Помнишь Тьму?

             Nascentes morimur, finisque ab origine pendet              

Рождаясь, мы умираем, и конец обусловлен началом.

      «Дракул, очнись!» — зов ворвался в мою голову таким грохотом, что я подрываюсь на кровати, хватаясь за голову.       — Черт! — звон буквально дробит череп на части.       Стоило только утихомирить боль внутри головы, как она резко перекочевала в область груди. Мне будто вырывали заживо сердце! Сбрасываю с себя мокрую от пота рубашку — грудная клетка цела, нет ни следа, но боль лишь усиливается. Дергаюсь, сваливаясь с кровати.       «Дракул!»       — Рарх, — кто зовет меня? Кому под силу залезть в мою голову?       Тьма вьется у пальцев, едва касаясь меня, готовая в любой момент указать мне путь.       «Дракул!»       — Иду я! — наспех создаю из тьмы броню и растворяюсь в тенях. Лишь когда меня ослепляет яркость Зимнего сада, я понимаю, где нахожусь. Следом за зрением, меня почти лишает слуха пронзительный крик. Я уже слышал похожий на него — в кошмаре Элиз, поэтому уже точно знаю, кто кричит. Еще в видении Намтара этот звук, отзывался странным чувством во мне, но оно даже рядом не стоит с тем, что я испытал, когда крик прервался хрипом и бульканьем.       «Змейка!»       Различаю среди собравшихся двоих слуг Батори, если они здесь, то и графиня рядом, а если она тут, тогда…       — БАТОРИ! — рявкаю, спешно приближаясь к графине. Только сейчас я вижу, что носферату прижала Змейку к себе. — Как ты посмела…       В нос ударяет сильный запах крови, знакомой и родной.       — Князь, все не так, как вы думаете, — слуги Батори падают ниц передо мной, а вот их хозяйка встает и улыбается мне, как ни в чем не бывало.       — Влад, милый, наконец-то решил уделить мне внимание? — от ее сопливого «милый» кривлюсь, не скрываясь.       — Я не твой милый, — взгляд цепляется за Змейку, которая не встает с земли. Сам того не понимая рвусь к ней.       — Змейка?!       — Змейка? Что за глупое… — мне понадобилось меньше секунды, чтобы понять, что и кто сделал с девчонкой. Дальше все было сброшено на инстинкты: рву свое запястье клыками, заливая кровью развороченную грудную клетку Элиз. Девчонка давилась собственной кровью, но взгляд темных глаз был отсутствующим, скучающим и страшным. Именно он говорит мне о том, что его хозяйка теряет связь с миром, что уходит.       Не дам ей такой возможности! Ни за что! Как тогда с Намтаром, проникаю сознанием в тело девчонки, соединяю нас воедино, отмечая, что не чувствую боли. Это плохо. Очень плохо! Блять! За сознанием, объединяю наше ощущение мира, по сути присваиваю ее тело себе. Беру под контроль ее поврежденные легкие, приказываю сердцу замедлиться, но не настолько, чтобы моя кровь смогла обратить Змейку. Ее же кровь, льющаяся диким потоком, перестает стремительно покидать тело, наоборот, заставляю ее бежать по венам и нести тот кислород, что вдыхаю я. Теперь мне приходится дышать за двоих, как и отмерять время между сокращением сердца. Дышу глубоко, заставляю мыслями вернуться ее ребра в исходное положение. Они поддаются, с противным хрустом и скрежетом друг об друга, с дикой болью, которую забираю себе. Раньше мне нравился звук, сопровождающий разрывы мышц и ломку костей, но сейчас, когда дело касалось Змейки… Это нечто необычное, такого ранее не было.       Ярко-зеленое платье становится темным, питаясь кровью, что все еще попадала на него, отмечаю это мельком, дальше полностью сосредотачиваясь на девчонке, выводя кровь оттуда, где ее быть не должно.       — Дракул! — перед моим лицом махают рукой, еле сдерживаюсь, чтобы не оторвать ее к чертям собачьим. — Дракул!       — Что?! — на меня уставился Симеон удивленным и каким-то странным взглядом.       — Отпусти ее, я, — он говорит неуверенно под моим взглядом. Впервые вижу его таким напуганным и осторожным. — Я продолжу лечить ее с Иолой.       Слышу его, но не двигаюсь, на секунду задумываюсь о правдивости его слов, не хочу оставлять ее, но еще больше не хочу убить ее.       — Если она умрет, Симеон…       Колдун быстро обводит меня взглядом:       — Да, я знаю.       Нехотя, разжимаю объятия, позволяя Симеону забрать из моих рук девчонку. Он займется своим делом, а мне следует заняться своим. Уже направляясь прочь слышу:       — Дракул, она не дышит!       — Знаю, я дышу за нас обоих.       — Что?!       Она видит меня, и по мере того, как я приближаюсь к ней, ее зрачки расширяются от страха. Батори точно знает, что значит мое молчание.       — Дракул, я… — не даю ей возможности. Не хочу ничего слышать! Она напала на Змейку, почти вырвала ей сердце! К девчонке никто не смеет прикасаться кроме меня! Ствол огромного дуба разлетается в щепки, когда я сношу его, впечатывая тело Батори. Графиня отбивается, царапает мою кожу на руках и шипит, как блохастая кошка, но понимая, что мне плевать — переходит к другой тактике.       — В… Влад, прошу, — кряхтит Элизабет, но я отшвыриваю ее.       — Мол-чать, — слишком спокойно произношу, внутри все горит, хочу свернуть ей шею или раздробить каждую гребанную косточку в ее теле, наслаждаясь криками! Но тело как камень, оно слишком зациклено на Змейке, исполняя физические потребности: дышать ровно и глубоко, гонять кровь по венам и поддерживать жизнь.       — Князь, моя госпожа, — передо мной возникает один из слуг Батори, но меня это не касается, даже не удостаиваю его вниманием, просто одним движением сношу парню голову.       — Я твой господин.       — Нет, Джонатан! — Батори охает от вида головы парня, оторванной от тела. Ну раз она так убивается по нему, пусть посмотрит поближе. Кидаю голову Элизабет, кровь разлетается в разные стороны, пачкая графиню. Она ловит ее дрожащими руками, но быстро откидывает, морщась. В этом вся Элизабет Батори — преданность не про нее.       — Влад, я прошу тебя, — графиня встает, поправляя зацепившийся подол платья. — Я правда…       — На колени.       Батори тут же падает, как подкошенная, а я отмечаю, что Змейка сопротивлялась бы мне. Злость от этих мыслей заставляет меня вскипеть вновь. Бледная шея отлично ложится в мою ладонь, впрочем, как и в прошлом. Пальцы сжимаются железными тисками, а когти фиксируют суку, подобно ошейнику с шипами. Не щажу графиню. Она — моя первая Невеста и она носферату, поэтому с ней я могу разгуляться, не загоняя себя в рамки!       — Вла… Вала…       — Что ты хотела сделать с ней? — Элизабет упирается, но я сильней. Глаза в глаза. Не церемонюсь. Тараном сношу барьеры Батори, вскрывая ее сознание, разрывая его тупыми когтями, специально, чтобы причинить больше боли. Как она причинила той, которую и пальцем тронуть не смела! Рычание переходит в стоны, а после и вовсе в скулеж и рыдания. Меня бесит все. Ее звуки и движения не те, к которым я уже привык, все не то! Лишь одной я готов позволить капризы! Мне претит мысль о том, что когда-то я вился возле этого куска гнилого мяса! Графиня перестала привлекать меня задолго до Змейки, рядом с девчонкой — носферату просто бледная тень!       