Помнишь Тьму?

       Memento quia pulvis est

Помни, что ты прах

      «Ее проклятие — ее одиночество…»       Желание плюхнуться в кресло и закинуть ногу на подлокотник, совершенно развратно и аморально по некоторым правилам, задирая сорочку — это то, что мне сейчас так необходимо! А еще бокал вина или два.       — А еще лучше — бутылку, — разговор с Элиз начался и закончился крайне спонтанно, сбивая меня с толку.       — Элиз, что ты можешь рассказать мне о Мирче?..       Темная фигура склоняет голову вбок и как-то по-детски прикладывает палец к «губам», а после произносит фразу, сбивающую меня с толку:       «Хм, а кто это такой?»       — Ты не знаешь Мирчу?       Теперь девушка-тьма качает головой.       «Никого с таким именем…»       — Но ведь Мирча — сын Дракула…       «У Дракула есть сын, но зовут его не Мирча…»       — Если не Мирча, то как?       «Я не могу рассказать…»       — Ты уверена, что мы об одном и том же человеке говорим?       «Черные, как у отца волосы, острый, но немного печальный, взгляд серо-голубых глаз, что больше походят на бурю. Спокойный нрав, но это лишь снаружи, внутри него сила, способная противостоять даже Князям…»       — Да… Это Мирча. Хм, — по описанию — точно он, но почему имя не сошлось? Возможно ли, что «Мирча» поддельное имя? Если да, тогда какое настоящее? И почему Дракул и Мирча его прячут? Кем из настоящей истории является новый князь? Сын, способный превзойти отца…       Насколько мне известно, все считают Мирчу бастардом, хоть и признанным Дракулом. Кто тогда его мать? Почему она не любила сына или почему отдала Владу? Любил ли Влад ее? Если да, тогда почему сын — бастард? А если нет, тогда при каких обстоятельствах появился Мирча?       — Черт бы побрал этих мужчин Басарабов! — ничего лучшего не находится, как заглушить сотни мыслей вином. — Кто ты такой, Мирча? Почему настолько скрытый? Говоришь про доверие и любовь, но про имя молчишь… В чем тогда отличие между тобой и Дракулом?       В голову приходит неожиданная мысль:       — Сейчас же должен править Раду Красивый — брат Влада, но где он сейчас? — может ли быть так, что Мирча на самом деле — Раду? Или я уже настолько поехавшая, что безумные теории заговора — мое все? — Я не смогу что-то понять, не узнав ничего о семье Дракула, каким он был в детстве, до плена осман?       Что мне точно известно, так это то, что родовыми признаками Басарабов являются темные волосы и глаза оттенков синего, голубого и серого, судя по тому, что я видела и читала в библиотеке замка Бран.       — Черные волосы и серо-голубые глаза…       Меня пробивает дрожь от представления этих глаз на лице, скрытом маской или капюшоном. Как выглядит Дракул? Почему остальным он дает видеть свое лицо, а мне — нет? Может быть боится, что я видела его в прошлом, до переброса сюда? Но если да, то ему явно нечего остерегаться, ведь тогда еще я не знала, кто он.       «Отметаем эту версию».              — Ты никогда не снимешь с меня капюшон, не будешь пытаться узнать мою внешность или все, что может быть связано с ней! Иначе, Влада, ты потеряешь всех, кто тебе дорог, а начну я с Мирчи. Ты меня поняла?       — Я… я поняла, но все тайное рано или поздно становится явным, Дракул.       В ответе на мой выпад слышится насмешка:       — Если тебе так важна моя внешность — представь Мирчу, мы с ним буквально на одно лицо.              Что он этим имел в виду? То, что сын и отец как две капли воды?              — Возможно ты забыла, но мне пятьдесят…              Ему уже полвека, но по его телу или манере держаться и не скажешь. Возможно ли, что Тьма как-то сгладила тяжесть возраста? Дракул явно не походил на старика, в особенности его тело, пусть разум закостенел в пытках и испытаниях жизни, но не тело. Единственным напоминанием о былом служат шрамы.       «Если я права, то Дракул может изменять свою внешность, но зачем тогда оставлять шрамы? В качестве напоминания о позоре? Назидание на будущее? Нет, но ради чего?»       — Шрамы — немые крики боли, которые мы носим на своем теле.              — Сломав одно, мы строим другое. Больше, сильнее, крепче. Ты сказала, что хочешь выжить, но это мелочь в сравнении с тем, что ты можешь получить от меня. Если станешь сильней. Тебе не нужна нежность…              Через силу заставляю себя взглянуть на собственные шрамы на руках. Почти такие же, как у Влада, только чувствуем мы их по-разному.       — Князь носит вас, как доспех. Он защищен, даже когда обнажен перед всеми, а меня будто бы изъели черви…              — Превозмогая боль, перенаправляя ее, ты сама становишься сильнее, а сила перерастает во власть…              Влад облачен во власть. Она находится в его движениях, в его позе, взгляде. Многие говорят, а он действует.       «В отличие от меня. Я только и делаю, что ною!»       Залпом допиваю остаток вина и кривлюсь от его кислотности, которую до этого не замечала? Или эта кислота от моих собственных мыслей?       А мысли обретают его голос:       — Ты боец. Боролась против меня даже тогда, когда пала на колени. У тебя был план как уничтожить меня. Попытка так себе, но то, что ты имела цель – похвально. Там, в видении, ты предала свои цели, бросила себя на произвол судьбы и не пыталась стать сильнее. Лишь наслаждалась Мирчей. Готова была навсегда остаться в его покоях…              Меня будто током бьет!       «Я снова забываюсь с Мирчей!»       Но что мне делать? Просто вернуться к Дракулу?!       «Чтобы что? Снова стать его игрушкой? Или…»              — Ты сказала, что хочешь выжить, но это мелочь в сравнении с тем, что ты можешь получить от меня…              — Я могу получить все, что захочу от него, если буду в силах что-то дать взамен, что-то противопоставить… или если что-то очень важное для него будет зависеть от меня. Нужно заставить его зависеть от моего присутствия, как он сделал это со мной. Нужно перевернуть песочные часы в обратную сторону.       Тренировки со Львом, тренировки с Марой, полуночные свидания с Мирчей — тело измотано, но не душа. Я думала, что ее давно разорвали в клочья, но нет, даже растерзанная, избитая и втоптанная в грязь, — она умудряется жить и тлеть. Нести бренное существование.       «Я ненавижу за это всех, кто причинил мне столько боли, но и благодарна, теперь мне известно, какой я могу быть и какой хочу стать. Спасибо…»       — В особенности тебе, Дракул…       Угрюмый, холодный и подавляющий всех вокруг себя. Я не видела его уже несколько месяцев, почему такое затишье? Последний раз мы встретились в церкви. Тогда я бежала от него, но сейчас, почему-то смакую то, каким он предстал предо мной. Он восседал на скамье исповедальни, будто на троне из костей. Ленивая манера откинутой на стену головы, сообщала лишь о том, как сильно ему наплевать на правила дома Господнего, а то, что он хотел со мной сделать в нем — начисто лишало нас обоих права даже думать о рае, не говоря уже о том, чтобы мечтать попасть туда. Я дрожала перед ним, перед его силой и энергией, но так же я дрожала и от всепоглощающей похоти.       Стоит только признаться себе, что если бы не служитель храма, услышавший шум из кабинки, — я сдалась бы на волю Князя. Стоит только произнести эти жуткие слова в своей голове, как образ Дракула, наполненный дьявольщиной, тут же лишается всего страшного и гонимого мной. И приобретает симпатию и влечение. Сам Князь более не является воплощением падшего, передо мной предстает он же, но в своем далеком образе: красивый мужчина, гордый сын и воин… лишенный всего из-за того, что не смог стать любимцем Отца. И из-за этого ему пришлось стать Темным и возглавить то, против чего раньше была настроена его душа.              — Каждый воскресный день молился в церкви, любил Бога, и самозабвенно думал, что любим им, я поклонялся ему, внимал его словам, но когда мне была необходима его поддержка — даже одна из самых набожных женщин всадила мне клинок в грудь. Во имя Господа меня хотели убить, но не смогли…              «Тогда ли он полностью был поглощен Тьмой?»       