Чужое горе.
Этого не могло быть! Ему неоткуда было тут взяться! Никто не должен был знать о том, что Шэнь Цинцю сделал той ночью! Неосознанно он сделал шаг назад, задев плечо Хэ Юйси. — Шисюн, что такое? — с неподдельным любопытством спросила она, пытаясь заглянуть внутрь. — Шимей лучше пока уйти, — появился новый голос, и Шэнь Цинцю весь обратился к его обладателю, как умирающий к живительному источнику. Это был Ци-гэ. Хэ Юйси понуро побрела в сторону, изредка оглядываясь, а брат остался стоять рядом, как последний оплот здравомыслия в этом безумном мире. — Ци-гэ… — Сяо Цзю, я слышал, что случилось. Ужасно… Он как раз заглянул в порушенную комнату, когда его взгляд окаменел, а брови нахмурились. — Вон, — приказал он. Шэнь Цинцю невольно вздрогнул, только секундой позже осознав, что приказ звучал для призрака. Цю Цзяньло содрогнулся, как гладь воды, в которую бросили камень, сжался до призрачного огонька и скользнул в разбитый фонарь. Сердце Шэнь Цинцю ухнуло куда-то вниз. — Это изначально был он… — Сяо Цзю… — Ты был там. Почувствовав навалившуюся слабость, он вошëл внутрь и тяжело осел посреди разбросанных вещей, нервно хихикая. — Ты видел, что я сотворил… — Сяо Цзю! Ци-гэ сел рядом и, крепко обняв, начал гладить по волосам. — Я… — тяжело начал он. — Поехал вызволять тебя, как только сумел усмирить меч, но нашёл только пепелище и несколько неупокоенных призраков других детей, которых этот ублюдок успел убить. Я объездил всю провинцию, я запрещал себе терять веру в хороший исход, но… Сяо Цзю нигде не было. Он слегка отстранился и заглянул Шэнь Цинцю в глаза, излучая бесконечную любовь. — Ци-гэ безнадёжно опоздал, и Сяо Цзю пришлось спасаться самому. Это моя вина. — Что… — Шэнь Цинцю шмыгнул носом, только сейчас замечая влагу в собственных глазах. — Что ты несёшь?! Дурак! И кинулся вперёд, прижимая Ци-гэ к себе. — Ты не можешь винить себя во всём. — Но это из-за меня Сяо Цзю оказался у этих людей. Шэнь Цинцю хотел было возразить, но ничего не придумал. Из любых разумных рассуждений так и выходило, но… — Давай будем винить мудака Цю. Он оглянулся на разбитый фонарь, в котором жалко трепетал огонёк, и что-то тёмное в его душе наполнилось злым ликованием. Этот ублюдок так долго его мучил, оскорблял, смешивал с грязью. Проживание в поместье Цю, пожалуй, оказалось самым страшным временем за обе жизни Шэнь Цинцю, и он нисколько не жалел этого садиста. Что ж, Шэнь Цинцю и раньше не обманывал себя, будто он хороший человек. Зато он свободный человек. — Хорошо, — согласился Ци-гэ. Он поднялся и протянул руку Шэнь Цинцю. — Пойдём ко мне. Тут нужен изрядный ремонт, я прикажу адептам с Аньдин этим заняться. Только сейчас Шэнь Цинцю обратил внимание, что и окна, и стены тоже пострадали от гнева Линь Лау. Он мог бы остаться сегодня в общежитиях для старших учеников, но, по правде, от всех событий, навалившихся одно за другим, Шэнь Цинцю изрядно размяк и хотел только отдохнуть, а не держать удар среди ушлых боевых собратьев. — Хорошо, только не хочу оставлять эту штуку тут. Он подошёл к фонарю и осторожно поднял, чтобы осколки хрусталя не рассыпались ещё сильнее. — Мы сможем его восстановить, — улыбнулся Ци-гэ.* * *
Сразу после сдачи отчёта их группой, Ци-гэ расположил Шэнь Цинцю в гостевых покоях дворца Цюндин, уверяя, что бедняжке Сяо Цзю нужно как следует отдохнуть и что никто не будет настаивать на выполнении всех обычных обязанностей первого ученика сразу после покушения на убийство. Так что проснулся Шэнь Цинцю далеко за полдень и, будь его воля, провалялся бы в постели до вечера. Тяжело было вспоминать свою далёкую ленивую жизнь, когда сейчас днями и неделями приходилось вертеться словно белка в колесе, но именно это она и напоминала: никаких забот, спи сколько хочешь, читай сколько хочешь, бездельничай в своё удовольствие. Не заслужил ли он хотя бы пару таких вот деньков? К сожалению, новости, с которыми ему принесли завтрак, изменили все ближайшие планы. — Вэй Цинвэй вернулся. Он