Куда?
Зачем? за ч ем Под гамаком мелькнула светлая макушка. Птица прислушалась. Сосед с юным, приятным тембром напевал под нос простую мелодию. В легком, спокойном звучании песни без слов было что-то неуловимо знакомое, будто Суджи слышал ее сто раз, вот только не мог вспомнить откуда. Он приподнялся. Тело с неохотой отпрянуло с кровати, но голова продолжала лежать на перине, вытягиваясь на длинной белой шеей. Усилием мысли сова напряг позвонки и мышцы. Безуспешно. — ...тц, задолбало... Сохраняя спокойствие, не привлекая внимание соседа, сова потянулся к своей голове, поднял ее и осторожно вознес над плечам. Будто бы вспомнив, где той положено быть, котелок мигом ввинтился на место. После столь малоприятного, но привычного ритуала, Суджи свесил ноги с лежанки. — Ох ты! Утро доброе! — радостно воскликнул златошерстный парень. Словив на себе взгляд соседа, сипуха напрягся, однако, от вида сияющей, золотистой мордахи пса, с большими, дружелюбными глазами, ему немножко полегчало. Прежде чем прыгнуть на пол, сипуха приметил, что он и пес находились в маленькой комнате с одной дверью, круглым окном и белыми мягкими стенами, похожими на диванные подушки. — Где я? — осматриваясь, спросил пернатый. — В каюте, разумеется, — бодро ответил лабрадор. — Как себя чувствуешь? Подумав, коротышка пожал плечами. Ни боли, ни голода, ни дискомфорта тот не чувствовал. Обратив взор под ноги, Суджи увидел, как его лапы размыло странной дрожью в воздухе, словно от жара, идущего над раскаленными прутьями. — Хм. Пес хлебнул чаю. — Ну даешь, тебя даже гроза не разбудила, — он потянулся в пакетик на столе, доверху полного конфетами. — Вчера такой штормище был — я думал окно выбьет, а ты даже ухом не повел. Суджи нахмурился, рассматривая одежку лабрадора: на том была футболка и брюки из плотной, сине-серой ткани, с узорчатой золотой вышивкой на манжетах. — Странно, обычно я от каждого шороха просыпаюсь, — пробубнила птица. — Видать, хороший сон приснился, — закинув в рот конфету, сказал пес. — Скорее, с недосыпа вырубило. Такое бывает. И еще сон такой дурацкий был... — О чем? Сев напротив лабрадора, сова покачал головой — Помню, мы были в Черритоне, — Суджи почесал голову, собирая мысли в кучку. — Ты хотел познакомить меня с каким-то другом. Я отморозился, пошел гулять и попал... в лабиринт, кажется. — Так, — скрутив фантик, пес вновь сербнул из кружки. — Помню лес, но деревья там были блестящие, из железа. Толпу зверей, полчища студентов. Да, а еще была аудитория, вроде актового зала. Темная. И тишина была такая глухая, что слышно даже моргание. Я не знал, кто прятался в лабиринте, но точно помню, там что-то случилось. Что-то... нехорошее. Пес кашлянул, тихо сглотнул. — Жуть какая, — шепнул парень. — И к-кто там, ну... То есть, чем все кончилось? Птица опустила голову. Глядя на охваченные жаром лапы, он силился вспомнить странный сон, но не получалось. — Яфненько, — чавкая ириской, сказал золотой лабрадор. — А я чай пью. Будешь? — Давай. Через миг перед сипухой возник стакан согревающего напитка с блестящим, незамысловатым поддонником с печатью звериной лапки. Махая крылом на горячее варево, Суджи уже собирался попробовать, как вдруг пес подскочил: — Момент, чуть не забыл. Пес потянулся к койке над головой, достав из спирали картонную коробочку. — На, держи, — кивнув, лабрадор протянул коробку птице. — Убрал в сторону, чтобы капитан не увидела. Сам знаешь, а то вдруг чего... Птица отодвинула стакан, с подозрением взирая на коробок. — Что там? Лабрадор повел руками. — Не знаю,это твое.
Нутро сжалось, язык щипнул кислый, металлический привкус. Коробка подползла ближе. Под картонной крышкой он увидел клочья газет и небольшой, влажный комок шерсти. В ворохе слипшихся волос и маленьких, тонких палочек виднелся вытянутый, совершенно гладкий черепок.Скрежет.