Золото его маски-короны затмевало все мои мысли во время Литы, тогда меня тянуло к нему, самозабвенно и сильно. Я жаждала отдаться ему, хоть и понимала: это не нормально. Все мы здесь ненормальные. И это единственная достоверная норма. Тогда впервые мне показался Девкалион — еще одна далекая сторона Дракула, которую он редко демонстрирует миру, обычно сдерживая и его, и себя. Тьма — олицетворение кровожадности и тайных желаний Дракула, она течет по венам, окрашивая их в черный, но черный цвет не только внутри Влада, он повсеместен. Отсутствие света — это ярый признак Князя. Тогда на нем тоже была накидка самого темного оттенка, и я слукавлю, если скажу, что она отвратительно лежала на широких плечах или обнимала узкие бедра.       Яркие воспоминания приносят за собой яркие чувства. Вино играет на отвратных мне эмоциях: тоске, влечении, похоти и жажде. Я буквально задыхаюсь без Дракула, но боюсь в этом признаться даже себе. Мне страшно от этой мысли, страшно, что со мной станет, если сделаю — скажу это вслух, а если рядом будут свидетели? Или, не дайте боги, сам виновник? Я перестану дышать? Существовать? Быть?       Алые глаза… Серые глаза… Какие будоражат меня больше? Какие заставляют мое сердце биться сильней? Думаю, неверна сама трактовка заданного вопроса. Нужно спросить иначе: важен ли мне цвет глаз, когда хозяин один и тот же?       «Нет…»       Внутри моего сознания проходится рябь, а кожу обдает холодом. Я чувствую Элиз внутри себя, она как одна сплошная буря эмоций, оставленная за ледяным саркофагом. Ее голос просачивается сквозь бреши моей защиты, расширяя в ней трещины:       «Тогда о чем речь? О чем споры и бессмысленные дебаты внутри воспаленного сознания? Нужно задавать правильные вопросы, чтобы встряхнуть себя, заставить смотреть на реальность, а не забываться жалкими иллюзиями прошлого! Скажи, Влада, он нужен тебе?»       «Да…»       «Нужен, но зачем? Ты чувствуешь нужду в нем или может быть ищешь выгоду для тела? Зачем тебе Князь?»       «С ним я чувствую силу…»       «Свою? Или его?»       Чувствую, как ледяная корка отслаивается от моей кожи, чешуйка за чешуйкой, и каждая приносит невыносимую боль! Боль — это сила.       «С ним я сама могу быть сильной…»       «Он дает тебе эту силу? Она кроется в его присутствии?»       «Думаю, да…»       «Но ты ненавидишь Дракула?»       «… нет. Я…»       Меня захлестывает паника и удушье, я не знаю, что ответить, я не знаю, что испытываю. Я не знаю…       «Что ты чувствуешь к нему?»       Элиз вспарывает мой саркофаг, взламывает одними вопросами амбарные замки, которые я развесила. Скоро мы встретимся лицом к лицу…       «Много чего…»       «Это не ответ. Ты знаешь все, ты не можешь забыть! Найди ответ! Ответь! Освободись! Или закуй себя в кандалы навечно!»       «Я хочу отомстить ему. Сделать больно, так больно, чтобы он прочувствовал то же самое, что и я, когда он… бросил меня! Выбросил, как ненужную, надоевшую игрушку!»       «А ты знаешь, что заденет его сильней, чем клинок?»       На края саркофага ложатся костистые пальцы, я вижу их, я чувствую их и знаю, что когда их хозяйка полностью заглянет в мое укрытие — я испытаю ад.       «Если ему я предпочту кого-нибудь другого, особенно, если этот кто-то слабее его…»       «У тебя есть кто-то на примете?»       Когти скребутся о лед, словно играются со мной, пытаются захлестнуть в страхе и новых приступах паники.       «Да…»       «Тогда действуй…»       «Но сейчас я хочу…»       «Кого?»       Нависая надо мной, в просвете открытого саркофага медленно появляется темный силуэт. Все так же без глаз, рта, носа, но я точно уверена, что с меня не спускают глаз, что давно уловили запах моего страха, что ее рот полон клыков, и она улыбается хищной ухмылкой, такой же, как у него…       «Того, кто никогда не встанет перед другими на колени…»       «Так поставь его! Что тебе мешает это сделать прямо сейчас? Здесь!»       Я перестала спать: день проходит в тренировках со Львом или Марой, ночи я коротаю с Мирчей, лишь изредка оставаясь самой в его комнате, когда у него появляются важные дела, и тогда я чем-нибудь, но занята, — делаю все, лишь бы не спать и не видеть его во снах! Не поддаваться там его низкому голосу, не желать прикосновений рук.       