Тьма, как же мне хочется разорвать тварь на части и плевать хотел на условия сделки!              — О, а ты не знала? — графиня стирает со своего лица всю дружелюбность. — Я чувствую в тебе его энергию, это значит, что он как-то повлиял на тебя, изменил… Кем ты была до встречи с ним? Кто ты такая?! Он — мой! Всегда был и всегда будет только моим! Сейчас он лишь ищет мне замену, ищет меня в каждой из вас, но никогда не найдет! Есть только я! Я принимаю его таким, каков он есть, со всеми его превосходными пороками!       — Так значит… ты была… первой? — девчонке не хватает воздуха, но она усмехается в лицо Батори — Тогда ты должна подтвердить, что перина на кровати Дракула, достойна всяких похвал. А какой секс на ней, ух! Хотя, я не особо на ней зацикливалась, ну знаешь, сложно удерживать на чем-то внимание, когда находишься на хозяине комнаты, но в следующий раз — обещаю, обязательно уделю ей должное внимание… если уткнусь в нее лицом, когда Дракул будет сзади меня…        — ТЫ БЫЛА В ЕГО КОМНАТЕ?! — верно, я сам принес Змейку туда, куда даже Батори не позволял заходить.        — Я… да.              — Считаешь, что я все еще думаю о тебе? Такая уверенность с том, что ищу тебе замену? Милая моя, я так назвал ее не потому, что люблю тебя, — наши с ней лица были так близко друг к другу, что в ее расширенных зрачках мог увидеть горящие свои, — а потому, что ненавидел ее так же сильно, как и тебя, предательница.       Лицо Батори вытягивается.       — Я пощадил тебя в тот раз, даже учитывая твой сговор с Габриэлем. Не оторвал голову, только лишил сил, но ты не остановилась. Думаешь мне не было известно, кто именно убивает моих Невест? Думаешь просто так обратил трех и запер в Башне?       С каждым моим словом графиня становилась бледней на тон.       — Ты как бешеная псина кидаешься на стадо твоего хозяина, раз за разом думая, что расплата не настигнет, что пропажу одной овцы он не заметит! Не смогла добраться до Невест, так решила выместить злость на девчонке? Не позволю…       — Нет…       Раньше я был пленником этих чудесных глаз, а сейчас еле сдерживаюсь, чтобы не вдавить их в череп. Сковываю графиню тьмой и кровью, демонстрируя свою власть.       — Ты не посмеешь и пальцем ее тронуть, причинить вред собственноручно или убить. Ни ты, ни кто-то по твоему приказу!       — Нет!       — Либо это, собачонка, либо смерть.       — Ты не можешь убить меня! — последняя жалкая попытка. — Ты сам дал мне клятву!       — А сейчас ее дашь ты.       — Нет! Я не стану, она не достойна тебя! Она лишь жалкая человечишка, то, от чего мы когда-то отказались! Тебе нужна сильная княжна. Тебе нужна я! Она не выдержит твой напор, твою мощь и истинную сущность! Ты даже ей лицо не показываешь! Она не знает тебя, а я знаю! Ми…       — Заткнись! Так даже лучше, пятеро уже давно заждались тебя.       — Что? Нет!       — Клятва, Батори, или заточение, — едва сдерживаю себя, чтобы не вырвать ей трахею. Элизабет давно знает меня, ей так же известно, что я не лгу.       — Х…. хорошо. Я клянусь, что не стану причиной ее смерти или физического вреда. Никто ей не причинит вреда или зла по моему приказу, — кровь ревет в наших жилах, скрепляя договор, но Тьмою он еще не одобрен. — Клянусь Тьмой, если сделаю это, то не найти мне прибежище в чертоге моего Отца.       Тьма просачивается сквозь кожу Батори, подобно живым чернилам, она пишет все сказанные слова, придавая им вес.       — Тогда моя клятва спадет, и я убью тебя, обещаю, — графиня балансирует на кончиках туфель, она не показывает этого, но страх пульсирует в ней, нависая подобно гильотине. Это хорошо, сто раз подумает, прежде чем что-то предпринять, касаемо девчонки. — Мы еще не закончили.       — Но я ведь дала клятву, — мыслью затыкаю ей рот и толкаю в открывшийся проход из тьмы. Когда-то возможно мы и были на одном уровне силы, но с тех пор минуло много… предательств.       — Дракул! — девчонка!       Перемещаюсь к Симеону, но не успеваю и слова сказать, как ведьмак качает головой.       — Хреново, очень хреново. Если не хочешь потерять ее — обрати.       — Нет.       — Влад, — тихо, но твердо начинает Симеон, но я знаю, что он скажет, поэтому перебиваю.       — Я сказал — нет! Она не станет одной из нас!       — Станет, ты залил ее своей кровью, она уже давно просочилась в нее, стала ее частью. Когда ты не сможешь контролировать дыхание или сердце — девчонка обратится или умрет. Ее поглотит твоя энергия!       — Думаешь, черт возьми, я не знаю этого?!       — Тогда чего ты ждешь?       Я и сам не знаю, лишь дышу глубоко, насыщая кислородом сразу два тела и думаю.       — Элиз…       — Что? Ты про духа крови?       — Да. Мне нужно время.       — Но его нет у нее.       — Тогда воспользуйся гребанной магией, Симеон, на что она тебе нужна?! — сейчас не место и не время для синтементности, извинюсь перед стариком позже. Мне нужно сосредоточиться. — Элиз? Ты здесь?       — Ты зачастил…       Сзади меня послышались шаги, но обернувшись, никого не увидел.       — Она умирает.       — Это не приговор для таких, как ты…       — Она не такая, как я.       — Пока что может быть и нет, но кто знает, что предписано будущим…       — Если она умрет, то ты не выполнишь мой приказ, с которым тебя послал. Тогда какая от тебя польза?       — А ты все не называешь ее по имени. Только придумываешь новые и новые прозвища… Боишься, что ее имя запузырится кровью на твоих губах?..       — Ты меня слышишь?       — Слышу, а ты меня?..       — О чем ты?       — То, какой ты сейчас ей не поможет, а то, какая она сейчас — не сможет понять и принять твою помощь. Вам обоим нужно измениться. Иначе она станет такой как ты, либо примкнет к другим…       — Я не позволю.       — Смерть — сила Матери, разве не так?..       — Тогда что мне сделать? Как спасти ее?       Разворачиваюсь, сталкиваясь с девушкой, сотканной из дыма.        — На что ты готов ради нее?..       — Назови что-то конкретное.       — Хм… Готов ли ты измениться ради ее спасения? Стать как Мирча…       — Нет.       — Угу… А может быть ты готов отдать свое бессмертие, вновь став человеком?..       — Нет.       — Ты не идешь на компромисс…       — Я не готов меняться. Лишь таким могу противостоять детям Мрака, османам и другим врагам!       — Но Влада способна помочь тебе выиграть все битвы с меньшими потерями, а то и вовсе без них…       — Может, а может и отказать, как она делает это сейчас. А это, — бью себя кулаком в грудь, — это не подведет и помогает сейчас.       — В таком случает Влада тебе ни к чему, — девушка-тень пожимает плечами, начиная растворяться.       — Стой! — Элиз права, по сути девчонка не нужна мне, но почему-то я всячески цепляюсь за нее. И у меня пока нет этому объяснения. Надоедливое чувство, будто я сам над собой не властен! — Зачем я вообще тогда тебя послал?       Девушка молчит, лишь голову склонила вбок, словно копируя меня. Ее пристальный «взгляд» ощущается как насмешка. Она не ответит мне, я уверен в этом. Это игра и мне придется самому узнавать правила. Как обыграть самого себя из будущего? Зачем мне понадобилось приставлять Элиз к Змейке? Что-то здесь не так.       