Помнишь Тьму?

       Trahit sua quemque voluptas

Каждого влечет его страсть

      Весь остаток дня и весь вечер, я только и делаю, что обдумываю слова Дракула и Девкалиона. Пусть они и являются отражением друг друга, но они столь полярные, что это сбивает с толку. Хотя злюсь на них одинаково: на Дракула из-за того, что он притягивает меня на каком-то магнетическом, доступном только ему уровне, но не дает даже толики нежности, а Девкалион… встреча с ним — это охота, нужно быть очень внимательной, чтобы не попасться, при огромном желании этого!       Один влечет зовом, отдающимся в каждой косточке моего тела, но прячет сотню демонов внутри, никто не знает, когда они вырвутся. Другой манит своей сутью силы и власти, но при этом открыто демонстрирует свои пороки.       «Ну почему они не могут быть одним целым и просто немного быть нежными?!»       Злостно запускаю ни в чем неповинную подушку в стену.       — Почему ты просто не можешь демонстрировать человеческие чувства, Дракул?! — чувствую себя глупо, но запустив еще парочку подушек в разные стороны немного успокаиваюсь, а потом взрываюсь вновь:       — Прикоснись ко мне, Владислава! — не оставляю бедные подушки и пинаю их уже ногами. — Я весь твой, Владислава, — кривляюсь, копируя его слова. — Вернись ко мне, и я дам тебе всего себя, Владислава! — протягиваю руку к своему отражению в зеркале, но замираю, и воспроизвожу новые слова по памяти:       — Ты фантазируешь обо мне ночами, Змейка? — ладонь резко сжимается в кулак. — Пошел ты, Дракул! — шиплю глядя самой себе в глаза. — У меня все еще прекрасная гребанная память!       Позволяю себе налить в бокал вино и быстро осушить, затем налить снова. Ночная сорочка холодит кожу, усмехаюсь, подмечая, что даже одежда не греет в, казалось бы, горячей стране! Сердце сжимается, а из глаз начинают течь слезы, но мой голос тверд, копируя его:       — Ты — предательница, Владислава. И понесешь за это наказание. Я объявляю на тебя охоту, опальная княжна. За то, что являешься шпионкой Ордена Дракона. За то, что втерлась в доверие дома Басарабов. За все отнятые по твоей вине жизни. За то, что предала мое доверие и меня.       Я не предательница. Не шпионка Ордена. Не втиралась в доверие. Отнимала жизни, но лишь… лишь по его вине!       «Подорвала твое доверие?»       Едкий смех вырывается из меня болью.       — Да это ты предал меня! Отрекся! Избавился, а теперь… теперь, — вино кислит на языке, и я морщусь. — Лев мой любовник? — смех вымученный, но я все же смеюсь. — Да я одна в этом чертовом мире! Была и буду…       Для чего я ищу силу? Так ли, чтобы властвовать? Или может быть иметь возможность дать кому-то отпор в случае чего? Чтобы со мной считались, и никто… никто не смел даже подумать о том, чтобы причинить мне боль, зная, что за этим последует невообразимая кара?!       — Чтобы больше не чувствовать от кого-то боли, чтобы переносить ее стойко, а не забившись в угол, плача и кляня все, как сейчас.       Да. Сейчас я снова забитая девчонка, и мне тошно от самой себя! Сколько раз уже нарушено слово, данное самой себе? Чего мне не хватает? Что так жаждет сердце?       Осушен еще один бокал, и я заваливаюсь на кровать, сворачиваясь калачиком.       «Чего мне не хватает?»       Прикрываю глаза, силясь найти ответ в самой себе, не пытаясь быть при этом той, кем не являюсь, пусть и очень хочу. Без льда, контролирующего мои эмоции, наоборот, я раздуваю их горном, прислушиваясь, что смогу разобрать в их гуле.       — Одиночество, — шепчу я себе. — Устала от одиночества и множества попыток понять тех, кто делает мне больно. Нежность? Ласка. Чувственность. Любовь?..       Самой становится смешно от таких мыслей. Какая любовь? Какая ласка? От Дракула? Скорее ад разверзнется, чем этот жестокий мужчина что-то испытает такое ко мне.       «Я знаю твой ответ, знаю условия и требования, но и ты знай, что всегда найдешь во мне союзника или мужа, что всегда на твоей стороне. А признание… все говорят, что любят других, а я говорю, что ты дорога мне. Сильно. Это мой эквивалент тем трем словам, что разбрасывают направо и налево. Моя агапэ к тебе»       Да. Намтар знал куда бить, на что нажимать, чтобы сделать больней, чтобы выпить каждую эмоцию. Но главное — он знал ответ на мой вопрос задолго до того, как я задалась этим сама.       «Мирча…»       Тот мужчина, что не предавал меня, что не таит секреты, что не молчит, зная важную информацию, тот… кто не скреплен запретом на прикосновения ко мне, тот, кто всегда меня понимал и принимал такой, какой была изначально.       «Тени кличут тебя бедой, но почему тогда с тобой моя душа так спокойна и легка? Почему только с тобой я чувствую эту уверенность и силу, за которой так долго гнался? Мужчина – оберег для женщины, он ее крепость, и он ее страж, но ты… Как ты это делаешь, Лада?»       В момент прощания, перед побегом, он казался одновременно таким потерянным и собранным. Этот мужчина извинялся за то, что напал на меня в башне, после того, как я убила его. Был всегда добр ко мне и первый пошел на контакт, пригласив пострелять с ним из лука. Он защищал меня от ночных кошмаров, приходя ко мне и оставаясь до конца ночи, а после уходил с первыми лучами солнца, забирая жутких тварей с собой. У него было множество обязательств, но он находил время и для меня, и чтобы показать мне то, о чем другие даже не догадывались.       «Я просто хочу быть кому-то нужной…»       И с ним я чувствовала это.       — Почему Дракул не Мирча? Почему отец не может взять хотя бы толику тепла и добра сына? Мирча, я скучаю. Я так скучаю…       Всплеск воды вырывает из раздумий, и я вдруг понимаю, что уже не нахожусь в своей комнате. Оборачиваюсь, и вижу Мирчу, который откинулся на бортик ванны с закрытыми глазами. Его отросшие волосы намочены и убраны от лица, на крепком подбородке легкая щетина, что делает его старше. И тут я задумываюсь о том, что не знаю, сколько на самом деле лет молодому князю. И молодым зову только из-за того, что есть Дракул.       Впервые вижу его таким… открытым и беззащитным. Даже в кошмаре Намтара он казался опасней, а сейчас, словно спящий дьявол. Пена закрывает большую часть его торса, но я подмечаю множество шрамов, как у его отца. На ум сразу приходит либо наказания от Дракула, либо «воспитание» от того, с кем раньше жил Мирча.       Холод обжигает голые ступни, а меня обжигает сомнение, которому поддаюсь и пячусь назад, пытаясь тихо уйти от князя, но в бедро что-то впивается и с грохотом падает. Зажмуриваюсь, но новый всплеск воды заставляет широко распахнуть глаза.       — Владислава? — голос Мирчи все так же пускает мурашки по моей коже, а серые глаза опаляют. Мужчина опирается руками о бортики ванны, от чего я замечаю крепкие мышцы под бледной кожей. Лишь спустя пару секунд, до меня доходит, что князь все же голый, и я отворачиваюсь, чтобы он что-то накинул на себя.       «Хоть я и против этого!»       Удивляюсь своим же мыслям.       Вздрагиваю от теплоты прикосновения к своему плечу, поворачиваюсь и поражаюсь, как быстро Мирча обвил бедра полотенцем и подошел ко мне. По его лицу можно было прочесть, что он обескуражен тем, что видит меня тут, но следующие его слова говорят немного иное:       — Я могу касаться тебя, — радость отражается улыбкой на мужских губах. Он словно не контролирует себя, и его пальцы прикасаются уже к моей щеке. Его кожа еще влажная, поэтому вода капает на мою ночную сорочку, расползаясь по ткани, делая ее прозрачной на груди.       Мужчина не отводит от этого действия взгляда, громко сглатывает, а после понимает всю ситуацию, и быстро одергивает руку.       — Прости, я не должен был…       Он так мило смущается, пытаясь смотреть куда угодно, но не на меня, что я улыбаюсь, а по телу распространяется позабытое тепло от общения с Мирчей.       — Смотри, — лишь отвечаю я, что становится полной неожиданностью для него, — я не против, Мирча. Стыд давно потерян мною.       — Как ты тут…       Поддавшись странному порыву, прижимаюсь к мужчине, крепко сжимая его торс, и наглым образом прерывая его вопрос. Мне все равно, я так давно такого не испытывала.       — Я скучала, — позволяю себе это, а потом тоже удивленно глазею на князя. Провожу по его груди рукой, подмечая:       — Я тоже могу тебя касаться?       — Да, потому что я сам… прикоснулся к тебе, — от него пахнет свежестью и мылом, пена все еще стекает по его ногам. Я прервала его омовение, но мне так радостно видеть его! Даже подумать не могла, как сильно скучала по этому мужчине, переживания, быстрая смена локаций и событий просто не отпускали меня, не позволяя подумать о чем-то отстраненном, но сейчас я остро осознаю нашу разлуку.       — Прости, я прервала тебя, — замечаю кровавые подтеки на виске мужчины, наверное, он пытался умыться и смыть кровь, но она лишь растеклась. — Мирча, что-то случилось?       — Все нормально, — он перехватывает мою руку, тянущуюся к его лицу, и оставляет жгучий поцелуй на запястье, как он делал это ранее, в кошмаре. Кожа тут же покрывается мурашками от воспоминаний, но я гоню их прочь.       — Ты замерзла? — от него не укрывается мое состояние, хочу отвертеться, сказать, что все нормально, но из горла вырывается иное:       — Нет, просто… просто в моем кошмаре, насланным Намтаром, был ты.       Челюсть, покрытая легкой щетиной, заостряется от моих слов, князь отводит глаза в сторону, но я не вижу в них злости, скорее стыд за то, что он причастен к кошмару.       — Ты не виноват…       — Но ты стала уязвимой из-за меня. Если бы я не закрыл Дракула… я просто хотел… защитить тебя, а вместо этого — подставил и исчез, оставив с НИМ.       — Мирча, — его ладонь одаривает теплом мою щеку, безумно приятно его отношение ко мне: милое, нежное, теплое и… яркое. — То, что мне показал Намтар, ты знаешь, что там было?       — Насколько я знаю, он использовал мой облик, чтобы причинить тебе боль.       — Нет, он использовал твой облик, чтобы окунуть меня в счастье, согреть истосковавшеюся по этому чувству душу, а после забрать все. Было жутко больно, невыносимо, но и прекрасно, я бы… наверное, я бы повторила этот путь, даже зная его.       Он неверяще смотрит на меня, а я не свожу с него глаз, позволяя князю прочувствовать мою решимость, кажется, он даже не дышит, поэтому использую его безоружность и все же касаюсь лица. В этот раз он прикрывает свои серые, как мокрый асфальт, глаза и сам льнет к моей руке, и в этот момент я понимаю, что этот мужчина сам давно не чувствовал ласку от других. Скорей всего, погрязший в делах Валахии, он не может и себе уделить толику внимания.       — Я так давно хотел этого, — шепчет мужчина и прижимает мою ладонь своей.       — Чтобы к тебе прикоснулись?       Он обжигает меня своим взглядом и так же тихо шепчет:       — Чтобы ко мне прикоснулась ты…       В голову приходит одна мысль:       — Ты купался.       — Видимо это придется отложить.       — Нет! — моя прыть удивляет мужчину, а я добавляю. — То есть не надо прерывать, давай… давай я лучше помогу тебе?       Он удивлен, моргает пару раз, а после улыбается и зажимает губы, смущаясь, но я-то вижу чертей пляшущих в его глазах.       — Если вас не затруднит, миледи, — он отходит, а моя намокшая от воды сорочка льнет к нему, но нехотя возвращается назад, как отвергнутая любовница. Прозрачная ткань больше подчеркивает, чем скрывает, заманивая князя. Мирча растирает щеку, отворачиваясь и снова просит:       — Прости…       Мне приходится вернуть его внимание себе.       — Я же сказала: смотри, если хочется. Я уже давно не та Лада, которую ты спасал.       — Тогда мы в разных положениях, — бурчит себе под нос князь, на что лишь усмехаюсь.       — Тогда сбрось ткань со своих бедер и будем в одном, — темные брови взметаются вверх, а я лишь хмыкаю и пожимаю плечами.       — Действительно… не та, — роняет князь и роняет ткань, обнажая передо мной себя.       Мои губы растягиваются в коварной улыбке, и я бесстыдно разглядываю мужчину, подмечая, что в моем кошмаре он был… меньше. Во всем. Словно заматерев, Мирча вытянулся, плечи стали шире и мощнее, мышцы более очерчены. Если раньше он был поджарым и жилистым, то сейчас он обрел силу, которой ему не хватало. Замечаю не только мышцы и кожу, но и шрамы, порезы и укусы. В этот самый миг молодой князь был очень похож на… Дракула.       «Кровь не вода… а кровь Басарабов — особенно!»       — Ты изменился…       Коварный взгляд из-под опущенных ресниц и низкий, хриплый голос, заманивающий к хищнику:       — Я обрел силу. Благодаря тебе.       — Разве смерть — это сила?       — Я не про смерть.       Из-за отросших волос и щетины, некогда молодой мужчина теперь казался настоящим и яростным князем в рассвете сил. Даже взгляд изменился, пусть Мирча и говорит, что ему стыдно и горестно, но я вижу, что у него в глазах мелькает гнев на себя и на Дракула. Сильная эмоция, что позволила бы ему снова выйти против отца.       Сначала я осматривала мужчину, как художник, но теперь… как женщина. Мирча красив, не так, как Лев, по-своему. Если разбойник чувственный и грациозный, линии его тела скругленные и плавные, то у Мирчи немного иначе. В его внешности преобладают холодные тона, а линии угловатые и ломанные: острые черты лица, прямой нос, тяжелый взгляд. Четко выделенные вены на руках и шее контрастируют с бледной кожей. Капля воды ведет меня между мышцами груди и пресса, к низу живота и дальше…       — Хм, — отвлекает меня Мирча, — почему я чувствую себя под голодным взглядом?       Соблазнительная улыбка осветляет лицо князя, заражая собой и меня.       — Может быть, я действительно хочу съесть тебя, — упираюсь рукой в крепкий живот и подталкиваю мужчину, не оборачиваясь, пятиться к ванне. — Залезай, князь, пока не покусала…       Мирча усмехается:       — Тогда я, пожалуй, останусь.       — Вот как? Ладно, — прикусываю ему кожу на груди, от чего мужчина притворно охает и прикрывается руками, будто девица:       — Миледи, держите себя в руках!       — А то что?       Мужчина прищуривается и оскаливается, слегка пригибаясь, чтобы наши лица были расположены на одном уровне. Его голос тих, но проникает в каждую мою кость и сухожилие:       — Иначе кусаться уже начну я…       То, как он это сказал, распространяется жаркой волной от груди по всему телу, согревая и распаляя. Первое, что приходит — смущение, а затем негодование, что даже сейчас не веду себя так, как хотелось бы мне. Я должна показать, что уже умею! Приближаю свое лицо к лицу князя, сначала задерживаю взгляд на его губах и прохожусь языком по своим, а после, словно ничего до этого и не делала, — говорю будничным тоном:       — А может быть я к этому тебя и подталкиваю.       — Боги, ты не выносима, Владислава, когда тебе что-то нужно, — смеется Мирча, а меня передергивает от его слов!       «Отец был прав — ты просто невыносимая, когда тебе что-то нужно»       Это те же слова, что сказал Лев? Может ли Мирча быть отцом Клинка?       — Просто скажи мне, и я укушу тебя, — мужчина пожимает плечами и усаживается в ванну, — или сделаю что угодно другое.       «Люби меня» — мысль очерчивается в моем сознании настолько ярко, что я пугаюсь этого, а когда натыкаюсь на внимательный взгляд мужчины — теряюсь, но быстро беру с бортика ткань и мочу ее, усаживаюсь на ванну и, наконец, смываю кровь с виска Мирчи.       — На тебе кровь, что-то произошло?       Мужчина молчит и странно смотрит на меня, но затем отвечает на мой вопрос:       — Столкнулись с османами на границе.       — Ты был на границе? Разве это не юрисдикция Драку… его?       — Боишься, что произнесешь проклятое имя, и он придет? — ему будто бы нравится эта ситуация, он снова откидывает голову и смотрит на меня прищуренными глазами.       — Нет, просто не хочу видеть его, на сегодня достаточно, — улыбка покидает губы князя, он испытывающе смотрит на меня, ожидая ответа. — Сегодня он подловил меня в церкви. Я знаю, что он хоть и Темный, но может туда заходить, но я почему-то думала… что хотя бы там буду в безопасности.       — Ты его боишься?       Ноготь ковыряет ткань, когда я пытаюсь найти ответ на вопрос. Хочется что-то теребить в руках, это немного отвлекает и помогает собраться с мыслями.       — Не его. Себя, точнее то, что он со мной делает, что делает со мной его присутствие. В моем теле его кровь, прошло несколько месяцев, но она не выветрилась, и тьма в венах все еще шепчет мне, когда чувствует его. В отличие от меня, он ее контролирует.       Мирча поднимается и целует мою руку, чтобы отвлечь, и у него это получается. Я улыбаюсь и, намочив ткань, начинаю смывать пену и грязь с шеи князя.       — Перемани ее на свою сторону.       — Что?       Мужчина смыкает веки, когда мочу его лицо и намыливаю волосы. Они мягкие и мне нравится, как они мелькают между пальцами.       — Перемани Тьму на свою сторону. Тогда у тебя появится шанс, — Мирча пожимает плечами. — Пока он не пожрал тебя.       — Забавно, ты уже второй, кто мне это говорит.       — Второй? Кто первый? — глаза Мирчи сверкают странным блеском. На секунду кажется, что это его злит, даже приводит в ярость, но затем князь улыбается и весь зловещий эффект пропадает. — Кто такой же умный, как я?       — Много будешь знать и кичиться — быстро состаришься! — темная бровь медленно поднимается вверх, а я понимаю, каково это слышать носферату из уст простого человека, поэтому отмахиваюсь. — Ну, то есть неважно. Друг.       — Дру-уг? — тянет Мирча. — Ладно, не хочешь говорить — дело твое. Главное, что он дает дельный совет, Владислава.       Тряпка замирает на груди князя.       — Ты тоже теперь зовешь меня так?       Лицо Мирчи каменеет, но голос тих и спокоен:       — Тебе не нравится?       — Странно, но мне приятней, когда ты зовешь меня Ладой.       — Лада, — мое имя вырывается хрипотой, будто он уже целую вечность не произносил его или как если бы оно причиняло ему боль и резало горло. Но мне приятно, поэтому одариваю Мирчу улыбкой.       — И как мне это сделать? Как приручить тьму?       — Нужно найти его источник. Тьма — энергия, и глупцом окажется тот, кто скажет, что она не живая. Правда для того, чтобы найти источник и приручить его, придется приблизиться к Друку… пф!       — Ой, простите, князь, — за намеренной оплошностью я прячу новый страх и продолжаю выливать воду из кувшина прямо на темную макушку, мешая мужчине говорить. Он отплевывается, смахивает мыльную воду с лица и решается приоткрыть лишь один глаз, сильно зажмурив другой. — Кажется, вы что-то говорили?       — Да, нет, вам показалось, — его длинная челка налипла на лоб и лицо, пена все еще стекала с нее, но мужчина вдруг трясет головой, как пес, и на меня обрушивается град брызг, от чего я вскрикиваю. — О, так вы не любите воду, княжна? — Мирча, как маленький ребенок бьет немного согнутой ладонью по воде, обдавая меня новой волной. — Хотя знаете, миледи, я повел себя негостеприимно, завалившись в ванну в одиночку.       — Нет, Мирча! — меня хватают сильные руки поперек талии и затаскивают в просторную ванну. Фонтан брызг сопровождает все наши действия, а вода выплескивается через борта ванны, но Мирча смеется, заражая смехом и меня. — Ты большой ребенок!       — Не спорю, иногда очень хочется им побыть, — князь привлекает меня к себе, спиной чувствую его грудь и громкое дыхание на своем затылке.       — Ты, кстати, изменился, — от моих слов мужчина сзади деревенеет, эта странность отражается даже в его тембре голоса: более холодном и низком.       — Разве?       — Если раньше ты был…       Он замечает мою заминку и завершает за меня:       — Слабый.       — Мягкий. А сейчас я кожей чувствую твердость твоего духа и тела.       — Мягкий — значит податливый. Податливый — значит слабый, Лада.       — Не всегда! Рядом с любимой женщиной мужчина может быть мягким!       — И податливым, а она в свою очередь может вертеть мужчиной, как захочет.       — Как негативно ты это интерпретируешь, — громкий вздох холодит кожу на плече. — Разве это не обоюдно? Как мужчина становится уязвимым перед своей женщиной, так и женщина пред своим мужчиной. Мужчина – оберег для женщины, он ее крепость, и он ее страж.       — Какие занятные слова.       — Да, с учетом того, что их однажды сказал мне ты, — громкий «хмык» за спиной заставляет обернуться, насколько позволяет ванна. Мужчина пристально смотрит на меня, запоминая каждую черту, он поднимает руку и прикасается костяшками к нижней челюсти, медленно отводит волосы за ухо, они липнул к нему, но Мирча не обращает внимание. Князь придвигается быстрее, чем я могу увидеть, но легонько прикасается своими губами к моим, точно боится сделать больно или просто не уверен в своем действии.       Это не поцелуй. Простое прикосновение губ, за такое Дракул однажды наказал меня, но я понимаю, что для Мирчи это все, на что он мог надеяться, и почему-то я остерегаюсь дать ему большее. Хотя и понимаю: мне очень этого хочется. Как я и сказала: в кошмаре Намтара мне было хорошо с Мирчей, почему бы не попробовать создать нечто такое и в настоящем? Что меня останавливает? Дракул?       «Да, но он жаждет, чтобы я вернулась, чтобы что? Чтобы утолить нашу обоюдную физическую зависимость? А как же чувства? Дракул не может насытить меня этим, но может Мирча. Влад не убьет своего сына, а вот Льва — да. Я могу защитить одного — отгородившись, уйдя, а другого — вернувшись, но смогу ли как-то повлиять на Дракула? Для этого действительно нужно приручить его Тьму… Девкалиона?»       — Мирча, — начинаю я, но меня перебивают.       — Как ты тут оказалась?       — Пришла, — красивое лицо хмурится. — Я долго думала о тебе, а потом — раз и тут.       — Откуда? Где ты была все это время? Дракул обыскался тебя! — теперь настала моя очередь кривиться.       — Я пряталась от него.       — Ты сбежала?       — Нет! Меня похитили… Иногда я думаю, что лучше бы не отвечала приходом на то письмо, — по плечам бегут мурашки, и мужчина обнимает меня, прижимая к себе.       — Что за письмо, Лада?       — От… от него, он попросил прийти в библиотеку, встретиться с ним, назначил… свидание что ли, но когда я пришла, там никого не было, а после меня оглушили. Очнулась уже в телеге. Одна и напуганная. Я не предавала его, но он мне не поверил. И теперь жутко зла на него за это! — сотни брызг взлетают из-под ладони, и Мирча прикрывает один глаз, на который тут же попадает мыльная вода. — Ой, прости…       — Тебя можно понять, — кивает князь, смахивая воду с лица, — и его тоже можно понять. Ты, может для тебя это и удивительно, но дорога ему по-своему, он не привык, что его предают. Это было… было лишь в детстве, когда его мать убила отца и брата Мирчу. После этого он все держит под контролем: меня, Миру, Теней.       — Тогда какого… он не заглянул мне в сознание или не провернул еще хрен знает что, — Мирча хватает меня за руки, предотвращая новые всплески воды.       — Он пытался найти тебя через Тьму, но видимо наткнулся на то, что уверило его в твоей вине, хоть ее и не было. Что он увидел, Лада? — Мирча с таким нажимом произносит мое имя, что я чувствую себя отчитанной, словно он — мамочка, которая точно знает, что я шкода, но старательно — или скорее нет — отрицаю свою вину.        — А что он увидел? — если позоришься, то позорься до конца, так ведь?       Мирча прищуривается, и я уже на все сто процентов уверена в том, что он точно знает, что увидел Дракул.       — Например, — он делает паузу, — поцелуй с другим.       — Он назвал меня предательницей!       — Позже. Сначала случился поцелуй и зажимание в коридоре, — на мою заминку мужчина наклоняет голову вбок. — Не дурачься, у тебя прекрасная память.       — То была необходимость. Меня бы раскрыли члены Ордена Дракона. Сначала я не знала, кто он, думала даже, что может быть это Дракул, который нашел меня, но нет. Он выглядел, как Тень! И знал о татуировке, Мирча!       — Знал о татуировке? Как? На твоей руке был наруч, — прикусываю язык от слов Мирчи.       «Они ведь не знают о том, что Лев, как и я из будущего! А что если я перестану быть им нужной, если они узнают, что есть другие Скитальцы?»       — Он… он мне не говорит об этом, то есть на нем есть запрет на этот разговор. Просто знает откуда-то. Лев что-то вроде мага? Ведьмака?.. Точно не знаю, как назвать.       «Про Клинков тоже стоит умолчать… пока что.»       — Ведьмак? — тон холодный и пробирающий до костей. Сейчас Мирча очень походит на Дракула. Видимо, он уловил смену моих эмоций: снова стал спокойным и нежным, улыбнулся и поддел меня:       — Но это не объясняет поцелуй, Владислава.       — Мирча, мне неудобно это говорить.       — Стыдишься?       — Я? Нет! Мне… мне просто не хочется задеть… тебя, — его удивление неподдельно.       — И чем же ты можешь задеть меня?       Хочется провалиться сквозь землю, но я только отворачиваю лицо, однако меня тут же ловят сильные пальцы.       — Эй, я тебя обидел чем-то?       — Вот из-за этого! — он явно не понимает о чем я. — Ты слишком хороший, чтобы при тебе разговаривать о других мужчинах, Мирча! Тем более о поцелуях с ними или… чем-то еще.       — Не беспокойся об этом, — он снова целует мое запястье, — мне действительно нужно это услышать. Особенно, если между вами ничего не было больше.       «Почти было…»       — Дракул однажды потребовал поцелуй, а когда я не повиновалась — наказал в свойственной ему манере. Тогда… тогда я почувствовала то же самое давление, поэтому и решила, что там Дракул. Думала, что мне нужно подыграть, и собственно это так и было, но то оказался другой мужчина. А дальше — он загораживал меня от служанки в замке Кристофа Батори. Тогда я почувствовала ненависть, но даже подумать не могла, что Дракул наблюдал за нами, видел эти моменты и, — последние слова я произношу шепотом, — будет так зол.       Кап… кап…       Осознание, что это мои слезы, приходит оглушающим взрывом, хлопком. Я даже сначала не пытаюсь вытереться, и отмираю лишь тогда, когда Мирча слизывает их с моих щек.       — Тебе так его не хватает?       — Что?! Нет! Чушь, — пытаюсь отмахнуться, но настрой князя серьезный, как и выражение лица. И я сдаюсь под его молчаливым напором? — Мне больно, Мирча. Из-за него и из-за того, что плачусь о нем тебе, а могла бы провести это время с тобой, как раньше.       Мужчина утягивает меня на себя, заставляя буквально распластаться на нем. Его сильные руки змеями обвиваются вокруг талии, а мягкие губы утыкаются в висок. Он гладит меня по спине.       — Хватит думать о других, хватит быть принцессой. Ты — дракон. Так будь драконом. Я не стеклянный, не разобьюсь, Лада, не теперь, когда я обрел то, что считал давно утерянным. Если ты хочешь — бери, а не спрашивай. И я дам тебе это, — мне хочется увидеть его лицо, посмотреть в глаза и задать один лишь вопрос:       — Почему ты так добр со мной?       