Помнишь Тьму?

Qui nisi sunt veri, ratio quoque falsa sit omnis

Если чувства не будут истинны, то и весь наш разум окажется ложным

      — Друг! Ты чего? Что с тобой? — я почти поверил, что ОН вернулся, но нет, медвежий хлопок по спине буквально сносит меня, от чего заваливаюсь вперед. — Эй, стой! Куда?!       Кто-то хватает, не дав развалиться на полу. Рядом мелькает слишком радостная улыбка во все зубы. Молодой парень нахально усмехается глядя на меня. Светлые кудрявые волосы до плеч, завязаны на затылке, глаза странно искрятся.       — Ты решил досконально проверить пол на наличие новых дырок в этом борделе, друг? — он говорит с акцентом — значит не местный, что в свою очередь означает — меня знать не может.       Его рука на моем плече нервирует и… злит? Не пойму. Но бросаю на нее взгляд, который заставляет незнакомца поднять руки перед собой и сделать шаг назад.       — Ух ты, давно я такого не чувствовал, — произносит он, а широкая улыбка быстро сползает с его лица, но глаза все так же сверкают. — Ты один из Темных, верно? Так зыркнул на меня, что аж яйца сжались, будто сама Костлявая стоит и ласкает меня.       — Могу устроить с ней встречу, познакомитесь поближе.       Смех нового «друга» заставляет поморщиться от громкости и похожести на клокот ЕГО.       — Какая дикая кошка тебя так подрала? Наступил ей на хвост или не был слишком услужлив? — кивком головы мне показывают на кровавую дорожку, оставленную мной. Черт, не думал, что столько натекло. — Еще немного и сюда сбегутся все носферату. Смотри, так и залижут до смерти.       Глупая фраза подбивает на глупый ответ:       — Носферату не лижут.       Жмурюсь от новой волны смеха. Виски сжимает от его хохота с жалкими попытками что-то сказать между ними.       — Ну ты даешь. Прости, просто у тебя в этот момент такое серьезное лицо было — грех не посмеяться от души. Кстати, вот держи. Вытри кровь, а то князь учует, — последнее он произносит, приглушив голос и окинув пустой коридор взглядом. На вид парень выглядел разгильдяем и треплющимся направо и налево глупцом, но чем больше я разглядываю его, тем больше убеждаюсь в фальшивости первого впечатления. Слишком отчетливо видны мышцы на руках из-под закатанных до локтей рукавов и слишком внимательный взгляд. Хорошая сталь виднелась в резных ножнах, да и выглядел парень не из этих мест, слишком опрятен и чист. Может быть чей-то воин? Но чей, если Лита прошла, а Темные все почти разъехались и до следующего моего зова не имеют права посещать эту территорию без разрешения? Из-за нынешнего состояния, я не могу понять, кто он, но по этой же причине — он тоже не сможет угадать, кто я такой.       — Князь во дворце, где ему еще быть?       — Пф, — фыркает и снова осматривает коридор взглядом, — ну-ну, как же…       — Красавица, идем ко мне, поговорим о жизни, — в коридор вваливается увалень, тискающий работницу этого заведения. По ее лицу было видно, что «говорить о жизни» с ним ей явно не хотелось, но видимо деньги нужнее. Они прошли мимо нас; проститутке не было вообще никакого дела, а вот мужик решает отпустить комментарий о моем виде. — Вы что бабу не поделили? Или решали, кто кого сегодня в постельку на спину завалит, а голубки?       Темный делает грозный шаг вперед, но его выражение лица быстро меняется с гневного на веселое. Он отодвигается от меня вперед, тем самым закрывая увальню обзор на меня.       — Ой, какой ты балагур однако, хоть стой, хоть падай. Но знаешь, важно ни то, кто из нас будет сверху, а то, чтобы не упал у тебя. Бедняга, мне жаль девчушку, она в твоих штанах век ковыряться будет, если, конечно, хоть что-то найдет кроме плесени.       — Что ты там вякнул, щенок?! — кулак размером с кувалду уже летит в голову выскочке, но тот удивляет своей ловкостью и быстротой. Замечаю лишь то, как огромное тело падает на пол после нескольких четких ударов.       — Вот, держи. Сделай себе выходной, девчушка, — в женские руки летит увесистый мешочек с монетами, после чего их новая хозяйка бегом бежит прочь от нас.       — Зря, — кидаю защитнику невинных. Голова идет кругом вновь, и мне приходится облокотиться о стену, прикрыв глаза.       — Что «зря»?       — Зря ты это сделал — отдал ей деньги.       — Твоя бывшая… знакомая? — снова эта глупая улыбка во все зубы.       — Нет, но бывшей ей теперь точно станет, как этот очнется, — киваю в сторону мертвого тела на полу, — захочет вернуть две вещи: тебе — должок и свои деньги. Как думаешь, что он сделает с ней, когда найдет?       — Хм… — незнакомец прищуривается, что-то обдумывая, а затем цокает и утаскивает увальня в одну из свободных комнат. То, как он легко это делает, лишь подтверждает мою догадку о нем. Достает еще один мешочек и бросает уже под здоровяка. — Вроде бы все.       — Паломник?       — Я? Ах-ха-ха, нет.       — Тогда зачем все эти жертвы?       — Ты про деньги? — легкий кивок. — Скажем так, у меня их достаточно благодаря одному дельцу, так что считай, сделал доброе дело, авось вернется ко мне эта доброта, — он легко пожимает плечами. — Кстати, ты хреново выглядишь, выпить не хочешь? Угощаю, раз нас парочкой обозвали.       — У меня уже есть пар… — обрываю себя, прикусывая язык. Какая пара? Та, что за звон монет продала? — В общем, предпочитаю женские тела.       — Какая радость, вот свезло, ну а бухнуть любишь? Мне вот охота — жуть как!       — С этим проблем нет, — отвечаю, отталкиваясь от стены, но цепляюсь взглядом за пятна своей же крови.       — Ой, да ладно, кто-нибудь уберет, как будто им в первый раз, — хлопает в ладоши, из-за чего я почти рычу на него. — Прости-прости. Больше не буду. Ты, кстати, кто из Темных и имя твое как?       — Имя — Андрей, а вид — выркола́к, — на немой вопрос лишь пожимаю плечами. — И ведьмак. Мать — ведьма, изменила с человеком своему мужу, а тот решил отыграться и проклял. Вот и приходится обрастать шерстью, но все равно хилый, кровь носом идет, сам видел, — новый знакомый мельком прищуривается, словно пытается разузнать: правду я сказал или нет, но не сможет. Это правда, только вот не про меня. Почему-то именно его вспомнил, когда так резко спросили про имя и вид, только Андрей не был выркола́ком — хоть и был проклят, — но сути не меняет. — А ты?       — Я Филипп, а вот по виду мы почти похожи, я тоже облик менять умею, но только у меня шкурок поболе будет.       — Перевертыш?       — Он самый. Полезно иногда менять лицо: для дел или чтобы слинять от стражников, хах, иногда даже от Теней удается.       На первом этаже борделя было громко и людно, поэтому мы могли говорить открыто, но тихо, при этом отлично слыша друг друга из-за острого слуха.       — От Теней трудно скрыться, — что он такого сделал, что ему пришлось бегать от моих солдат? — Наслышан о них, те еще прилипалы.       — О-о да, — Филипп машет рукой девке с подносом в руках. — Мне как обычно, золотце, ты? — он кивает мне, а я лишь пожимаю плечами. — И ему того же, золотце, — перевертыш снова улыбается и получает улыбку в ответ.       — «Как обычно»? Давно тут? — между нами на стол опускают пару деревянных кружек, строганину и пару чашек с какой-то похлебкой. Давно я не ел обычной пищи, в основном пил кровь, безвкусную и вязкую после ухода эмоций.       — Пару месяцев, говорю же — дело было, после которого у меня теперь така-ая шкурка появилась, хоть самому в бордель иди, — Филипп подмигивает, бьет своей кружкой по моей и делает несколько больших глотков. — Хах, кислая зараза, но лучше этой в этом захолустье нет.       Следую его примеру и отпиваю какую-то бурду. На меня сосредоточенно глядят, ожидая то ли ответа, то ли реакции. Пожимая плечами, изрекаю:       — Ничего особенного, она всегда такая.       — А ты не особо красноречив, но это и к лучшему, болтуна и одного в компании хватает, — он слишком часто улыбается, я бы даже сказал — всегда. — Значит ты ведьмак.       — Вряд ли меня можно таковым назвать, но ворожить умею, — я не чувствую вкус напитка, но почему-то отпиваю вновь. Хотя это как раз и не удивительно, за последние полугода только и делаю то, что не поддается разумному объяснению.       — А что конкретно могёшь? — знакомый наклонился ближе ко мне, буквально навалившись на свою сторону стола.       — Иллюзию, — вижу, как загорелись глаза напротив, — легкую, не обольщайся. Могу немного взывать к стихиям и…       — Так ты стихийник? Ого, раньше только слыфал о такиф, — нормальная речь сменяется чавканьем набитого рта, когда собеседник закидывает пару ложек.       — Все ведьмаки и ведьмы, так или иначе, используют стихии, но к ним идут не за этим, — пожимаю плечами, — поэтому эта часть магии и не особо актуальная. В основном ворожба, порчи и чтобы плод скинуть или наоборот — сохранить. Ерунда одним словом, — беру кусок строганины и откусываю немного — на вкус как земля.       — А сила у тебя есть? Ну, сможешь человека разорвать или дверь ногой выбить, коню шею сломать? — перевёртыш чешет нос, оглядываясь, словно боится, что его поймают за простыми расспросами. Что же ты скрываешь?       — Я же говорю — хилый из-за проклятья, но силу ворожбой заменяю. Хотя, в лучшие времена наподдать приставучим ублюдкам могу, — буквально вижу, как новый знакомый обдумывает что-то. Нервно постукивает указательным пальцем по краю стола, пока другой натирает подбородок, а вот уже под столом дергает ногой, как припадочный. Во что ты такое влип?       — Все зависит от дела, деньги сейчас нужны, поэтому сделаю, что от меня требуется, — он буквально хватается за последнюю соломинку, что я ему кидаю. На его месте, я бы ни за что не пошел с таким, каким представился, но видимо он в отчаянье, раз обдумывает мою кандидатуру.       — А поиском занимаешься?       Вот оно что? Охотник за головами? В таком случае…       — Кого найти нужно?       Перевертыш затравленно оглядывается и осушает свою кружку до дна, утирает рот рукавом. Наклоняется еще сильней ко мне, и тихо шепчет:       — У вас же, ведьмаков, магия на чем-то завязана, да? Ну, нужно что-то: кровь, волосы, предмет какой-то того, кого найти надо, да? — сдержанно киваю, а Филипп обреченно бьет руками по столу. — Черт! Так и знал! — но снова замирает. — А если ты внешность увидишь?       — Предлагаешь мне найти того, в кого ты уже превращался? — пару уверенных кивков. — Попробовать можно, но это будет очень сложно. Пусть внешность и является предметом того человека, но ты же украл ее, так что заклинание может показать и на тебя.       — Да плевать, попробовать нужно! Если дело выгорит… — он мечтательно прикрыл глаза. — Нам до конца жизни не нужно будет думать о золоте и серебре.       — Потому что будем в земле червей кормить? — энтузиазм собеседника резко выветривается. Перевертыш скундюбил лицо.       — Какой ты кислый, а!       — Кислый, сладкий, горький — без разницы, если готов гнаться за горой золота, готовься к тому, что за тобой будут гнаться те, кто с радостью выпотрошит тебе кишки. Тогда ты прав: больше думать о деньгах не придется. Тогда вообще думать нечем будет.       Перевертыш обреченно вздыхает. Явно рассказал не все, помимо золота есть еще причины. И либо они — большой секрет, либо его что-то одергивает.       — Ай, ладно! Мне в любой случае… Черт! — он резко отворачивает лицо, прикрываясь мной и пустой кружкой, но от кого? Тихо, без резких движений, поднимаю свою кружку, делая вид, что пью, но сам осматриваю помещение и натыкаюсь на Теней! Что здесь забыл мой отряд? Быстро бросив взгляд на воинов, удостоверяюсь, что ближнего круга среди них нет. Значит перевертыш прячется от них? Они сняли капюшоны, но по одежде все еще легко опознать их. И по тому, как они себя ведут: прислушиваются, высматривают, как совы добычу, принюхиваются и в конечном итоге — разделяются, чтобы загнать добычу в угол, понимаю: они носферату. И обращены относительно недавно.       Это полный крах для перевертыша, здесь ему незаметно не обратиться, зато мне все на руку.       — Не двигайся, — кидаю новому знакомому, когда тот уже готов кинуться наутек. Вместо паники накидываю на нас обоих морок, который медленно, но верно изменяет для всех нашу внешность. И когда к нам подступает Тень, он уже не выглядит таким уверенным, словно знает, что обознался, но признавать этого не хочет.       — Добрый вечер, — произносит воин.       — Добрый, что-то произошло? — лучше если со своими же солдатами буду говорить я, а не Филипп.       — Нет, просто плановая проверка, — плановая проверка? Не помню, чтобы давал такой приказ.       — А Тени всегда проверяют… бордели? — вижу, как солдат сжимает челюсти сильней. Он бы рад загребсти нас за что-нибудь, да вот не за что.       — Ты не мой господин, чтобы я отчитывался пред тобой, — ты даже не знаешь, как ошибаешься, дорогой. — Как имя, откуда?       — Здешний, точнее давно приезжий. Имя — Филипп, работаю в шахтах, а это, — киваю на замершего перевертыша, — новенькая здесь Анка.       Глаза перевертыша расширяются от удивления, но он понимает в чем суть и подыгрывает, пытаясь мило улыбнуться и проявив застенчивость.       — Откуда? — только открываю рот, но меня обрывают. — Я задал ей вопрос, не тебе, шахтер.       — Я-я здешняя, маменька много деток нарожала, вот и приходится, как старшей, помогать, чем могу. Приходите, я и вас развлеку, — не зная, какую иллюзию я соткал, Филипп скривил свой голос почти до жуткого писка.       — Как здесь оказались? — Тень проявляет не нужную настырность, хоть это и являлось его работой, и в другой раз я бы даже похвалил его, но сейчас ни тот случай.       — Капитан, его здесь нет, — еще один подошел и окинул нас взглядом, но быстро потерял интерес. — Одна поведала, что он ушел около часа назад. Видела его в коридоре.       — Понятно, идем, — задержавшись буквально на секунду, продолжая смотреть на меня, капитан отряда развернулся и направился к выходу, другие Тени последовали за ним. Тихо, не привлекая внимания.       — Новенькая?! Ты сделал из меня бабу?! Вот уж удружил! — перевертыш забирает у меня кружку и опрокидывает ее содержимое внутрь.       — Ты не сказал, что за тобой охотятся Тени.       — А ты сказал, что твоя иллюзия слабенькая. А на деле обманул даже псов Темного князя, — я обманул их только потому, что они мои псы. — Нам нужно уходить отсюда, пока они снова не нагрянули.       — Нет, — он так и застыл, едва поднявшись. — Здесь тебя точно сегодня искать не будут. Проверили же.       — Хм, возможно ты прав. Ладно, я все равно собирался задержаться здесь на ночь, — махнув рукой, он заказал еще выпивки, но в этот раз в одну из комнат. — Идем, там я смогу надеть другую шкурку, в этой уже не безопасно.       — Итак, тебя ищут Тени.       — Меня много кто ищет, не только Тени, — проверив все замки на дверях, Филипп заваливается на кровать, я же седлаю стул, сложив локти на его спинку.       — Рассказывай, не знаю, чем ты их так заинтересовал, но мне хочется помочь тебе, — он долго смотрит на меня, но затем улыбается и грозит мне пальцем.       — Ты неплохо врешь. Я бы сказал — прекрасно, ведь даже Тень если что-то и заподозрил, то не смог докопаться или почему-то не стал. Хрен знает. Но теперь я должен спросить прямо: ты ведь солгал и мне?       Выдерживаю его тон и острый взгляд и спокойно парирую:       — Как и ты мне.       — Хах, — усмехается перевертыш, отпивает из кружки и громко ставит ее обратно, — так и знал же. Ведь так и знал! И что же правда?       — Сила, в ней ты сам уже убедился. И… проклятье. В нем ты тоже удостоверился.       — А, кровавые слезы, да. Муж твоей матери?       — Нет, Отец.       — Оу, как холодно ты это произнес, действительно, все как не посмотри — паршиво. Быть проклятым своим же отцом, — не стоит переубеждать его или вдаваться в подробности, пусть думает, что так. Сейчас, вспоминая своего отца, можно сказать, что он тоже меня проклял, как и мать. Спустя время, я действительно стал тем ходячим проклятьем.       — А я вот своего отца не знал, мать привела от кого-то, лишь многим позже узнал, что отец умел делать это, — он махает рукой на свое тело, намекая о возможности быстро сменить его. — Я нашел его, но он оказался настолько большим куском говна, что я особо ничего не чувствовал, когда сворачивал ему шею. Так что сейчас я свободный, попробуй, если твой старикан еще жив.       Нет. Один уже мертв, а тот, кто жив… не знаю, есть ли в мире сила способная уничтожить Древнего.       — Приму к сведению. Так что там за дела?       — Как и сказал — нажива. Погнался за кругленькой суммой, а в итоге вышло, что вышло.       — Ты же ссоришь деньгами направо и налево.       — Да, но за них меня легко могут закопать, — нервозность перевертыша достигает предела, он вскакивает, ерошит руками волосы и мерит шагами комнату.       — Ты легко можешь сменить облик.       — Это нихера не поможет, если за мной уже идут даже Тени… раньше нужно было держать ухо востро только с одними, а теперь я зажат между тисков! Андрей! — он подлетает ко мне. — Помоги мне вернуть все! Если твой поиск не сработает — мне конец. И уж лучше они, чем он…       — Ты же хотел поживиться.       — Это было до Теней!       — С чего ты взял, что Тени шли по твоим следам?       — Наверное… наверное он узнал о моем участии, — лицо перевертыша побледнело, он вдруг осунулся и упал на кровать, руками сжимая голову. — Если это так, то меня ждет нечто похуже, чем ад, — я уже видел это множество раз: руки ходили ходуном, зубы стучали от дрожи всего тела, он едва поспевал вдыхать воздух, прежде чем тот со скрипом вырывался изо рта. Лицо больше не напоминало себя, белое, как у мертвеца, а глаза пустые и стеклянные, как у рыбы. Он лишь бубнил себе под нос. — Мне конец. Мне точно конец. Конец.       — Успокойся, эй, Филипп. Филипп! Ты хотел кого-то найти, это исправит положение?       Перевертыш дергается, несколько раз моргает.       — Точно… если вернуть, если вернуть, то может быть… прощение, — он снова моргает и упирает в меня взгляд. — Мне нужно найти девчонку. Помоги мне и я отдам тебе все золото, что заработал за то дело!       Девчонку. Дело. Золото.       — Я сейчас покажу, — перевертыш начал скидывать с себя одежду, но я уже знал, что он покажет мне, точнее чье лицо. — Нужно найти ее.       Голос. Этот голос проносится молнией по телу, такой силой, от которой меня лихорадит, затмевает разум, из-за чего на секунду, я уверен, что снова вижу цвета, ощущаю вкус и запахи. Но почему тогда не поднимаю голову?       — Эй, друг…       Но я не двигаюсь, застыл в той позе, что был все это время. Все эти два месяца. Не двигался, точнее лишь делал жалкие попытки, все время находясь на одном и том же месте. Нужно поднять голову, посмотреть и хоть что-то сделать! Но я снова не двигаюсь.       «Подними голову и имей в себе силы посмотреть правде в глаза. Пойми, насколько ничтожна твоя вера в людей, которые окружают тебя…»       Моя голова вне моего желания поворачивается, мои глаза смотрят туда, куда я не желаю смотреть и видят то, что выбивает землю у меня из-под ног. Как ОН и сказал…       — Ты чего? — ее голос. Ее черные волосы и ее бездонные глаза. Это она, ожившая картина из воспоминаний конюха, которого я убил. — Вот эту девчонку нужно найти. Она…       — Это ты ее похитил? — голос дерет горло своей шершавостью. Кажется, перевертыш что-то распознает в моем поведении или лице, он напрягается и делает затравленный шаг назад.       — Нет, говорю же, не трогал я ее, только сказал пару слов вместо. А оказалось она княжна, и к тому же не абы какая, а наша — Темная. С Литы которая, видел? Она тогда в маске была, но на нее мне указали. Думал, ну что тут такого? Ну, скажу пару слов, ну перекинусь, от этого никому же хуже не будет, а потом она… пропала. Ты… ты чего так смотришь? Будто… убить хочешь? Ты знал ее?       «Что же теперь ты будешь делать? Когда знаешь, что девчонка не предала тебя, а вот ты ее — да, так поспешно отдавшись своим первобытным инстинктам и обидам делающих, призираемых тобой, людишек слабыми, согласился на сделку с Отцом. Что ты будешь делать, Владислав? Из-за нее ты снова почувствовал слабость, но и ощутил новый виток силы. Шесть лет заторможенности, а тут столько возможностей… жаль, что ты променял ее на застоявшуюся силу»       — Друг?.. Ты чего? — до скрежета зубов знакомый голос, такой родной и далекий одновременно. Я странно себя ощущаю: спустя два месяца ненависти и пустоты, мороков, сводящих меня с ума, узнаю, что это не она говорила, не она была там, не она предала… но она пропала!       «И вернулась к тебе, но ты сам прогнал ее. Обещал убить, насадить на кол, называл шлюхой. Постарался на славу…»       — Андре…       Дверь сзади меня слетает с петель, превращаясь в щепки, перевертыш падает на пол, стягивая с кровати покрывало, скрывая голое тело. Его взгляд мечется между входом в комнату и окном.       — Я бы не советовал, если не хочешь нарваться на других Теней, — Лука входит медленно, но уверено, однако заметив меня, стопориться на секунду и чеканно отдает приказ. — Всем стоять на местах, в комнату не заходить, ждать у дверей. — Затем он прижимает руку к сердцу и кланяется. — Князь, я не мог обнаружить вас в замке, пришлось устраивать охоту на него без соглашения с вами, но вижу, вы нашли его первым.       — К-князь? — он переводит ее глаза на меня, ресницы трепещут, и ее губы произносят, как и тогда. — Т-ты Темный Князь?       Я не отвечаю, лишь продолжаю смотреть на нее и не могу найти отличий. Сейчас, когда он молчит, даже могу поддаться иллюзии и уверовать в то, что это Змейка сейчас передо мной. Но вот до него, наконец, все доходит, и перевертыш падает на колени, едва ли не разбивая ее лоб об пол. Это вызывает у меня рычание. Впервые хоть какая-то реакция.       Ее черные волосы расползлись черной паутиной, несколько особо прытких нитей цеплялись за мои сапоги. Тонкие плечи дрожали, а засаленное покрывало почти спало, оголяя спину и грудь.       — Князь, прошу, не убивай, я же, я же сам просил ее найти, я хочу помочь. Умоляю, позволь найти ее для тебя! — она бы не молила.       Под пальцами была твердость дерева, но я ощущаю лишь мягкость ее кожи, как и всякий раз, когда мы были вместе. Когда она прижималась, шептала и требовала дать больше, отдать всего себя ей, взамен обещая всю свою суть. Вижу, насколько глубокими становятся глаза, как одно единственное сосредоточие всего мрака на земле. Или какими багряными нитями пролегает кровь по ее коже. Сладкая кровь.       «Сладкая и преданная тобой»       — Кто тебя послал, перевертыш? — я молчал, поэтому за дело взялся Лука. Его тон не терпел возражений, голос стих, но приобрел иную силу, которой приходилось подчиняться.       — Н-никто. Я услышал зов на Литу, с тех пор тут и задержался, — страх в этих глазах вязкий, сжиженный и гнилой, как болотная тина. Совершенно не такой, как был у нее. Ароматный, тягучий, терпкий, как и она сама.       — В чем заключалась твоя работа? Зачем ты перекидывался в эту девушку?       — Меня нашла Мессалина, сказала, что за плевое делишко прилично отсыпят. Сначала заплатили за то, чтобы я проникнул в замок под внешностью служанки, нашел… к-княжну и перевоплотился в нее. А потом сказали, что если я хочу еще больше золота, то нужно всего-то произнести пару слов на п-публику. Я думал, что просто пошутить над кем-то или что-то вроде этого, но когда пропала та, в которую перевоплощался, то понял, что что-то не так.       — Кто был там кроме тебя? Называй всех.       — Мессалина, Иори и Ивле, больше никого. Мне сказали снять капюшон, чтобы отчетливо было видно, что это она. Больше я ничего не знаю, — он бегает ее глазами от меня к Луке и обратно, не зная, от кого прилетит первый удар, но мы оба не двигались: Тень грозно возвышался над перевертышем, сцепив руки за спиной, я же не двинулся с места, как носферату выбил дверь. Иногда я чувствовал взгляд Луки на себе, но то были короткие моменты, мои же глаза неотрывно изучали девичье лицо перед собой, кажется, я даже не моргал все это время.       — Как они узнали о… ней? — заминка Луки неслучайна, он явно не знает, как теперь называть ее при мне. Если раньше она была предательницей, то из-за открывшихся обстоятельств вина повисла в воздухе гильотиной, вот только над чьей шеей?       — Понятия не имею, это нужно спросить у них, единственное, что я слышал, так это то, что они делали это из-за Цезариона. Потому что Князь, — перевертыш повернулся ко мне, — то есть вы разорвали его на куски. Это видел каждый… такая мощь…       «Ну конечно мощь, щенок. Жаль ты этого не видел, Влад, был бы в ужасе от самого себя. Ах-ха-хах…»       В этот раз смех не тревожил меня, мне даже удалось мысленно отмахнуться от него, но не от НЕГО.       «А вот девчонка не сдрейфила, в отличие от тебя. Пожалуй, она единственная, кто даже не дернулся, когда я отрывал от ублюдка части»       Пальцы колит от желания прикоснуться к ней, снова подержать ее в руках, хотя бы немного. Желание настолько сильное, что дерево в моей хватке крошится, как кусок песка, легко и звонко. Это пугает перевертыша до гребанных чертей, из-за чего ее лицо кривится. Нет, она не испугалась ЕГО, не испугалась бы и сейчас.       «Тогда почему она не смогла произнести и слова на той поляне? От чего так тряслась, чудовище? От чего лила слезы, так ненавистные нам? Кто. Ее. Довел?!»       Я. Мои слова. Каждое мое действие. Неверие.       «Дракул… Влад…»       Она снова и снова зовет меня с той поляны. Я облажался, когда позволил ей уйти тогда, но… если бы не сделал так, то убил бы прямо на месте. Так ведь?       «Нет… Я бы не дал этому случиться…»       — Почему?       — Что? — носферату и перевертыш уставились на меня, но вопрос был адресован не им.       «В ней есть часть тебя, а значит и меня. Я не разбрасываюсь силой и тебе не советую. Это раз. Два — она мне нравится, девчонка. То, как она влияет на… нас… Разве с ней ты не чувствуешь себя сильнее?»       Рядом с ней мне действительно открылись новые способности, но взамен она потребовала слишком многое!       «Это не она. Ей просто не повезло появиться именно в этот момент, когда враги решили объединиться и ударить скопом. В любой другой ситуации ты бы вытащил голову из задницы и посмотрел на картину под другим углом, а не бежал бы сразу к Отцу. Не девчонка делает тебя слабым, а ты сам, Владик… мне плевать, что ты там надумал, кому решил ее отдать или что сделать. Она моя. Если не ты, то ее возьму я, растоптав тебя, как надоедливого жука, поверь, сейчас мне это ничего не стоит…»       ОН действительно на ее стороне. Тогда почему не нападает сейчас, когда я уязвим? Что ОН преследует? Что ему мешает? Или что могу сделать только я?..       «Найди ее»       — Князь? — прикрываю глаза, не хочу никого видеть или слышать. Не хочу что-либо решать или делать, но таков мой путь. Поэтому разлепляю веки и отдаю приказ:       — Найди всех названных, хочу нанести им визит. Будь осторожен, не кидай так открыто Теней, судя по всему, Орден в курсе о ее пропаже и тоже ищет, не выведите их на след. Закрой его там, откуда не сбежит, он может еще пригодиться. А попробует сбежать, — устало смотрю на затихшего перевертыша, — оторви ноги. И еще кое-что… Не смей. Использовать. Ее внешность! — направляюсь к двери, натягивая по пути капюшон, и тихо добавляю. — По крайней мере без моего дозволения.       Ночной воздух остужает кожу, но внутри под ней шевелится битое стекло. Без ощущения эмоций, это больше самоистязание, как если смотришь на раскуроченную рану и пока что не чувствуешь боли, но понимаешь: несколько мгновений и на тебя обрушиться ураган. Только для меня это «мгновение» — вечность. Плевать! Теперь после всего узнанного сегодня я сам хочу увидеть… Змейку. Что смогу ощутить, когда она снова явится мучить меня? И смогу ли вообще что-то ощутить?