Рядом с комом из косточек и волос лежал палец. Обрамленный медным наперстком, крохотный пальчик покрывала белая аккуратная шерстка. Без тени смущения, Суджи поставил коробку на колени, чтобы лучше рассмотреть диковинный сувенир: наперсток на пальце имел сплюснутые края, как поля маленькой шляпы, с отчеканенным кольцом на обратной стороне. — ...гильза... — Всё нормально? — с любопытством спросил лабрадор. — Да, — кротко кивнул пернатый, отставил коробок в сторону, — спасибо. Еще чувствуя кислинку на языке, сипуха потянулся за стынущим чаем. Темный, горьковатый напиток вмиг согревал тело, и сова осторожно смочил горло, прогоняя мерзкий привкус. Тем временем, пес по соседству шелестел фантиком, быстро приговорив очередную конфету. — Бери, не стесняйся, — улыбнулся лабрадор. — Какая нравится? Шоколад будешь? Ириску? Или вот, желейные есть. Раскрыв пакетик, пес вывалил содержимое наружу. С шорохом и шелестом сладости засыпали весь стол до самого края. Шорох и шелест. Хруст. Скрежет. — Спасибо, не любитель, — заметив покрытые шоколадом клыки пса, Суджи тактично отказался. Испив чаю, пёсель принялся крутить фантик на манер папиросы. — Я их тоже не люблю, а у нас из жалованья больше половины — желейки. И ведь знают, жуки такие, что их никто не ест!ж у к и
вк у сно — Что за жалованье? — Ну, стипендия. За участие в олимпиаде. Так-то я за другом поехал. Мы с ним с самого детства всегда вместе держимся. И в огонь, и в воду... — Другом? Ты про Легоси? Парень не ответил. Скручивая новый фантик, лабрадор смотрел на усеянный конфетами стол. Хотя он улыбался, в глазах парня читалась невыносимая печаль. Пес усмехнулся продолжая смотреть в центр стола, он взял очередную конфету, кинул сладость в коричневую пасть. Скрежет. — Вместе, в огонь и в воду. Понимаешь? А он ушел, один, без меня... Но это ерунда! Мы же друзья. Вот увидишь, я найду его. Обязательно найду... хА-ХА, а как же иначе? Глухая боль сдавила череп слабой, мерзкой хваткой. Встав с койки, Суджи погрузился по колено в шуршащий поток конфет. Шорох. Скрежет. Боль усилилась. Плавясь под раскаленными лапами, фантики и сладости сбивались в вязкую кашу. Пернатый попытался расчистить путь крыльями, как вдруг заметил висящие с кистей тяжелые, белые рукава. Ретривер в камзоле оторвал взор от стола. Позабыв о чае, с улыбкой продолжал совать в пасть одну шоколадку за другой. — Но ты же меня не о ст авишь? — давясь, пес смотрел на сипуху. Глаза его слезились от натуги. — П ва в жа? Он шагнул к двери. Бьющееся сердце и скребущее в животе чувство смягчало только одно утешение — это всего лишь кошмар. Этот кошмарный бред, каким бы ужасным он не казался, обязательно пройдет. Главное не паниковать и просто... Сзади раздалось рыдание, затем гортанный, низкий вой. Он пробрался к двери. Со стоном, она сдвинулась в бок и наружу хлынул поток сладостей. Суджи поспешил захлопнуть шелестящий ручей, чтобы остановить горький плач и вонь паленого мусора. С наскока сова навалился плечом в дверь и комната с лабрадором скрылась. И вновь нависла тишина, вязкая и темная, как шоколадная каша под ногами. Суджи бросил взор на свою обновку: белая заляпанная рубаха на нем была похожа на форму поваров — похожий прикид Суджи видел у шефа в телешоу, с той разницей, что длинющие рукава его рубашки можно было протянуть с потолка до пола и обратно. Он увидел коридор. Режущий желтизной и выцветший от плесени зал сплошь скрывали занавески. У ножек капельниц стоят железные тумбы с круглыми, гладкими подносами. Скрежет. Шорох. Стоны. Блеск скальпеля. Зажимы и зубы пилы. Мигание лампочки в мутных зрачках. Молодая гиена в белом, копошащемся море червей. Ради чего? Койки ускользают вперед. Одна занавеска, вторая, третья — калейдоскоп черной плесени и плитки размылись в тошнотворной чехарде. Сипуха хотел защитить лицо руками, но проклятая рубаха была так тяжела, что он мог еле поднять локти. Он попробовал затормозить ногами. Растопырив когти, Суджи пытался дотянуться до пола, каждый раз поднимаясь то выше, то ниже. После пятой попытки, ушей совы достиг гул и стук. Тук-тук, тук-тук. Тук-тук, тук-тук. Мимо летят решетки, окна высоток, парковки, кафешки. Низкий обрывистый стук исходил со всех сторон, отмеряя ход невидимого, вселенского маятника, а городские огни летят мимо, и все будто понарошку, убаюкивая стуком космического механизма. Тук-тук, тук-тук. Тук-тук, тук-тук. Шорох. Скрежет. Шум волн шум шум Он лежал на волнах, плывя в неизвестность с пульсирующим шипением в ушах. Суджи сразу узнал этот гул — так кровь течет по артериям и венам, насыщая тело кислородом. Но то был чужой пульс, ведь свое сердцебиение Суджи всегда ощущал ясно, вместе с мощным запахом кофейных зерен. "Странно, — подумал парень, — я же плавать не умею. И все равно держусь... хотя не должен." А черные волны качались в невесомости. И все так спокойно и гладко. Без цели, сквозь неизвестность. — ...ты нашшшел шшшшш-ш-ш-што исс-с-с-скал?.. Голос доносился внизу. Сова глянул под ноги — лапы все так же горели алой рябью. "Что будет, если их опустить в черную воду?" — от такой мысли у Суджи разыгралось любопытство. Но он не шевелился, слишком поглощенный негой, лишь наблюдал за болтающимися когтями на лапах, острыми, как обломки лопнувшей лампочкиЛуч света озаряет альпаку, отбрасывая тень на холст.