Пристально смотрю на девушку-тень. Я что-то упускаю. Почему та, кто обязана защищать, вдруг решила, что смерть – лучший исход? Почему она поменяла свое мнение? Свое…       — Ты не защитница. Ты — мое желание ее защищать.       Чувствую улыбку Элиз, но в ее голосе нет интереса:       — Именно это я и сказала при нашей первой встрече…       — Желание защищать даже от самого себя.       Когда Элиз молчит, значит, что я на верном пути.              Я – твое желание защищать ее… Оберегать…       Потому что ты уже знал, что в первую очередь я должна защитить ее от тебя… Сейчас ты – главное зло для нее… лишь следую твоим приказам…       Главный из них – не дать тебе убить ее, что касается другого – не имею права мешать…              — Это ведь ты звала меня.       — О чем ты?..       — Тьма, что провела прямиком в сад к девчонке. Это была ты. Ты хочешь, чтобы я спас ее, но тебе нужно, чтобы я что-то понял.       Тень встрепенулась, видно, что это не те слова, какие она думала услышать.       — И что же ты понял?..       — Я не могу измениться по щелчку пальцев, никто не может, но я чувствую, что девчонка уже делает это. И как ни странно, я не страшусь этого, лишь опасаюсь, что в будущем это выйдет нам боком.       — О, а я смотрю ты действительно уже начал меняться, но все еще бежишь от себя…       — Она должна выжить, Элиз, не заставляй мне приказывать тебе.       Слышу тихий смех.       — Давай так, я скажу тебе, как спасти ее, но с одним условием…       — Каким?       — Ты начнешь называть ее Владой. Давай же, я — часть тебя, мне ведомо, что ты уже терпеть не можешь имя Элизабет. Ну?..       — По рукам. Не сразу, но я постараюсь.       Девушка-тень хлопает в ладоши, истино радуясь сделке.       — В ней есть я, в ней есть ты, но даже так нам не справиться. Нужно больше силы…       — Кровь?       — Она не поможет, лишь ускорит обращение. Нужна чистая энергия, без проводника…       — Энергия всегда находит проводника, она не может быть отдельно.       — А как энергия была без материи до того, как нашла проводника в тебе?..       Понимание приходит быстро, неся за собой множество вариантов, но лишь один верный. Я знаю, о чем говорит Элиз.       То место, где я умер.       То место, где все началось.       То место, где не умрет… девчонка.       Гробница энергии, что без материи нельзя почувствовать или соприкоснуться, но ты знаешь, что она есть! Гробница, в которой Тьма нашел приют, место через которое проходят все темные после истинной смерти.       — Сумеречная гробница.       — Отвергнув предыдущие предложения, готов ли ты если не измениться самому и не дать измениться ей, так подпустить ее настолько близко к себе, что в конечном итоге — пожалеешь об этом? У тебя есть последний шанс освободиться от нее. Ты из будущего предупреждаешь себя моими словами…       Мой голос тих, сам не знаю, какой ответ хочу услышать:       — Она та, кого я должен буду отдать Тьме?       Вместо ответа Элиз обхватывает себя руками, словно черному дыму может быть холодно.       — Сделка — есть сделка, условия должны быть соблюдены. Когда придет время — отдай ее, отпусти, иначе Тьма заберет ее по-своему. И ты ничего не сможешь противопоставить…       — Я не отдал ее, так?       Голос печален, и эхо усиливает это, я чувствую через него боль.       — Не отдал, но ее забрали иначе. Из-за этого ты возненавидишь весь мир, подобно Балауру… Но сейчас, ты можешь расплатиться с Тьмой без вреда для своего сердца. Так ли она нужна тебе? Вам обоим?..       Отдав девчонку сейчас — останусь с силой и без дополнительной головной боли. Смогу и дальше противостоять своим врагам, но… Если решу спасти девчонку — потеряю в будущем. Останусь один на один с болью, что будет напоминать о ней.       — Почему в башне она была отвергнута Тьмой? Я сам готов был убить ее, но из-за Тьмы она все еще жива!       — Тогда ты еще не был привязан к ей. Нужно отдать что-то ценное, а она не была твоим золотом…       — То есть, хочешь сказать сейчас она таковой стала?       — Ну ты же колеблешься. Прежний ты даже глазом не моргнул бы…       — Я не привязан к ней!       — Вы ходите по кругу. Ты за ней, она за Мирчей. Может признаешься. Что у вас один вкус на двоих? Вместе вы намного сильней, чем порознь…       — Лишь когда вода в реке вскипит!       — Ты будешь удивлен…       Снова снисходительная улыбка на пустом лице Элиз.       — Итак, мы выдвигаемся в Сумеречную гробницу или ты прикажешь готовить гроб для чужеземки?..       — Симеон, — подзываю ведьмака, открывая глаза.       — Прошу, скажи, что она поведала, как спасти девчонку.       Киваю.       — Но тебе не понравится.       — Мне уже много не нравится. Одним больше, одним меньше. Рассказывай давай.       — Сумеречная гробница.       — Твоиж небеса и звезды! А менее опасное место найти не мог? Обязательно тащится в гробницу Балаура?       Аккуратно беру девчонку на руки, устраивая ее голову на своем плече, стараясь не потревожить рану, делаю один глубокий вдох и просачиваюсь во тьму.       За шесть лет здесь ничего не поменялось, не считая каменных гробов, что я оставил здесь когда-то и… их обитателей. Древний алтарь достаточно широк, чтобы вместить нас обоих. Отпускаю тьму, она подобно маленькому ребенку стремится слиться со своей большей частью, от которой была когда-то оторвана. Чувствую ее веселье и радость вновь оказаться дома. Она трепещет, приводя в движение древнюю энергию, не закованную в сосуд. Ту самую, что когда-то впитал я.       Элиз права, у девчонки есть предрасположенность к накоплению энергии, а со мной и тенью — это будет вдвойне быстрее. Кладу хрупкое тельце на холодный камень, сейчас это не имеет значения, но когда девчонка придет в себя, то ей придется терпеть его. Это место — прибежище древних Богов, они не любят, когда кто-то вмешивается в поток своей чужеродной энергией, они приветствуют лишь хаос, что породил их. Именно поэтому одежда на Змейке начала тлеть, словно для нее проносились годы, а не секунды. Некогда зеленое платье расползалось и сбрасывалось с бледной кожи, подобно старой змеиной чешуе. Здесь нет секретов, перед Богами ты слеп, беспомощен и наг, подобно младенцу. Мраморная кожа тут же покрывается мурашками — это хорошо. Это знак, что тело еще борется.       — Борись и ты, Змейка, — шепчу ей в висок.       Нужна энергия. Если кровь так изменила девчонку, то она — проводник, поэтому я раз за разом рву свое запястье, окропляя неподвижное тело. Стоило только коже впитать все, как я вливаю новую часть. Это напомнило мои кровавые ванны, мне тоже нужно было время на восстановление, но я — носферату, а она — человек. Хрупкий, слабый… крошечный. За девчонкой нужен глаз да глаз, с ее любовью вляпываться в неприятности. Я был зол: на Батори, которая посмела напасть на ту, что принадлежит мне, на Элиз, что опять влезла в неприятности, на себя, потому что не предвидел этого… Или предвидел, но ничего не предпринял.       