Помнишь Тьму?

                   Amor etiam deos tangit

Любви подвержены даже боги

      — Повелитель! Мы так безумно рады, что ты вновь явился к нам! — влажные поцелуи рассыпаются по моему телу, вновь сильному и истосковавшемуся по женской ласке. Тонкие пальцы проходятся по груди, ласкают шрам от незаживающей раны, что раньше была хуже гниющей рыбьей головы, а сейчас лишь бледно-розовая полоса напоминает о нескончаемой боли и порабощающей слабости.       — Маришка, разве ты не рада видеть Господина? — самая младшая из Невест затихла, сидя у моих ног на ковре.       — Твое сердце не кровоточило из-за меня?       — Что вы, Владыка моего тела и души. Вы покинули нашу Башню так давно, — светлая макушка ложиться на мое колено, а проворные ручки на ширинку. — Мы скучали за вами! — кукольные глазки, длинные ресницы, пухлые губы.       Мне претит все это! Алира ласкает языком мое ухо, кусает за него и ластится ко мне. Меня неимоверно раздражает ее навязчивость!       Верона, некогда моя любимица никак не соприкасается со мной. Сидит на подлокотнике дивана, прикрываясь лишь своими густыми черными волосами. Они рассыпаются по поему плечу, когда она наклоняется ко мне, обдавая запахом яблока и фиалки. Удивительным образом меня тянула совершенно другая картина: ожившая из мифов гарпия, что едва не откусила мне язык или Медуза горгона, способная обратить в камень всех своим колдовским взглядом. Лишь одно воспоминание заставляет меня заерзать, поправляя член в штанах.              Лука только что доложил о том, что Бернандо не вышел на связь в определенное время. У него было конкретное дело, но носферату из Флоренции как сквозь землю провалился!       Сидел за столом, пальцы скреплены в замок, уперся в них, наблюдая за огнем, продолжая думать:       «Действительно ли я прав, сделав то, что сделал?»              Тьма ночи опустилась нехотя, словно сейчас ей очень трудно отстаивать свои границы, сражаясь с днем. Вместе с ней явилась и княжна.       Она просочилась в мои покои настолько тихо, что только острый слух уловил второе биение сердца в комнате, и лишь затем на меня накатила тихая, холодная злость. Такая, что не будет лезть на рожон, она беззвучно возникнет за твоей спиной, подкараулив тебя в темном переулке, пока ты мочишься, и вонзит стилет под ребро. Даже пискнуть не успеешь, ни то, что штаны натянуть.       — И за что же я удостоен таким радушием, княжна? — вне сомнений, Бернандо не вышел на связь из-за этой женщины, что продолжала немым призраком сидеть в моем кресле.       Закинув ногу на ногу, она смиряла меня презрением, колкостью и ядом. В груди стало жарко от одного ее взгляда, но вот снаружи я едва ли не дрожал от холода. Что-то незримо поменялось в ней, это настораживало, словно видел, что это мое Золото, но все инстинкты кричали об опасности, о коварстве и статусе этой особы, будто бы это не я сделал ее Княжной.       Ее злость была ощутима настолько, что я задумался: а не перережет она мне горло своим кинжалом, если я ослаблю хватку контроля? Больше не смею называть ее «девчонкой», кажется, осмелься — мне вырвут сердце легким мановением руки.       Не ответила, лишь продолжила вызывать муравьев у меня на загривке. Плевать! Если не идет она, подойду я!       Склонился к ней:       — Рад, что ты все же пришла, я скучал, — коснувшись ее ледяных губ, можно было сказать, что целовался со статуей, у Владиславы даже ресницы не дрожали. — Что-то не так?       Лишь тогда она как-то странно сфокусировалась на повязках на груди. Тоненькая рука мелькнула, словно плеть. Мир перевернулся так резво, что у меня заломило виски, но прохладные руки тут же обвили мое лицо. Княжна уже сидела на мне верхом, а ее глаза горели гневом… в прорезях Венца Мрака!       — Вижу, ты удивлен, муж мой, — от ее шипения не грешно было испытать дрожь, мне жутко нравится, когда она так отдается своей сущности, но опасное «муж мой»… Всегда, когда так произносит мой статус — ожидай беды.       — Ты научилась призывать корону, — рассматривал шипы и черных змей на них, они были настолько близко, что одна лизнула меня своим языком и ужалила им же, как шершень. Каждая пара маленьких блестящих глазок крайне внимательно и насторожено следила за мной. Некоторые из них скрывались в перьях на плечах. Только тогда я заметил, что с Венцом на Змейке появилось и массивное ожерелье, не уступающее короне по величию. Строгий Венец и дикое языческое украшение с черепами воронов — отражают суть их носительницы. Тихая и спокойная, словно штиль, но с этим буйная и несдерживаемая, кровожадная, как «Три сестры».       — А ты все так же мне не доверяешь, боишься, что предам? Нанесу удар, от которого не сможешь оправиться?       Растерянность. Вот что переполняло меня в тот момент, кажется, тогда она залезла туда, куда я не позволил бы протиснуться даже Мирче, а она смогла распахнуть с ноги двери, что уже давно покрылись паутиной. Княжна действительно пользуется моментом: опирается рукой на мою грудь и давит, прямо на рану.       В ее голосе была обеспокоенность и сожаление, а вот лицо выражало лишь наслаждение моей болью, когда Владислава произносила:       — Ох! Больно, милый? — мои пальцы впивались в ее бедра, точно оставляя следы, но она даже не дергалась.       — Тер…пимо, — сквозь зубы.       — М-м, тогда может, сделаем так? — цепкая хватка сжала мое горло, как пасть гончей, ногти подобно зубам вонзились в кожу. Ее лицо было слишком близко, мысли лишь о ее губах.       Именно они сейчас и скривились:       — Не о том думаешь, Князь!       Усмешка, будто не меня поймали за чем-то интимным.       — Я не давал обещаний.       — Верно, я доверилась тебе. Думала, что ради меня ты пощадишь мальчишку, но вместо этого ты послал убийцу! В обход меня, в обход всего, что я тебе сказала! Дракул! Ты просто…       Уверен, что в тот момент она даже не замечала, что рычала и шипела, как моройка. Будто это она была все шесть лет носферату, а не я, но мне до одури нравилось это.       Кинжал вспорол обивку кресла, утонув в дереве возле моей головы.       — Ты даже не раскаиваешься!       Красное лезвие отражало цвет глаз моей человеческой сути. Переведя взгляд, усмехаюсь на ее злость:       — Раскаянье или стыд — последнее, что я буду испытывать, пока ты на мне, княжна.       — Так может быть мне лишить тебя своего общества? — это угроза, а на ее угрозы лишь один ответ: черная коса уже намотана на мой кулак, что подмечает княжна, слегка отведя голову.       — Ты не сможешь уйти до рассвета, а я не намерен отпускать тебя раньше.       Сначала была улыбка, а за ней разносится громкое шипение:       — Где Маркус, Дракул?!       — В склепе искала? — получаю отдельное удовольствие, когда вывожу ее на эмоции. Тот раз не стал исключением. В ней клокотала ярость, но Змейка лишь царапала ногтями обивку кресла и мое плечо.       — Он жив?       Моему веселью не было предела.       — Сыграем в игру, жена моя?— темная бровь изогнулась серпом. — Ты хочешь узнать про Маркуса, а я — соскучился. Уделим друг другу внимание — все в плюсе.       — Чего ты хочешь, князь?       — Правильнее сказать «кого», но пока ты не доступна. Однажды ты играла с Мирчей в игру на стрельбище, тот, кто поразит стрелу противника, задает вопрос, а тот, чью стрелу поразили — отвечает.       — Хочешь посостязаться в стрельбе?       — Нет, я однозначно выиграю, в отличие от Мирчи, чтобы получить свое я не поддамся даже тебе, особенно, если приз ты, — одна из змей около ее шеи зашипела, на что я ответил низким рычанием.       — Что за игра?       — Ты задаешь вопрос, а я задаю действие, если выполняешь, получаешь от меня правду, если отказываешься, вопрос сгорает.       — Что будет удерживать тебя ото лжи?       — Я единственный, кто не лжет тебе.       Умолкнув на время, она решала: довериться мне или продолжать воевать дальше.       — Он жив? — усмехнувшись, тяну момент.       — Поцелуй меня, — едва я успел договорить, как княжна быстро чмокнула меня в угол губ. Это совершенно не было похоже на тот поцелуй, на который я рассчитывал.       Она лишь пожимает плечами:       — Нужно четче формулировать желание, князь. Отвечай на мой вопрос.       — Да.       Кажется, тогда она незримо выдохнула.       — Он здесь, в Бране? — не отвечал, просто рассматривал пышные ресницы в прорезях маски, бледную тонкую шею, которую так люблю обхватывать рукой, тогда она была почти скрыта украшением, но лунные отблески кожи все же зазывно выглядывали из-за кружева и цепочек. Единственное что мне было не по нраву — ее верхняя одежда.       — Сними одежду. Верх. Полностью, — все вырывалось быстрее, чем я успевал осознать.       — Раздеваешь меня? — пожатие плеч, как избегание ответственности. — Ну, конечно, пять минут, дольше одежда на мне рядом с тобой не держится.       Ее пальцы ловко управлялись с завязками, шаг за шагом обнажая кожу. Я наблюдал за этим, не скрывая восхищения. Меня манит ее тело, ее запах и кровь, ее губы и ядовитые слова. Последняя петля была распутана, а ткань сброшена к моим ногам. Подтянутая грудь призывно жаждала ласки, маня вставшими сосками. Цепочки красиво обрамляли каждое полушарие. На них почти исчезли следы укусов. Пальцы сами схватили один из множества черепов, рука дернулась, кончики пальцев обожгло. На них остались красные пятна.       — Ты сказал только снять, про прикосновения и слова не было произнесено, — в ее черных глазах виднелась насмешка, а изгиб губ так и твердил: дотронься еще раз…       — Это не обычное ожерелье, я прав?       — Никто не говорил, что правила игры изменились, Дракул. Сначала ответ на мой вопрос.       — Он цел и невредим, здесь, в Бране.       — Ты его нормально кормишь?       Цокаю:       — Я не изверг, Лада, — на мою реплику ответом служит подозрительный взгляд. — Ладно, не на столько.       — Как ты себя чувствуешь? — это был неожиданный вопрос, я даже не нашел, что придумать в качестве платы, поэтому просто ответил:       — Лучше.       — Отлично.       Мои инстинкты действуют на опережение: хватаю руку с клинком и убираю голову в сторону. Как итог: ниже контура маски расползается алая нить пореза от Ведьминого железа.       — Настолько расслабился со мной, князь? — кровь стекала по моей щеке, Тьма тут же отозвалась на боль, но сжатием кулака, прервал ее бросок. Княжна веселилась, слизывала мою кровь с клинка, а после сделала то, что вскрыло старые раны! Приблизила свое лицо к пораненной щеке и слегка подула, будто ребенку.       — Я не мальчишка! — желание вырвать из ее рук клинок вошло в апогей, но пальцы лишь сжали хрупкое запястье руки, в которой... было пусто.              «Когда она успела сменить их?!»              В тот же момент клинок вспорол шею с другой стороны, и кровь хлынула на пальцы княжны. Шипение вырывалось само собой.              «Неужели я отвык от боли?»              — В таком случае, стоит напомнить, насколько она может быть притягательной, — Змейка прошлась языком по порезу, и я неумышленно отклонил голову, чтобы ей было удобнее.              «Даже сейчас, когда оружие у нее, думаю о ней и подставляю незащищённую шею!»              Княжна прикусила мочку уха, заставив меня сильнее вжаться в нее бедрами. Легкий смех коснулся моего слуха, а жаркие губы уже на шее доводили до крайности.       — Ты так громко дышишь, так громко думаешь, и сердце твое так бешено колотится, — ее лицо измазано моей кровью, я не сдержался и слизнул ее с женских губ. Ей это понравилось, она вжималась в мои руки, елозила на мне и тоже очень громко дышала. — Хочешь, чтобы я коснулась тебя?       