Звёзды уровня Би

      В сумерках вечернего неба сверкнула гроза. Дождь шумно тарабанит в окно палаты, когда издали, чуть погодя, раздался громовой раскат. Несколько зверей, кого не тревожил шум, тайком укрылись одеялом и мирно дремали в ожидании ужина. Тем временем, в комнате по соседству слышен лязг мечей, взрывы, звон бутылок и брызжущие пафосом фразы, с фанфарами и пронзительными женскими возгласами.       Пустошь. Перед толпой животных, сплошь одетых в синее рванье, стоит искалеченный медведь гризли. Полысевший, без одной лапы и с шрамом на глазу, зверь стоял наперекор целой армии, вооруженной до зубов цепями, копьями, самострелами. В напряженной тишине слышался шелест бегущего по горизонту перекатиполя.       Один из ватаги, тигр в маске и кожаных ремнях по всему телу, нахмурил бровь.       — Старик, не лезь, — он покачал головой. — Тебе здесь ловить нечего, девчонка наша. Проваливай, если жизнь дорога.       Тишина. Грузный взгляд медведя устремлен за толпой, где за частоколом из мечей и пик, рядом с главарем банды — фигуры в плаще и красным черепом, стояла перепуганная крольчиха. Девушку никто не держал, она растерянно смотрела то на незнакомца в плаще, то на медведя. В глазах несчастной застыл страх.       Гризли сделал шаг вперед. Толпа напряглась, дрогнула оружием.       — Нет, — с тяжелым вздохом сказал медведь.       — А!?       — Ты не понимаешь. Я был мертв тридцать пять лет. И сегодня я буду жить.       — Тупость какая-то...       — Тихо!       Колонки ноутбука натужно взревели, пока главный герой вломился в толпу головорезов. Где-то за окном громыхнул гром.       Собравшись вокруг ноута, хищники сидели по двое, по трое на каждой кровати, увлеченно смотря, как одной лапой медведь прорывал путь сквозь орущих, стреляющих, машущих дубинами зверей. Затаив дыхание, зевая, ковыряясь в ухе, чуть ухмыляясь, разношерстные, чешуйчатые и пернатые зрители следили за баталией на крохотном экране.       В это же время, у дальнего угла палаты, четверка хищников не менее оживленно рубилась в карты. Рыжий волк, лис с серыми ушами и двое псов обменивались быстрыми фразами, щелкая зубами и матерясь на вечно неудачную руку.       Уткнувшись в книги, сидя поодаль от киносеанса, пара зверей размеренно перелистывала страницу за страницей. Это были средних лет лев с поредевшей гривой и белая птица: закинув ногу на ногу, пернатый парень листал сборник с анекдотами, то и дело посматривал за происходящим на экране мордобоем.       — Какой бред, — закрыв глаза, вновь воскликнул барсук-медоед.       Сосед лениво повернул к нему морду.       — Почему?       — Ради чего он себе задницу рвет? Мог бы втереться к ним в доверие, а потом девчонку похитить. Сейчас ему стрел напихают за шиворот, как тому дикобразу, и ради чего?       Сидя на углу кровати, небольшой ящер с красным горлом громко цыкнул:       — Ради Бадди, потому что она последняя самка в мире. За сюжетом следи.       — И что? Она ж кролик! — барсук усмехнулся. — И как эти идиоты хотят восстанавливать популяцию? Ладно с одной самкой, так ведь дети все ушастыми будут.       — Это аниме, че ты прицепился? — раздраженно сказал сидящий рядом кот с большими лапами и кисточками на ушах. — Не нравится — не смотри.       Спустя какое-то время, когда музыка утихла, и фигура в красной маске пала замертво, весь израненный и истыканный лезвиями, как подушечка для иголок, медведь пал на колени, прямо перед рыдающей девочкой в розовом панчо.       — Почему именно кролики... — задумчиво потирая лоб, произнес бульдог. — Блин, серьезно, куда не плюнь, повсюду кролики.       — Ты что, расист? — спросил куница с лимонной шерстью.       — Нет. Но сам заметь, в кино главные герои обязательно зайцы или кролики. В новостях каждый день кролики, в аниме — тоже кролики. Фигня какая-то.       — А мне норм, — почесав пятку, сказал пятнистый гиена. — Я вообще ушастых люблю, с лучком так ваще балдеж. Ха-а-ах!       Несколько хищников захихикала, гиена протяжно заржал. Но веселье длилось не долго — с громким хлопком все замолкли, когда рыжий волк стукнул ладонью по стене.       — А ну, цыц там! — грозно рявнул он. — Значит так, ты — утром моешь полы по всему блоку, вместе с толчком. Кто с ним смеялся — идут за компанию.       — Братан, ну брось. Я же не всерьез!       — Врачу это расскажешь, когда всем по месяцу влепят, — рыча сквозь зубы, взгляд Пачи вернулся к картам. — Юморист хуев...       Теперь поникший и заметно поутихнувший, гиена словил на себе сердитый взгляд соседей, кого тот обрек на лишнюю уборку. Не зная, куда себя деть, тот грустно глянул на потолок.       Выждав пару секунд молчания, бульдог оглянулся на соседей.       — Но серьезно, ребзи, я ведь не один это заметил? — спросил пес. — Всякий раз, если где какая-то шумиха, там всегда кролики.       — Не обязательно, — возразил куница. — Кроликов и зайцев дофигища, хочешь — не хочешь, одного да встретишь. Я уверен, тут у каждого есть хотя бы один знакомый.       