привёз с собой тела погибших, — рассказала ему грустная ученица с вершины Аньдин, тяжело вздыхая. — Кажется, на обоз с книгами напали демоны. Весьма прискорбный случай. И зачем бы демонам понадобились книги Цинцзин? Насколько Шэнь Цинцю знал, ничего уникального эти ученики не доставляли — так, популярные рассказики да сборники стихов о любви. — Неужели никто не выжил? — поражённо спросил он. Ученица вся скривилась, а на глаза ей набежали блестящие слёзы. — Только этот бесполезный идиот Шан Хуа! И разрыдалась белугой на груди Шэнь Цинцю, который только и успевал успокаивать девушку. — Шисюн… Почему все мои друзья пали, и только он остался? Где же тут справедливость? Шэнь Цинцю горестно вздохнул. Какая же неудачная неделя для ордена. Смерть постоянно следовала за заклинателями, и не всегда с заданий группы возвращались в полном составе, но чтобы скосить сразу около десятка адептов, да ещё и отправившихся не на охоту, а просто за книжками, вот уж несчастное стечение обстоятельств! Только когда ученица успокоилась достаточно и, шмыгая носом, покинула гостевые покои, Шэнь Цинцю смог доесть завтрак и привести себя в приличествующее состояние. Ему вдруг тоже стало любопытно, кто напал на обоз и как же Шан Хуа смог выжить. Снаружи он сразу увидел разложенные на главной площади рядами тела, накрытые белыми саванами. Шан Хуа сидел над ними и горестно рыдал, не жалея ни слёз, ни горла. Адепты Цюндин ходили по краешку, то и дело перешёптываясь, глядя на него, а группа учеников с Ваньцзянь стояли в стороне и выглядели невероятно напряжёнными. Шэнь Цинцю осторожно приблизился к Вэй Цинвэю. — Шисюн, — поприветствовал тот. Шэнь Цинцю быстро поклонился в ответ и сразу перешёл к делу: — Вы были на месте происшествия? Что вы видели? Вэй Цинвэй обречённо пожал плечами. — Только смерть. Их будто всех скосило в одно мгновение, шиди Шан нашёлся в городке неподалёку и ничего не смог объяснить — сразу свалился в обморок, как нас увидел. А придя в чувство, вёл себя… — он обернулся в сторону непрекращающихся рыданий, — вот так. — Я с ним поговорю. Подходя к Шан Хуа, Шэнь Цинцю невольно поджал губы. Одежда, волосы и даже кожа его шиди были пропитаны демонической энергией. Проведя со своими демонятами месяцы в совместных походах, а позже побывав в их царстве, Шэнь Цинцю научился определять подобные вещи с одного взгляда. И энергия на Шан Хуа не походила на одиночный всплеск атаки: она постепенно впитывалась, будто он провёл в обнимку с её носителем не один день. — Шиди, — позвал Шэнь Цинцю, напуская в голос сочувственных ноток пополам с беспокойством. Шан Хуа, обернувшись, отшатнулся в сторону и страшно выпучил глаза. — Всё в порядке, — улыбнулся Шэнь Цинцю. — Это я, твой шисюн, больше тебя никто не обидит. Он присел на колени возле Шан Хуа и потянул к нему руку, осторожно кладя её на плечо. — Ш-шисюн Шэнь. — Демон просил тебя передать что-либо? Может, послание или какую-нибудь вещь? Шан Хуа ответил не сразу, но, поколебавшись, выдал только растерянное: — Нет? — Не волнуйся, подумай как следует. Он убил почти десять человек, а тебя просто отпустил? — Это… Это… После чего Шан Хуа начал то глупо улыбаться, то кашлять так, будто готов был выплюнуть собственные лёгкие, то вновь рыдать над телами собратьев. — Давай-ка отведём тебя в другое место, у меня есть успокаивающая настойка от шиди Му. Шэнь Цинцю приподнялся и осторожно потянул Шан Хуа за руку. — Нет-нет, я… — воспротивился тот, но мягкая хватка вдруг стала очень крепкой, и Шэнь Цинцю потянул настойчивей. — Пойдём. — Шиди, что такое? — появился вдруг на горизонте Ци-гэ с обеспокоенным видом. — Шисюн, — радостно поприветствовал его Шэнь Цинцю. — Нашему боевому собрату не очень хорошо, я хотел отвести его подальше от столь удручающего зрелища. Ци-гэ только покивал и подхватил упирающегося Шан Хуа под мышки. — Ты прав, не следует ему смотреть на это. Они отвели его в одни из гостевых покоев, где Шэнь Цинцю всё же смог залить в рот Шан Хуа ударную дозу