С каждой новой каплей, я все лучше чувствовал тело, что лежало передо мной. Его боль, желания, мысли разума, что заточен глубоко в нем, страхи. Я смотрю на ее бледное лицо и задаюсь вопросом: почему так не желаю отпускать? Ей не место в мире монстров, но ее угораздило сразу же встретиться с главным из них. Элиз сказала, что я не отдам ее, но потеряю при иных обстоятельствах. Означает ли это, что выбор за меня уже сделан и мне предстоит только смириться с ним, принять эту чужеземку из другого времени? Она станет мне дорога? Абсурдность этой мысли превосходила все мыслимые и не мыслимые пределы, но какой-то странный червь сомнения жрал меня изнутри. Но замирал, почти растворялся всякий раз, когда я думал о том, чтобы оставить девчонку подле себя. Является ли этот выбор ошибкой?       Она нравится Мирче, Мира от нее без ума, но что к ней чувствую я? Легкое раздражение? Злость? Нет. Я почувствовал гребанный страх, от которого думал, что избавился! Но нет, вот он. Я действительно был на грани, чтобы не вырвать последние крупицы энергии из Батори с ее гнилым сердцем. Тогда сделка была бы нарушена, и я канул бы во Мрак так по сути ничего и не добившись. Кто она такая? Почему ее назвали моим именем? Она сказала, что это было частью сделки? Мать Змейки заключила договор с кем-то, кто знал меня, с тем, кто знал, что будет прыжок во времени, что мы встретимся. Это был я? Жив ли Дракул в ее времени? Что мне может дать хрупкая девушка, которую пришлось отправить в прошлое?       Кровь впиталась в мрамор вновь. Девичье лицо расплывалось перед глазами, но теперь я отчетливо слышал уверенный стук женского сердца. Почему-то упорно не отвожу от нее взгляда, словно сейчас уже она отдала мне приказ. Сжимаю тело, как полоумный, боясь, что стоит мне лишь на секунду ослабить хватку — что-то произойдет. Симеон прав, глупо было приводить ее сюда. Это место — обитель Тьмы, и плата все еще числится за мной. Я привел овечку на убой, но при этом лишь сильней сжимаю в руке поводок, который следует отдать высшим силам. Но я не делаю этого. Не хочу. Она уже сломана, в моих руках, нужно лишь немного направить ее, воспитать, тогда она останется со мной настолько, на сколько это возможно. А позже… я уже знаю, что попробуют отнять ее у меня. Я буду готов.       Внутри наших тел бурлил поток энергии, он то вырисовывался в разные формы, то стирался, обращаясь в дым. Чувствую ее как себя, каждая мышца была моей, каждая вена и артерия были моими, я полностью растворился в этой девушке. Настолько, что почувствовал легкость, какую не испытывал с детства, играя с Мирчей в саду. Старший брат — единственный, кто действительно защищал меня потому что хотел этого сам, без скрытых мотивов и корысти. Отшатываюсь от девчонки, прикрывая глаза рукой. Может мне повезет и когда я снова открою их — она исчезнет. Не будет больше того свербящего желания, не будет гонки с самим собой, не будет того жара с огнем, что она заставляет чувствовать. Нет!       Распахиваю глаза, облегченно выдыхая, — она здесь, все еще здесь.       Я не люблю ее, нет, до этого еще далеко, если вообще способен на это чувство. Но пока она здесь, рядом со мной, пока меня хотят свергнуть и свои и чужие, а ее — убить неизвестный, мы будем вместе. Я дам ей силу, возможность изменить свою жизнь, сделать ее весомее, но все будет зависеть лишь от нее самой. Что касается меня, с ней мне удастся все. Я уверен в этом. Она не будет обращена, но станет подобной мне среди людей. Она будет править ими, потому что мне так нужно.       Рука сама собой тянется к ее лицу, пальцы сами прикасаются к векам с пушистыми ресницами, проходятся по бровям. Нежно и трепетно, так я еще ни к кому не относился. Для меня то было в новинку. Нечто теплой волной разливается груди, и я сжимаю пальцы в кулак, больше не позволяя себе касаться ее! Даю слово и тут же нарушаю его, утыкаясь губами в ее шею. Мне известно, что это такое. Я черствый, грубый, тиран, но я не идиот! То, что я испытываю к девчонке крепнет с каждым проведенным вместе днем или ночью. И во всем виновата наша первая встреча. Первый вдох ее запаха у реки, первая погоня. Азарт. Знал уже тогда, что обязан найти овечку, поймать. Но ее нашли первей меня, тогдашнее промедление с ее спасением — очередная жалкая попытка спасти себя от будущих проблем и мук.       Мне хочется касаться ее. Просто касаться и я почему-то делаю это. Она тянет меня, тьма в ней взывает ко мне, но я пока не могу разобрать слов.       — Черт…       Обхватываю замершее тело, укрывая своим, утыкаюсь в висок, втягивая воздух. Пахнет мной, но под моим запахом расцветает ее аромат. Батори узнала, что девчонка была со мной именно по запаху. С этим нужно что-то делать: либо скрывать на ней свой, либо представить ее Темному двору. Тьма, как же мне не хочется делать ни одно, ни второе.       Нежелание делать это может вылиться в еще большую проблему, но в качестве кого ее представить? Новой Невесты? Фаворитки? Спутницы? В любом из случаев к ней тут же будет приковано излишнее внимание, особенно, когда выяснится, что она — человек.       — Бездна! Ну почему все, что касающееся тебя, Змейка, так сложно? Легче было отыскать гробницу и стать носферату!       В голове вдруг возникает мысль настолько спонтанная и не свойственная мне, что я впадаю в ступор:       «Что будет, если я возьму ее в жены? Ни один статус любовницы не даст ей достаточную защиту от моих подданных, как низших, так и высших. Но что если представить Змейку как княжну?»       — О-о, теперь я защищаю тебя? — недовольный, бурчу себе под нос, зная, что этого никто не услышит. — Раньше сам хотел придушить, но стоило попытаться сделать это кому-то другому, тут же отрываю головы. Женщины — наивысший враг империй и мужчин. Ибо только им под силу уничтожить и одно и другое.       Смотрю на волосы чернее сажи, раскинутые по моему плечу, на бледную, чуть светящуюся в темноте кожу, которую так люблю метить, на губы, которые каждый раз кусаю и в которые шепчу приказы. Руки сами прижимают ее ближе к телу, к груди, в которой бешено колотится мое сердце. Элиз права — я уже обо многом жалею. Каким-то неведанным образом девчонка, что моложе меня в два раза становится близкой и важной. Если в будущем, я позволю себе полюбить, то Тьма заберет ее. Долг будет уплачен, но мне уже не нравится этот расклад!       — Черт! Играясь с ней, я заигрался сам.       В какой-то мере она уже мне дорога, глупо отнекиваться или делать вид, что это не так. Нужно задержать эмоции, приостановить их развитие, но не уверен, что это у меня выйдет.       «Но она не должна узнать или как-то догадаться, что… волнует меня.»       — Искренне надеюсь, — тихо шепчу ей на ушко, — что ты ненавидишь меня. Ведь только это будет подталкивать меня ненавидеть тебя в ответ.       Нежный поцелуй в висок.       — Ненавидь меня. Спаси нас обоих… Влада.       Оставляю ее одну физически, но не эмоционально, все так же: мы связаны, и если что-то произойдет — почувствую это. Нужно кое-что забрать у одного и передать другой.       — Симеон, — врываюсь без стука. Ведьмак тут же вскидывает голову.       — Как Лада? Удалось?       — Пока да, но энергия плохо проходит через ее тело. Она не носферату или какое-то другое существо, чтобы как-то влиять на потоки. Мне нужно что-то, через что она сможет втягивать силу.       — Так, — Симеон непонимающе смотрит на меня, — и что это может быть?       — Венец Мрака.       Лицо старика меняется, становясь мертвецки бледным, а голос стальным:       — Уверен, Влад? Отдав ей венец, забрать его сможешь лишь с мертвой головы.       — Я решил. Она будет моей, Симеон.       — Но Тьма…       — Я сделаю все, чтобы она осталась подле меня. Даже если придется доломать ее полностью и сделать подобной себе. Ты однажды уже менял условия сделки.       — Да, и посмотри, что со мной стало! Влад, играть с древними богами — дрянная затея, но думать, что сможешь обыграть — безумие. Если девчонка подходит Тьме — как дать ее заберут и не спросят, а если встанешь на пути, — Симеон хватает меня за плечо, — просто представь, какое наказание Он выберет для того, кто бессмертен и почти не уязвим! Явно не заточение в каменном склепе.       Я понимаю все, но другие выборы еще хуже. Нужно рискнуть.       — Все меняется, Симеон, ты тоже должен это чувствовать. Детей Мрака становится все больше, мне каждую неделю Тени докладывают о новых и новых упырях. И именно на моей территории или близлежащих. В отличие от людей, этот мор уничтожает все и поднимает мертвых из могил. Нужно решить эту проблему, не отвлекаясь на прочие, именно поэтому она нужна мне.       — Только ли из-за этого?       — Нет, — отвечаю честно и добавляю, — но время у нас еще есть. Когда с большинством врагов будет покончено — я подумаю нужна ли мне война еще и с древним или придется действительно выполнять свою часть сделки. Я не влюблен в нее.       — Пока что.       — Да, но не влюблен. Уверен, ты сможешь придумать какое-то заклятье или что-то вроде того, чтобы скрыть или сковать мои эмоции. Хватит того, что мальчишка влюблен по уши.       Симеон ухмыльнулся.       — По твои-то уши. Не думал, что его любви тоже будет достаточно, вы ведь связаны? Сын. И отец. — в ответ на мое злое выражение лица колдун поднял руки. — Ладно, князь, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Скажи, Влад, ты боишься любить? На то, что ты хочешь сделать — пойдет лишь безумец или влюбленный.       Я устал, но точно знаю, что старик не отстанет, пока не убедится.       — Не боюсь. Я люблю тех, кого считаю своей семьей, тех, кто так или иначе дорог мне. Вы все почему-то решили, что если я утопаю в крови невинных, то не могу испытывать ничего кроме жажды и гнева. Просто... не попадались те женщины, что были бы преданы мне всем своим существом. Вокруг корысть, Симеон, выгода и алчность. Змейка пока не требует, да и не факт, что знает, но даже у нее есть амбиции. Мы во многом с ней похожи. Знаю лишь одно, если Влада та, кем вижу ее — я возглавлю ад, чтобы сбросить древних Богов. А пока не докажет обратное — она одна из многих.       —Вот значит как? Уже «Влада»? — колдун хитро ухмыляется, а я запоздало понимаю, что нагородил.       — И почему я вообще с тобой об этом говорю?!       Симеон засмеялся, громко, в голос, мы оба знали ответ. Этот надоедливый старик близок мне, пожалуй, даже больше чем я сам.       — Как она выжила?       — О чем ты?       — Как ты спас ее там, в саду? Раньше ты только обращал, либо же лечила твоя кровь. Но я видел твою сосредоточенность, словно ты сам выправлял ей кости и сращивал края раны, — Симеон говорил об этом как о каком-то чуде.       — Не знаю, я понятия не имел, что делаю, просто делал. У меня было чувство, что нужно сделать именно так, надавить здесь и выправить там. Я буквально видел каждую вену и кость в ее теле. В ночь нападения Намтара, я проник в ее сознание, это произошло так легко, словно бы меня вели за руку, — всматриваюсь в свои ладони, словно могу найти в них ответ на вопросы или хотя бы какой-то след, но они чисты, относительно. — В этот раз все произошло намного быстрее, я чувствовал ее как себя, неотъемлемой частью. В голове было пусто, лишь хотел спасти ее. Вот и все.       — Сможешь повторить?       — Не знаю.       Симеон подходит к столу, на котором полно книг, склянок, трав и прочего. Выбирает небольшой кинжал и подходит ко мне.       — Проверим? — не дожидаясь моего ответа, делает надрез на запястье. Смотрю, как кровь капает на деревянные доски пола. — Ну ты думаешь меня лечить или решил сжить меня со свету?       — Твоя смерть слишком высоко, чтобы до нее добраться, — накрываю рукой порез, мысленно сосредотачиваясь на ране и воспоминаниях из сада.       Маленькие и большие сосуды и вены, о которых я столько читал в османских трактатах, но которые заметил лишь сегодня. Сердце, гонящее жидкость к поврежденным мышцам и тканям. Сосуды подобны желобам с потоком воды, который слишком обилен, поэтому чтобы закрыть рану, сначала нужно уменьшить поток. Сердце замедляется, внемля моему беззвучному приказу, и кровь тут же перестает капать с руки. Теперь нужен приказ, но уже адресованный самой крови. Я не знаю как, просто уверен, что она несет в себе то, что с легкостью закроет порез и без моей энергии. Ведь моя кровь лечит меня и других без приказов и указаний. Когда я отрываю руку от раны — последней уже нет.       Симеон, наблюдавший за мной с особой пристальностью, сейчас выглядит удивленным и воодушевленным, затем кивает и говорит:       — Не знаю на счет войны, Влад, но Лада определенно действует на тебя положительно.       — Теперь-то ты отдашь венец?       Колдун лишь отмахивается.       — Я что дурак, не отдавать князю Теней его венец? Пф, за кого ты меня держишь?       Старик ушел в другую комнату своей лаборатории, а я прислонился к стене и прикрыл глаза. Да, у меня появилась новая сила, но пока мне сложно с ней управляться. Было легко лишь со Змейкой.       — Кстати, забыл сказать, — колдун вернулся, неся перед собой шкатулку, — выглядишь как паршивая овца в стаде.       — Спасибо, Симеон, ты как всегда любезен.       — Обращайся, сынок, — старец протягивает мне шкатулку, ехидно ухмыляясь. — Ох, как жаль, что об этом никому нельзя будет сказать. Особенно Батори, я бы от души позлорадствовал над этой пигалицей, когда бы до нее дошло, что она отнюдь не госпожа. И определенно не твоя жена.       — Она об этом еще не знает, но скоро узнает.       — Скоро? Ты ее выпустишь?       — Придется. У меня с ней договор.       — Но она чуть не убила девчонку! Дракул, я знаю, что ты знаешь, но повторить обязан. Батори сумасшедшая сука! — на мое удивление колдун лишь пожимает плечами — Что? Я тоже знаю пару ласковых , но сейчас ни об этом. Ты действительно хочешь, чтобы она была на свободе после того, как коронуешь Ладу?       — С помощью венца она выживет, Симеон. Я ее короную, но никто об этом не узнает, даже Змейка. Для всех она просто станет княжной Литы, заменит на этом посту Батори. На год она станет неприкосновенной для всех, в том числе и для меня.       — Когда отвергаешь одну женщину, постарайся сделать так, чтобы она не узнала о существовании другой.       — Не выйдет, Симеон. Я собираюсь представить ее на Лите.       — Ты же понимаешь, что это будет конец света? Тебе-то ничего не будет, а вот другим… Батори будет сносить головы. Она прибыла сюда только ради Литы. Чтобы в лишний раз указать всем особям женского пола, чей ты.       — Мне плевать.       — А мне — нет! Там будет мясорубка!       — Ты — бессмертный, как-нибудь выберешься. А мясорубка будет в любом случае, так что готовься, старик.       Забираю шкатулку.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.       — Я тоже.       Холодно. Но не мне, а ей. Нужно согреть ее, но сначала… короновать. Подхожу к девчонке, осматриваю — выглядит лучше, но все так же бледна. Отмечаю, что это ей к лицу. Достаю из шкатулки то, чего так жаждала Батори. Хоть он и зовется «венцом» и является одной из регалий, но выглядит как маска, простая черная маска — увидь такую и не подумаешь, что это артефакт древнего бога, но это так. Ее должна надеть та, что обязана будет стоять подле меня вечность, но вечности у нас нет. Я князь, моя жена или женщина, которую я выбрал может зваться «княжной», но это будет не более чем формальность. Поистине, становятся княжнами, когда князь коронует свою избранницу. Так сделал Балаур, так делаю я, но только лишь, чтобы спасти Змейку.       — Венец можно получить лишь раз, а снять только с мертвой головы. Ты будешь представлена как моя княжна, но лишь двое и Тьма будут знать, что твой титул закреплен по всем правилам и требованиям, — у меня есть шанс отказаться, но в который раз, я делаю шаг за грань?       Холодный метал соприкасается с кожей, тьма, заключенная в реликвии, высвобождается, приобретая ту форму венца, которая полностью отражает сущность его княжны. Черные змеи завозились, устраиваясь на коже, ища приют в волосах девчонки. Я не прогадал, называя ее Змейкой, еще тогда, при нашей первой встрече, чувствовал, что «овечка» совершенно ей не подходит. Она не безобидное существо, она — хищник. Пока что маленький, умеющий лишь огрызаться, но с моим наставлением, с моей силой, она станет той, кого будут бояться многие. Маска, оплетенная змеями, растаяла дымом, просачиваясь через кожу, насыщая тело силой. Теперь венец появится лишь по моему требованию или по ее.       Ложусь рядом, притягивая пока еще лишь странно интересную девчонку, которая в будущем может стать мне… дорогой? Не хочу сейчас об этом думать. Змейке ничего не угрожает, поэтому можно немного расслабиться. Закрываю глаза, растворяясь в девчонке и тишине вокруг, в энергии и тьме.       Странно холодно и тепло, будто один мой бок находится под одеялом, а вот второму не повезло стать жертвой… Жертвой?!       Быстрое движение       Безумный взгляд       Боль… Боль!       Дергаюсь всем телом, распахивая тяжелые веки и ничего не вижу. Кругом тьма, не понимаю где я. Начинаю барахтаться в ней! Холодно! Мне холодно! Мне вырвали сердце! Боги, мне вырвали сердце!       «Нет! Нет! Нет!»       Руки тянутся к груди, где, я чувствую, зияет огромная черная дыра. Это она поглотила здесь все! Но запястья обхватывают сильные пальцы, сначала уводя руки в стороны, а после — фиксируют за головой.       — Змейка? — алый взгляд и горячее дыхание опаляют меня, но дают маленькую передышку, успокаивая, однако я понимаю, что не могу сказать ни слова, потому, что в мои легкие не попадает воздух!       «Драк… Дракул!» — отчаянно зову его в мыслях, сама же лишь разеваю рот, в попытке вобрать кислород, но ничего не выходит. Лишь глухие стоны и мычание указывают на то, что я давлюсь комом в горле.       — Тише, тише, — голос спокоен, но в нем слышу нотки приказа. Горячие пальцы гладят меня по щеке и волосам, успокаивая, но я в панике, и тогда они сжимаются на моем подбородке, не давая возможности отвести взгляд. — Почувствуй, — мои губы чувствуют его, стараюсь держаться за это, — не их, Змейка, но если тебя успокаивает это, то пожалуйста. Однако я говорил о другом: тебе не нужно делать вдох, чтобы дышать.       «Что? Но… как?»       — Прислушайся к потребностям своего тела, — спокойствие Дракула заразительно, оно сантиметр за сантиметром начало расползаться по телу, согревая. — Просто прислушайся.       Пытаюсь сделать так, как мне говорит Влад, но вместо этого вслушиваюсь в каждое произнесенное им слово.       — Чувствуешь? — он словно бы понял это и продолжил говорить. Его голос тек, обволакивал и успокаивал, ему хотелось верить, за ним хотелось следовать. И я последовала. Вглядываясь в ярко-алую радужку, вижу в ней теплый огонь, в котором так нуждается озябшее тело, чувствую, что не дышу, но и не задыхаюсь, не могу больше пошевелить руками или ногами, но они кажутся такими легкими, будто не моими, словно я закована в чье-то тело, но уже привыкаю к нему.       «Как?»       Вместо ответа, мужчина делает шумный глубокий вдох, а на выдохе произносит:       — Змейка, тебе нужно еще поспать, твоя рана затягивается, но понадобится время, — мужчина ложится рядом, обнимая меня, так аккуратно и бережно, что я теряюсь. — А что касается дыхания — я дышу за нас обоих.       «Как такое возможно?»       — Энергия. Через меня она переходит к тебе, не знаю, пройдет ли этот фокус с едой, но как чувствуешь — с дыханием вышло.       «Понятно. Значит с помощью силы ты и такое можешь проворачивать.» — Камень впивается в плечо. В голое плечо. — «Мы без одежды?»       — Тебя это удивляет?       «Уже нет, просто холодно. И темно.»       — Это для тебя темно, Змейка, пора бы привыкать к тьме, особенно со мной. А на счет холода — это поправимо, — как только эхо от голоса мужчины стихло, по пещере разносится звук хруста и разрыва… плоти?       «Драк…»       — Тише, — что-то укрыло мое тело, легкое, как перышко, но горячее, как печка.       «Что это?» — пальцами касаюсь теплого бархата. Будто испугавшись меня, он тут же отпрянул, стало холодно вновь.       Над моим ухом прохрипели:       — Ты все пытаешься потрогать, что тебе не известно? — голос Влада был сиплым с хрипотцой и злыми нотками.       «Прости,» — натыкаюсь на зрачки-черточки, — «я сделала что-то не так?»       Веки скрывают дьявольский огонь, но хватка на запястьях усилилась.       — Просто лежи смирно, а лучше вообще спи.       Дергаюсь, и тут же ощущаю острую боль в районе груди, что-то потекло мне на шею.       — Тц, — смотрю на Дракула, он тоже дернулся от боли?       «Ты и боль мою чувствуешь?»       — Сейчас я чувствую все, что связано с тобой.       «Снова энергия?»       Большой палец проходится по моему запястью, я упустила тот момент, когда Влад отпустил мои руки. От тела мужчины веяло таким теплом, что мне очень захотелось придвинуться к нему, но боль в груди… Громкий вдох заставил напрячься.       — Придется потерпеть, — Влад поднялся, опираясь на локоть и нависая надо мной, — но пока расслабься. И не дергайся, и так уже рана вновь открылась.       «Хорошо, больше не… ох!»       Немного шершавый язык прошелся от груди к шее, повторяя путь крови, затем спустился к груди, аккуратно зализывая края раны. Трепет и незримая грань между тем, что приносит боль и приятные ощущения — это накатывает волной, все же заставляя меня ерзать под мужчиной.       — Змейка-а, — Влад предупреждающе тянет уже полюбившиеся мне прозвище.       «Еще-е,» — умоляюще заглядываю в его глаза, и он делает плавное движение языком, вновь замирая. — «Еще,» — Влад поощрял каждую мою просьбу.       — Тебе же было холодно.       «Уже не так, как раньше»       — Мерзнешь, как…       «Змейка? Это объяснимо: она хладнокровная, а мне просто всегда не хватает тепла»       Почему-то уверена, что Влад улыбается, может связь действует и в обратную сторону? Мужчина быстро и ловко, но самое главное аккуратно укладывает нас обоих. Теперь меня всюду окружает теплый бархат, а Дракул прижимается грудью к моей спине. Лишь когда он кладет свою руку между моих грудей на рану, я понимаю, что не почувствовала боли.       «Совсем не больно»       — Еще бы, — клянусь, Влад буркнул это себе под нос! Завозившись, я начала устраиваться поудобнее. — Не елозь! — замираю от рычания над ухом. Нога Дракула протискивается между моими, фиксируя их.       «Прости!»       Странно, почему какие-то простые движения так выводят Влада на…       «Дракул?»       — Сама виновата, я предупреждал тебя не двигаться, — Вопреки серьезности ситуации, мои губы расползаются в ехидной ухмылке. — Не забывай, что я слышу каждую твою грешную мысль, — влажный язык проходится по моей шее, вызывая кучу мурашек и возбуждение. — Теперь мы квиты.       «Дракул?» — но в ответ лишь шум в собственных ушах. — «Влад?»       Усталый вдох:       — Что?       «Чем ты нас укрыл? Оно такое теплое и мягкое, на ощупь как бархат»       — Понравилось? — в голосе сквозила гордость.       «Толком понять не успела, ты сразу злым стал»       — Спи, может быть когда-нибудь покажу.       «Но…»       — Спи!       Меня лишь ближе прижимают к сильному телу. Дракул прав, на самом деле чувствую себя ужасно, словно по мне катком прошлись. Стоило только закрыть глаза, как я чувствую что-то незримое в своем сознании, пытаюсь уловить его форму, но она расплывается, словно змеясь. Это так чувствуется присутствие Дракула? В таком случае в моем сознании — дракон, а не змея. Возможно это самовнушение, но засыпая, я отчетливо ощущала в своей голове огромного ящера.       «Ты тоже можешь быть теплым, когда захочешь»       Она заснула, а я еле сдерживал свое бешено колотящееся сердце! Что это было сейчас? Это я сделал или она позволила? Мы слились так сильно, что я видел себя ее глазами, чувствовал боль и страх! Ее возбуждение и радость! Я слышал каждую ее мыль до того, как она образовывалась четкой фразой! Это еще одно развитие моих сил или так будет происходит только с ней?       — Ты раздвигаешь границы не только для себя, Змейка, но и для меня.       Время здесь тянется иначе, чем в мире вне гробницы. Нам потребовалось три дня, чтобы ужасная рана затянулась, оставив после себя алый рубец. Все это время Змейка накапливала в себе силы с помощью венца, а мне приходилось выходить, чтобы поохотиться и выслушать доклады, но тут же возвращался, если улавливал что-то через связь. Вот как сейчас.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю, прикасаясь к шраму.       — Голова кружится, ну а так — порядок, — девчонка замялась, а ее глаза блуждали по темноте, не встречаясь с моими. Она привыкла к месту, уже не пугаясь, что ничего не видит, но с алтаря спускаться я ей запрещал. Сейчас она сидит сама — это уже хорошо.       — Что такое?       — Н-ничего, все хорошо, — поспешно и неправдоподобно.       Обхватываю подбородок, приковывая ее взглядом:       — Ну? — Бледное лицо заливается румянцем, и Змейка вновь норовит отвести взгляд. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Отвечай.       Влада прикладывает руки к груди, там, где был шрам.       — Он ужасен, да? — в ее голосе слышится сожаление и стыд, обида и злость.       Грусть обвивает меня стальными кольцами, а под ними полыхает гнев, но они принадлежат не мне. Змейка не хочет, чтобы я видел ее такой, и мне понятно это. Но все это полная чушь! Довольно резко развожу, даже отбрасываю ее руки и целую шрам, поддавшись странному порыву.       — Он не отвлекает, — констатирую факт.       — От чего?!       — От кого, — поднимаюсь к ее лицу, легко прикусывая ей подбородок.       — Влад, — эта девчонка всего лишь протянула моё имя, а мне показалось, что она тянет мои жилы. Многие женщины называли меня по имени, кто до обращения, кто после, но лишь ее манера мне по душе.       Я хотел повременить с этим, но клянусь тьмой, ей не стоило так произносить моё имя. Нужно запретить ей звать меня так, но вопреки всем мыслям говорю иное:       — Назови моё имя ещё раз!       Коленом раздвигаю ее ноги, втискиваясь между ними.       — Влад, — на выдохе, — Влад, — на вдохе. Черт бы побрал эту бестию! Рука обхватывает ее тонкую шею, а ее ноги цепляются замком на моих бедрах.       — Больше не отталкиваешь меня? — шепчу в губы, знаю, что ей дико это нравится.       — Это бесполезно, — отвечает она, — все равно найдешь и с собой утащишь.       — Верно, в пещеру.       — Пещеру? У тебя есть замок! Кстати, почему на тебе есть одежда, а я уже сколько времени брожу голой?!       — Моя бы воля — ты ходила бы так все время, — замечаю новую волну румянца на ее щеках. Хороший знак, значит идет на поправку.       Неловко признавать, но я благодарен Батори. Благодаря ей я совершенно по-новому взглянул на ситуацию и на свою жизнь. До встречи с Владой, все было однотипно, но придя в мое время, она принесла с собой сотню, если не две, вопросов, привнесла столько странного в жизнь замка. Раньше все было однотипно, однотонно и невзрачно. Пусть она и усложняла порядком мне некоторые вопросы, но я понимаю Мирчу, который вцепился в нее зубами. Ведь потерять ее — значит потерять все эти ощущения. Змейка вызывает во мне симпатию, интерес, ожидания дальнейшего и предвкушение. С ней не знаешь, что будет дальше и как повернется жизнь. Знаю лишь одно: попадись она мне на балу или при другом раскладе, я бы не обратил на нее внимания, но сейчас…       Запоминающейся ее сделал случай, а вот интересной — она сама.       Невесты красивы, но в них нет ничего интересного.       — Ауч, — наши грудные клетки пробивает острая игла, заставляя отстраниться друг от друга.       — Все еще болит, — не вопрос, но она кивает в подтверждение, — тебе еще нужно поспать.       — Я в порядке, правда.       Хочется касаться ее, позволяю себе маленькую шалость — веду подушечкой пальца по ее пухлым губам, как она когда-то делала на ужине. Я помню каждое ее прикосновение.       — Голодна? — молчит, но ее горящие глаза говорят лучше слов на любом языке. Закатывая рукав, уже хочу порезать запястье, когда меня останавливают.       — А можно из шеи? — удивлен, что ей хватило смелости сказать это вслух. Ей неловко, но я не могу упустить такую возможность.       — Будешь представлять себя моройкой, пока пьешь из меня? — чего и стоило ожидать: сразу же приковала взгляд к полу. — Ты нарушаешь мой приказ. Отвечай, когда тебе задаю вопрос.       