Помнишь Тьму?

                    Quae nocent — docent       

Что вредит, то учит

             С того момента, как я заснула возле Дракула, что-то произошло. Мир не остановился, все было прежним, но я чувствовала, что что-то не так. Точнее проблема заключалась в том, что я как раз ничего и не чувствовала. Мне нет дела до других людей, нет дела до еды или до развлечений. Ем только потому, что надо, а не потому, что хочу. До меня никто не лез, всем сказали, что на меня напали, чтобы разрушить мир между Валахией и Молдавским княжеством, но не более. Той ночью Намтар напитался достаточным количеством людей, но я спаслась. Точнее меня спасли. А если еще точнее – спас Дракул. Тот, от кого я этого ожидать совсем не могла. Сначала я думала, что он – плод моего больного сознания или иллюзия Намтара, настолько сдержанным и обходительным он был. Однако он оказался настоящим, тогда я еще не сообразила, что Дракул, как и дух ночных кошмаров – были у меня в голове. Из этого возникает резонный вопрос: сколько Дракулу удалось узнать обо мне и о будущем? Знает ли он, кто моя мать или еще хуже – отец? Чья кровь течет по моим венам, что так полюбилась ему? Успокаивало лишь одно – я все еще жива и даже не закована в цепи. Либо Дракул долго решает, как ухищрено меня казнить, либо он ничего не видел. Могло ли мне так повезти?       «Удивляло» и то, что даже Темный больше не испытывает ко мне каких-либо негативных чувств: не рычит, не угрожает и не давит. С той ночи он не трогает меня ни физически, ни эмоционально, однако глупо считать, что от него так легко можно избавиться. Иногда я ощущаю его взгляд на себе, горящий, но обжигающий холодом, словно что-то плавит кожу и это единственное, что ты чувствуешь. Он был рядом постоянно, словно невидимый охранник или зверь, охраняющий то, что принадлежит ему. Когда я читаю книгу – он рядом, когда старательно пытаюсь делать вид, что увлечена беседой с придворными дамами или, когда поджимаю под себя ноги, забираясь на лавку в небольшой беседке, скрытой плющом и деревьями. Даже односложно отвечая на вопросы Мирчи, я знала, что мы не одни. Что он рядом.       Я будто бы снова во сне, безразличие ко всему иногда помогает, особенно если раньше тебя переполняли эмоции, как хорошие, так и плохие. Однажды я стояла у парапета одной из башен, как-то сама собой забрела туда, шла куда глаза глядят – и вот я здесь. Раньше бы вцепилась в эту невысокую перегородку, ограждающую тело от падения вниз, и с замиранием сердца наблюдала высоту, на которой нахожусь. Но тогда… просто сидела спиной к обрыву и смотрела на жалкое расстояние между мной и землей.       «Даже подумать ни о чем не успею»       В кошмаре Намтара, выбрав жизнь, я не задумывалась о том, что буду делать позже, когда Дракул вытащит меня. Просто озвучив то, что роем гудело в моей голове, обрекла себя на это. Жизнь без эмоций, хотя… разве все так плохо?       «Слишком мелкая мечта для такой женщины, как ты»       Что имел в виду Дракул? Почему он уверен в том, в чем не уверена даже я? Как ему удается? Как удается так уверенно идти по жизни, когда столько людей хотят уничтожить его? Сила? С Владом III считались и при жизни, задолго до прихода Дракула. Тогда что? Темный обещал мне силу, если выживу, если справлюсь, тогда почему я совершенно не чувствую себя сильной?       «Превозмогая боль, перенаправляя ее, ты сама становишься сильнее, а сила перерастает во власть»       В голове только его голос, повторяющий слова, разрушающие меня и собирающие вновь. Неужели я должна полностью положиться на этого мужчину? Того, кто запирал меня в башне, унижал и раздевал, столько раз делал мне больно.       Боль… Она тоже избегает меня. Кажется, такое состояние называют «апатией». Мир сер, я даже не заметила, как он выцвел, просто в один момент одна из дам, с которой мне приходилось гулять, сказала:       — Посмотрите на эту розу! Она великолепна, а какой насыщенный алый цвет! Элизабет, я права?       — Угу, — киваю, но не нахожу глазами то, про что глупо щебетала дама. Вокруг нас были лишь выцветшие на июньском солнце, полувялые розы, да иссушенная блеклая трава, но ни капли алого.       За цветом ушел вкус. Тогда я сидела за столом, не принимая участия в беседе. Мне налили какой-то чай, который я цедила мелкими глотками.       — Элизабет, что-то не так? Вы сегодня не разговорчивы, — отвлекшись от чая, вижу, что на меня смотрят едва ли не все, кто собрался в обеденной зале.       — Нет, все хорошо, чай очень вкусный.       — Чай? У тебя в бокале вино, — Мирча смотрел на меня не мигая, тогда я лишний раз убедилась, что цвета нет: некогда переливающаяся сталь сменилась мышиным оттенком, глаза князя больше не казались мне живыми, лишь пародией на самих себя. Лишь грязью.       — Вкусное вино, спасибо, — на автомате проговорила я, утыкаясь в свои мысли на дне полупустой тарелки.       — Элизабет, вы…       — Не надо.       Так ушел вкус, а я никак не противостояла этому, да и как бы это делала? Поэтому просто жила дальше. Мирча пытался вывести меня из этого состояния, устраивал веселье, охоту, стрельбу из лука, но я не чувствовала больше того, что испытывала когда-то, даже по отношению к этому прекрасному мужчине. Каждый раз, когда я смотрела на него, перед моими глазами был он из кошмара. Преследующий меня или лежащий на моих руках, но мертвый, залитый кровью. Тогда меня начинало трясти, и Мирче приходилось спешно уходить, чтобы приступ прекратился. Я пыталась исправить это, старалась чаще бывать с молодым князем, но внутренне каждый раз содрогалась при виде него. Лишь в людном месте, могла немного побыть рядом с ним, точно уставшему телу было достаточно призрачной надежды, что при свете и людях, Мирча не обратится в чудовище и не нападет. Вместо того, чтобы прогонять кошмары, он занял их место, став главным из них. Пожалуй, это была единственная ответная реакция моего организма на что-то.       