Помнишь Тьму?

             Amor etiam deos tangit   

Любви подвержены даже боги

      — Вообще-то я решил прийти сюда не просто так, а выбрать из вас жену.       Синий цвет стремительно окрашивает глаза каждой из женщин.       — Невест может быть много, но жена должна быть одна. Та, что предана мне всем сердцем, душой и телом, что спустится со мной в ад и Мрак, и возглавит со мной их обоих.       — Хозяин! Маришка предана вам всем-всем: и сердцем, и душой! Я вся ваша!       — Маришка, преданность — это еще не все, у моей жены должна быть хватка и острые клыки, чтобы отстаивать свое право быть княжной, — попиваю вино, что подливает Верона.       — Это явно не про тебя, мелочь, — Алира шипит, на блондинку. — Ты и букашку прихлопнуть не сможешь!       — Смогу!       — Нет! Всегда бедная и беззащитная малышка Маришка.       — Я могу! Я убивала!       — За тебя всегда это делал Князь!       — Хватит, дурочки! Вы позорите всех нас перед Господином! — средняя и младшая Невесты тут же замолкают под грозным взглядом старшей.       — Великолепно, Верона, именно такими качествами и должна обладать моя жена. Холодная, рассудительная, хитрая, оставляющая всех позади. Княжна для меня не пустой звук, кого попало брать просто нельзя. Ты подходишь по всем озвученным ранее требованиям, — голая моройка приосанилась, явно расслабившись в моем присутствии, а вот другие наоборот затаились. — В тебе пока что абсолютно нет изъянов, такое вообще может быть?       — Да.       — Нет!       Мы все оборачиваемся к Маришке, Верона прожигает ее своим взглядом, но при мне ничего сказать не может.       — О чем ты?       — Она выходила из Башни! Это запрещено лично вами!       — Ты спятила?! — старшая замолкает под моим взглядом.       — Продолжай, малыш, — от таких слов Невеста светится от счастья.       — Она выходила летом, в начале, ходила куда-то, а после от нее пахло мужчиной и конюшней. А еще пару месяцев назад тоже выходила.       — Конюшней и другим мужчиной? — они все прекрасно знают, что хуже выхода из башни может быть только встреча с другим мужчиной.       — Ложь! Как ты могла видеть меня?       — Ты надела накидку, ту, что Хозяин подарил! Вышла на первый этаж и зашла в крайнюю дверь! — Маришка тараторит как-то по-детски, а в конце и вовсе показывает язык.       — Да? А откуда ты так подробно знаешь, куда я ходила? Сама выходила? — изливается ядом Верона. Стыд не трогает ее, а вот младшая Невеста, кажется, смекнула, что проговорилась и, не находя ничего лучшего, тут же выпалила:       — Алира тоже выходит!       — Ах ты, сучка!       — Значит, ни одна из вас не выполняет мои приказы. Ладно, это не новость для меня. Вы не выходили из башни первые года два, потом — я закрывал на это глаза.       — Прости, Хозяин, — Маришка трется о мое колено.       — Я прощаю вас, мои Невесты, — мой голос наполняется силой, становится сладким, женщины млеют от него, ластятся. — Однако, Верона, кто был с тобой, когда княжну без сознания выносил один из Теней? — женщина замирает на полпути к бокалу, за которым тянулась, так и не взяв его в руки. Волосы закрывают ее лицо, но я чую ее страх.       Энергия сгущает воздух, как сгущаются сливки в масло, трудно двигаться, но до конца не парализованы. Алира и Маришка застывают вместе с главной сестрой.       — Ты так удивлена? Я же сказал: тебе хватит ума, чтобы придумать все, что произошло. Ум, циничность и расчётливость. Алира, — я спокоен, а вот три других сердца заходятся в поистине диком темпе, — поправь, если я не прав, но тебе бы хватило смелости привести в мой замок вырколака, чтобы он стал новой княжной на время.       Зрачки в зеленых глазах расширяются от моих слов и страха, острые когти вспарывают обивку дивана.       — Маришка, — моя улыбка заставляет Невесту вздрогнуть так, что она прерывает наш зрительный контакт. — Написать письмо княжне, дождаться, пока она явится в библиотеку, похитить, и в это время заменить ее на перевертыша — не полная картина, нужно еще кое-что: чтобы это все увидел я. Тебе понравилось играть с сознанием конюха? Все не мог: почему воспоминания такие расплывчатые? Почему княжна так открыто показывала свое лицо, а после все стало ясно, всего лишь нужно посмотреть на все под другим углом! На ум тут же пришло то, что видел, когда разрывал энергией сознание конюха, — пожимаю плечами, — было неприятно, но с помощью крови и одной особы с необычными подходами к разным ситуациям, я увидел в его воспоминаниях тебя, малыш. Каждая из вас виновата в пропаже моей княжны, каждая из вас предательница и каждая понес…       Кровь брызгами разлетается, когда давлюсь ею. Тоненькая, но не слабая рука крепко сжимает клинок из Ведьминого железа, лезвие которого по рукоять вогнано в мою грудь. Точно туда же, куда был нанесен удар ранее.       Сплевываю кровь:       — А вот и тот самый Оскверненный клинок, об этом тоже хотел поговорить, — Невесты явно рассчитывали на иной исход, но не я.              — Ты уверен, мальчишка? Тебя только-только вытащили из навозной кучи, а ты снова туда закапываешься, теперь своими руками, — Коссей протянул мне новый Оскверненный клинок, который он сам сделал. — Уверен? — кивок. — Хорошо.       Лезвие гудело, когда прислонил его к своему запястью.       — Она что-то сделала со мной, Коссей, когда я испил из нее, на меня хлынула такая энергия, какой еще не испытывал, она одновременно чужая и холодная, но в то же время родная и теплая. Рана затянулась так быстро, что не скажи об этом Влада, — не заметил бы. К тому же, она указала, что это примирение, а значит…       — Княжна знала, что так будет.       — Верно. Откуда?       — Может новая сила Венца Мрака?       — Возможно, — лезвие с легкостью порезало кожу, от чего я скривился, но кровь, которая вылилась, вдруг впиталась обратно в рану, запечатывая ее, затем остался лишь красный рубец.       — Невероятно, — протянул ведьмак, он обошел меня, с разных сторон рассматривая руку. — Невероятно, — повторил он. — Означает ли это, что теперь ты неуязвим к оскверненному оружию?       — Не думаю, скорей всего во мне еще хватает энергии Владиславы.       — Хм, интересно, а если тебе воткнуть его в сердце? Будет ли тот же эффект?              «Вот и ответ на твой вопрос, старик».              Клинок не вытягивает из меня силу, причиняет легкий дискомфорт — да, но не вредит, не так, как его первый удар тогда, на поле боя. Мои бывшие любовницы с ужасом наблюдают за каждым движением. Позволяю себе шалость: прежде чем вытащить клинок, разминаю пальцами шею, наплевав на оружие, торчащее из груди. Не знаю, что сделала со мной Владислава, но я не только выздоровел, но и чувствую себя в разы сильнее. Разваливаюсь на диване и подмечаю:       — Такой четкий удар, милая Верона, я могу даже подумать, что ошибся, и меня в действительности ранил не стригой, а ты, но ведь это невозможно, так ведь?       Теперь она давится гневом, а не страхом, вскоре исправлю это недоразумение.       — Мы были твоими на протяжении пяти лет! Не выходили из чертовой башни! Пресмыкались пред тобой на коленях, раздвигали ноги по одному твоему требованию и…       — Потому что я ваш Господин и Князь! — вырываю клинок, и рана, к ужасу Невест, тут же затягивается прямо у них на глазах. — Вы приняли от меня бессмертие и силу.       — Мы лишь третий ранг!       Моя улыбка широкая и полна злорадства, кровь на губах лишь прибавляет страха предательницам. Клыки жалят язык, но больше жалят мои слова:       — Подстилкам большего и не надо.       Моя челюсть меняется, распахивается в звериную пасть с громким рычанием, от которого даже кожа Невест покрывается мурашками. Каждой из трех ведомо, что я за человек, но они решили пойти против меня, за это и поплатятся.       «Убьем их!»       — Согласен, — Девкалион изменяет тело и, как и я, обращает гнев неверных в дикий ужас. Они скалят пасти, но это жалкие потуги. Им прекрасно известно: никому не скрыться в моем замке! Диван пролетает над головами, с грохотом раскалываясь на щепки, закрывая грудой один из тайных проходов.       — Куда-то собрались дамы? — под мой искаженный смех они выбегают из Башни Невест. — Так-так, мои любимые, вы ослушались меня и покинули Башню…       Предвкушаю охоту, призываю маску Князя с Литы. Волосы отросли, кудри, как некогда у брата, лезут в глаза сквозь прорези маски, но это не отвлекает. Бывшие любовницы разбежались в разные стороны, как крысы, словно действительно думают, что смогут сбежать от меня. Начинаю с самой преданной.       — Маришка, сыграем в прятки, малышка? — она прекрасно слышит меня, даже когда говорю тихо и спокойно, особо не повышая голоса. — Помнишь? Мы уже играли в них, когда я вырезал весь караван твоего бродячего цирка, который ты звала домом? Так тряслась тогда передо мной, как осиновый лист, молила о сохранении своей жалкой жизни, ничего не поменялось с того момента! Все та же. Стоит проявить к тебе хотя бы каплю нежности, и ты готова щенком виться у ног, не имея своего мнения, — шлейф страха сменяется на боль, застаревшая, но она все еще сильна.       — Малыш, помнишь, как хрипел твой отец, когда моя рука до хруста сжимала его горло? Он сам виноват, получил столько предупреждений от меня, и все равно повел караван слишком близко к границе. Старый дурень.       — Замолчи! — то, что вырывается на меня из тени, уже не назовешь Невестой. Огромная летучая мышь. Конечности удлинились в несколько раз, кости пальцев на руках и ногах заострились, уши вытянулись, став остроконечными, появилось два кожаных, как у меня, крыла и хвост-хлыст с несколькими шипами на конце. Трупная серая шкура могла вынести множество ударов разным оружием, волосы стали свешиваются плетьми, а белок почернел, отсвечивая синеву второго ранга.       Когти были направлены мне в лицо, но я быстрее, сильнее и старше. Мне ничего не стоит отбить этот удар. Хватаю за крыло, мои когти рвут крепкую, но нежную кожу и вытянутое лицо искажается от боли. Слышится хруст, Маришка падает на подкошенные ноги, завывая.       — Ты неверна мне, верна лишь силе, которая может тебя защитить. И, кажется, вздумала, что кто-то сможет тягаться со мной в этом? Я не раскрыл и половины своей мощи!       — П… пощады… Князь…       Тянусь к монстру, будто бы хочу поцеловать его, стираю слезы с впалых щек, но останавливаюсь и брезгливо произношу:       — Ты предательница и прекрасно знаешь, что я не прощаю их…       По коридорам Брана разносится жуткий крик, когда медленно вырываю одно чувствительное крыло за другим.              «Не прощаешь предателей?» — шипит в голове голос Девкалиона. — «Знаю одну особу, которую не просто простил… а мстишь за нее! За свою Агапэ и Манию в одном лице и теле!»              — Это лишь мое дело.       Мне в противовес шелестят два голоса:       «Наше…»              — Наше, — окончательно соглашаюсь, преследуя новую жертву.       — Алира, — заворачиваю в залу, где однажды ужинал со Змейкой, — слышала Маришку? Уверена, что хочешь присоединиться к ней? Как на счет умолять меня пощадить тебя?       — Ты не щадишь предателей! Это я поняла на личном опыте, — силуэт в розовых тканях выходит из укрытия у дальней стены. — Уничтожил и сжег всю мою деревню из-за того, что мы были под властью султана!       — Я дал вам выбор, вы — проигнорировали его.       — И тогда в поселении вернулся монстр, вырезающий и сжигающий все на своем пути…       — Твой староста тут же отправил донесение Мехмеду о том, что я приходил. Вы выбрали осман, вы выбрали смерть! На вашем примере другие поняли, что с ними будет, — она сжимала в руке укороченное полностью железное копье из Ведьминого железа. — О, вы подготовились? Дай угадаю, оно тоже осквернено?       