Страсть и гнев — наихудшие советчики
Руки с тоненькими пальчиками, унизанными перстнями бродили по моей груди и плечам. Еще одни — гладили живот и бедра, пока голова одной из девок мелькала между моих ног. — Вы напряжены, Хозяин, — промурлыкала еще одна, целуя мой подбородок. Ее черные волосы падали на голую грудь. — Может я могу помочь Маришке? Она прижалась щекой к моей руке, а после обхватила губами мой палец. — Можешь, Верона, неси сюда нашу любимую игрушку. — Да, Хозяин, — широко улыбнулась девушка, встала и развернулась. — Верона. — Да, Хозяин? — Разве я разрешал тебе вставать? — Прошу прощение, Хозяин, — встав на четвереньки, девушка соблазнительно прогнулась, выпятив задницу. Кончики клыков прошлись по моей плоти, в отчаянней попытке привлечь внимание. — Маришка, еще раз, — я зарываюсь руками в светлые волосы, и рывком заставляю наши лица оказаться друг на против друга, — и я вырву твои зубки, — провел пальцем по губам. — Один, за другим. Ты поняла меня? — Да, Хозяин, — отбрасываю от себя блондинку. — Алира, займи ее место. Теперь уже рыжая копна волос мелькала у моих ног. — Хозяин, — Верона, как послушная собака принесла в зубах плеть. — Хорошая девочка, — я похлопал собачку по щеке, а она в свою очередь завертела невидимым хвостом. — Быстрее Алира, мне… Отбрасываю от себя всех и замираю, пытаясь сосредоточиться на том, что учуял. — Хозяин?.. — Молчать! Что-то не так, призываю тени, чтобы понять, что именно… Девчонка! Хватаю штаны, натягиваю их и босой вхожу в тень, а выхожу из тьмы в библиотеке… — Скажи, и я остановлюсь. — голос Андрея. Обычно он не говорит таким. В воздухе витает запах возбуждения, его и… ее. «Как мило» Остаюсь скрытым во тьме между стеллажами. Меня не видно, а вот я вижу все. И это мне чертовски не нравится. Лада и Андрей слишком поглощены друг другом. Слишком близко Слишком жарко Слишком Вижу, как Андрей запускает руку под ее одежду, вижу, как она выгибается дугой, такая покорная и желанная. Вижу, как она с жаром отдается Андрею вся без остатка. Гнев поднимается с настолько темных глубин, что я готов прямо здесь и сейчас свернуть шею Андрею. Вырвать ему сердце, вновь повторив ту картину, при нашей первой встрече с Ладой. Хотя она и так повторяется: Лада в объятиях другого мужчины, я — в объятиях тени. Сжимаю руки в кулаки, когда снова слышу голоса. «Вырви ему сердце!»«А ведь ему ведомо, что она твоя!»
«Предатель!»
Злобный смех заглушил все звуки. Я зажмурил глаза, и лишь громкий стон Лады заставил меня вновь стать тем, кем я был уже давно… Случайно задеваю книгу Случайно она падает Случайно слишком громко Как много случайностей… Андрей, повинуясь инстинктам отпрыгивает от девчонки, его глаза бегают, оценивая ситуацию, силясь найти угрозу, но натыкаются лишь на меня. Лицо Тени меняется, бледнеет, он прекрасно осознает, что только что натворил. — Я не хотел. «Я видел, как ты не хотел» А девчонка с характером, подумала, что это он ей сказал. Чувствует боль, но не показывает ее. Чудесно, тем интересней будет с ней играть. «Вон!» — приказываю, Тень безропотно повинуется, а я, распаленный гневом и похотью, возвращаюсь к своим игрушкам. Этой ночью я почти вырываю им сердца из-за того, что они ни капли не похожи на нее!.. «Лада!» «Лада!» «Лада!»«Лада!» «Лада!» «Лада!»
«Лада!» «Лада!»«Лада!» «Лада!» «Лада!» «Лада!» «Лада!»
«Лада!» «Лада!» «Лада!»
«Лада!»«Лада!» «Лада!»