снотворного, после чего тот повалился на кровать, словно ещё один мертвец, и тихо захрапел. — Нужно запереть его, — сказал по выходе Шэнь Цинцю и на вопросительный взгляд Ци-гэ только ответил. — Он что-то скрывает. — Ты уверен? — с сомнением спросил Ци-гэ. Шэнь Цинцю мог его понять: Шан Хуа представлял собой жалкое зрелище и, даже скрывай он за пазухой кинжал, ударить смог разве что годовалого ребёнка. — Я не уверен насчёт шиди, — покачал головой Шэнь Цинцю. — Но демону, который его держал все эти дни подле себя, я точно доверять не собираюсь. Пока мы не выясним, что же там случилось. На лице Ци-гэ на секунду проступил скептицизм, но тот быстро сменился его привычной приятной улыбкой. — Пойдём в главный зал. Владыки прямо сейчас совещаются по поводу случившегося за последнее время. И, к сожалению, в кое-каких других происшествиях Шэнь Цинцю был косвенно замешан. Когда они зашли в главный зал, Хань Ланьчжан о чём-то спорил с владыкой Аньдин и вид имел крайне недовольный. Они с Ци-гэ скромно всех поприветствовали. — Учитель, — поклонился Шэнь Цинцю, спеша занять место за его спиной. — Я вновь твой учитель? — холодно спросил тот. — А я уж думал, что ты окончательно перебрался на Цюндин. — Шиди, — попытался примирить его глава ордена. — Комнату юноши разворотили, а его самого попытались убить и проклясть. Что страшного, если он искал успокоения возле старшего брата? Тот фыркнул с намёком на презрение, но спор продолжать не стал. — Хорошо, что вы явились, мы уже заканчиваем обсуждать этого мальчишку Шан Хуа. Владыка Аньдин горестно покачал головой. — Несчастное дитя! Думаю, стоит повысить его до старшего ученика. Может хоть это подбодрит беднягу. — Шишу, если вы дадите слово этому ученику, — вмешался Шэнь Цинцю. Владыка Аньдин поднял на него заинтересованный взгляд. — И я, и Вэй Цинвэй пытались расспросить нашего шиди, думаю, горные владыки так же это делали, и все видели, в каком ужасном состоянии пребывает шиди Шан. Сейчас ему нужен покой и отдых, а положение старшего ученика — это куда большая ответственность и ожидания. — В словах моего ученика есть резон. Не стоит вознаграждать ученика лишь за сопли и слёзы. Если он по-настоящему этого не заслужил, любая должность станет лишь бременем у него на шее. Владыки порассуждали об этом ещё какое-то время, пока все не согласились, что в ближайшее время стоит дать Шан Хуа небольшой перерыв и не нагружать заданиями. — Мы с шиди пока расположили его в гостевых покоях нашего дворца. Если владыки не будут против, его можно оставить в них на некоторое время, — вмешался Ци-гэ. Когда никто не возразил и все лишь закивали, глава хлопнул в ладоши. — Что ж, с этим решено. Переходим к дальнейшим вопросам этого собрания. Гибель ученицы с Цинцзин и попытка проклятия там же. — И что тут обсуждать? — нахмурился владыка Байчжань Гэ Ланьсюе. — Мальчишка во всём сознался, даже пытать особо не пришлось. А с девушкой, очевидно, приключилось несчастье и не более. Не верить же его уверениям, что к этому причастны первые ученики Цинцзин или Цюндин! Первый ученик Цинцзин, несмотря на знание полной своей невиновности, слегка напрягся и бросил столь же тревожный взгляд на Ци-гэ. Но тот был подобен Будде и сохранял лёгкую улыбку. — Да, это лишь горячные предположения этого Линь Лау, — согласился Шао Ланьгай. — Первые ученики Цяньцао и Сяньшу уже подтвердили, что они провели на задании всё время вместе и ни разу надолго не расставались. А обвинения моего ученика и того смешней! — Только, как и в случае с погибшими адептами Аньдин, большего нам узнать не удастся, — посетовала владычица Сяньчжэнь. — Было ли у неё искажение Ци или кто-то столкнул её намеренно, не оставив следов… Да уж, в этом была та ещё сложность. Если искажение Ци прошло, не оставив физических следов, то после смерти определить его наличие или отсутствие было практически невозможно — из мёртвого тела Ци стремительно уходила, меридианы таяли, труп походил на любой другой. Настоящий кошмар для