Тень делится на две, затем три затем четыре, пять Все больше больше с рогами, крыльями, с хвостами и безтолпа из рваных лоскутов
— Лоскуты. Лоскуты. Лоскуты. . Лоскуты ло ску ты Музыка рупоров и шелест деревьев раздались над головой. Пернатый открыл глаза, обнаружив себя на обломке неба — сложенная как синяя коробка, небо окружало сову со всех сторон света. Краем глаза он заметил парящие вершины башенок, и не считая этого, пейзаж вокруг был относительно нормальным, даже приятным. За исключением пятен грязи на небе. И сквозняка. И свербящий ноздри запах хлорки. Присмотревшись еще, Суджи увидел, что сложенное коробкой небо покрывали красные и синие полосы, с четким интервалом из мозайки, квадратик к квадратику, без искажений и изъянов — если не считать следов грязи, разумеется. К этому моменту сипуха точно знал, что не спит. Пасмурное небо, глухое гудение голосов поодаль, вместе с реющими на шпилях флагами кампусов, внушали Суджи уверенность достаточную, что окружающая реальность плюс-минус правдоподобна. Чего пернатый понять не мог, так это каким образом он оказался снаружи, и не просто на улице, а на дне осушенного бассейна. Укрытый одеялом, слушая шорох листьев, белокрылый пребывал раздумиях. Быть может, он приполз сюда во время очередного приступа, хотя доселе с ним такого не случалось. Во всяком случае, он такого не припоминал. И тут, его взгляд упал на одеяло — бумажный, покрытый буквами лист вздымался на ветру пожелтевшими страницами. Хищник неспешно поднялся, взмахом скинул газету, увидев на себе темный, испачканный фартук. Рюкзак же заботливо лежал под головой сипухи. Суджи покрутил портфель: молнии закрыты, хотя тот хорошо помнил, что оставлял сумку открытой. Быстро проверил карманы на наличие мобилки, где с тусклого, еле видимого экрана в свете неба Суджи видел четыре цифры.16:27
— Как это... Что? Я проспал ВЕСЬ ДЕНЬ? Только не это. Он должен спешить, сейчас же, пока академия работает. ОН ДОЛЖЕН... Волна леденящего ужаса и паники в одночасье сменила усмешка, как часто бывает от сошедшей с плеч горы важных, но бесполезных дел. Да, Суджи все проспал. И спал бы дальше — если бы его не выволокли наружу! Но кто? И самое главное — как? — Вроде ничего не спёрли, и на том спасибо. Еще газету дали? Надо же, какая прелесть. Cипуха взял смятый лист, являвший первую полосу какой-то газетенки. Еще не проснувшись окончательно, заспанными глазами пернатый бегло прыгал по тексту, выискивая в мутной чехарде слов знаковые предложения. — Т-а-а-а-ак, чего там пишут... что-то про театр. "Замена актера", "тигром", "волк напал", "захватывающее представление", "нововведение в классической фабуле"..."публика в восторге"? — сова зевнул. — Да что вы говорите. И еще? "Кто этот странный серый волк?", "юный волк". И опять волк... Ну-ка, давай подсчитаем. И он посчитал. Тридцать девять раз — именно столько в статье был упомянут некий представитель сanis lupus. Не сказать, что Суджи был увлечен подсчетом, но пары минут хватило, чтобы зрение хищника заработало на полную. И тогда он увидел виновника статьи. Из нагромождения серых клякс и черточек, на бумажном полотне предстала знакомая, вытянутая физиономия щуплого волчика. С обмотанной головой и одним открытым глазом, Легоси глядел на офигевшего Суджи, который теперь всерьез сомневался в реальности происходящего. Птица зажмурилась. Вновь уставилась на фото. Лохматая рожа, повязка на глазу, торчащие ребра. Снимок словно вклеили из альбома доктора Гоухина. Конечно, волков на свете много, но эту жалостливую физиономию Суджи узнает всюду, и шок от увиденного прогнал все остатки сна. Что это значит? Легоси ввязался в драку? В смысле, еще одну? Неужели его повязали? Небеса, когда это случилось? — Подожди, какая дата выпуска? Май. В смысле, май? Ни черта не понимаю. Сова прочел статью вновь. Затем еще раз, внимательнее. И еще. В этот раз Суджи обратил внимание на снимок выше, где у стены кампуса Легоси стоял в кампании двух юношей — тигра и оленя. Расположившись между крупными хищниками, красовался рогатый, галантный парень. В темном галстуке, черных подтяжках и пышными завитыми рогами, олень целил на сову выразительным, мягким взглядом. Пусть Суджи ничего не понимал в идеалах красоты у парнокопытных, но рогатый юноша — имя которого читалось не то "Луи", не то "Луис" — был явно не из простаков. Об этом говорило особое упоминание оленя на первой полосе.... дабы раскрыть завесу тайны над новой, грандиозной концовкой Адлера, мы обратились к ведущему актеру драмкружка, Луису:
"Это представление стало для нас серьезным вызовом. Кроме того, оно многое значило для наших начинающих актеров. В этом мире мы живем со своими конфликтами и секретами. Не существует героев или злодеев - каждый идет к своей цели разными способами, но до тех пор, пока ты идешь с гордо поднятой головой, над тобой всегда будет сиять солнце. И пусть вы действуете грубо, или неумело, главное не сдаваться - вот главное послание нашей новой постановки." Суджи скукожился, чувствуя позыв тошноты. С первых букв, с первого предложения он узнал эту манеру речи — именно так стелят трепачи, когда нужно ответить, ничего толком не рассказывая. И не счесть, сколько раз он слушал подобные речи на своих днях рождения, во время выпускного и каждое застолье, когда отец семейства сипух собирал гостей из политической тусни... Одернув себя от волны воспоминаний, пернатый присмотрелся на фотографию с оленем. — Ясно, типичный фигляр, — фыркнул хищник. Лицо рогатого теперь казалось ему не таким добрым и приятным, пока физиономия волка оставалась неизменной — все такой же жалкой и глупой. Пернатый коротышка сложил страницу. Закрыл глаза. Вздохнул. Во рту ужасно першило от жажды, от осадка переживаний и дерущего разум вопроса, почему ему сохранили жизнь, подарив в довесок страницу газеты. Даже выспавшись, с проясневшей головой, Суджи не видел в этом ни грамма смысла — только если некий доброжелатель решил оставить ему послание, зацепку.Но кто?