С момента как она появилась в моем замке, я только и слышу — ЛАДА! — Лада. — мой голос не громче шороха. — Ты проникаешь в мысли не только Теней, ты проникаешь в мысли самого замка, даже каменные стены пропускают тебя через себя. Ты словно змея, что незаметно обвивается вокруг шеи, а потом остается только удивляться, почему так тяжело дышать. Сижу в кресле, наблюдая за девчонкой. Такая спокойная и умиротворенная, нежная и оттого очень хрупкая! Встаю. Мне требуется много сил, чтобы подойти к ней, а затем сесть на край кровати. Застываю с протянутой к ней рукой. В голове проносятся образы мальчишки, что так же просил милостыню, помощь, хоть что-то, что поможет ему выжить! Больше не прошу, я требую и беру все, что хочу! Такое обещание было дано очень давно и до сих пор оно не отменно! Моя рука казалась огромной на фоне шеи девушки. Сожму и услышу хруст ее позвонков, глаза распахнутся, а губы, эти дьявольские губы, успеют лишь раскрыться в немом крике или, скорее всего в вопросе — сейчас я обнажен перед ней: ни плаща с капюшоном, ни теней, что скрывают мое лицо, лишь я. Девушка вздыхает во сне, стонет, ворочается, но продолжает спать. Рукой она откинула от себя одеяло. Ночная сорочка смялась ото сна и съехала, обнажая девчонку. Несмотря на растопленный камин — в комнате холодно. Весь этот замок — одна сплошная глыба льда, и я вместе с ним, должен быть. Холод кусает кожу девчонки, не могу произносить ее имя, оно жжется, катаясь на языке! Останавливаю взгляд на ее руке, где расположился рисунок змеи. Как такое можно было нарисовать? В это время не многие художники могут так же рисовать на полотнах, а тут миниатюрная рука, со всеми изгибами и тонкой кожей. Рисунок завораживает, а от танцев огня в камине, мне кажется, что змея ожила и смотрит на меня… «Что это?» У змеи, чуть дальше, чуть темней, менее заметна… вторая голова. Двуглавая! Слишком много змеиного вокруг этой девчонки, не удивлюсь, если и она сама окажется змеей. — Змейка… Если бы она действительно была ею, то уже проснулась бы, а так — у девчонки нет инстинкта самосохранения. Рядом со мной смог бы уснуть разве что мертвец, но она преспокойно продолжает видеть сны, да еще так призывно обнаженной. Еще один вздох, и девушка, испытывая мои нервы на прочность, откидывает голову, открывая мне шею. Огонь хорошо рисует текстуру ее кожи, мурашки и вену, в которой бьется ее жизнь. Наклоняюсь, ведомый ее запахом, ее сонной покорностью. Клыки давно впиваются в губы, с того самого момента, как я оказался в треклятой комнате. Легонько прикусываю живой бугорок на шее. Ее кожа такая теплая, борюсь с желанием впиться в нее пальцами. Прикусываю кожу еще раз, сильнее. «Проснись! Проснись и увидь меня! Посмотри, что я могу с тобой сделать! Увидь меня таким, каков я есть! И пойми, что самое опасное Чудовище настолько близко к тебе, на расстоянии сжатия клыков! Чуть сильнее… Проснись же!» Но она не просыпается, просто, черт бы ее побрал, стонет! Этот звук! Впиваюсь когтями в покрывало, слышится треск. Мне нужно остановиться, иначе я возьму ее прямо спящую, хотя, уверен, тогда уже она не будет спать… — Андрей… Казалось, все замерло. В том числе и во мне. Одно слово. Одним гребаным именем она потушила во мне все, что распалил ее стон, вид, вся она! Вместо этого она выпустила гнев и жажду! «Возьми ее!» «Она принадлежит тебе!»«Она посмела произнести его имя!»
«Убей его!»«Пусть знает, кому она принадлежит!»
«А ее мучай, пока она не расскажет все, что нам надо!»»
«Пусть назовет Хозяином!»«Пусть!»
«Пусть назовет!»
«Посади на кол!»«ВОЗЬМИ ЕЕ!!!»
«ОНА НАША!!!»
