Я не могу. — Беги, или тебя сейчас заметят, — голос Сяо Цзю был столь спокоен, столь уверен, он совершенно не боялся, а вот Юэ Ци с каждой секундой погружался в тёмные воды ужаса всё глубже. — Без тебя не хочу. Он не мог оставить его здесь, с этим монстром! — Ци-гэ должен бежать. Ци-гэ так долго мечтал стать заклинателем. — Сяо Цзю, я вернусь. Я вытащу тебя. Он не оставит своего младшего брата в таком месте. Он обязательно станет сильней, чтобы ни одна дверь больше не была ему помехой, и тогда он вернётся, он вытащит своего Сяо Цзю. — Нет. Сяо Цзю справится сам, а Ци-гэ должен бежать немедленно. — Я вернусь. «Обязательно вернусь».