Без понятия кому могу рассказать об этом – пишу письма Андрею, на русском, а затем сжигаю, так как не могу иначе поделиться с мужчиной своими мыслями. Это помогло. В начале. А после все вернулось на круги своя. Марание чернилами бумаги ни к чему не приводило, и в итоге, вновь оставшись один на один со своими демонами, я проигрывала одно сражение за здравый рассудок за другим.       Получив жизнь, я лишилась чувств, того, что определяло мою цель: жить, чтобы чувствовать, но если ты не чувствуешь, как понять, что живешь?       Створки окна врезаются в стены от порыва ветра. Вздрагиваю, роняя стакан, он разбивается, разлетаясь на осколки. Его содержимое разливается отвратительной серо-коричневой лужей у моих ног.       «Нужно собрать осколки»       Нужно, но я продолжаю стоять и удрученно смотреть на извивающуюся жидкость, не имея в себе сил тут же убрать беспорядок. Почему оттягиваю это? Устало вздохнув, присаживаюсь и начинаю собирать прозрачные стекляшки. Створки хлопают снова, и стекло вновь рассыпается на пол, а вслед за ними падают несколько алых капель.       «Алых?!»       Чувствую, как по руке разливается волна какого-то странного ощущения, и лишь кровь отрезвляет меня, доказывая, что это не сон.       «Больно и щиплет…»       Взамен ощущению боли приходит волна радости. Эмоции! Они вернулись, я снова чувствую! А вскинув голову, вижу как контрастируют зеленые занавески с хмурым небом, предвещающим грозу.       «Ура! Ур…»       Но алый переходит в бурый, а после в грязно-коричневый, темнея за доли секунд.       «Нет! Нет! Нет!»       Больше не задумываясь ни о чем, сжимаю в ладони самый большой осколок, прижимаю его к коже и провожу первую линию. Содрогаясь и топясь в эмоциях, повторяю действие снова и снова, раскрашивая пол в алый. Давлюсь эмоциями и слезами, ловлю эйфорию. Не останавливаюсь даже, когда почти вся рука в порезах, лишь радуюсь, как ребенок. Впервые за месяц, я что-то чувствую! Я чувствую!       — Элиз, — голос Дракула пугает, и я охаю, оборачиваясь, не успевая спрятать то, чем занималась. Конечно же он увидел все, что мне бы хотелось спрятать от него. Его строгий взгляд обжигает мое лицо.       — Я…я не хотела. Я не для того, чтобы убить себя. Правда! Я… просто… так хоть что-то чувствую! — боясь разозлить его еще больше, выпаливаю слова, в надежде, что он поверит мне. — Это правда… Я не чувствую эмоций, цвета, вкуса – ничего, — мне стыдно. Ведь он выполнил мое желание – я жива, но поняв, что этого мне мало, требую от мужчины еще и еще, хоть он и предупреждал меня.       Дракул молча протягивает ладонь, по обычаю закованную в кожу перчатки. Мне абсолютно не хочется отдавать то, с чем я вновь могу окунуться в феерию чувств, но помня все, что было до этого, медленно подхожу к Темному и отдаю ему стекло. Дракул отшвыривает его в камин, и пепел устилает стеклянная крошка. Мужчина крепко сжимает мою изрезанную руку, а я шиплю, зажмурившись, но радуюсь, что хоть что-то чувствую. Распахиваю глаза, когда чужой язык проходится по одному очень глубокому порезу. Завороженно смотрю, как мужчина повторяет это действие уже с другой раной. Почему-то эта картина завораживает меня. Делаю очередную попытку рассмотреть лицо, спрятанное во тьме капюшона, но новая возможность ведет к новому разочарованию.       — Это детские игры, — вдруг произносит мужчина, под его языком порезы затягиваются, оставляя после себя чуть бардовые линии. Чувства притупляются, а затем утекают, как песок сквозь пальцы, оставляя после себя лишь жалкое эхо.       — Говоришь так, словно сам бывал в такой ситуации.       — Может и был, а может и видел, — зрачок вытягивается, убеждая меня в том, что из тьмы на меня глядит не человек.       — И что же делать? Как продлить ощущения?       — Чтобы выживать – ощущения не нужны, — слова звучат глумливо, но интонация мужчины не изменилась, все такая же текучая, но твердая.       Руку отпускают, и она канатом повисает вдоль тела. Понимаю, что загнана в ловушку собственными словами, сказанными впопыхах. Дракул такого не терпит! Мужчина отворачивается от меня чтобы уйти, но я хватаю его за руку.       — Ты сказал, что выжить – слишком маленькая мечта для меня, но в тот момент это казалось самым большим желанием в моей жизни. Раньше я думала, что стоит боли уйти из моей жизни, и все тут же станет прекрасно и весело, но это не так. Боль – проводник ко всем остальным чувствам. Прошу, помоги мне.       Мужчина прищуривается, не упуская возможности задеть меня:       — Так теперь ты меня слушаешь?       — Я тебя всегда слушала.       — Но не слышала.       — И прошу за это прощение. Но я не справлюсь одна.       Князь долго и внимательно изучает мое лицо, он не вырывает своей руки из моих, но я чувствую, как она напряжена.       — Нет, — озвучивают приговор, прямолинейно и грубо. В этот раз моя очередь отпустить его руку, но он продолжает стоять, возвышаясь надо мной.       — Что? — его взгляд уже прожег во мне дыру.       — Ты так просто с этим смиришься?       — Я уяснила прошлые твои уроки. Тебе лучше не перечить, — не в силах больше смотреть на мужчину, отворачиваюсь, но не смею сделать и шага от него. — Все мои попытки оказались провальными, а ты, так или иначе, все равно наказываешь меня.       — Хорошо, если ты действительно понимаешь это, — тяжелая рука опускается мне на макушку, меня гладят, как собачку, но это даже малость приятно. Меня больше ничего не задевает. Вспомнив кое-что, пытаюсь отодвинуть рукав кожаной куртки, удается не слишком хорошо, но я все же освобождаю небольшую часть мужского предплечья. Множество мелких шрамов разбросаны самыми разными способами, некоторые из них ложились друг на друга, как любовники, другие тянулись на встречу, как возлюбленные, а последние так никогда и не смогут быть вместе, разделенные расстоянием. Касаюсь каждого, отмечая, что они похожи на те, что сейчас должны краснеть на моей руке. Боль…       «Я принял ее. Только сломленные могут так делать. Вскоре начнешь радоваться ей. Ведь если ты ее испытываешь – ты жива. Лишь мертвецы не чувствуют боли»       Вот что он имел в виду. Я сломлена, как и мужчина передо мной когда-то, но не сейчас. В этот момент он сильнейший из людей и носферату, так будет и по мой век. Продолжаю кружить пальцами по теплой коже, не встречая сопротивления, кажется Дракул сам не прочь этого, наоборот, он заинтересованный моей смелостью, если не глупостью. Видимо и тем, и другим, потому что следующим моим шагом я снимаю с его руки перчатку. Мои пальцы проскальзывают между его кожей и перчаткой, сантиметр за сантиметром, обнажая кожу, что уже давно позабыла свет Солнца. Ладони и пальцы не уступают предплечью, уверена, что здесь шрамов даже больше.       — Ты был в плену еще мальчишкой. Должен был думать о себе, заботится о брате, — мужчина вызывал интерес у меня, хотелось касаться его. Это не было чем-то плотским или пошлым, простые прикосновения, кожа к коже, тепло. Не более. Простое желание почувствовать кого-то. Оно гудело в моей голове так сильно, что я не могла противостоять этому. Мотаю головой, но едва ли это помогает мне. А что если Дракул тоже хочет, чтобы его просто так касались? Поэтому и не отнимает руки? — Ты тоже был сломан.       — Это вопрос? — его голос был хриплым.       — Как ты справился с этим?       — Я не справился с этим до сих пор, — твердый взгляд, рука сжимается в кулак и выскальзывает из моих пальцев, мне тут же становится холодно. Знаю, что сейчас он точно уйдет, и когда вернется вновь – не ясно. А я опять останусь одна в сером мире! Не могу снова оказаться там, не тогда, когда Дракул показал, что хоть немного, но понимает меня. Нужно задержать его! Князь тем временем делает шаг назад, а мозг судорожно решает, что делать телу, но не находит решения. Тогда решение находит тело. Мужчина останавливается, сбитый с толку.       — Зачем ты это сделала? — строгая интонация заставляет внутри все сжаться и задуматься о правильности моих действий.       — Разве ни этого ты хотел, Хозяин?       Его огромное тело, возвышающееся и давящее, и мое – маленькое, стоящее перед ним на коленях. Его взгляд – властный и подавляющий, и мой – молящий и несмелый.       — Больше я не буду повторять этот вопрос: что ты желаешь больше всего на свете?       Если неверно отвечу и сейчас, то буду сожалеть до конца своих дней! Чего же я действительно хочу? Выжить – больше нет, чувствовать? Тоже нет. Тогда чего?       «Боль – это сила. Боль – это эмоция, которую я могу обуздать. Ее я чувствовала с детства, привыкла к ней, но не смирилась, и куда это привело меня? Остается лишь одно – обуздать ее, чтобы стать сильнее!»       — Я хочу иметь вес в этом мире, стать сильной.       «Подобной тебе»       Выжидающий взгляд, очень пристальный и грузный, от чего чувствую неуверенность и слабость в теле. Но лишь убеждаюсь, в правильности своего решения. Мужчина здесь и пяти минут не провел, заставив меня испытать в сто раз больше эмоций, чем за все время после кошмара! Сейчас я готова на все, чтобы он мне ни предложил, ни приказал или ни потребовал, но он молчал – это угнетало.       Громкий щелчок пальцев заставляет вздрогнуть само пространство, он пробуждает дремлющую тьму, и та, в свою очередь, стремительно окутывает нас. Я знаю, что это переход, но раньше для переброса куда-либо Дракулу приходилось использовать физический контакт, а сейчас он делает это без каких-либо дополнительных усилий. Его сила выросла? Мы в новом помещении, но как будто бы ничего не поменялось. Стало просторнее, около стены стояла огромная кровать, чуть дальше стол без наличия письменных принадлежностей, кресло, а на крюках, торчащих из стен, висела масса разный… штуковин.       — Хочешь задать вопрос? — мотаю головой, на что получаю легкий наклон головы. — Значит уже не хочешь просто выжить? — киваю. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю.       — Не хочу.       — Хочешь чувствовать эмоции?       — Да.       — Зачем?       Вопрос сбивает с толку. Зачем человеку эмоции? Чтобы чувствовать, зачем же еще? Открываю рот, чтобы ответить, но Дракул качает головой, предостерегая. Тогда я задумываюсь, пытаясь увидеть картину, которую видит он. Темный не хочет знать зачем другим людям эмоции, перед ним сейчас я, только за себя и могу ответить. Зачем мне нужны эмоции?       — Чувствовать эмоции – значит чувствовать боль, от которой я всегда бежала, даже не понимая, что испытывая ее с детства – могла хоть что-то из себя представлять здесь. Именно она дала мне силы убить того османского солдата или понять ту девушку, заменившую меня на эшафоте… Всю жизнь мною помыкали и наказывали, больше не хочу этого.       — Разве сейчас, когда ты режешь себя – не наказываешь?       Мотаю головой, поспешно отвечая:       — Нет, лишь чувствую, что живу. Как оказалось, апатия – хуже смерти.       — Которой ты так хотела…       Мужчина обходит меня, кружа, подобно стервятнику.       — Да, но я поняла, что этим сделаю хуже лишь себе, а став сильной – другим!       — Хорошо, — Дракул замирает за моей спиной, откидывает мои волосы и медленно расстёгивает пуговицы моего платья, касается обнаженной кожи на плечах. Ведет пальцами вниз по позвонкам. Холод заставляет кожу реагировать, рассыпаясь мурашками, но не меня. Я сижу не двигаясь, прислушиваясь к ощущениям, стараясь даже дышать тише, но мир все так же сер и невзрачен.       — Ах! — вздрагиваю, когда коготь Дракула вспарывает мою кожу, вниз по лопатке бежит кровь. Эйфория затягивает меня в водоворот чувств, заставляя жмуриться от блаженства и закусывать губу до крови. Князь давит сильней, выводя новую линию на моей коже, тело не слушается, оно живет своей жизнью, и именно сейчас ему захотелось выгнуться под когтями зверя.       — Что ты чувствуешь? — шепот утыкается в мою макушку, мужчина присел рядом так, чтобы видеть весь спектр эмоций на моем лице.       — Я…— задыхаюсь, разрываясь между эмоциями, стоит Владу продолжить вырисовывать на мне свои новые клейма. Фейерверки взрываются под моими веками, не давая возможности собрать все имеющиеся эмоции в моей голове, собрать и облачить в слова, которых ждут от меня. Ногти впиваются в ладони, а губы давно искусаны в кровь, я усиливаю эффект от прикосновений Дракула к моему телу. — …мне нравится, когда ты так делаешь… — произношу на выдохе.       — Что именно?       Наклоняю голову, скрываясь волосами от Дракула, мне не хотелось, чтобы он видел счастье на моем лице. Ведь чему я радуюсь? Боли? Извращению? Это болезнь, Лада! Когда стала такой? Раньше презирала это все. А сейчас? А сейчас всеми силами сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос!       Мужчина отнимает руку, от чего я распахиваю глаза, наблюдая, как мир пестрит красками, и как он же выцветает, рассыпаясь пеплом.       — Нет! — сталкиваюсь с лицом, закованным во тьму. Багровый взгляд окатывает меня властью и высокомерием. Он упивается тем, что делает со мной, возможно испытывая те же чувства, что и я.       — Нет? — он знает, что я имею в виду, ему нравится играть со мной. Зная, что я млею под его прикосновениями, он наносит точечные удары, вызывая тупую боль, не несущую красок.       — Прости, я не должна была…       — Я не услышал ответа, — подушечки пальцев легким касанием мажут кожу кровью. Дракул точно художник выверено наносит мазки, увлеченный своим делом.       — Мне хорошо, — начинаю, смерившись с требованиями своего тела, — я не чувствую боль, только удовольствие, словно зависима от него. Словно это помогает мне очнутся ото сна, в котором все не так, будто люди бродят по потолку, вода струится вверх, а птицы летят задом наперед. И это не завораживает, это создает ощущение пустоты, отторжения самого себя, как будто ты здесь лишний, а не эти явления. Но ты принимаешь это, не в силах исправить хоть малую часть сломанного мира. А потом понимаешь, кто сломан на самом деле – и все по кругу. Ты прав, жить и выживать хоть и кажутся одинаковыми, но на самом деле разные. Совершенно противоположные.       Реальность размывается, когда первая слеза собирается на ресницах, не желая двигаться вперед, замерев, подобно мне.       — А сейчас я чувствую, что живу, Дракул, — я впервые называю его вот так, в лицо, не в мыслях или упоминая вскользь в разговоре. — Хочу жить! Чувствовать! Быть сильной! Правда в том, что я алчная, князь. Ты дал выбрать что-то одно, но одного мне мало. Я готова ради этого на все.       Темный молчит, внимательно вслушивается в каждое мое слово, старается уличить меня во лжи, но ее здесь нет. Я чиста в своих мыслях, словах и целях, выложив все на его суд. Он думает – его выдает хаотичное скольжение пальцев по моей скуле. А затем он целует меня, быстро и напористо, от чего я удивляюсь, но не отталкиваю мужчину. Улавливая мое безмолвное согласие, князь углубляет поцелуй, утаскивая меня за собой во тьму, ведомую только ему. Он прикусывает мою губу, сжимает меня в своих руках, зарывается в мои волосы, тянет их, заставляя меня зажмуриться от удовольствия.       Именно в этот момент Темный медленно царапает мою спину своими обычными ногтями, но я стону ему в губы, забывая, что еще минуту назад, сдерживала себя от шага за край. Боль разливается по всему телу утягивая с собой в удовольствие и трепет перед большим. Бросившись за ним, я уже самозабвенно целую мужчину, прижимаюсь к нему, льну, потому что захотела этого, без приказа! Мысленно молю его не прекращать этого, ведь так в этом нуждаюсь.       — Сними платье, — хрипит мужчина, мы оба в нетерпении.       — Хорошо, — с его помощью стягиваю рукав за рукавом, скидываю ткань до пояса, хочу стянуть ее полностью, но меня останавливают.       — Достаточно, — мужчина быстрым движением срывает с руки перчатку. У него это действие не занимает и пары секунд, тогда как мне понадобилось гораздо больше. Теплые пальцы убирают прядь, выбившуюся из прически. Он накручивает мой хвост на свой кулак, тянет, и я прижимаюсь грудью к его холодной форме Теней. — Никогда не обрезай их, пусть так же украшают тебя.       Теперь его когтями с легкостью можно вспороть горло или выколоть глаз. Они в опасной близости пробегаются по коже щеки. Черные острые и длинные. Следую за ними движением глаз, но меня приструнивают.       — Смотри мне в глаза и не смей отводить взгляд. Сделаешь это, и я перестану, а ты вернешься в свой серый мир.       — Как скажешь.       Он вжимает коготь у сгиба локтя и медленно ведет им по предплечью. Громко втягиваю воздух сквозь сжатые зубы, приподнимаясь с места. Мне нужна опора, поэтому особо не думая, сжимаю плечо Дракула, но он скидывает мою руку.       — Прости, — шепчу я, — я просто…       — Подумала, что теперь мы друзья? — мужчина сильнее вдавливает коготь, глубоко вспарывая плоть. Теперь это настоящая, истинная боль, о которой говорил Темный, вот что мне предстоит покорить и облечь во власть. Едва начав, почти проигрываю первую битву – безумно хочется отвести лицо от этого испытывающего пронзающего взгляда, но напоминаю себе, для чего все это! Больше я не буду слабой!       — Нет, — змеиное шипение вырывается из моего горла.       — Тогда кто? — губы растягиваются, открывая мне ряды клыков, он пугает меня этим, точнее, хочет напугать! Голос несет в себе скрытую угрозу, буквально каждое предложение пропитано ею. Этим нельзя пренебрегать, в особенности, если когти и клыки в такой близости от твоих вен.       — Ты – мой Хозяин, а я… — кожей ощущаю его превосходство. Верно, за все это время он лишь однажды указал мне, кто я для него.       «Знаешь, Элизабет, как дрессируют собак?»       — … твоя собачонка, — ухмылка увядает на его лице, мужчина хмыкает разочарованный моим ответом.       — В таком случае, преданные собачонки всегда лежат у ног хозяина, — тьма заходила ходуном, собираясь кольцом около моего горла, она пела сотней голосов, кажется даже глубоко внутри меня.       — Лежат, — но я продолжаю сидеть, как ни в чем не бывало. На что получаю вопросительный наклон головы в бок. Он делает так, когда ему интересна ситуация, а что мне стало понятно в обращении с Дракулом, так это то, что его интерес нужно поддерживать. — Однако у меня есть право сидеть с высоко поднятой головой.       — И какое же оно?       — Твой приказ. Не отводить взгляда.       — И ты вот так покорно следуешь ему? — усмешка вновь искривила его губы. Ему нравится, когда я дерзкая? — Мне нравится. В таком случае — поцелуй меня.       Берет на слабо! Хорошо, я готова к этому. Чуть приподнимаюсь, опираясь на его бедро рукой, другой веду по его груди вверх, к плечу. Доспехи скрывают почти все тело мужчины, но самая главная броня — его кожа, могу дать голову на отсечение — сейчас простым оружием этого носферату не ранить. Не свожу взгляда с огня, полыхающего багровым во тьме, в красках представляю, как целую мужчину долгим и томным поцелуем. Знаю, он слышит каждую мою мысль. Обвожу языком пересохшие губы, от чего вертикальные зрачки слегка расширились. Но вместо всего того, что моя фантазия обрисовала в мыслях, я легко чмокаю Дракула в уголок губ и отстраняюсь. Кара являет себя в тот же момент — боль пронзает руку, но я даже не морщусь, помня неизменный приказ — не отводить взгляд.       — Это не поцелуй, — чеканит мужчина.       — Разве? Мне казалось, поцелуй — это прикосновение губ одного человека к губам другого. Это было, так что…       — Хорошо-о, — мужчина наблюдает за чем-то позади меня. — Хорошо, — повторяет, но говорит будто не со мной.       Дракул раскрывает ладонь, и на ней из тьмы и теней формируется клинок, полностью черный и, кажется, матовый. Представляю на сколько должно быть он острый, какую лавину чувств сможет принести его прикосновение. Тело пробивает дрожь ожидания, но Дракул медлит. Он играючи подбрасывает и ловит лезвие не глядя. Ему известно, как я предвкушаю то, что он может сделать им, и как нуждаюсь в этом. Движения мужчины ленивы, у него все время мира. Пожалуй, я начала бы умолять князя, если бы именно в этот момент он не прислонил лезвие к моему запястью. Резкое движение и я охаю. Но ничего не чувствую, мир неизменен, а на запястье выступили едва ли несколько капель крови. Кожу порезали, но порез незначителен!       — Нет! — мужчина скалится на мой жалкий протест.       — Что такое? Я ведь порезал твою кожу, — урок жестокий, но запоминающийся, как раз в духе Дракула. — Видишь ли, не всегда наши ожидания совпадают с действительностью. Но теперь ты сама почувствовала разницу между моим поцелуем и твоим. Так ведь?       — Да.       — Так поцелуй меня так, чтобы у меня не возникло желания наказать тебя вновь.       Хорошо, в любом случае поцелуи нынешнего Дракула мне нравятся больше, чем прежнего. Прижимаюсь голой грудью к нему и веду языком по его губам, а после целую, жарко и глубоко. Касаюсь острейших клыков и ловлю себя на мысли, что это чувство мне нравится. Вот так, везти языком по лезвию. Вздрагиваю, когда моя игра приводит к порезу, тогда уже инициативу перенимает Темный.       Крепкие руки поднимают меня, усаживая на бедра Дракула. Своими когтями он выводит кружево на моей спине. Это его вознаграждение, за мой поцелуй, сделанный по всем его правилам. Теплая жидкость стекает по спине, впитываясь в платье на поясе.       Мне нравится это, сидеть на нем, быть в его руках, целовать. Странным образом тот, кто был моим кошмаром ранее — стал тем, с кем могу не скрывать свои желания в страхе, что меня осудят или будут тыкать пальцем. Я не перестала бояться Темного, как потустороннего существа, но в нынешних реалиях, понимаю его и вижу сходство между нами. Кто знает, может и я смогу подняться если не до уровня Дракула, то хотя бы стоять выше других людей! Помню, какие эмоции вызывали во мне прикосновения Мирчи, хоть то и были иллюзии. Там была нежность и трепетность, желание быть тихой и маленькой, слабой девочкой, у которой есть кому ее защищать. С Дракулом абсолютно все противоположно. Этот мужчина учит быть самостоятельной, подталкивает к осознанию силы и того, что нужно сделать ради нее, чем пожертвовать. Трепет и нежность пропадают, растворяясь перед лицом того, кто действительно в курсе, как прокладывается путь к силе. И я покорно следую за ним.       Идя по этой тропе, снова режусь языком о клыки демона, закрепляя пройденный мной материал. Урок выучен, но как оказывается, учеба и сама по себе может приносить удовольствие. Дракул запрокидывает голову, сидя на нем, возвышаюсь, тешась мнимым чувством контроля. Крайне неосторожное движение и капюшон соскальзывает с его головы…       — Дракул! — мой голос дрожит. Весь мир в одночасье схлопнулся, оставив меня на съедение монстрам, что обязательно придут под покровом тьмы. Теперь она главенствует здесь, окуная меня в неприятные воспоминания. Если ночью ты еще можешь видеть какие-либо очертания предметов, то сейчас меня ослепили полностью.       — Чш-ш, я здесь, — не чувствую его, но слышу голос. Поворачиваюсь в сторону шума и утыкаюсь носом в скулу мужчины. Теперь точно могу сказать, что он все еще здесь, никуда не пропал и не ушел, все так же подо мной, и лишь сильней сжимает меня в тисках. Впиваюсь в крепкие плечи руками, сильней обхватываю ногами его бедра, не давая и малейшей возможности оставить меня. Хриплый, но полюбившийся мне смех заставляет ослабить хватку.       — Ничего не вижу, перед глазами тьма.       — Я знаю, — его дыхание опаляет мне щеку, — привыкай к ней, она моя неизменная спутница.       Дракул сейчас передо мной без капюшона, может, если он не дает мне увидеть его, то хотя бы даст себя почувствовать? Хочу коснуться мужчины, но мой указательный палец прикусывают достаточно сильно, чтобы пустить кровь, а после — слизать ее. Одергиваю руку и автоматически, как в детстве, тяну палец в рот. Стоит моим губам сомкнуться на ране, как совсем рядом слышится громкий вдох. Замираю, осознав, что сделала, и как это выглядит. Где-то глубоко внутри что-то заставляет меня начать путь босыми ногами по лезвию. Теперь уже сама прикусываю несчастный палец, вновь вскрывая рану, и подношу туда, где, как мне кажется, должны быть губы Дракула. Какого же было мое удивление, когда мужчина слизнул кровь, не отпуская моей руки.       — Вкусно? — зачем-то спрашиваю.       На что в ответ получаю приглушенное:       — Очень…       Тогда в моей больной голове возникает вопрос:       «Что я почувствую, когда он укусит меня в шею?»       Темный и раньше кусал меня, но после кошмара, пережитого с ним, чувствую его по-другому, как-то иначе, но не могу до конца осознать в чем именно произошло изменение. Он не прикасался ко мне, кроме этого раза, иногда я видела его силуэт в оконном проеме башен, но не более. А сейчас неизвестность затопила меня, смешиваясь с интересом и глупостью.       — А, — не вижу, но точно могу сказать, что мужчина прожигает меня своим взглядом, — а из шеи вкуснее?       Тишина давит, а тьма лишь усиливает угнетающее действие. Воздух тяжелеет, давит на мои плечи. Нервозность поднимается из пустоты живота, но вот мне шепчут в губы:       — Змейка осмелела настолько, что готова предложить мне укусить ее в шею?       — Я лишь, — меняю положение головы, от чего соприкасаюсь с мужчиной носами, и меня бьет током, — лишь хочу почувствовать.       — Хорошо, — в мою руку вкладывают ледяную рукоять. — Тьма всегда излучает холод, поэтому нужно быть предельно аккуратным, чтобы самому не пораниться. Осторожно, на этот раз он достаточно острый, чтобы повредить даже кожу носферату.       Лезвие клинка расположилось аккурат между нашими шеями, так что любая из них могла быть вспорота в мгновение ока. Стоило подумать об этом, как в голове ярко кто-то начал шептать:       «В твоих руках то, о чем ты так долго мечтала! Убей его! И больше над тобой никто не будет властвовать! Только ты! Станешь госпожой! Убей князя, займи его место! Князь умер! Да здравствует княжна!»       — Как мне это сделать?       «Вспори ему шею! Этот клинок убьет даже первородного!»       Тьма буквально выкручивала мое восприятие окружающего мира. Сейчас чувствую себя такой сильной и могущественной, возвышаясь над Дракулом, хоть и сижу на его бедрах, но зато с клинком в руках, который может убить его! Я могу отомстить за все, что он сделал мне! Вспоминаю отчаянье и злость в башне, убийство Мирчи, иллюзию свадьбы и новое гребанное имя! Решаю кое-что для себя и действую!       «УБЕЙ ЕГО!»       — Хорошо, — мое решение окончательно, я выбрала цель и сделаю все, чтобы достигнуть ее!       Лезвие легко танцует на коже. Плавное движение и кровь хлынула по моей груди. Лезвие падает, выбитое Дракулом. Меня вжимают в твердое тело, а прохладные губы быстро накрывают рану на моей шее. Стоны — мое древнее табу нарушено за сегодня уже столько раз, что я не сдерживаю себя. Низ живота опаляет то, что я никогда бы не подумала, что смогу испытывать по отношению к Дракулу — желание, оно разливается по моим венам, усиливаясь от действий мужчины. Его зубы, подобно когтям глубоко зарываются в мою плоть, принося невероятные чувства и ощущения! Я плавилась под ними. Наши игры нравились не только мне, подтверждением тому было возбуждение Дракула. Через шум в ушах слышу его громкое дыхание, он почти стонет, питаясь мной.       За физическим раскрепощением, спускаю себя и с эмоционального поводка. Блуждаю руками по плечам, шее мужчины, запоздало вспоминаю, что он без капюшона! Усмехаюсь своей маленькой шалости и зарываюсь пальцами в мягкие волосы, ногтями проходясь по коже. Меня вознаграждают громким стоном. Это вызывает веселье и некую власть над Темным, несмотря на то, что его клыки в моей шее. Когти так и жаждут зарыться в мою кожу, спрятаться в ней, как в привычные перчатки, а клыки — сделать одно незначительное движение и вырвать артерию с корнем.       Мне нравится эти грубость и боль, идущие рука об руку. Раньше я бы возненавидела себя за это, чуралась бы этого, а теперь стону с Дракулом. Прокляла бы и себя, и его, но сейчас, новая я — ведет бедрами, двигаясь на мужчине. Распаляя наше общее возбуждение, ловлю знаки его тела: силу с которой он прижимает к себе, прерывные глотки, биение его сердца или то, как он дышит, какие звуки издает, какое тепло дарит.       Задеваю клитором его ширинку и тихо всхлипываю, мужчина перестает пить и втягивает в себя воздух, принюхиваясь, я же чувствую лишь железный запах своей крови. Слизываю ее с его губ, а после и вовсе вовлекаю в поцелуй. Теперь Темный сам ведет бедрами вжимая свое возбуждение в меня.       «Вкусно», — сама же отвечаю на свой вопрос, заданный ранее.       