Срываю покрывало и вжимаю девку в матрас. Вижу, как сонные глаза распахиваются в ужасе, но мне плевать! Зажимаю рукой рот, а другой срываю сорочку, проклятая ткань все равно ничего не прикрывала! Брыкается, извивается как змея, пытается кричать, бьет руками, а мне даже нравится, это лишь сильнее возбуждает. Убираю руку со рта и обхватываю ее шею, сжимаю, перекрывая воздух. Пытается вздохнуть, но как рыба, распахивает синеющие губы, а меня забавляет ее лицо, слезы, страх и боль. Упиваюсь ими. Но еще, с большим удовольствием, я пью ее неверие, когда она узнает меня. Когда всматривается в мое лицо. Пытаюсь сбросить с себя одежду — одной рукой не удобно, отпускаю змейку. Пока она переворачивается на живот и пытается отползти, сбрасываю рубашку и ослабляю ремень, выдергиваю его из петель. Хватаю девчонку за лодыжку и тяну на себя. На ее шее синяки, она не может кричать, только хрипит и плачет. Ловлю руки, завожу за спину и фиксирую ремнем. Крепко. Меня ничего не остановит! Коленом раздвигаю ее ноги, вклиниваюсь между ними и слишком резко врываюсь в теплое тело. Хрипит. Ей больно, чертовски больно, но я чувствую себя Богом, а Богам плевать на то, что чувствуют смертные! Бог… От которого я отвернулся уже очень давно, а сейчас, вколачиваясь в тело, созданное им, лишний раз оскверняю его и всё его творение! Лежит, не двигается, так не пойдет, мне нужны эмоции, змейка! Впиваюсь в бледную кожу зубами и когтями, рву ее, как она рвала лицо наемника. Отдаюсь своим и ее эмоциям. Узко. Тесно. Горячо. Больно. Страх и обида. Недостаточно! Кровь тоненькими ручейками стекает с плеч, спины и бедер. Уже даже не пищит, словно утопленный котенок. Моя. Только моя! Вожу окровавленными руками по остывающему телу, продолжая его внутреннюю агонию. Выжигаю ее душу Вгрызаюсь в ее сердце Дроблю кости Уничтожаю ее Кончаю, уткнувшись в ее волосы и понимаю, что натворил… Перед глазами алая пелена. Пячусь, зажмуривая глаза, но эта картина выжглась на внутренней стороне век. В носу сладкий запах крови… «Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! НЕТ!» Распахиваю глаза — девушка все еще лежит в кровати. Укутанная в одеяло. Спит…«ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!»
«Как же ты жалок!»
«Возьми!» «Ты же хочешь!»«Мы все видим…»
Хочу, но вместо этого, ухожу прочь. В лес. — Дракул? Открываю глаза. — Я слушаю тебя, Андрей. — Нашли несколько тел. Мужчина и две женщины. Их останки разбросаны по округе, словно кто-то специально это сделал. Кто-то напал на них в лесу. «Интересно, кто же?..» — Люди поговаривают о темных силах, что проснулись поприветствовать своего короля. — Хочешь спросить, не мне ли это дар преподнесли? Молчание. — Если все так боятся темных сил- отмени фестиваль. Пусть все разбредутся по своим норам и пискнуть не смеют, возможно тогда Темные и не тронут их! У меня не было никакого желания разговаривать об этом, особенно если учесть, как прошла моя ночь! — У нас по горло других, важных дел. — Мирела и Лада хотят пойти туда. При упоминании одного из имен я замер. Ну конечно, куда же без нее! — Пусть Николаус и Лука займутся их охраной. — Я и сам могу… — У тебя полно других дел! Не забывайся, — Андрей знает, что я все ещё не простил ему его выходку в библиотеке. Поэтому он всячески игнорирует Ладу, зашиваясь поручениями, что я выдаю. Он знает, сейчас к ней лучше не приближаться. После спасения Мирелы, нужда в их совместных уроках отпала, а значит и их встречи больше не нужны. Её охранниками назначались другие Тени из Ближнего круга, все, кроме того, что стоял передо мной. Это его первая попытка приблизится к ней. — Да, князь, — пока он принимает мою власть над ним, он в безопасности, но стоит ему оскалится в мою сторону или как-то иначе проявить неповиновение, я вырву ему глотку! — Миреле уже лучше? — Овечка