Мне не хотелось отрываться от сладкой кожи, поэтому я послал ей свои мысли:       — «В прошлый раз, ответив на такой важный вопрос — увидел тебя в постели с другим. Ты извращаешь то, что мне дорого».       Обнаженные тупые зубки как несогласие. Склонившись к моему лицу, она шепчет заговорчески, заставив мою кровь гнать по венам с бешенной скоростью:       — Меня извратил ты, Дракул, и тебе безумно нравится то, что ты видишь.       — Да, — согласие с ней равносильно приговору. — Безумно нравится одна еще более безумная женщина с клинком в руках, что может убить меня.       Она ухмыляется, и конец лезвия уткнулся в мой подбородок.       — Такую женщину может выбрать лишь мужчина, лишенный инстинкта самосохранения, либо же ему плевать даже на смерть.       — Забавно, — по лезвию скатились первые капли крови, — тогда мы идеальная пара.       В черных глазах горел дьявольский азарт. Владислава одним точным движением всадила кинжал в подлокотник кресла, рядом с моей рукой. Ее пальцы перебирали мои волосы, казалось, она делала это неосознанно. Зла, но это лишь внешняя маска, тогда как внутри, княжна все еще испытывает ко мне тепло.       — Хочешь увидеть его — вернись, — на свое условие получил тихое шипение.       — Я и без этого собиралась.       — Он будет гарантом. Так точно вернешься.       — Жаждешь этого, князь? — приторно сладко. Мой прищур вызвал у нее усмешку. — Что-то не так?       — Обычно я получаю кинжалом в сердце после того, как ты проявляешь ласку.       Она пожала плечами, привлекая мое внимание к ее выделяющимся ключицам под украшением. Желание коснуться их изводило.       — Князь, перед тобой обнаженная грудь, а тебе интересны ключицы?       — Я видел достаточно обнаженных женщин, но ни у одной не было столь хрупких, но красивых ключиц. Меня возбуждает осознание того, насколько ты маленькая в сравнении со мной. На вид не сильнее хрустальной фигурки и тебе приходится запрокидывать голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Ты, Змейка, маленькая и милая на вид, но это только на вид, без особого оружия жалишь смертельным ядом, который не дает жертве умереть достаточно долго, чтобы она увидела твою победную улыбку. Иногда мне кажется, что будь ты моройкой — не было бы женщины опаснее тебя.       — Есть Батори.       Качаю головой:       — Лишь мнит себя таковой, на деле всегда была в тени мужчины, сначала Габриэля, затем в моей. Ты в тени стоять не будешь, сама хочешь отбрасывать ее.       — Я все еще зла на тебя, Князь. Сладкими речами тебе не отделаться! Мне нужны гарантии, что ты не убьешь Маркуса до того, как я вернусь или… после.       Усмешка смогла бы вывести кого угодно, но не ее.       — Как ты так быстро смог его забрать? — усмешка стала шире.       — Ответь: откуда у тебя это украшение? — пальцы были незваными гостями на перьях и шипах, но тогда жжения не последовало, словно его хозяйка разрешила мне касаться себя.       — Подарок. За услугу, которую я бы с удовольствием не оказывала, — темные глаза подались дымкой, словно княжна вспоминала что-то, ее пальцы сжали мои плечи сильней. Мои же сами ринулись вырисовывать разные фигуры на ее спине, в попытке оградить от тягости памяти, только вот с ее уникальностью — сделать это сложно.       — Кто-то уже был в Италии из твоих Теней, так?       — Там действительно были мои люди, но им бы я такое не доверил, пришлось отправлять Луку, он мальца и забрал.       — Но на путешествие отсюда до Италии больше двух… — на ее лице промелькнуло понимание. — Ты отправил его еще до нашего разговора!       — Сначала закрываешься от меня, затем приходишь в поисках какого-то Маркуса, а после пропадаешь больше, чем на две недели, как ты думаешь, что я должен был предпринять?       — Следил бы за мной?       — Надо бы — следил. Я говорил тебе, Владислава, я — параноик. Подозрительный и жестокий.       — Тогда почему ты так ласково водишь руками по моей спине? — пальцы резко замерли на ее коже. — Доверие, Дракул, с ним твоя паранойя если бы не ушла, то притупилась.       — А ты? Готова ли ты доверять мне безоговорочно? Спрыгнула бы с обрыва, если бы я тебе сказал так сделать?       Молчание висело над нами, как потолок железной клетки с шипами.       — Вот видишь…       — Пока нет, — снова перебила, — но я бы задумалась над этим.       Пульс был ровным, но я не чувствовал холода, как всегда, когда княжна скрывала истинные эмоции.       — Зато честно.       — Может позже я действительно смогу спрыгнуть, доверившись тебе, когда ты снимешь маску, например.       Фырканье вырвалось само собой:       — Если сниму маску, то прыгать с башни придется уже мне.       — Я запомню это.       — Как ты поняла, что то, что я оставил тебе — не Маркус?       Она растянула губы в ухмылке:       — Сними рубашку, — по правилам моей же игры, за правду нужно вернуть либо правду, либо выполнить действие. Подловила. Чтобы не возиться с пуговицами, стянул рубашку через голову, и княжна тут же обожгла мою кожу холодными пальцами.       — Ледышка…       — Князь Юга ты, а не я.       — Как ты поняла?       — Со мной был тот, кто помог разобраться. Друг, — опережая меня, княжна выдвинула требование. — Я хочу увидеть его.       — Нет, — злость и ревность разъедали сердце, руки крепче обвили тонкую талию.       — Вла-ад, — тянула мое имя, и в ее голосе слышится насмешка и предупреждение, — на моем языке чувствуется вкус ревности…       Рычание разнеслось по комнате, гнев вскипал, выжигая другие эмоции. Устав ждать, будучи милым и обходительным, сжал ее косу сильней, заставляя княжну выгнуться ко мне на встречу.       — Сш-ш-ш, — зашипела, когда мои клыки вонзились в ее грудь. Ей боль, мне — радость и счастье. Рот наполнялся ее кровью, каждый глоток вторил тарану в ветхие ворота, а после него стены разрушала катапульта с бочками, начиненные порохом.       Рука княжны впилась в мои волосы, но на удивление, не оттягивала их, а наоборот притянула к себе, обнимая. Слух ласкали ее стоны вперемешку с шипением, когда слишком сильно сжимал челюсти, и сквернословием, когда проходился языком по соску.       Энергия в теле Змейки была иной, более концентрированной, густой и обволакивающей, словно меня затягивало болото, чем больше пытался выбраться, тем быстрее шел на дно. Она как любовница, очаровывала и обольщала, шептала на ухо страстные мечтания и ждала, пока ты отпустишь все, чтобы затянуть на твоей шее удавку! И у меня не было сил оторваться. Жажда полнилась пропастью, когда вкушал княжну. Было так хорошо, словно снова оказался в Черном солнце в Отцовской гробнице.       — Влад…       Мышцы наливаются свинцом, кости сталью, а вены — ртутью. Объятия становятся железными, никому из них не выбраться, так же, как и из хватки моей челюсти.       — Вла…              «Еще! Больше! Мне хочется еще больше!»              — Дракул! — рычание скинуло морок. Попытка понять, кто зовет меня — провалилась, и лишь спустя несколько секунд понял, увидев гнев в беззвездных глазах.       — Я… — кровь стекала по губам и подбородку, — я… прости, Влада, такого не было около года, — закрыл рот и нос рукой. — Твоя кровь, как маковое молоко, стоит только раз попробовать, — взгляд приковался к окровавленной груди, пришлось закрыть глаза, чтобы сдержать себя в руках.       — Когда ты ел в последний раз? — пытался вспомнить, но реальность расплывалась, поэтому лишь пожимаю плечами. Голова кружилась, было такое чувство, будто меня опоили, но в то же время, не было человека серьезнее и собранней меня.       — Ты… словно другая, не могу объяснить, но будто что-то изменилось в тебе. Уже навсегда, — тело горело, во рту стало сухо, хотелось пить снова и снова, но если бы я продолжил — осушил бы Змейку.              «Кровь. Лада. Ее прикосновения. Ее яд…»              Все это хотелось мне прямо здесь и сейчас!       Она вдруг попыталась встать, но я протестующие сжал ее руку.       — Больно.       — Прости, — отпустил, и тут же схватился за подлокотник, чтобы не сцепить пальцы кандалами вокруг ее запястья.       Со мной что-то происходило, но я не понимал, в агонии было все тело, и каждую его часть хотелось оторвать, сбросить — выползти из собственной шкуры. Трудно было дышать, втягивал воздух сквозь плотно сжатые зубы, иначе — набросился бы на Ладу. Дерево жалобно скрипело под моим натиском, но жар в груди обрывал всю концентрацию на чем-то ином.       Прохладные руки коснулись моего лица, резко усмирив добрую часть бушующих эмоций. На лоб скользнул поцелуй и тихое:       — Успокойся, они не властны над тобой так, как властен ты над ними, — все ушло, как по мановению ее руки. Эмоции схлынули, оставляя после себя покой, титаническая уверенность заняла свое место, лишь страх, маленький страх все еще теплился в душе, но княжна, словно мать, успокаивающая своего нерадивого ребенка. — Лучше? — кивок. — Прекрасно, — стоило ей только договорить это, как Змейка впилась зубами мне в шею.       — Сш-ш, — она лишь сильней сжимала челюсти. — Какая прыть…       Княжна схватила меня за член рукой и сжала не сильно, но уверено.       — Я бы могла цапнуть тебя за твое самое дорогое место, муж, но вот незадача, мне оно тоже понадобиться.       Игра приобрела новый веток:       — Признайся, ты обожаешь его и скучаешь, — она вдруг проникла под шнуровку штанов и обхватила меня уже без преград, провела рукой по длине.       Ее голос был тихим и томным:       — Конечно, милый, так соскучилась, так скучаю и жажду, — потиралась собой об меня, чертовка, глазки строила и голосом завлекала. Возбуждение захлестывало с головой, но княжна резко встала и упорхнула.       — Нет! Куда? — мое негодование ничем не скрыть.       — Дальше сам, милый, — она сжала кулак, — ручкой, а я пойду, у меня полно дел.       — Ты не сможешь…       — Уйти до рассвета? Ну, конечно не смогу, — она подтвердила мои слова, но та интонация будто надсмехалась, — конечно… Но, делать мне здесь больше нечего, что нужно и хотела — сделала.       — О чем ты?       — Князь, я поверю тебе в последний раз, не подведи меня, — больше нет наигранности или скрытого блефа, лишь стойкая непоколебимость. — Маркусу ничего не должно угрожать ни до, ни после моего прихода, иначе ты пожалеешь, Влад, и это будет в разы больнее прошлого.       — А сама потом оправишься?       — Мне даже не будет больно, Темный, я буду мстить не за себя, а за сына.       — Он не твой сын! — злость заливала глаза, кресло с противным скрипом отъехало в сторону, когда я встал. — А ты не его мать! Ты — моя! И больше ничья! Моя княжна! Моя жена! Моя женщина! Моя!..       Желание вскрыть глотки всем мужчинам на свете перестала касаться глупой и ужасной. В голове уже начали мельтешить мысли, срастающиеся в план, но громкий вдох тушит весь запал. Влада положила мою руку на свою щеку и тихо начала:       — То, что я хочу защищать Маркуса или проводить с ним время, не значит, что ты для меня пустой звук, Влад, наоборот, я здесь с тобой. Просто… просто мне не хочется, чтобы он повторял мою судьбу. Брошенный, слабый, забитый и от того озлобленный на весь мир ребенок. Сколько раз уже услышала, что он враг и зло во плоти, но это не так… Когда меня закрывали в чулане или били, или наказывали за что-то, мне очень хотелось, чтобы кто-то подошел и просто обнял, закрыл от всего, забрал. Ведь если мне нет места в этой семье, то может быть найдется другая, которая будет любить меня? Таковой не нашлось, Влад, пока я не сбежала, пока сама не сделала то, за что озлобленно наказывали. Разрушила собственную семью, не дав ей и шанса. Любила их, больше никого не было рядом, но и ненавидела, разве так можно с ребенком поступать? — она говорила, не отводя взгляда, делясь своим детством. Со мной. Не с Мирчей. — Не будь таким, как мой отец, прошу тебя, позволь мне сделать то, что запрещал Берток моей матери — любить ребенка, которому это необходимо. Я не мать, мне бояться нечего и некого.       