причастныйсочувствующий
беспомощный Вдруг это ловушка? — В любом случае, меня не касается. Полазил по академии? Есть. Послушал лекции? Есть. Всё, гештальты закрыты, можно сваливать. А как же блинчики? От такой внезапной и убийственной в простоте мысли, бывший сыщик смутился. Какой вздор! Не хочет он никаких блинчиков — это не разумно, опасно и вообще сейчас надо думать о другом. Например, как выйти на работу. — А еще домой добраться надо. Твою-ю-ю-ю ж... — простонав от досады, Суджи вдруг быстро мотнул головой и подскочил на ноги. — Фух! Так, ладно, спокойно! Приму душ, закинусь чаем, и буду свежий как огурчик. Вроде бы, на первом этаже был кофейный автомат, вот с визитом туда дерзкую вылазку в Черритон можно считать законченной. Проверив пожитки, юноша свернул газету, фартук и пригладил перья на макушке, крутя по сторонам головой. Увидев подозрительно низкие флагштоки общежитий, Суджи сразу заподозрил, что находился на возвышенности. Тогда он выпорхнул из бассейна, огляделся: за проволочной изгородью, в сотнях километрах, подожженные уходящим солнцем, маячили небоскребы Центра. Внизу же, с крыши виднелись ухоженные, почти игрушечные кустики у каменных тропинок. Белокрылый приметил и длинную, стеклянную крышу столовки. На входе заведения стояли списки меню и витрины с блюдами, где на тарелках и блюдечках красовались вечерние кушанья. Зыркая свысока, Суджи рассматривал цветастые салаты самых аппетитных расцветок, цветную капусту в панировке, артишоки с фиолетовыми листьями и другими выдумками овощной кухни. Ужин для плотоядных выглядел не менее занятным: тут тебе и соевые зразы, и грибные тефтельки, и даже... И даже... О, боги. Будто налитые самим солнцем, румяные и поджаристые до золотой корочки по краям, на белом блюдце лежали запавшие в сердце Суджи треклятые блинчики. На секунду, самые вкусные треклятые блинчики, которые он пробовал. — Да уж, — буркнул сипуха. — Что поделать? Обойдусь. Но если брать чай, от одного блинца хуже не станет, верно? — Время не подходящее, — возразил крылатый, смущенно отвернувшись от искусительной витрины. За окнами по соседству мелькнули идущие звери. Внизу, и где-то этажом выше раздались шаги. Скорые, шаркающие, не меньше десятка, стремительно бегущие к трапезной. Вот из-за угла явились студентки — лань, лисица и сорока, в белых платьях с голубыми лентами, дружно следовали в кафетерий. За ними шли еще пара студентов, снегирь и барсук. Суджи проверил мобилку. До конца занятий осталось шесть минут. — С другой стороны, — рассуждая вслух, Суджи поправил оперение над клювом, — все равно я здесь в последний раз. Если рынок работает с девяти, а до вечера остался час с небольшим — значит, смогу перекусить, потом взять автобус до окраин... плюс душ и скинуть шмотки... Ну да, времени полно. На том всё и решилось. Довольный новым планом, белокрылый паренек направился к цели. Решил идти пешком — порхнуть с крыши до столовки можно в считанные секунды, но даже забив на цель вылазки, будет глупо срезаться на такой ерунде, схлопотав замечание от дежурного или преподов с синдромом вахтера. Достигнув двери у бассейна, он поцокал по ступеням. Спокойно, без спешки прошел один пролет, за ним второй. На третьем Суджи сбился в компанию студентов, дружным строем двигаясь на выход. На проходной он заметил желанный раздатчик кофе, у которого уже стояли муравьед и черепаха в вязанной телогрейке — оба в годах, c морщинами и утомленными лицами, звери вполне смахивали на докторов наук после долго дня чтений. — ...вот и представим: наш условный "мистер Смит", который с детства прожил в черно-белой комнате, в окружении черно-белых вещей, и видит мир только в серых тонах. Однажды, в одной из художественных книг он натыкается на описание зеленого цвета — с самой емкой, самой красочной формулировкой доступной нашей речи. С этим знанием мистер Смит вышел из серой комнаты и вдруг увидел... Ну, к примеру... — Гусеницу? — Допустим, гусеницу. Он вышел из комнаты, и внезапно встречает на своем пути гусеницу, висящей на то-о-оненькой ниточке. Впервые за всю жизнь Смит видит что-то не серого оттенка. Вопрос: поймет ли он, что гусеница перед ним именно зеленого цвета, а не синего, или скажем, красного? — Хмм. Скорее всего, нет. — Именно! Мозгом Смит понимает, что гусеница есть, но что зеленый цвет перед ним тот же, что из описание в книге — он не сможет. Отсюда следует, что даже такая якобы простая вещь, как виденье цвета, это тоже навык, который нужно развивать!.. Голос профессора удалялся прочь, когда Суджи набрал темп, лавируя в толпе на входе общепита. Как и в первый визит, сова был потрясен похожим на ботанический сад убранством столовки, но все восторги птица решила оставить после трапезы. Поднос. Очередь у кассы. Минута ожидания и вот, наконец перед ним предстали чарующие нежным ароматом круглешки