от неё не отходит. «Она не овечка, больше нет» Нам давно пора обратить внимание на её клыки и яд. Мне давно пора взяться за дело! — У нас два целителя, а во время беды, нам помогает чужачка. Кто посмел сменить этикетку ты тоже не знаешь, тогда скажи мне, на милость, какого хрена ты ещё здесь? — Прости, князь, ищем. Мы выжгли всю землю, никто ничего не видел и не слышал. — Выжгли всю землю? Так выжгите камень! Ищите внутри, это точно кто-то из дворца! Свободен! Тень поклонился и вышел вон. А у меня было много дел, с которыми стоит разобраться до фестиваля. Змейка спасла Мирелу, а значит Мирча упустил свой шанс угрожать ей, значит, остаётся только сыграть на её эмоциях. И заняться девчонкой придется Дракулу. Для этого надо было кое-что сделать. Фестиваль проходил в последнюю ночь с апреля на май, гуляния продолжались и дальше, но именно этот промежуток времени, считался самым подходящим этому празднеству. В этом году честь выпала посёлку Холодному. Люди пели, танцевали, плели венки и водили хороводы, жгли огромные костры. Веселились, как могли. Самым главным условием этого фестиваля было наличие масок или костюмов. Тут и там виделись звери и птицы, кто-то нарядился в огородное пугало и пугал проходящих мимо людей, стоило им зазеваться и потерять бдительность. Крестьяне, что не могли позволить себе костюмы, слонялись с разукрашенными лицами, кто-то украшал себя цветами и лентами, кто-то мазался сажей, выдавая себя за чёрта. Нечисти, к слову, здесь было больше всего. Мавки и русалки, лешие и ведьмы, увидь это священники — начали бы креститься и читать молитвы. — Здравствуй, красавчик, — по моим плечам прошлись женские руки. — ищешь себе компанию на праздник? Девушка обошла меня, соблазнительно пошевеливая оголенными плечами, от чего, сеть на них сползла, оголяя грудь. — Ой, извини, — во взгляде ни капли сожаления, только похоть. Ничего нового, все одно и тоже. — Хочешь повеселиться? — Вот это голос! — закусывает губу. — Низкий и хриплый, от девушек, наверное, отбоя нет? Да и сам ты под стать своему голосу: холодный, — она коснулась моей груди. — Нелюдимый, — прижалась ко мне своей. — Тёмный… Кто же ты такой? Не припомню никого из нечисти, что был бы на тебя похож. Медленно наклоняюсь к незнакомке, обвиваю её талию своей рукой, тихо, так, чтобы слышала только она произношу: — Я - Дракул. Вижу восхищение в её тёмных глазах. — Готова ли ты продать мне свою душу? Вместо ответа хватает меня за руку и тянет во Тьму. Как только скрываемся от чужих глаз, бросается на меня, целуя. Подхватываю под бедра, поднимаю и прижимаю к стене. Оба путаемся в сетях, но срываем их, и я впиваюсь в пышную грудь, вырывая из горла стон. Её руки уже возятся с пряжкой ремня, слышу металлический лязг. К черту пуговицу, к черту её гребаную юбку. Ни мне, ни ей не нужна нежность, наоборот, она просит взять ее грубо, отыметь так, чтобы стоять не могла. Я с радостью претворяю мечты в жизнь. Приподнимаю и отпускаю, врываясь в тело, стонет, сжимая меня, а у меня перед глазами зелёный взгляд. Всматриваюсь, но вместо зелени — грязь, вместо белой, нежной кожи, испещренная рыжими пятнами кожа, спаленная, многими часами в поле под солнцем, в смоляных волосах нет ни намёка на медь. Это не она! А как хотелось бы. От этих мыслей зверею, а девчонке лишь сильней нравится — стонет громче. Не сдерживаю рык, меняю позу, лишь бы не видеть лицо! Призываю тьму, она поможет скрыть противоречия, сможет сделать иллюзию, что Она здесь. Со мной. Это Она прогибается в пояснице, это на Её бёдрах сжимается мои пальцы, это Её податливое тело принимает меня. Наращиваю темп, не щадя ни себя, ни её. Она стонет, и я вместе с ней. Мне нравится её покорность, нравится ее отзывчивость, она подмахивает бёдрами мне на встречу. — Да, ещё! — даю своей змейке все, что она хочет, все