Сжимаю в кулаке волосы мужчины, набирая темп на его бедрах. Это так странно — помня старые привычки, не надеваю белье, а вот он — закован в штаны из кожи, но мы тремся друг об друга, словно какие-то подростки, хотя с легкостью можем заняться нормальным сексом. Видимо «нормально» не про нас. Хочу стать такой же сильной, хочу стать таким, как он! Прикусываю его язык, но мои зубы тупы, ими не порезать того, кому даже обычный нож сделать ничего не может. Разочарованная, я злюсь еще больше, когда слышу тихий смех Дракула. Отворачиваюсь от него, но его пальцы заставляют вернуть внимание к мужчине. Он ведет своим языком по моим губам, но я сжимаю их, не пропуская его, и тогда Темный замирает, не предпринимая никаких действий. Металлический запах усиливается, и я облизываю свои губы. Вкус крови первого из носферату расцветает у меня на языке, понимаю, что Темный прокусил себе язык, а после спокойно дожидался, когда моя упрямость отступит! Легкое движение и я снова пробую черную кровь с губ. Это походило на игру — Дракул оставлял кровавый след, целуя меня, а я слизывала его.       — М-м, — игра хороша, но мне хочется чуть больше. Не знаю, почему и на всех ли так действует кровь носферату, но я дурею от нее, становлюсь смелее, требовательнее и бесстрашнее. Дракул наращивает темп, а у меня крышу сносит. Я видела много раз, на что способен князь, но сейчас он сдерживает свою звериную натуру, поощряя и вытаскивая на свет мою. Поэтому тяну мужчину за волосы, заставляя его откинуть голову назад, а мне предоставить доступ к его шее, в которую тут же впиваюсь своими зубами. К черту! Плевать! Если не смогу прокусить, так хоть останутся следы моих жалких попыток! Идея о Дракуле, носящим на шее мои засосы, заставляет все мышцы сжаться от предвкушения. И снова этот низкий смех, плавящий кости. Ему весело! Я стараюсь прокусить ему шею, а он веселится, засранец!       Его кожа теплая, но сейчас я словно снег губами ловлю, вкус слегка солоноватый, но мне нравится. Зализываю места укусов, прикусываю кадык мужчины, заставив его слегка дернутся. Руки Дракула сжимают мои берда, устанавливают свой темп, дерзкий, быстрый. Мы стонем, когда я царапаю его горло. Раньше меня отталкивала его натура: жестокая, кровожадная, холодная, но сейчас мне стало предельно ясно: как я раньше тянулась к людскому теплу, так и Дракула тянула людская боль, мы оба мечтали почувствовать себя живыми. Он — Темный, ему не по статусу быть нижним, тем, кто терпит боль, тогда он понял, что может испытывать те же эмоции будучи источником боли других. Однако сейчас он позволяет в первую очередь себе вновь стать тем, кто чувствует, хоть особого вреда мои ногти ему и не приносили.       — Ego iam oblitus, quam delicatus est, — прошептал мужчина.       — Что? — сиплый голос едва слышен.       — Двигайся. Просто двигайся, — его губы находят мои, а я выполняю просьбу.       Ноги сводит от желания, низ живота скручивает, и я понимаю, что уже близка к оргазму. Но самым приятным было то, что Дракул тоже на грани, и это при том, что мы даже не разделись до конца!       — Дракул, — умоляю его, — пожалуйста! — Понятия не имею, чего хотелось больше, чтобы он коснулся пальцами или чтобы вошел в меня. — Влад!       — Как? Как ты этого хочешь? — он рычит, утыкаясь мне в шею.       — Прикоснись ко мне, пожалуйста…       — Вот так? — длинные пальцы проскальзывают между нами и давят на клитор, вырывая из меня новый стон.       — Ох! — мне нужна поддержка, иначе просто упаду!       — Или вот так? — одновременно мужчина вводит в меня палец и царапает кожу на моей пояснице другой рукой.       — Д-да! — раньше Дракул удовлетворял только свои потребности, поэтому оргазм приходит такой мощной волной, что я теряю связь с действительностью.       — Влад, — зову его, но голос сиплый. Мужчина ведет бедрами еще пару раз и замирает, утыкаясь лицом в мое плечо. Чувствую дрожь в его теле и стон.       Сама пытаюсь отдышаться, выходит паршиво. Все ощущается так остро и ярко, что кажется, мне даже зрение не нужно.       — Спасибо, — моя благодарность искренняя.       — Они будут дольше, но в конце концов все заканчивается.       Киваю, понимая и принимая его слова. В таком случае, я знаю, кто подарит мне чувства снова. Кровь текла по спине, но сейчас я чувствую и холод. Простой, но теперь радуюсь и ему.       Мы привели себя в порядок, Дракул дал мне своей крови, чтобы порезы не кровоточили, и вернул зрение. После пережитого, даже его обычное касание вызывало дрожь.       — Контролируй свое тело, змейка, иначе я задеру все твои юбки, и не посмотрю, что ты вела себя хорошо…       Это была угроза, но для затуманенного возбуждением рассудка, она кажется очень привлекательной. Акции добра от Дракула всегда имеют временные ограничения, поэтому стоит действительно взять себя в руки.       Этой ночью мне ничего не снилось, именно в такие редкие моменты тело отдыхает и набирается сил, поэтому встала я раньше остальных, чтобы в одиночестве насладиться красками и чувствами. Вытащив из шкафа ярко-зеленое платье и надев его, бегу в сад и широко улыбаюсь — розы действительно насыщенно-красного цвета! Более того, только здесь могут заболеть глаза от ковра из разных цветов: тюльпанов, роз, ромашек и лютиков. Есть и те, которых мне были не известны. Солнце светило ярко, поднимаясь на небосвод, и я наслаждалась этой красотой!       — Ю-ху! — не сдерживая себя, пробегаюсь по зеленой лужайке босыми ногами и падаю в тень около дуба. — Красота!       — Вижу, у княжны хорошее настроение, — чужой голос заставляет меня вздрогнуть — даже не заметила никого рядом, так была поглощена другим! Сажусь и натыкаюсь на колкий взгляд Элизабет Батори, той, с которой ранее я встречалась лишь в иллюзии. Должна заметить, что Намтар довольно четко передал и внешность, и характер маньяка XVI века. Кстати, разве до ее рождения не должно пройти еще около сотни лет?       — Бродяжка потеряла господина? — ее вульгарно красные губы тянутся в надменной ухмылке. Можно подумать, она сейчас выдала что-то невесть грандиозное! — Как тебя зовут, собачонка?       — Судя по имени, ты тоже собачонка, — графиня приподнимает явно окрашенную бровь и кривится, карикатурно морща нос. — Оно у нас одинаковое, только вот вы — всего лишь графиня, а я, как вы и сказали — княжна. Так что умерь свое высокомерие, собачонка.       Со всей присущей мне грацией, встаю и оттряхиваю подол платья. Я могу быть собачонкой лишь перед одним существом и графиня явно не тот контингент! Дракул может и накажет меня за это, но ходить на цыпочках я готова только при нем. Не позволю другим помыкать собой.       — Всего доброго, — разворачиваюсь, но меня тут же хватают за волосы и бьют головой об шершавую кору дерева. Кровь хлынула по лицу, а боль ослепляет, отдаваясь в череп.       — Дрянь… — Батори вдруг затыкается и громко втягивает воздух около моих волос. — Ты была с ним!       Бывает, что мимо твоего носа пролетает мгновение, так вот, в этот раз мимо носа мгновения пролетела я. Единственное, что разобрала, так это еще один удар об дерево, и больше ничего из-за заливающей лицо крови. Эта боль совершенно не такая, которую я испытывала, будучи с Дракулом, обычная, тупая и… неказистая, от такой хочешь избавиться по-быстрому и забыть. Лицо щиплет, но я еще больше кручусь, пытаясь расцарапать руку Батори. Внутри все протестует от того, кто именно впивается в мои волосы.       — Сука! — графиня рычит, обозначая то, о чем я даже подумать не могла, хотя надо было бы — она гребанный носферату! Только им под силу так быстро оказаться около тебя и так сильно впечатать твое тело в чертово дерево!       Земля и небо меняются местами, и вот я, развалившись на земле, пытаюсь втянуть воздух. Острие каблука впивается в солнечное сплетение.       — Ты назвала меня собачкой? — голос был притягательным и нежным, совсем не скажешь, что его хозяйка пытается наширнуть меня на свой каблук! — Отвечай, тварь!       Давление на грудь увеличивается, ребра проминаются, мне нечем дышать. В жалкой попытке убрать спазм, хватаюсь за носок замшевой туфли.       — Ты глухая? Или только немая, когда хорошенечко пнут тебя под дых? — издевается Батори, ей абсолютно плевать, что я давлюсь хрипом, а каблук уже достаточно впился в кожу, чтобы ранить ее. — Пф, ты ничем не выделяешься, как и прочие его шлюхи, даже тем троим он выделил место, а что же тебе, конуры не нашлось?       — Ты… — выдыхать последний воздух, когда тебя хотят расплющить — хреновая идея!       — О, так ты все же умеешь тявкать, — с притворной радостью Батори хлопает в ладоши.       — Госпожа, Темный князь вряд ли будет доволен, если с его игрушкой что-то случится, — одна из фрейлин подает голос, но графиня сверкает безумным взглядом, и та замолкает.       — К чему эти переживания, Кармилла? Эта несуразная игрушка — очередная попытка забыть меня. Видишь, он явно выбирал по имени.       «Совпали? Черт! Он дал мне это имя из-за нее?!»       Нужно было время, чтобы обдумать это, но мое промедление было замечено:       — О, а ты не знала? — графиня стирает со своего лица всю дружелюбность. — Я чувствую в тебе его энергию, это значит, что он как-то повлиял на тебя, изменил… Кем ты была до встречи с ним? Кто ты такая?! Он — мой! Всегда был и всегда будет только моим! Сейчас он лишь ищет мне замену, ищет меня в каждой из вас, но никогда не найдет! Есть только я! Я принимаю его таким, каков он есть, со всеми его превосходными пороками! — Батори видно, что я почти отключаюсь от нехватки воздуха, поэтому слегка ослабевает нажатие.       Мне бы заткнуться, лежать тихо и смирно, надеяться, что эта чертова сука не знает о правиле: «Лежачих не бьют. Лежачий добивают!», но вдруг я вижу того, кто всегда был со мной рядом. Тихий. Ускользающий от моего взора, но всегда дающий мне поддержку. Друг, незримый для других, но осязаемый для меня. Вижу, как тень кивает мне, и я открываю рот.       — Так значит… ты была… первой? — пока есть возможность — стоит отдышаться. — Тогда ты должна подтвердить, что перина на кровати Дракула, достойна всяких похвал. А какой секс на ней, ух! Хотя, я не особо на ней зацикливалась, ну знаешь, сложно удерживать на чем-то внимание, когда находишься на хозяине комнаты, но в следующий раз — обещаю, обязательно уделю ей должное внимание… если уткнусь в нее лицом, когда Дракул будет сзади меня и…       Я не вижу ее кулак, но чувствую, как земля колышется волнами от нечеловеческого удара. Меня глушит, а левая часть лица словно бы немеет. Грохот как от взорвавшейся бомбы, а я — в ее эпицентре. Мир мутнеет и теряет четкость, и лишь спустя несколько очень долгих секунд я все же разлепляю глаза, чтобы увидеть лицо, искаженное в ужасной гримасе гнева и сумасшествия.       «Твою мать!»       Раньше я лишь слышала о силе и тьме носферату, пару раз видела их скорость и манипуляцию с энергиями, но такую физическую силу и ненависть — впервые.       — ТЫ БЫЛА В ЕГО КОМНАТЕ?! — трудно было разобрать слова из-за рева, но возможно. Конечность с отросшими, как лезвия, когтями готова если не свернуть мне шею, то вырвать трахею точно.       — Я… да, — мой ответ, кажется поражает Батори, она запинается, ее лицо по-глупому вытягивается, а после графиня приходит в себя, а я понимаю, что лучше бы молчала… Во взгляде Батори читалось чистое безумие и обещание неимоверного страдания.       Едва уловимое движение рукой.       Противный хруст костей и дикий крик.       Огненная боль в области сердца.       Безумный взгляд и перекосившееся от гнева лицо.       А затем — ни что.       И лишь я один на один с мраком…       «Еще рано...»