теста. Поиск свободного места не занял много времени. Студенты все прибывали и прибывали, окружая устроившегося хищника гулом болтовни и суматохой, но его это нисколько не волновало. Только он и блинцы — и пусть заботы все подождут. Постепенно, слой за слоем, прошедший день сложился перед Суджи натюрмортом событий. Вкушая свежую плоть ароматного круглешка, само собой, соображалось легче, и пернатый без помощи тетради и ручки собирал в уме перечни улик, подозреваемых и событий, связанных с делом о Черритонском гурмане: кусочек за кусочком, каждый проделанный шаг, каждый час, каждое открытие и наблюдение. Наконец, когда последний кружок нежнейшего теста канул в клюв, Суджи взял салфетку со стола. Вытер клюв. Тихонько рыгнул. — Капец. Какой же здесь бардак. Действительно, образ дорогой и престижной академии не выдерживал даже поверхностной критики. Убийства, похищения, произвол дирекции, забастовки — вот она, цена столичного лоска. И всё так явно, вся грязь лежит прямо на поверхности. Только ковырни разок и дерьмо потечет рекой. Суджи кинул сердитый взгляд на сидящих вокруг. Шикнул. — Ну, ладно, студенты это понимают. Бастовать начали, хорошо. А смысл, если в столице такой же трешак творится? Смиришься — сожрут, будешь возникать — посадят. С такими вариантами... Эх, честное слово, хоть в лес бежать. Хм, хм-хм. Готов поспорить, этот придурок тоже где-то рядом. Ну же, дурилка лысая, где ты? Сова крутанул головой, осматривая соседние столики в поисках вытянутой лысой рожи. Среди цветущих зарослей на деревьях и вокруг стволов, студенты всех габаритов, от мала до велика, радовались вечерней трапезе. Среди галдежа и мешанины говорящих было сложно уловить кого-то конкретного, к тому же, голос Легоси сипуха еще не слышал. Не помогало и обилие лысоголовых: коты-сфинксы, стервятники и сотня псовых из тех пород, которым природа пожадничала дать шерстяной покров. Периметр наблюдения ширился. Чуть вытянув шею, крылатый высматривал стриженную волчью харю. Как ни странно, отыскать знакомые лица в животном калейдосоке сипухе таки удалось. Вот курочка Легом с важным видом ужинала вместе с другими квочками, и пятнистая хищница Шиира вместе зеброй и носорогом обсуждали девичьи темы, скромно уминая салатик. Было и несколько десятков оленей с тиграми, а лысого дылду не видать, ни у касс, ни по углам столовой. Хотя... — Ага, вот и он. Свесив черный нос над тарелкой, ковыряя соевую тефтелю, сидел волк Легоси. На расстоянии метров двухста птица ясно видела, что ужиналось хвостатому парню с трудом. Мешки под глазами, разбитый вид и глупая стрижка... Уроки доктора Гоухина выжали из волка все силы, а ведь неделя "тренировок" только началась. Хоть Суджи считал, что панда малость перегнул с методом, но из всех возможных наказаний, с волком обошлись очень щадяще. — Не то что с хищниками в дурке. Счастливчик. Похожий на вурдалака из старых фильмов, Легоси сидел в суетливой компании псов: волохатого гиганта и двух парней средних пород. Был там и Джек — сидя по правую руку, золотой ретривер что-то оживленно рассказывал да смотрел на куняющего соседа, которому только хватало сил хмуро кивать и мотать головой. Суджи задумался. Подсказка из газеты ясно указывала на волка, но был ли Легоси пожирателем или знал что-то важное — Суджи оставалось лишь гадать. Пусть сочувствия к дуралею сова не испытывал, птице было ясно как день, что путь, который выбрал хвостатый, не принесет ему ничего кроме боли, лишений и полного, абсолютнейшего одиночества. Но все-таки, почему Легоси вечно лезет на рожон? Шило в заднице не тянет на нормальную причину — нет, этому должно быть внятное объяснение. А вдруг... Возможно, девушка Легоси знает больше? Подумав еще, птица откинула эту мысль. Конечно, Суджи не было к волку никаких дел, да и что бы он не замышлял — без сомнений, доктор Гоухин выбьет из несмышленной головы всю дурь. Пребывая в раздумиях, сипуха не сразу заметил, как к столику подошли два студента — крупный осел и козлик белого окраса. Обступив с двух сторон, парни безцеремонно подсели напротив. "Наверное, не нашли свободных мест," — подумал Суджи, сразу заметив на себе сосредоточенный, серьезный взор двух травоядных. Поглядывая на ребят, сова знал, что по идее должен забеспокоится, но румяные блинцы вместе с дневным сном творили с настроением птицы воистину волшебные метаморфозы. Посему, сытый и довольный хищник не волновался о намерениях парочки, ровно до той поры, пока те не распускали руки. — Ну, хорошо, — скрестив крылья на груди, Суджи откинулся на спинку стула. — Рассказывайте. Чего надо? Парни переглянулись. Осел со светлым, похожим на острие копья пятном от ноздрей до лба, опустил уши, пока козлик напротив очень старался скрыть волнение. — Мы хотим знать, — твердо произнес осел, — зачем ты преследуешь Себастьяна. Козлик нахмурил