что могу ей отдать и ещё сверху. Я не чувствую сейчас себя монстром, только мужчиной со своей женщиной. Да, она моя. — Дракул! — Влад! Не Дракул - Влад! — целую шею, сжимая её волосы, не сильно, но ощутимо, чтобы она знала — моя власть над ней сильна! Хочу, чтобы назвала меня по имени. — Назови моё имя! — Влад? Ты Влад? Да… Чувствую, как напрягается её тело, а меня уже не остановить. Полностью отдаюсь ей. — Чудовище! — не ожидаю пощёчину, просто стою и пялюсь на зме… девку. Карие, вместо зелёных, бронза вместо алебастра, чернь вместо меди. Страх вместо интереса. Моргаю. И морок рассеивается. — Ты Влад Цепеш? Чудовище?! Из-за тебя столько людей… Ты столько людей убил! Поверить не могу, что отдалась тебе! Понемногу понимание проникает в мою голову, холодный разум врезается в жар эмоций, шипение и треск в моей голове похожи на голоса. Прикрываю глаза, чтобы, когда открыть их, снова стать Дракулом. Девка собирает свою одежду и пытается прошмыгнуть мимо меня. Но она слишком много знает. Сам ей рассказал, кто я. Мне не жаль, ведь она права. Я — Чудовище! Так им же и буду… Сжимаю плечо до хруста, откидываю к стене, возле которой ещё минуту назад брал её. Треск, хрип, вскрикивает, но ее никто сейчас не услышит. Она умрёт под аккомпанемент песен, гам и стук барабанов. — Нет, прошу! — Я же Чудовище, маленькая, а мы едим таких как ты… Раз сказал ей имя, покажу и лицо. Вскрикивает, когда видит облик носферату. — Ну что, я все ещё красавчик? А голос мой достаточно низкий, чтобы девки вились у моих ног? — Прошу… — А нужно требовать и брать! Вгрызаюсь в шею, в аккурат припева песни, что завывал хор голосов, так что никто не услышал одного, вопившего не впопад, а потом затих навсегда. Никто не заметит её отсутствие, пока не найдут труп. Пробираюсь сквозь толпу и замираю, слыша звонкий смех, слизываю с губ кровь, а взглядом уже ищу её. Нахожу. Я всегда найду её. В этот раз мне помогла маска, что я отправил ей от лица Мирчи. Маска переливается всеми оттенками зелёного, словно чешуя змеи, как и платье, а косу держат две ленты — малахитового и медного цветов. «Хозяйка Медной горы. Знала бы она настоящую княжну-змею» Рядом с ней кружилась в танце Мирела, сегодня она была в образе Иеле — злой феи, принимающей облик прекрасной девушки. Иеле живут в воздухе, в лесах и озёрах, появляются в полночь и танцуют хору, оставляя за собой выжженную землю. Мирела носится туда-сюда в беледно-голубом платье с веником на голове и звенящими браслетами на запястьях. Музыка стихает и девушки заваливаются на бревна около костра, слышу их частое дыхание, а сердца, гляди, выпрыгнут. — Смотри, — Мирела задыхалась от танца, только схватила змейку и потянула в сторону. — Гадалка! Пошли погадаем! — Нет, спасибо. В моей жизни в последнее время и так слишком много пророчеств. Мне хватит на несколько жизней вперёд! — Ну, Лада, — канючит Мирела, если она что-то вбила себе в голову, то обязательно будет добиваться этого всеми способами. — Ну пожалуйста! А если я туда сама пойду и мне снова плохо станет? А если снова задыхаться начну? А тебя рядом не будет, ну пошли, Лада! — Ты здорова, как бык. — Бык? Я бык? Ну все, я обиделась! Обиделась пока ты со мной не пойдёшь! — Я ошиблась. Ты не бык, ты - вымогательница и шантажистка! — Понятия не имею, о чем ты, но если ты сейчас пойдёшь со мной, то я готова ими быть! Лада закатила глаза. — Хорошо, идём. — Ура! Девушки скрылись за пологом палатки, возле которой стояла дриада и зазывала всех, кто хотел бы узнать свою судьбу. Внутри было темно, лишь множество маленьких свечек разгоняли тьму, давая хоть немного света, вырывая очертания старухи в балахоне. — О-о, — протянула она скрипучим голосом. — Вы только гляньте, кто зашёл ко мне на огонёк… Соловей и змея… Вот уж странный дуэт! Чего же вы хотите? Пташка? Старуха