Новые мысли, новый круговорот воспоминаний, новые желания.       — Хочу его, — вырывается шепот, но он громче отчаянно го крика.       «Ну так возьми!»       Элиз нападает, первым делом вспарывая грудь и живот, заливая меня моей собственной кровью и болью. Метаюсь в саркофаге, что теперь стал ловушкой для меня, гробницей, а не безопасной гаванью. Но только во время этой дикой встряски, понимаю смысл каждого слова, что сказала мне девушка-тьма. И когда это происходит — боль покидает, остается лишь холод, но вдруг Элиз просачивается ко мне и обнимает, теперь уже проникая в мое тело. Становясь неотъемлемой частью меня, коей всегда была, но о которой я не знала.       «Змейка…»       Его голос слишком часто мерещится мне, стоит только остаться одной, он будто монстр под кроватью, зовет меня, чтобы я оступилась, заглянула за грань. Моя память — мой предатель, ведь в ней очень бережно хранятся все воспоминания, где Дракул был обнаженным. Она тут же подкидывает сотню отрывков из прошлого, когда он щедр на прикосновения в своей комнате, когда он шепчет мне что-то на латыни, когда входит…       «Змейка, иди ко мне…»       Ярко       Громко       Глубоко       Кожу покрывают мурашки, кости теряют былую прочность и гнутся, стоит только вспомнить, как глубоко он может двигаться во мне, какие чувства порождает и как управляет моим телом и мыслями.       — Дракул, — предательски вырывается. Это первый раз, когда я действительно хочу его видеть. Как наркоман в ломке, замечаю за собой, что ищу его силуэт в самых темных коридорах или переулках, но этот мужчина всегда играет по своим правилам. И почти всегда заставляет повиноваться ему.       — На колени.       Он продолжает стоять передо мной, обжигая своим алым взором, слегка прищуренным, с усмешкой на губах.       — Ты приказываешь мне, Змейка?       — Да, но ты слишком непокорный. Оттого видеть тебя склоненным желание лишь увеличивается.       Его губы растягиваются в улыбке, демонстрирующей клыки. Ему будто бы приятны мои слова, пусть и сказанные с пренебрежением.       — Мы в этом очень похожи Змейка, не находишь? Даже слишком.       — Если так, то мне точно удастся заставить встать тебя на колени.       Он неспешным, даже чеканным шагом подходит ко мне, склоняется, опираясь руками о подлокотники кресла, почти прикасаясь кончиками пальцев к моему бедру. Глаза в глаза.       — А как насчет… попросить?       Даже здесь он издевается надо мной! Тон его голоса заставляет чувствовать себя маленькой девчонкой!       — Ты и есть маленькая девчонка, жаждущая любви и внимания.       — Любви? Ты умеешь любить?       — Каждый в той или иной мере умеет любить, Владислава. И любовь бывает разной, разве тебе об этом не говорил Мирча?       — Перестань…       — Как думаешь, какая у нас с тобой любовь? — в его рту блестит бритва клыков.       — У нас с тобой обоюдная ненависть, Князь!       Дракул снисходительно хмыкает:       — И каково это?       — О чем ты?       — Обманывать саму себя.       — Я не . . .       — Лгу-унья! — тянет он. — Ты лгунья. Потому что хочешь меня, но продолжаешь обманывать всех, но в первую очередь себя.       — Нет!       — Тогда почему здесь я, а не Мирча?       От его слов меня бросает в жар: он прав! Если бы я хотела Мирчу, то сейчас бы передо мной был бы молодой князь, а не Дракул. Меня начинало трясти от злости!       — Сейчас я плод твоего больного воображения, но что будет, когда ты встретишься со мной лицом к лицу? Попытаешься убить или соблазнить?       Злость сталкивается с алкоголем, обрушиваясь на меня бурей. Хватаю Дракула за доспех и притягиваю полностью к себе.       — Заткнись! — успеваю бросить ему, прежде чем целую. Верно, не смотря на наши постоянные столкновения, он тоже скучает, поэтому отвечает яростно и страстно, перенимая у меня инициативу. Доказывая, что даже здесь — главным остается он.       — Что же, княжна, на такой способ закрыть мне рот, я очень даже согласен, — шепчет мне в губы.       