расследований. И даже призвать душу погибшего часто не представлялось возможным — заклинатели совершенствуют дух и усмиряют его медитациями, потому почти сразу отправляются в круг перерождения, если только нарочно не пытаются остаться в мире смертных, но такое скорее редкость. Для того чтобы заклинатель задержался в этом мире неупокоенным призраком, с ним должно было случиться нечто невероятно страшное. — Что ж, — вздохнул Шао Ланьгай. — Раз больше ни у кого нет идей, данные вопросы предлагаю оставить подвешенными до поры. Нужно позаботиться о погребении погибших и духовном спокойствии выживших. — Одного выжившего, — поправил Хань Ланьчжан. Глава ордена кратко взглянул на Шэнь Цинцю и улыбнулся своему шиди. — Разумеется. Но раз комнаты твоего первого ученика всё ещё на ремонте, он может остаться пока тут. Суд над Линь Лау пройдёт в конце недели, за это время нужно опросить остальных учеников и провести тщательный обыск.* * *
— Кто красивая девочка? — сюсюкалась с младенцем Лэй Вэньси, тот в ответ агукал и тянул ручки вверх. — Кто прекрасная принцесса, эй, отпусти мои волосы! — Шимей?! — поднял взгляд от бумаг Му Цинфан. — Всё в порядке, у неё хороший захват. Вырастет отличная заклинательница. — Так с ней всё в порядке? — спросил Шэнь Цинцю, опасливо глядя на младенца. Прошло уже два дня с начала его внезапного отпуска. Учитель, конечно, был недоволен, но, как ни странно, за это время он ни разу не послал за Шэнь Цинцю с поручением, только разок в гостевые покои наведалась Хэ Юйси с коробкой сладостей и заверениями, что на вершине всё идёт своим чередом, а учеников постепенно допрашивают. — Лёгкое истощение и небольшая пневмония. В остальном совершенно здоровый младенец, а через недельку будет просто здоровой. — Неужели учитель не разрешил нам её оставить? — заканючила Лэй Вэньси. — Шимей, ребёнок это не щенок, и даже щенка бы ты так просто сюда не притащила! Это боевой орден заклинателей, а девочке нужна семья. — Так ты уже придумал, куда её деть потом? — спросил Шэнь Цинцю. Му Цинфан покачал головой. — Нам нужно придумать ей имя! — радостно предложила Лэй Вэньси. Му Цинфан накрыл лицо ладонями, а Шэнь Цинцю ощутимо скривился. — На плаще, в который она была завёрнута, вроде была вышивка, — начала рассуждать она. — Разве? — удивился Шэнь Цинцю, он ничего на этой дрянной половой тряпке не помнил. — Да-да, там был дважды вышитый знак «Ин» сверху и снизу. Почему бы не назвать её Инъин? Шэнь Цинцю лишь коротко выдохнул, что это хотя бы было не «Ин-эр». — Не слишком ли это просто? — нахмурился Му Цинфан. — Да ладно тебе, в самый раз. Наша малышка Инъин! Вы же двое должны быть для неё как вторые родители, вы её нашли… — Я не хочу в этом участвовать! — попятился в сторону двери Шэнь Цинцю. — Шиди, просто дай мне настойку для Шан Хуа скорей, и я уйду. На лице Му Цинфана читалась горечь предательства от того, что его оставляют наедине с младенцем и сошедшей с ума шимей, но он должен был понять, что в таких ситуациях каждый сам за себя! Получив заветный флакон, Шэнь Цинцю поспешил отступить. Возвращаясь на Цюндин, он вдруг вспомнил те семьи, что лишились своих детей из-за призрака. Какая же судьба бывает жестокая и насмешливая, отнимая желанных детей у любящих родителей и давая жизнь таким, как Инъин и Шэнь Цинцю, от которых почти сразу избавились. Если бы можно было… Шэнь Цинцю замер на полушаге, ему в голову пришла идея, куда можно отнести Инъин после окончания лечения. Вдохновлённый этой мыслью он вернулся во дворец Цюндин в приподнятом настроении. — Шиди! — вошёл Шэнь Цинцю в покои, которые занимал Шан Хуа. — Я вернулся с настойкой, ты как? Шан Хуа встрепенулся в постели и уставился на него волком. — Мне… Мне уже гораздо лучше, шисюн, — нервно улыбнулся он. — Думаю, больше нет необходимости в лекарствах, я и так смогу заснуть. — Лучше? — улыбнулся Шэнь Цинцю лисицей, в лапки которой попалась крайне жирная мышь. — Значит, шиди готов вспомнить, что же произошло? Он подошёл к постели и