была настолько старой, что казалась даже муха могла застрять в паутине морщин. Её глаза были покрыты бело-жёлтым налётом, она больше прислушивалась, нежели присматривалась. И каждый раз кривила свои тонкие губы, что представляли из себя кровавые струпья, заставляя корку снова и снова лопаться. Белесым от налёта языком, старуха слизывала капли крови со своих губ и жмурилась от удовольствия. Длинные жёлтые зубы то и дело мелькали при разговоре. Чёрный балахон, казалось, имел сотню дыр, в них виднелась жёлтая и хрупкая, как старый пергамент, кожа. — Ну-у? Так и будете разглядывать? — Простите, мы хотим погадать на любовь, — было видно, что старуха произвела впечатление на Мирелу, но она не из робкого десятка, чтобы отступать! — Нет. Ты пришла, птаха, а она, — старуха ткнула обломанным ногтем в Ладу. — Змейка, здесь, чтобы узнать, на чьей груди лучше свиться кольцами. Чью шею и сердце оплести, чтобы голову свою сохранить! — Старуха закаркала. — Я скажу, я вам все скажу! — Нам, пожалуй, пора идти, — Лада сжала плечо Мирелы. — Уверена? Разве ты не хочешь узнать о двуглавой змее, что ведёт тебя за руку? Или узнать, почему тебя тянет не к Теням, а к Тьме? Кто защитит тебя? Не хочешь? Хорошо, ползи, змейка, ползи. Старуха помахала костлявыми пальцами. — Ползи, пока тебя не распяли, не сбросили с башни, не утопили или… не повесили! — Лада, давай уйдём отсюда. Я передумала! — Не быть тебе больше Ладой, а быть оскверненным совершенством Бога! Мирела уже было взяла Ладу за руку, но та лишь отмахнулась. — Я тоже передумала, Мирела, — змейка подошла к покрывалу, на котором сидела старуха. Девушка долго смотрела в глаза старости, а потом сказала: — Мирела, выйди, пожалуйста. — Лада, а если… — Выйди! Пожалуйста. Под каркающий смех старухи, Мирела вылетела из палатки. — Храбрая пташка, до последнего держалась. — Что ты можешь поведать мне? — Девочка, я знаю, что видит жертва в глазах гадюки. Я знаю кто и что видит в твоих глазах. Старуха вынула из балахона карты, потрепанные, кое где не хватало уголков или куска карт побольше. — Сдвинь карты ведомой рукой. Выбери одну и дай взглянуть. О-о... — ведьма замолчала, единственное, что она делала, это скалилась. — Не думая, не выбирая, ты вытащила карту Хозяина… Хозяин наше все, он заботится о каждом из нас… Он рядом с тобой, даже сейчас. Он тот, чью голову венчает корона, он твой защитник, твоя опора, твой Бог, что карает тебя и тут же милует. Позади него горы, впереди — враги, и только от тебя зависит, к какой стороне будешь принадлежать, но знай… Стала ты его задолго до своего рождения, продана была и подарена ему своей же кровью! Сталь его глаз будет держать тебя словно цепи, а твоя потребность в нем будет сжиматься ошейником на тонкой шее. Лишь с ним ты будешь дышать, для него ты будешь дышать. Он принесёт тебе дары, но хватит ли тебе сил, принять их? Он знает, что ты его хочешь, он скалится, но приручив его — вернее не найдёшь. Да! Ещё! Вытащи ещё одну! Девушка потянулась к колоде. — Правосудие. Суд… хм. За все придёт расплата. Как аукнется, так и откликнется. Женщина, сидящая на троне в красной мантии, её ноша — её корона, она давит на неё, но ничего не изменить. Она сама выбрала этот путь, ты — выберешь. Она меч, но она и весы. Скажи, змейка, ты весы? Можешь ли уравновесить тьму и свет? Или ты карающий меч, будешь сечь головы и праведным и грешникам? Лада потянулась к ещё одной карте. — Ещё хочешь? Ну давай! Девушка молча, не смотря на карты, вытащила одну и перевернула рубашкой вниз. Обе замерли, а затем старуха истошно захохотала, от чего струпья вновь потрескались. На карте был изображён скелет в доспехах на коне. — Смерть! Выбрала сама смерть! Ты бы ещё дьявола выбрала! Или он выбрал тебя? — снова лающий смех. — Умрёшь ты, и смерть твоя в доспехах будет. Не бывать