Хищники закивали.       — Действительно, — задумчиво произнес медоед.       — Куриц тоже дохрена, парнокопытных тоже. Почему с ними такой фигни не происходит?       — Ага, — кивнул старый лев с книгой. — А гроза на улице от того, что где-то кролик родился. Кхм-кхм, обхохочешься.       — Нет, эт' все ерунда, — бульдог покачал головой. — Заметьте, что всякий раз, когда кролик или заяц попадает в историю, вместе с ними обязательно тусуется хищник. И вот это уже странно.       Все притихли. На экране ноутбука пошли титры. Слышен стук дождя по окну, шелест переворачиваемой страницы.       — Хм...       — Когда такое было? — спросил подошедший к ноутбуку коршун.       — Слушай, а ведь правда, — сказал гиена.       — Никогда такого не слышал, — красно-коричневая птица замотала головой по сторонам. — Вы вообще о чем?       Барсук-медоед поправил подушку под спиной:       — На самом деле, такое очень часто случалось, — взбив перину кулаком, сказал он.       — Например? — сложив крылья на груди, кинул коршун. — Ну, давай, расскажи.       — Вон, хотя бы, в новостях показывали: в городе за океаном, крольчиха-легавая раскрыла группу террористов. Ну, которые хищников наркотой пичкали, что у них башню срывало.       — Ну, да, помню. Ну, и?       — Рядом с ней лис вертелся.       — Тю, он просто в кадр пару раз попал. Фигня, не считается.       — Ладно, тогда другой пример, — барсук поднес палец к носу. — Эм...       — Дык, лет двадцать назад была шумиха с кроликами, — сопя носом, издали сказал щуплый пес динго. — Помнит кто? Нет? Эх, старею... Короче, тоже в каком-то городе парочка была, кот с крольчихой. Шуры-муры завели, казалось бы, шпана, что с них взять? Так там такой махач начали, весь город на ушах стоял.       — Мне родаки рассказывали, тогда чуть ли не нацгвардию вызывали, — кивнул рысь.       — А что с ними случилось? — спросил коршун.       — Расстались, что же еще, — динго пожал плечами с грустной усмешкой. — Крольчиха на пиаре поднялась, свою линию одежды для маленьких самок создала, а котофеич... хрен его знает.       — Он музыку пишет, — украдкой сказал куница с лимонной шерстью.       — Прикольно. И как он, прославился?       — Не очень, — Ховрат покачал головой. — Но песни хорошие, мне нравятся.       — Еще бы... Готов поспорить, у той девчули до него было парней десять, а сейчас и того больше. После таких не то что песни писать, на стены лезть научишься.       — А кто ему доктор, с нимфеткой мутить? Мало что ли девчонок на свете? — спросил рысь, вытянувшись на кровати в полный рост. — Вон, в первом блоке такииие красавицы гуляют, загляденье же. Никакие крольчихи рядом не валялись, хы-тьфу! Эх, мне бы туда попасть на денек, я бы там всем показал, ух!       — Да тебе двух минут хватит, ловелас сраный, — прыснул в усы черный барс.       — Есстессна, особенно если твою мамку там встречу.       Барс в тот же миг получает подушкой по голове, которая со свистом прилетает обратно в отправителя.       — В том то и печаль, — пес динго задрал нос в потолок. — У многих такие кралечки первой любовью становятся. Несчастные их на руках носят, обхаживают, горы сворачивают, а потом — бац!, и у тебя рога выросли, как у того оленя.       — Кролики-то тут при чем? — спросил коршун.       — Да при том, что они все такие, — ответил гиена.       — Уверен? А птицы, по твоему, не такие? Псовые? Среди кошачьих рога никто никому не наставляет?       Задумавшись о чем-то своем, гиена вздохнул.       — Такие, — ответил парень. — Но не все. А в новостях только кролей показывают. И фильмы снимают, и в аниме их уйма, одна на другой.       — Балбес ты, анимелый, — тихо стукнув хвостом по кровати, буркнул старый лев. — Все было, все говорилось по сто тысяч раз. Классику читать надо.       — Может, проблема не в кроликах, а тех, кто в них втрескался?       Все притихли и оглянулись на стену. Голос принадлежал птице с белым оперением, лицо которой закрывали худые колени и обложка какой-то книженции. Заметив всеобщее, внезапное молчание, сова выглянул из-за ног и словив на себе взгляд не менее двадцати плотоядных.       — Что? — монотонно спросил он.       — Ну-ка, поясни, — сказал кто-то.       Выровняв спину, сипуха сел в позу лотоса, почесал затылок.       — В смысле, ушастые не контролируют разум и не промывают никому мозги. Просто хищнику в голову бьют гормоны, а потом начинаются слезы, драки, погромы. Затем рождается... ну, всякое. Гибриды на свете ведь не из воздуха берутся, верно? А ведь им от такой "любви" потом страдать.       — Ага, точняк. Слышал, Филл? Прикинь, что у тебя с той страусихой родится?       — Точно, барабашка какая-нибудь. Ха, я бы на это глянул!       — Отвянь.       — Ха-ха-ха!       Послышался скрежет замка, скрип открываемой двери. Без слов, как единый живой организм, хищники дружной гурьбой повалили в столовую. Кто-то двигал столы и скамейки, кто-то отправился к выходу, где во главе с квочкой в халате, санитары несли бидоны с едой.