Его ответ непреклонный:       — Потому что у меня есть чувства к тебе, и как бы я от них не бежал — мне не скрыться. Ты можешь отказаться от меня, можешь принять мои ухаживания или просто быть рядом, не отвечая взаимностью, но принимая мою — я буду рад любому исходу. Примерно, я знаю твой ответ, условия и требования, но и ты знай, что всегда найдешь во мне союзника или мужа, и я всегда буду на твоей стороне. Все говорят, что любят других, а я скажу: ты дорога мне. Сильно. Это моя замена тем трем словам, что уж очень любят кидать направо и налево. Ты — моя агапэ.       Я молчу, без возможности что-либо ответить на те самые слова! Почему он их повторил? Как это возможно? Связано ли с кошмаром? Нет ничего, что я могла бы выдавить из себя в качестве ответа, лишь неверяще смотрю и смотрю на князя, силясь найти какой-то подвох, ложь или скрытый смысл, но нахожу лишь чистую потребность: его во мне.       — Позволь быть рядом. Для восторженных и глубоких бесед под ночным небом или для важного и трудного принятия решений, или чтобы просто выговорить обиду на Первородного, — Мирча смешно фыркает на этом моменте, и я поддерживаю его смехом. Однако серьезность быстро перенимает инициативу:       — Он не отпустит меня. А если что-то сделает тебе?       — Не сделает, будь в этом уверена. Он… я ему нужен. К тому же, у нас что-то вроде перемирия, так что он будет более сговорчив.       — Без Намтара?       — Я даю тебе слово. Больше ничего, что сможет напасть на тебя из-за меня.       — Хорошо, — слово произносится так легко и спокойно, что ревущие ветры в моей душе затихают, оставляя лишь мерный шелест песка и тепло солнца, которым пока что является Мирча.       «Пока что… Это явно не понравится Дракулу.»       — Я не могу дать тебе ответ прямо здесь и сейчас. И будет лучше, если Дракул не узнает об этом.       — Да, знаю, но я терпелив, так что буду ждать, а пока давай выбираться, вода уже остыла — не хватало, чтобы ты замерзла, — Мирча помогает мне вылезти из ванны, и укутаться с головой в ткань, тогда, как сам, едва лишь прикрыл бедра.       — Знаешь, будет забавно, если ты сейчас поскользнёшься на мыльной воде и распластаешься по полу, а твое полотенце улетит в сторону.       Меня одаривают горящим взглядом:       — И это мне изрекает говорящий сверток ткани. Просто признайтесь, что жаждете, миледи, увидеть меня голым вновь.       Мой смех затихает, когда на одном из столиков сверкает дракон, держащий алую склянку в лапах. Забыв обо всем, хочу прикоснуться к нему, но мою руку перехватывают.       — Ты знаешь, что это?!       — Нет, — но князь не отпускает мою руку.       — Это амулет Дракула! С ним он приходил ко мне в видениях! Что он здесь делает?       — Лежит.       — Нет, что он делает у тебя, Мирча?       Мирча быстрым движением надевает амулет себе на шею. Алая жидкость блестит на мокрой груди князя.       — Он оставил на сохранение. Дракул только начал мне доверять, Лада. Сейчас его нет в замке, у него дело на границе, а оставил, чтобы не разбить.       — Ты знаешь, как он у него оказался? Это сделал Коссей, но подробностей я не знаю.       — Я разузнаю, что смогу, — смятение овладевает вновь, и даже улыбка Мирчи не согревает. — Лада, если бы я мог отдать его тебе, то сделал бы это. Расскажу все, что узнаю, обещаю.       — Хорошо, я доверяю тебе, Мирча. Прости, просто…       — Я понимаю, идем ко мне в комнату, поговорим о чем-то высоком.       Мы проговорили почти всю ночь: я рассказывала ему о новом месте, о смешных моментах или довольно глупых, умалчивая о точном расположении на карте, а Мирча поведал мне, как развиваются отношения Миры и Дамира, что Лука зашивается, исполняя любое поручение Дракула, а Коссей поселился в Зимнем саду.       Уже почти засыпая, я слышу тихий шепот:       — Мне тебя очень не хватало, Лада, я рад, что ты сама пришла ко мне…