тебе живой как сейчас, так и всегда! — старуха ткнула пальцем в первую карту. — Ищи! Ищи этого мужчину! А когда найдёшь, падай на колени и моли его о цепях! Слышишь? Лишь его цепи, куда ты добровольно сдашься, спасут и тебя, и тех, кто тебе дорог! — Чушь! — зарычала Лада. — Опасны для меня лишь два условия, их и должна бояться, обходить. Однако я уже столько раз была на краю, что и не сосчитать! С самого детства под руку брожу со смертью, сколько отведено, столько ещё и прохожу. А затем приму её как подругу! Я не буду умолять! Не буду падать на колени. Не буду! — Под руку со смертью ходишь? — старуха вновь зашлась смехом, а потом резко схватила Ладу за руку, рывком закатала рукав платья, обнажая змею. — Это метка твоя, сама ты её себе и поставила! А со смертью ты более бродить не будешь, коли невестой ей станешь. А на колени падаешь. — старуха вытащила ещё карту. — Сгоревшей храм. И двое. Двое сыновей, что лишь Тени своих отцов. Один орлёнок, с обрезанными крыльями, другой ещё змееныш без когтей и крыльев. Пойдёшь против Хозяина — он изничтожит их! И не важно будет, кто они такие. Убьёт их у тебя на глазах, а виновата будешь только ты! Станешь его — спасешь и себя и их. Земля и небо, змея, трава и тучи. Только они проведут тебя к трону из шипов и постели из костей, где будешь упиваться ненавистью и любовью к смерти с терновым венцом на голове! — Земля и небо? Постой, ты говоришь о… — Да! О тех, кто стал тебе дорог, кого можно у тебя забрать, сначала одного, затем другого. — Если я сделаю это, поддамся смерти, они выживут? — Спасутся оба, но останется с тобой лишь один, тот, кого ты выберешь сама. — Смерть и Хозяин - один и тот же… то же существо? Старуха хитро прищурилась. — В твоем случае да, в нашем — нет. А сейчас вон! Вон! Я и так многое уже взболтнула! Лада, понимая, что большего от старухи не добиться, вышла из палатки. — Глупая девчонка. И судьба у нее глупая, если не начнет думать головой. А у нее их целых три! — голос старухи изменился, стал мелодичным и гипнотическим, таким должна разговаривать королева, собственно так и есть. Несколько пасов руками и на месте старухи уже сидела молодая и красивая женщина с горящим медным взглядом. — Это надо же было такие карты выбрать из колоды, теперь мне понятен твой интерес, Темный. Я вышел из тени, не сводя взгляда с карт. — Ты говорила, что не видишь ее судьбу, Агата. — И не видела. Лишь девчонка может приоткрыть завесу тайны своей истории. Только ее рука может выбрать те карты, которые хоть что-то расскажут. Я пыталась гадать, но все время лишь туман, словно далеко в прошлое гляжу, да не вижу ничего. «Или в будущее» — И что же это за девушка, что будоражит ум самого Дракула? — Много будешь знать, Агата, быстро состаришься. Алые губы растянулись в теплой улыбке. — Если бы не твои загадки, Темный, я состарилась бы уже очень давно. Пришло время платы — я взял у ведьмы кубок. Одно движение, и моя кровь хлынула, наполняя чашу. — Я видела башню и реку, Хозяин, а она сказала, что ей стоит остерегаться двух условий, которые могут привести ее к смерти. Расспросите ее об этом. Возможно это как-то связано с тем, что никто не может прочесть судьбу. Вам удалось прочесть мысли девчонки? — С трудом. Блок действовал на нас обоих, — вспоминаю, как было плохо ей и мне после чтения, такое я испытывал впервые с тех пор, как обрел силу носферату. — Пей, Агата, и не старей до нашей следующей встречи. А пока пусть Лада почувствует себя особенной, спасительницей, и мученицей. Ты сказала ей, что она может спасти тех двоих, но она даже себя спасти не в силах. Будто ответом на мои слова снаружи раздались крики и грохот. — На нас напали! — Спасите! Откидываю полог палатки, и в плечо тут же вонзается стрела, затем еще одна. Весь фестиваль накрывает дождь из стрел, их свист слышат