раскосые глаза, стукнул кулаком по столу: — Быстро говори, а н-не то вызовем полицию! Сова глянул на его белый дрожащий кулак, складывая картину происходящего: едва очнувшись в медпункте, козел Себастьян побежал за помощью, но не к директору, не к комменданту или тем же копам. Вовсе нет. К друзьям. К тем, кто готов встать между ним и сумасшедшим, сбежавшим из дурки плотоядным. Отчасти, Суджи находил это забавным... другая сторона вопроса нагоняла тоску. Из всех ярлыков, роль жуткого социопата казалась ему ужасно банальной, но что он мог сделать? Именно эти карты выдала ему судьба, и именно таким он был в глазах двух травоядных. Лучше просто уйти. лучше Но стоит ли? — Послушайте, — сипуха наклонился к парочке. — Наша встреча была чистым совпадением. Что тогда, что сегодня... — Ага, как же! — фыркнул ноздрями осел. — Врешь, — шикнул козлик. — Мне ваш друг нафиг не сдался. Я весь день хожу по академии, естественно мы бы пересеклись. Козлик и осел притихли. Переглянувшись, в их мрачных лицах на миг пробилась растерянность, которую вновь заслонила хмурые, сердитые гримасы. — А звонки? — спросил рогатый. Сипуха наклонил голову. — Что? — Признайся, это ты названиваешь ему? — чуть смелее спросил козел. — Так ведь? Их глаза встретились. Большие, бездонно черные зрачки пернатого долго смотрели на его, горизонтальные и бегающие. Затем сова глянул на осла — тот изучающего разглядывал одежду на птице, а враждебность в его морде уступала опасливому интересу. — Нет, — хищник опустил мраморную маску лица. — Я никому не звонил. С того дня — точно нет. С видом непонимания осел развел ладонями: — Тогда чем ты тут занимаешься? Белокрылый обратил внимание на травоядных, но взгляд его обращался куда-то в пустоту, словно сова рассматривал стену далеко-далеко за их спинами. — Свыкаюсь с реальностью, наверное. Козлик почесал руку с безмолвной сконфуженностью. Его товарищ продолжал строить сердитую рожу, теперь пытаясь понять, держит ли птица их за дураков и просто кривляется. Странный хищник не пугался раскрытия и его не волновала полиция — чем же его прижать?.. — Если вы закончили, то я пойду, — подтянув к себе поднос, сказал пернатый. — А другу своему передайте, что я больше сюда не сунусь, так что, ну... Всего доброго. — Подожди, — подал голос белый козел. Привстав со стула он помахал рукой в сторону дерева, за стволом которого притаилась фигура знакомого пятнисто-бородатого паренька. — Эй, Себ? Можешь подойти? Осел уронил челюсть. — Зой, т-какого хрена?! — воскликнул тот, держась между криком и шепотом. — Ты чего творишь? — Того! Очевидно, ни ты, ни я не понимаем, брешет он или нет, — прошептал рогатый приятель, кивнув в сторону птицы. — Вот пусть сам и спрашивает, а мы подстрахуем. Или есть идеи получше? Осел скривился. Парень хотел было что-то ответить, но завидев идущего пятнистого рогатика, лишь прошипел сквозь зубы. Следивший за спором друзей, Суджи даже расхотел идти домой — уж очень ему любопытно, о каких звонках говорили зашоренные, перепуганные студенты. — Держи руки на столе, — пробубнил в зубы осел. — И не никаких резких движений, — продолжил товарищ напротив, — смотри мне, я серьезно. И тут Суджи увидел знакомые, большие как два блюдца, глаза Себастьяна. С портфелем в руке, цокая мимо столиков, козел с коричневыми пятнами вышел из-за дерева — бородач зыркал то на своих друзей, то на сидящего меж травоядными хищника с лицом в форме сердца. Поклав крылья на стол, Суджи честно старался излишне не дергаться — тащить во второй раз парализованное козлиное тело у него желания не было. Себастьян сел напротив, устроившись полубоком, дабы не пересекаться глазами с притихшим плотоядным. Студенты о чем-то шибуршались, а напуганный пятнистый козлик уже и сам не знал, в какую точку смотреть. Чувствуя нарастающую неловкость, Суджи хотел было что-то съюморить, как вдруг... Себастьян открыл рюкзак. Над столом поднялось шуршание, и вот травоядный достал на свет пакет с яркими оранжевыми ломтиками какого-то плода. Не глядя на сову, он кинул тому угощение — Суджи мигом узнал сладкий аромат и теплый цвет, налитой соком мякоти тыквы. С секунду рассматривал дольки, так и нетронутые Шиирой, видимо, решившей отдать подношение кому-то другому. Сипуха пожал плечами. Оставалось надеяться, что с едой изящная кошка передала Себастьяну и послание: cудя по тому, что рогатый пребывал в явных сомнениях, а группа поддержки сама не знала, чего хотела, Шиира сдержала слово. И это... обнадеживало. Как ни странно, такая мелочь хоть немного, но радовала крылатого парня. Не видя причин торопить беседу, Суджи взял пакетик, раскрутил узелок и достал дольку тыквы. Надкусил. Под сочный хруст мякоти на птицу резко устремились две пары раскосых глаз и одних обычных, но сова не обращал на них внимания. Действительно, не пропадать же даром такой