нахмурился. Демоническая энергия… не пропадала. Теперь она пропитала всю постель и некоторые вещи, что было абсолютно невозможно, ведь Шан Хуа никак не мог быть демоном! — Ш-шисю-юн… Я-я… думаю. Думаю… думаю, моя память повредилась от ужаса. — Повредилась? Шан Хуа активно закивал и подтянул к груди коленки, уставившись в них. Шэнь Цинцю всё ещё пытался понять, по какой причине демоническая энергия могла продолжать накапливаться, и почти на него не смотрел. — Шиди, — рассеяно сказал он и потянулся к запястью Шан Хуа. — Ч-что ты делаешь?! Шэнь Цинцю сначала посчитал пульс и потом начал планомерное изучение меридиан Шан Хуа, абсолютно обыкновенных человеческих меридиан. — Всё в порядке, — заверил его Шэнь Цинцю, кладя чужую руку обратно. — Шиди следует отдыхать. Флакон остался стоять на столике возле кровати, но Шэнь Цинцю сегодня не стал следить, чтобы тот всё выпил, а просто удалился в свои комнаты. Что-то происходило с Шан Хуа, но он не мог понять, что именно, и это жутко бесило! Поделиться подозрениями он тоже ни с кем не мог, кроме Ци-гэ, а тот до сих пор очень чувствительно реагировал на каждое упоминание всего демонического возле Шэнь Цинцю. В итоге, промучившись половину ночи, он поднялся и отправился на улицу подышать. Проходя мимо покоев Шан Хуа, усиленным слухом он уловил тихое бормотание. — Мой король, вы очень рискуете… нет-нет… конечно… Если бы речь не была такой внятной, то Шэнь Цинцю подумал бы, что тот бормочет во сне. Осторожно приблизившись к двери, он затаил дыхание и прислушался. Шан Хуа ходил по комнате и его шаги отдавались в камне дворца, кровать скрипнула, послышался тихий шелест одеял, и вновь шаги. Шэнь Цинцю подозвал Сюя в руку и распахнул дверь. — Ши-с-с-сюн! — взвизгнул Шан Хуа из угла комнаты, где он устроился под столом. На его же кровати возлежал другой юноша бледного вида, одетый в тёмно-синие одежды. Его можно было принять за человека, не будь у него во лбу ярко-голубой печати, выдающей священного демона. Юноша распахнул уже смеженные веки и зло уставился на Шэнь Цинцю. — Я же… Я же предупреждал, что он всюду рыщет! — продолжал паниковать Шан Хуа, обращая свои речи явно в сторону демона. — Не двигаться, — как можно спокойней приказал Шэнь Цинцю, держа Сюя перед собой. — Я очень легко могу поднять тревогу. Он поверить не мог, что демон явится в сердце Цанцюна, как на собственный задний двор, так нагло и абсолютно незаметно даже для горных владык! Тот, однако, слушать предупреждений не стал и, вскинув руку, отправил в его сторону несколько блеснувших в свете ламп снарядов. Не разбирая, что это может быть, Шэнь Цинцю покрылся щитом из Ци и рассёк их с помощью Сюя. Возле него в каменные стены вонзилось несколько острых, словно кинжалы, сосулек. В комнате резко похолодало и поднялся пронизывающий ветер. — Дай угадаю, ты из Ледяных Пустошей… из рода Мобэев. Кто ещё мог управлять холодом и носить знак священного демона. Шэнь Цинцю ринулся вперёд, стремясь нанести удары один за другим, от каждого из которых демон легко уворачивался, пытаясь поразить льдом в ответ. — Шисюн… Мой король… Шан Хуа тем временем оставался на периферии и по стеночке пытался добраться до выхода. — Сяо Цзю!!! — крик Ци-гэ прозвучал подобно спасительной ветви, протянутой утопающему. За ним покои заполнила песнь Сюаньсу. — Ты!!! — демон согнулся, упав на колени, и с неприкрытой ненавистью посмотрел на приближающегося Юэ Цинъюаня. — Не… так… просто… На секунду его губы скривила злая улыбка, а затем мир вокруг Шэнь Цинцю обвалился, словно утаскивая его в бесконечную холодную бездну, в которую он всё падал и падал, вертясь волчком. Земля встретила его жёстко, но куда больнее оказался пронизывающий до костей холод. Кое-как поднявшись и оглянувшись, Шэнь Цинцю понял, что они с Шан Хуа находятся в очередном демоническом дворце — широкий зал высился куда-то во тьму, стены и убранство были созданы из прозрачного льда, а их владелец мрачно стоял посреди. — Ты заплатишь мне за этот позор.