даже люди. — Стрелы! Вырываю деревяшки из своего тела, чувствую, как они жгутся, но я не обращаю на это внимание, облачаясь во тьму. Вскидываю руки, чернота вторит мне, закрывая фестиваль, стрелы дробятся о барьер. На поляну вбегают люди в черном, опять! Это не Тени, они выглядят так, как и наемники, пролезшие в мой замок! Шатры полыхают, женщины и дети ревут, много тел, пронзенные не стрелами, так мечами. Вдыхаю запах крови и скорби, чувствую кокон тьмы, что подпитывает мои силы. Слышу сердцебиение каждого живого существа, мне не нужны глаза, чтобы быть в курсе, где они находятся. Один бежит на меня с северо-востока. Сжимаю кулак и невидимые нити своей силы, его кровь бурлит, откликаясь на мой зов. Сердце наемника сжимается, словно я держу его в своём кулаке, мысленно сжимаю еще сильнее и ткани лопаются, расползаясь кусками. Наемник вскрикивает, прижимая руку к груди, но в следующий миг валится на землю плюясь кровью. Меня пьянит сила, которой обладаю, чувствуя восторг и наслаждение, я начинаю извращаться сильнее. Хлопок — и голова другого наемника лопается фонтаном брызг, у другого сжимаю легкие, оставляя задыхаться. Мое представление не осталось незамеченным. — Дракул! — Это Дракул! Смотрите! — Князь Мирча прислал Дракула нам на помощь! «Ну да, прислал, как же!» — Мы спасены! Ко мне бегут ещё трое, собираю тьму на кончиках пальцев, чувствую, как покалывает кожу, опускаю кисть. Полосы тьмы следуют за моим движением, слышится свист, и наёмники с чавкающим звуком расползаются на вертикальные полоски. Кому-то из зрителей становится плохо, кто-то что-то кричит, но моя кровожадность в самом разгаре. Мне не нужны мечи. Руками и когтями я рву тех, кто в чёрном, но не принадлежат Теням. Не принадлежат мне! Каждый Тень носит мою метку, так я легко могу отличить кто есть кто. Слышу свист, перехватываю стрелу, направленную мне в горло, идиоты, даже попадание в сердце не убьёт меня сразу. Разворачиваюсь и всаживаю древко в другого наёмника. Летят головы, конечности, всюду кровь и тела, внутренности заменили нарядные ленты, горящие шатры — костры, а крики — песни. Вселился только я! Тени с легкостью разрубают наёмников. Легко. Слишком… — Это последний, Дракул, — отчитался Лука, отрывая голову наёмнику. — Лада и Мирела? — Я отправил их в замок, они уже должны… Раздался звон, заставший нас замереть. Ещё один звон. И еще. Звонил колокол, а это значит одно — еще одно нападение! — Это была приманка, главное нападение было на замок! «Кто? Лада или Мирела? За кем пришли на этот раз?» — Лука! — Я останусь, закончу здесь. Призываю тени, вступаю в них, чувствую невесомость, словно падаю, но не вниз, а вперёд и выхожу во внутреннем дворе замка. Здесь идёт бойня похлеще чем на фестивале. Они посмели напасть на мой дом и мою семью… Ярость, гнев, жажда и тьма. Всё скапливается и скручивается в тугой ком, а после я отпускаю… Весь замок накрывает тьма, закрадывается в каждый угол, лишь я вижу ленты тьмы, обвивающиеся вокруг врагов. Щелчок, и все, кого пометила тьма, разрываются на кусочки, оставляя лишь кровавое месиво. Тьма уходит, оставляя после себя опустошенность и слабость. Несмотря на это, вваливаюсь в тень. Мне нужно найти её, нужно убедиться, что её не тронули, что с ней все хорошо, что она жива! Посылаю тени на поиск, нахожу и выдыхаю. Когда я задержал дыхание? Чёртова девчонка! Выхожу в одной из комнат и застываю. Лада жива, в крови, но по запаху — не в своей… «Мы тебя предупреждали!»«Пока ты не возьмёшь сам, она не будет наша!»
«Когда же ты поймёшь?»
… зажата в руках Тени. Змея с радостью зарывается в волосы Андрея, а он в свою очередь — сжимает её талию. Они не замечают меня, слишком заняты страстным поцелуем. — Не оставляй меня больше. — Никогда… Ухожу быстрее, чем меня заметят. «Я предупреждал тебя, Андрей. Она - моя»