Мое воображение рисует его руки по всему моему телу, князь ненасытен, он изголодался по мне, как и я по нему, мы оба хотим одного и того же. Длинные пальцы путешествуют по внутренней стороне моего бедра, пуская ток по нервным окончаниям. Другая его рука сжимала мою грудь, пока ее хозяин исступленно целовал мое лицо и шею.       Острые клыки вспарывают кожу, и я слизываю свою же кровь с мужских губ. Он по обычаю груб, но именно это подстегивает показывать характер. Сейчас мне ничего не страшно, здесь я главная, и власть сосредоточена в моих руках. В руках я и сжимаю волосы Дракула. Фантазия подстраивается под мои желания, наделяя князя маской, растворяя капюшон. Однако он все еще одет.       — Нахрен одежду! — низкий смех сопровождает медленное исчезновение доспех.       — Будет ли волновать тебя одежда, если я сделаю так? — в меня врываются сразу два пальца, а сосок зажимают зубами. Ответом на вопрос Дракула становится протяжный стон.       — Скажи мне, Змейка, — манящий шепот на ухо обезоруживает, — если ты такая мокрая лишь от фантазий обо мне, то как сильно ты будешь сжимать меня в себе, если я решу говорить тебе нежности?       Он прикусывает мочку моего уха, и я уже не знаю точно, от чего именно глухо стону: от слов или того, что он сгибает пальцы внутри. Так хорошо, но мужчина вдруг вынимает пальцы, оставляя меня ни с чем.        — Вернись! — приказываю, на что получаю лишь гребанный смех, растворяющий внутренности.       — Ты сама так хочешь, милая. Ведь я — это твои желания, — он больно кусает меня за губу, а после шепчет, сверкая багряным взглядом. — Я полностью подчиняюсь тебе, но ты не умеешь брать… Лишь строишь замки и башни, мечтаешь, что найдешь своего дракона, которого предпочтёшь рыцарю, только правда в том, что дракон у тебя уже есть, но ты в упор его не замечаешь. Даже в твоих фантазиях главным всегда останется Дракон…       Как? Как даже морок не может мне подчиниться? Почему? Каким образом я с обираюсь причинить боль Дракулу будучи настолько беспомощной? Если я змея, тогда он действительно огнедышащий ящер, древний и огромный. Я боюсь представить, каким он станет в моем времени! Ожившей легендой. Кошмарным мифом.       В таком случае, что я должна сделать, чтобы стать такой сильной, как он? Зеркалить его? Заключить сделку с Тьмой? Стать такой, как он? Быть такой, как он! Приказывать, требовать. Брать, а не просить! И никогда не извиняться.       «Что же, я стану именно такой!»       «Что ты хочешь сейчас сделать?»       «Сжать его горло! Показать, что у меня тоже есть силы!»       «Тогда сделай это!»       Алые глаза расширяются, когда моя маленькая, в сравнении с его телом, ладонь обхватывает мужское горло.       «Что дальше, Змейка?..»       А дальше я использую оружие, которым он сам меня наградил при «обращении». Это моя фантазия, поэтому здесь я в силах вспороть его кожу своими ногтями! Но на мое удивление, он не раздосадован, даже не удивлен, нет, он усмехается и прикрывает глаза, будто наслаждается или вся эта ситуация забавляет князя, но все же до меня доносится его сдавленный вдох. За ним следует шипение, когда мои прохладные пальцы протискиваются между его телом и поясом штанов и крепко сжимают член Дракула.       «Ты в моей власти, князь!»       С помощью все той же силы, я отращиваю себе клыки, такие же, как у Влада и вгрызаюсь в основание его шеи, одновременно с этим двигаю рукой. Он крепко прижимает меня к себе и тихо стонет. Дракул толкается в мой кулак, и я позволяю ему это, разрешаю трогать себя везде, где ему захочется, сжимать ягодицы или грудь, проскальзывать пальцами между моих бедер. Не препятствую, чтобы расслабить его, заставить ослабить хватку над ситуацией, а когда это происходит — вырываюсь из его объятий.       Он выдыхает через стиснутые зубы, его глаза затуманены желанием, его лихорадит, вены вздулись, князь еле сдерживает себя. В немом вопросе он склоняет голову вбок. Я же откидываюсь на спинку кресла и упираюсь стопой в его накаченный пресс, слегка скользя вниз, останавливаюсь лишь на его топорщащейся ширинке.       — Аккуратно, княжна, — его голос сел, сейчас слова произносит низкий и хриплый голос, от которого сжимается само нутро, а в голове появляются мысли о том, чтобы отдаться мужчине здесь и сейчас, — я могу быть тебе не по зубам.       — Какие высокие речи для того, кто молил коснуться его.       Дракул оскаливается, но я вижу плохо скрываемую гордость в его взгляде. Ведь теперь я не стелюсь, не прошу. Я кусаюсь и отвечаю на каждый выпад.       — Ты в один момент можешь оказаться подо мной, Владислава… и мне для этого не нужно будет даже напрягаться.       Он прав, но кто я такая, чтобы тут же согласно кивать? Пусть тело и жаждет его присутствия, слух — голоса, кожа — прикосновений, а душа — его тьмы, но я не намерена так легко сдаваться. Дракона нужно приручить, чтобы он охранял замок. И я сделаю это, делаю уже сейчас. Ему, мне — нам обоим прекрасно известно, что мы в агонии, в жажде обладать друг другом.       «Мания! Вот, что за любовь между нами, князь. Всепоглощающая, обращающая каждого в пепел, сжигающая потребности в других любовниках. Разрушающая нормальность и обыкновенность. Мы не можем быть как все остальные парочки, но и порознь мечемся в клетке мыслей друг о друге!»       Что же будет в конце? Спасется кто-нибудь из нас? Или каждого пожрет свой собственный демон? Мы не знаем, но один привык всегда побеждать, а другая так сильно жаждет стать таковой, что готова пойти на все!       — На колени, — мой голос не дрожит, он тверд, как тверд Дракул. Шаг первый. К моей цели и мечтам. Второй зависит от мужчины напротив, но желание Влада сделать этот шаг — от меня. — Ты задолжал мне, Дракул…       Князь обдумывает мое предложение, долгие секунды растягиваются в минуты, и мне кажется, что Дракул сейчас рассмеется мне в лицо, оскалится и сделает выпад, против которого у меня нет сил бороться, но князь оскаливается и встает на одно колено!       — Пока что тебе хватает сил поставить меня только на одно, Змейка, — он целует мою коленку, и странная параллель между ним и тем, как то же самое делал Мирча, заставляет меня нахмуриться. Однако мысли об этом быстро улетучиваются, стоит только Дракулу прикусить кожу на внутренней стороне бедра.       — Выше-е, — тяну я, но Дракул играется со мной, вижу это веселье в его глазах, но так же улавливаю в них и желание обладать мной. Он держит меня на поводке, но себя он вообще посадит на цепь. Еще не ясно, чей парфо́с строже.       В таком случае, чем сильней я давлю, стараясь показать силу, тем медленней Дракул исполняет мои прихоти. Ладно…       — Выше, — уже более спокойно и примирительно. Мне хорошо, тело ловит ласку, тем же и отвечает князю, а тот в свою очередь, продвигается выше.       Больше не сдерживаю стоны, когда Влад впервые касается меня языком. Его пальцы кружат у входа, пока язык обводит клитор.       — Дьявол! — ругательства, как поощрение, сменяют друг друга, стоит князю снова войти в меня пальцами.       Фантазия настолько реальна, что я буквально чувствую запах Дракула: терпкий и манящий, увлекающий во тьму без возможности вернуться и отринуть все.       Мои пальцы внутри меня, вторят движениям Влада из моей фантазии, моего личного инкуба. Запрокинутая голова, закрытые глаза и громкие стоны — это все я, он — призрак в моем разуме. Щипаю себя за сосок, как бы это сделал он, сгибаю внутри себя пальцы, как бы согнул он, вырывая еще больше криков. Чувствую преддверие оргазма, мышцы сводит.       — Вла-ад, — теперь уже сама позволяю себе произнести треклятое имя! Но в этот раз я стону его, как молитву, как жалобный крик о помощи. Если не к Богу, то к Дьяволу, сыну, что был отринут всеми, покинутому, но не сломленному. К существу, что за счет страданий других восстает сам и упивается силой.       — Слушаю, — шелестит над ухом, в мгновение вырывая меня из фантазии. Распахнув глаза, я вижу Дракула в моих покоях.       Настоящего Дракула!       Его голос полон язвительности и насмешки, но в это же время и похоти:       — На колени значит?