Закусывает губу, спешно пытаясь что-то придумать. Мне интересна ее реакция, слабые попытки противостоять мне, в конце которых, она все же сдается на мою милость, прекрасно осознавая, что ее у меня нет.       — Да, — тихое и трепетное.       Мои руки на ее талии, но я резво подхватываю девчонку и меняю нас местами, располагая ее на своих бедрах. Дыхание Змейки сбивается, а я наслаждаюсь своей игрой, как в той башне. Воспоминания, как она двигалась на мне, терлась об меня, возбуждают даже сейчас.       — Тебя возбуждает мысль о том, чтобы укусить меня подобно носферату? — ее позвоночник призывно изгибается, прося ласки, от которой она дрожит. — Я прекращу, если будешь молчать.       Елозит на мне, делая вид, что устраивается поудобней.       — Ты ведь и так знаешь ответ, — ухмыляюсь, она права.       — Но мне доставит большее удовольствие твой ответ.       — Да.       — Что да? — у нее горят даже кончики ушей, один из них я прикусываю.       — Меня возбуждает мысль укусить тебя, — секундное замешательство, — или когда ты кусаешь меня.       — А если в это время я буду в тебе?       Возбуждение опаляет низ живота, но отнюдь не моего. Сложившаяся ситуация не может не веселить. Забавно наблюдать, как девчонка борется сама с собой.       — В этом нет ничего зазорного, Змейка, — говорю, а сам завожу ей прядь за ушко. Ей нравится это, знаю благодаря связи. Вообще благодаря ей я много чего узнал о той, что прижимаю к себе. Помимо боли есть столько способов привязать к себе человека…       Отпускаю тьму, из которой ранее создал доспехи, откидываюсь назад, упираясь руками в алтарь.       — Вперед.       — Что?       — Делай что хочешь.       Хочешь сбить кого-то с толку — дай власть. А хочешь понять, что он испытывает к тебе — дай власть над собой. Позже человек сам покажет лицо.       — Все что хочу? — подозрительно переспрашивает девчонка.       — Да.       — Хм… Ладно.       У нее столько вариантов, но она делает нечто странное — обвивает мое лицо руками, и как слепой идет на ощупь, так и она пытается «увидеть» меня. Прикрываю глаза, выравнивая дыхание, позволяя девчонке резвиться. Прикусываю ее палец, когда он, зазевавшись, замедлился на моей губе. Напоминаю его хозяйке, что хоть она и играет, но с хищником.       — Почему ты носишь капюшон?       — Будет лучше, если Влад III так и останется мертвым.       — А почему носишь капюшон при мне?       Знал же, что когда-нибудь задаст этот вопрос, ждал его, но все равно напрягся.       — Так нужно.       — Но ведь… я никому не скажу и…       — Если хочешь и дальше нежиться в тепле и спокойствии, то поверь — мое лицо не лучший спутник.       — Я не почувствовала ран на лице или шрамов, они есть?       — Нет.       — Ты уродлив?       — Дамы не жалуются.       — Тогда я не понимаю, почему ты избегаешь меня?       — Я не избегаю! Я… берегу твою психику, назовем это так.       — А говорил, что ты единственный, кто не врет мне.       — Почему я вообще должен показывать его тебе?!       Вопрос и злой окрик ставят девчонку в тупик. Она начинает тихо, но ее голос набирает силу:       — Люди хотят видеть того, с кем говорят. Я спала с тобой…       — Это лишь твои проблемы!       Замолкает, а потом говорит жалобно и грустно:       — Но я не считаю секс с тобой — проблемой.       — В этом деле лицо не самое важное, — ненавижу это чувство, когда женщине удается разжалобить мужчину или как-то повлиять на его настроение. Но сам говорю уже спокойнее.       — О, в таком случае ты ничем не отличаешься от этого мужлана Батори! Все, отпусти меня, — но мои руки словно тиски, сковали талию девушки. — Дракул, пусти меня!       — О, снова «Дракул»? — копирую ее стиль разговора.       — Сам виноват! Ты первый…       — Что? Не захотел водить с тобой дружбу? — слабые ручонки уперлись мне в грудь.       — Я не понимаю тебя! То ты добрый и обходительный, от чего хочется млеть перед тобой, то ты злой и черствый, как…       — Как кто?       — Как дед! — дуется, совершенно потеряв страх.       — Возможно ты забыла, но мне пятьдесят.       — Это не дает тебе права!       Глаза наливаются кровью, а в венах бурлит тьма.       — Ты никогда не снимешь с меня капюшон, не будешь пытаться узнать мою внешность или все, что может быть связано с ней! Иначе, Влада, ты потеряешь всех, кто тебе дорог, а начну я с Мирчи. Ты меня поняла? — Клочья энергии вихрем взвились около Змейки, накладывая мое вето. — Ну?       — Я… я поняла, — все ее тело напряглось, впитывая мой приказ. — Но все тайное рано или поздно становится явным, Дракул.       Усмехаюсь и подмечаю:       — Если тебе так важна моя внешность — представь Мирчу, мы с ним буквально на одно лицо.       Наслаждаюсь ее смятением и неприязнью.       «Верно. Ты не должна забывать, что мы не друзья»       Громкий вдох.       — Ты просто невозможен.       — Каков есть.       Змейка вдруг усмехается, а я прищуриваюсь.       — А когда ты кончаешь и шепчешь «Элиз», Батори представляешь?       Действую быстрее, чем сам от себя ожидаю. Дрожание век и девчонка трепыхается в моих тисках. Даже охнуть не успела, пальцы крепко держат черные волосы. Голова ее запрокинута, чтобы хоть немного снизить давление на кожу головы и боль. Не сдерживаю себя, но и не даю волю своей кровожадности.       — Ты даже не представляешь, что я порой делаю с тобой в своих мыслях…       Низкое рычание все же вырывается, заставляя напрячься нас обоих. Отпускаю девчонку, разжимая хватку и возвращаясь в предыдущее положение, а вот Змейка не двигается, притихла, лишь пытается разглядеть меня во тьме. Но это мой дом, мой приют и покров, защищающий от всего. Напряженно дергает плечом, обиделась?       — Так ты будешь есть, Элиз? — специально акцентирую на имени.       — Буду.       — Шея или запястье? — Змейка хмурится, будто что-то вспомнила.       — Шея, — без интереса отвечает она.       Опускаю руку себе на шею и медленно провожу отросшим когтем, подталкивая Змейку к себе. Ее губы обхватывают рану, меня пробивает дрожь, когда она делает первый глоток. Совру, если скажу, что меня не возбуждает то, как она пьет мою кровь. Еще одно действие, объединяющее нас. Так же нас объединяет и то, что с нами лучше не расслабляться. Только делаю это, как тупые зубки с силой впиваются в рану.       — Тц, — решила вжиться в роль полностью?       — Прости-и, — в голосе ни грамма раскаяния.       — Ничего, — отвечаю ей, — я еще припомню это на Лите. Тебе там уготовано особое место.       — Что ты задумал?       — Слушайся меня, Змейка, и с тобой все будет хорошо. Ты ведь не забыла свою цель? Стать сильной, подобно мне, — зарываюсь в ее волосы пальцами, — я дам тебе такую возможность, а вот справишься ты с ней или нет — другой вопрос.       До Литы осталось всего ничего, поэтому оставив Змейку спать в гробнице, сам врываюсь в тюрьму, которая сдержит и носферату. Графиня жалобно смотрит на меня, видно, как она думает, что я пришел простить ее, но как бы не так:       — Ты сложишь с себя обязанности княжны, Элизабет, и передашь их другой!