вкуснятине? — Так ты, кхм-кхм... Ты правда не знаешь? — скрипучим голосом спросил Себастьян. — Не знаю фто? — прожовывая, спросил хищник. — А, звонки... Нет. Моя мобилка осталась в участке. Кинул ее под диван, когда меня скрутили. Себастьян задумчиво нахмурился: — В смысле, еще тогда? — Да, — кивнула птица, быстро показав старый кнопочный девайс. — А этот мне на днях подарили, для работы. Что за звонки-то? Осел вдруг заржал: — Пфи-ха! Себ, серьезно? — студент с пятном-стрелой ощерил зубы. — Ребят, вы понимаете, что он вам лапшу сейчас вешает? — А если нет? — возразил Зой. — Ну, блин, не дури! Только полный идиот признается... — Могу и признаться, — вдруг вклинился хищник, отложив перекус. — Если бы я жаждил крови, то напал бы на Себастьяна хоть сейчас и уверяю вас, хуже моя жизнь от этого не стала бы. Только у меня к тебе встречный вопрос — какой мне с этого толк? Не зная что сказать, осел отвернул морду. Все за столом притихли. В неловком, напряженном молчании и гудении беседующих зверей по соседству, травоядные наблюдали в зрачках хищника зеленый отблеск залитой светом столовой. Себастьян кашлянул в кулак: — Кхм-хкм! Ладно, даже если ты тут не из-за меня, — он подвинулся ближе, стараясь не повышать голос. — Но Шиира-тян сказала, что ты собираешься "всё исправить". Потрудись объяснить, что это значит? — Аааа... Долго рассказывать, — вздохнул сипуха. — Кое-что хотел узнать, но потом понял, что у вас — в смысле, в Черритоне — и без меня веселья полные штаны. — Мда-с, это точно, — подперев челюсть, кивнул козлик Зой. — И как тебе жизнь в трущобах? — язвительно улыбаясь, спросил ослик. — Нравится? Небось, жрешь мясо каждый день, а? На это белокрылый даже не моргнул: — Если интересно, пойдем ко мне в гости. Устрою тебе экскурсию, сам посмотришь. — Ха! Ищи дураков. На это рогатый белый сосед покачал головой: — Ну-ну... Вот ты смеешься, а по-любому такие желающие найдутся. — Тсс! Тихо ты! Резко заткнув товарища, осел, сова, а затем и остальные обратили внимание на рюкзак Себастьяна: из недр закрытых секций слышалась приглушенная ритмичная вибрация. Дрожащими пальцами, пятнистый козел полез внутрь, и не прошло пяти секунд, как достал безвучно звонящий телефон. Стиснув девайс, Себастьян уставился на сову. Сперва не сообразив, что за кипиш происходит, Суджи поднял крылья на всеобщее обозрение — что и требовалось доказать, к выженным нервам бедного козла он никак не причастен. Убедившись в этом воочию, друзья Себастьяна так же вылупили глазоньки на звонящий смартфон, и вдруг осел озвучил общую мысль всех присутствующих: — И... Что дальше? Вновь тишина. Хищник еще с секунду поглядел на каменные, растерянные лица и наконец протянул руку Себастьяну — дрогнув от неожиданности, козел смотрел, как к нему протянулась длинная белая кисть, без труда покрыв весь стол. Сова жестом попросил телефон студента, который теперь и не думал возразить. Положив смартфон в центр стола, Суджи провел крылом по экрану: номер звонившего был скрыт. — Алло? Кто это? — резко спросил сова. Тишина. Четверо юношей нависли над телефоном, затаив дыхание и вслушиваясь в едва уловимое кряхтение динамика. — Можешь собой гордиться, — продолжил Суджи, — я из-за тебя почти в маньяках очутился. Может, хотя бы представишься? Внезапно, раздался треск статики. — Я... д Р у г, — динамик натужно взревел низким, гортанным басом. Минуту назад сидевшие с каменными лицами, травоядных теперь было не узнать. Суджи и сам чувствовал, как у него всё внутри стянулось барабаном, но хранил самообладание. — Серьезно? Друг, да? Друг, а скажи... — КАКОГО ЧЕРТА ТЕБЕ НАДО?!?! — вскричал Себастьян. Приятели резко оглянулись, словив на себе взгляды животных по соседству. — Что за крики? — У вас все в порядке? Суджи резко скрыл лицо крыльями, уже готовясь умотать к выходу, как вдруг раздался радостный голос Зоя. — Ага, все пучком! — улыбнулся рогатый юноша, хлопнув пятнистого друга по спине. — Не может пройти финального босса, ха-ха! Ох уж эти донатные помойки, ой-ёй. А я говорил, завязывать с ними надо! — Простите пожалуйста, — озираясь, Себастьян поклонился соседям поблизости. — Простите... Всё, я спокоен. Говори, что тебе от меня нужно? — я хочу...з а Щ... итит ь — Ч-что? Как-какая защита? От кого? Неизвестный смолчал. Раздался обрывистый трес с шумом радиопомех, после чего вновь все стихло. — Вас дв...Оих, от... них. — Кого? — восклинул осел. — Если ты правда друг, то говори прямо, как есть! — Не...могУ. Не п...связи. Суджи? Ты ...десь? Травоядные зыркнули на затихшую птицу, внимательно слушавшую каждый отзвук, каждый шорох и вздох звонившего. — Здесь он, здесь, — ответил Зой. — Нам нужно встре...