Она переводит дыхание.       — Если ты считаешь меня своей, то поймешь, что от Маркуса ничего не изменится, наоборот, — приникла губами к моей ладони, — буду лишь сильней благодарна тебе.       — Так защищаешь, а ведь он даже не родной… Сделай я такое с родным, с твоей кровью, тогда что бы ты сделала?       — Ничего, — голос спокоен, — я бы ничего не сделала. Ведь, если бы он был мне родным, тогда у него был бы и отец. Напади ты на него, это было бы самоубийство.       Тепло разрасталось в груди, оказалось это приятно, осознавать, что Влада была бы рада выносить и родить моего ребенка.       — Не скрывай, князь, тебе нравится думать об этом, — она улыбнулась, простой и мягкой улыбкой, без усмешек. — Мне действительно пора, прими это как подарок, начало нашего примирения.       Бледная рука коснулась повязок, снимаю их и не верю — рубец там, где была незаживающая рана!       — Как?.. Ее не могли вылечить ни Коссей, ни Аг… — но в комнате я уже был один.       Прошло уже достаточно времени, Змейка больше не появлялась, а у меня тронулся лед: стало кое-что известно о записке, а точнее о том, кто ее принес княжне после Литы. Правда нашли мы его уже порядком сгнившего и обглоданного, в основном кости и лохмотья, но для Владыки костей нет ничего не возможного.       — Поднимешь?       — Пф, проще пареной репы! — сказал ведьмак и призвал Мрак, чтобы мертвец заговорил.       От него мы узнали, что он помогал одному мужчине и женщине скрыть следы пропажи княжны. Лиц он не видел, а вот запах женщины запомнил и сказал нам: зеленое яблоко и фиалка. Так пахнет лишь одна женщина в моем замке!              — Хозяин, вы тоже по нас скучали? — Маришка потирается щекой о выпирающую ткань моих штанов.       — Скучаю до сих пор…              «Но не по вам!»              Та, которую мечтаю увидеть перед собой на коленях — далеко, и пока она там чем-то занята, я занят предателями.       — Князь, вы не с нами разумом, — Верона касается меня, а я подмечаю внешность. У них со Змейкой она дико похожа, поэтому даже не понимаю сначала, когда касаюсь темного длинного щелка и бледной кожи. Из всех моих Невест «женой» бы смог назвать именно ее.              «Некогда любимица, а сейчас… На нее точно бы не подумал. Маришка — наивна и глупа, сделает все ради одобрения, Алира взбалмошна и импульсивна, но Верона… Она слишком умна, настолько, что с легкостью бы все просчитала и спрятала тело так, чтобы его не нашли как можно дольше. Видно поэтому мне и понадобилось столько времени».              — Я здесь, с вами. Куда уйду от вас? Вы ведь мои Невесты.       — Мы уже было подумали, что ты с новой княжной все время проводишь, князь.       — Маришка! — шипит Верона, но замолкает, стоит мне только положить свою ладонь на ее бедро.       — Пусть говорит, в конце концов, я бросил вас одних почти на год, — младшая из Невест млеет под моей рукой, когда глажу ее, как послушную собачонку.       — Приятно вернуться в прошлое.       — А княжна? — Алира пользуется моментом и подбирается мне под бок, ее руки задевают новый шрам.       — А что она? Она — прошлое, которое не вернется, — их радость заседает кислотой у меня в глотке, хочется сплюнуть ее. Маришка хлопает в ладоши, Алира оскаливается и только Верона никак не реагирует. Наоборот, как-то слишком напряжена и молчалива.       — Я рада, что ее больше нет! Князь теперь будет лишь наш! И только наш!       — Вообще-то я решил прийти сюда не просто так, а выбрать из вас жену.