ться. Лично. Понимаю, я много прошу, но так будет лучше... Для всех. От этих слов лик совы сделался мрачным, а холодный взгляд забил искрами: — Зачем? — Ради правды... о сыскном отделе, о пропавших, о твоем задержании. Я знала, что департамент заходит черту в поисках, но то, что они вытворяют сейчас... недопустимо. Их надо остановить. — С подключением, — просопел хищник. — Чего от меня вам надо? — Минуту внимания. Только и всего. Голос смолк. В тяжелой, мучительной паузе Суджи перебирал мысли, соображая, что ответить. — Бульвар музыкантов. Сегодня, перед закатом. Конец связи. Звонок прервался. Словно поднявшись со дна океана, четверка зверей выдохнула, а пернатый коротышка, будто ничего не случилось, забрал себе остатки тыквы. Не глядя на травоядных, Суджи принялся утрамбовывать лакомство в портфель. — Короче, вы сами всё слышали. Если хотите прославиться, то звоните новостейщикам и вперед... Флаг вам в руки. Ребята переглянулись. — А ты чего? — хмурясь, спросил Себастьян. — Не пойдешь? — Честно? — закинув рюкзак на плечи, хищник тихо охнул. — Меня может тянуть на приключения, но когда хрипящий, синтезированный голос представляется "другом" и зовет на встречу, то я к этому месту на пушечный выстрел не подлечу. А вы идите, если хочется. Пожалуйста! Так сказать, уступаю. Кто у вас главный заводила? Сова пристально уставился на осла, от дерзости которого теперь не осталось и следа. — Эм, ну... Точно не я. — Возможно, Луис-семпай пошел бы, — приложив пальцы к бороде, сказал Зой. — Шикарно, вот пусть чапает, — сипуха махнул крылом. — Будет ему почет, слава и лавры победителя. А может на запчасти разберут, тут как повезет. — Проблема в том, что, как бы... Луис отчислился. — Неужели? Себастьян кивнул, забрав смартфон со стола: — Т-так говорят, по крайней мере. С начала семестра его никто не видел. — Бывает, — сухо кивнул пернатый. — Значит, перегорел. Тут уж ничего не попишешь, такова cтудентская доля. Как сказал мой знакомый, если бы ему давали монету за каждого... Стоп, стоп. Когда он ушел? — Два месяца назад, — ответил белый козлик. — Не, больше, — буркнул осел, — уже как третий месяц, пошел. Сщурив глаза, сипуха осторожно достал из кармана сложенную страницу газеты, и долго рассматривал смятый, черно-белый снимок. — ...интересно мышки пляшут, — таинственно прошуршал сова. — А? — Что он сказал? — Я ничего не слышал. Недоумевая, парни перешептывались и поглядывали на белую птицу. Аккуратно спрятав клочок бумаги, сипуха вновь обратился к травоядным: — Луис работал в драмкружке, я правильно понимаю? — Верно, он наша звезда, — кивнул Себастьян. — Таких актеров еще поискать надо, — подтвердил ослик. — Лучший из лучших, — кивнул Зой. Щёлк! Оцепенение, колющий в ребрах холод. Еще не зная причину, Суджи поглотила чудовищная ясность, бьющая из глубины тела. Что-то сложилось. Всё сложилось. — Ну конечно лучший, — с отчужденным взором, прошептала птица, — другой бы столько не протянул. Бормоча под нос и водя крылом в воздухе как дерижер, он быстро очертил маленький ромб и треугольник. Наконец, прервар тарабарщину одобряющим кивком, пернатый псевдостудент выпрямился перед растеряной троицей. — Джентельмены! Спасибо за блины и пищу для размышлений. Нужно срочно найти одного зверя — типчик тот еще, но он точно объяснит, что к чему. Был рад встрече, еще у... кхем... До свиданья. Отсалютовав травоядной компашке, резво шатаясь и бряцая, хищник побежал на выход. Все это время державший смартфон в руке, Себастьян наконец разжал пальцы. — Пацаны, — сглотнув, произнес пятнистый козел, — кто-нибудь понял, что сейчас случилось? Немного подумав, осел почесал ноздри: — Ну, хмырь по телефону и птаха решили встретиться. Получается, тебе больше ничего не грозит. Наверное. — Всмысле "встретиться"? — смутился Себастьян. — Он же сказал... — Ага, и ты поверил? Чуваки, я с вас фигею. Вот так хищников слушайте, и посмотрим, чем все кончится, — вытянув улыбку до ушей, лицо ослика быстро вернуло пофигистичное выражение. — Пойду поем. — А ты что думаешь? — спросил пятнистый у Зоя. Скрестив руки на груди, белошерстный друг сосредоточенно смотрел в центр стола. — Не знаю, Себ, — он пожал плечом. — Мутная история, и типок этот какой-то с придурью. Вроде безобидным оказался, хотя... Фиг его поймет. — Может, в редакцию какую-то скажем? В газету там... — Надо бы... но хвостом чую, что подлянка. Вообще, после ухода Луиса-семпая, я больше ни во что не верю. Наверное, лучше не лезть, — Зой тяжело вздохнул. — Ладно, Мне на репетицию пора. Спишемся вечером, окей? — Да, к-конечно, — безрадостно ответил пятнистый рогатик. Проводив взглядом товарища, к нему вновь вернулся осел, держа в руках поднос с компотом и рагу из овощей. Парень с пятном в форме стрелы приступил ужинать, заведя беседу о свежих мемасиках, но Себастьяну было не до смеха. И не до еды, куда там... Размышляя над всем услышанным, в глубине души козла крепко засело необъяснимое предчувствие. За пределами Черритона назревало что-то скверное.