Азарт от охоты, давно потерянный мною из-за легкой добычи, возвращается, с лихвой покрывая последние годы.       — Ты забрал меня в качестве платы!       — Тебя отдали мне как овечку на убой.       — Я не разменная монета!       — Уверен, многие удивились бы, узнай, что чудовище пощадило тебя и сделало подобной себе.       — Я монстр! Убивала столько людей! — рука, сжимающая оружие задрожала, Алира еще не перевоплотилась, как Маришка, но была близка к этому в таком состоянии.       — Как жаль… нужно было взять тебя на той поляне, а после отдать Теням и бросить, истекающую кровью. В следующий раз так и поступлю, — Невеста рычит, ощетиниваясь. — Возьми себя в руки, Алира! — грозный окрик заставляет ее вздрогнуть, зеленые глаза становятся большими и круглыми. — Тебе ли говорить о правильности и убийствах? Давно заимела совесть?       — Она всегда была со мной! В отличие от тебя, жалкий… — один стремительный шаг, и я припечатываю рыжую голову к стене.       — Где же она была, когда я вывел тебя после обращения погулять в одно уютное албанское поселение? Помнишь, с какой радостью ты разрывала тех несчастных, уцелевших после моей резни? Чудом спасшиеся в первый раз, второе пришествие чумы не пережили. Тебе так нравилось отрывать головы, вгрызаться в горло мужчинам, — обжигаю дыханием кожу ее шеи, — что отдали тебя мне. Ты безумие и страсть, Алира, жидкий огонь, этого у тебя не отнять.       Она слушает, замерев, зеленые глаза бегают по моему лицу, как стая сороконожек. Она сейчас напоминает мне Змейку до изменения тьмой, такая же напуганная, но со скрытыми демонами внутри.              «Она не наше Золото!»              — Верно.       — Ч… что?       — Ничего. Вы — Невесты — олицетворение одной женщины, каждая из вас лишь часть ее, — ухмылка.       — Ты монстр, Князь, — она выплевывает эти слова обреченно и жалобно.       — Как жаль... что мне абсолютно плевать на твое мнение.       Ее взбешенный взгляд на долю секунды забегает мне за спину, а в черных зрачках отражается темная грива и яростный взгляд. Шаг в сторону, нужно двигаться быстрее железного копья и двух гладиусов в проворных руках. Движение, отскок, уворот. Три разных лезвия двигаются по дуге, но мне легко удается просчитать их движения. Я быстрее, но все же призываю свой меч и блокирую сразу все три оружия противниц.       — Бросьте, дамы, вы не в том положении, — новый выпад, но мое лезвие, ставшее плашмя, останавливает гладиусы Вероны, а от копья Алиры просто уворачиваюсь, выбивая его носком сапога. Оно со звоном взмывает к потолку, дергаю старшую Невесту на себя, меняя нас местами, и с разворота бью ногой по уже упавшему копью.       — Н-ах!.. — лезвие с заманчивым хрустом дробит позвонки средней моройки, припечатывая ту к стене, как муху. Выворачиваю руку Вероны, и один из ее коротких мечей с лязгом катится по полу, высекая искры. Невеста вскрикивает, но пытается задеть меня оставшимся.       — Аккуратно, пташка, поранишься еще, — выбиваю и второй меч. — Взгляни, Алира уже напоролась на свое же оружие. Верно? — обращаюсь к прибитой моройке. — Ты ведь скучала по родному селению? Так прочувствуй то, что чувствовали они, посаженные мной на кол...       Верона царапает мою руку своими ногтями, это не приносит мне боли, лишь злит, чего лучше не делать в нынешней ситуации.              «Надоели!»              Оскаливаю пасть и рычу на нее, изменяя свое лицо до неузнаваемости, когда сливаюсь с Девкалионом. Мой рев глушит ее, потолок содрогается и пыль опадает нам на головы. Верона замирает, пугаясь. Пусть они и были больше пяти лет Невестами, но все так же остались пугливыми и слабыми!              «Или это наших рук дело…»              Сжимаю женское предплечье до хруста, но отпускаю, возвращая свой настоящий облик, и протягиваю руку к отшатнувшейся Невесте.       — Подойди, Верона, — мой голос тих и спокоен, но она чувствует угрозу, затаившеюся в нем. Лишь она из всех трех способна понять меня. — Подойди.       Моройка скулит, но делает осторожный шаг. Пусть мы сейчас и враждуем, но та связь, которую я выстроил в нашем маленьком квартете, не позволяет так просто ослушаться меня. Обнимаю женские плечи, прижимаю к своей груди, к той самой, куда эта женщина нанесла удар. Дважды. И дважды Оскверненным клинком! Глажу темные волосы, нежно, ласково.       — Ты тоже видишь во мне только монстра? Разве я мало сделал для вас добра? Особенно для тебя, не отомстил за семью, не вызволил сестру, не дал шанс жить вам обеим? — черные глаза заволокли слезы, но ни одна не пролилась. — Разве мало того, что маленькая сейчас жива и невредима? Не лежит холодной и разлагающейся в сырой земле, а черви не поедают ее хорошее личико. Разве это плохой поступок?!       — Прости… — шепчет. — П… прости меня…       — Думаешь, мне приятно слышать от тебя такое: что я монстр, что убийца, тиран? Я убивал не только за себя, но и тебя, Алиру, Маришку, за каждую из вас. И как вы мне отплатили? — последнее предложение проговариваю почти шепотом, прохаживаясь острым когтем по высокой скуле. — Я дал тебе вечную молодость и красоту, а ты предала меня…       — Прости…       — Без меня вы бы не выжили, стали бы шлюхами в злосчастном борделе и ты, и Невена, если бы вы с сестрой вообще попали в него!       — Вер… Верона, он… манипу… ли… рует, — хрипит Алира, а я усмехаюсь. Вина старшей из Невест уже окутал каждого из нас, почти дожал!       — Верона, — ловлю ее внимание, — ты ведь умная, — продолжаю гладить, контакт между хозяином и собачонкой очень важен. Мнимая ласка и нежные слова. — Ты самая умная из моих Невест, только ты можешь понять меня. Принять. Стать моей силой… Ты так нужна мне, моя любимица.       — В… Веро… — сжатие кулака заставляет Алиру захрипеть и умолкнуть, но предательница отшатывается от меня, как от чумного.       — Любимица? Любимица?! Сделал добро? Ты?!       Разочарованно выдыхаю:       — А так хотелось все по-быстрому сделать…       — Каждый гребанный раз, когда ты приходил раздраженным или злым, именно я была той, кто ублажал тебя!       Раздраженно цокаю, это уже походит на брачные разборки:       — Как и любые другие женщины, увидевшие меня, Верона! Не привноси себя.       — Я отдавала тебе свое тело и душу.       — Может не так уж они мне и нужны были? Не задумывалась?       Моройка шипит, делает шаг, но застывает и тут же отходит, держась на спасительном расстоянии.       — Ты стегал меня кнутом!       — Нам обоим это нравилось, — пожимаю плечами.       — Шрамы, — пальцы касаются бледной кожи.       — Твою шкурку сложно подпортить.       — Зато очень легко подпортить шкуру Княжны! У нее столько шрамов… уверен, что все от тебя? — моя рука сильнее обычного сжимает эфес меча. — Такая падкая на эмоции, как думаешь, она сейчас точно не стонет под очередным мужиком в доме удовольствия?       Нечеловеческая скорость помогает мне намотать черные волосы на кулак и дернуть их хозяйку к себе. Склоняюсь и шиплю в лицо Вероне:       — Нет! — низкий звук перерастает в рычание. — Она же не ты!       Звонкий смех отдается болью в ушах.       — Какая странная реакция, — Верона ухмыляется странно и умалишенно, глаза масляные, губы кривятся. Хочется отбросить ее от себя, как ненужный мусор, который марает руки, но лишь продолжаю сжимать копну. — Будто она не безразлична тебе, князь… Не-ет, не может такого быть, она нужна тебе только и всего. Ты же не умеешь любить!       Почему-то это задевает.       — Умею, просто не было той, кто была бы достойна…       — Ты? Умеешь? Она сбежит от тебя! Как сбежала каждая! И ты снова останешься один, ты…       — Прекрати, Верона! Не смей так говорить о ней, иначе я вырву тебе язык!       — Угрозы, только ими орудовать и можешь! Слабак! Я презираю теб…       Целую моройку, затыкая ей рот, она дергается, бьет меня ладонями в грудь, но быстро затихает. Что бы она ни говорила, а мое внимание действует на нее словно цепь с ошейником. Лишь когда она полностью успокаивается, — наказываю. Вгрызаюсь в ее язык и дергаю головой, вырывая его с корнем.       Неверие на ее лице стремительно перетекает в ужас и боль. Невеста отшатывается, сплевывая кровь, которая потоком хлещет из рта. Ее взгляд метается от моих глаз к ее языку, который я все еще сжимаю клыками. Выплевываю его в сторону и только сейчас замечаю Владиславу. Стоит тихо, почти сливаясь с мраком из-за темной одежды, голова слегка наклонена вбок. Княжна с интересом рассматривает сначала оторванный язык, а после и наши с Невестой окровавленные лица. Она — спокойствие, а энергия — тихая гавань. Руки сложены за спиной, прямая осанка. В отличие от полуголых предательниц, Влада от кончиков ног до подбородка закована в одежду, как в броню. В черных прядях ветвятся тоненькие косы. До меня доносится запах древесины, дождя и почему-то соли, будто веет с моря. Лишь когда Змейка выходит на свет, подмечаю, что одежда не полностью черная, а темно-зеленая с имитацией чешуи. Металлические украшения в виде когтей на левой руке и на раковинах ушей, что еще сильнее заостряют черты такого милого мне лица.       Пусть на ней и нет и грамма этого металла, но у меня вырывается:       — Золото…       Она с запозданием улыбается.       — Развлекаешься, Князь?       — Наказываю предателей, — кивок в сторону Невест, они обе не понимают, с кем говорю. — Точно, вы ведь настолько бесполезные, что ничего не видите.       Вытягиваю руку вперед:       — Подойди, пожалуйста, — ее каблуки медленно стучат по каменному полу, и меня раздражает каждая чертова секунда, которую приходится ждать, пока не смогу прикоснуться к княжне! Она встает напротив меня, и я необычайно нежно путаюсь в черной паутине, прижимаю к себе свою жену, утыкаюсь лбом в ее и прикрываю глаза:       — Я скучал…       Владислава накрывает ладонью мой шрам и ведет пальцами вниз, ударяя меня молнией. Мурашки бегут по коже, но я наслаждаюсь ее прикосновениями.       — Поцелуй меня, Князь, — и я готов сделать все, чего бы она ни попросила. Обнимаю, крепко прижимая к себе, целую страстно, глубоко, льну к ней. Безумно, до боли хочу ее, да так, что у меня вырывается стон, когда ее ладонь накрывает член через ткань. Змейка слизывает кровь с моего подбородка, губ, а после резко теряет ко мне интерес. Подходит к Вероне, та скалит рот без языка.       — Что такое, Невесты? Не следуете своим же советам, которые раздаете?       — О… о чем ты? — хрипит средняя, каждое движение вызывает у нее жуткую боль.       — О, а я тебя и не заметила, Алира, хорошо выглядишь. Алый тебе идет больше, чем бледно-розовый, — княжна ухмыляется. — Хотя судя по энергии, исходящей от копья, тебе скоро пойдет саван, — она делает пару движений к старшей Невесте. — Не касайся его, если того не пожелает Хозяин. Не смотри ему в глаза, не говори с ним, если он не заговорит с тобой первым или не разрешит. Хозяин не любит, когда его игрушки с трещинами,— она хитро прищуривается, — кажется, вас только что вычеркнули из списка любимых.       Пригвожденная к стене моройка шипит на Владу, но последняя даже головы не поворачивает.       — Его желание — закон. Он любит быстро и жестко, без лишних соплей и прочей нежности, — понимаю, что это действительно раньше было мантрой, но с приходом одной маленькой Змейки мне стало нравиться разнообразие. Смотря на свою княжну, мне многое хочется из того, чего бы ни сделал с Невестами, Батори или другими женщинами. Больше нет желания брать ее в а́лькове или за углом. Она переросла это, я изменил мнение. Теперь появилось желание закрыться в своих покоях и не выпускать Владиславу сутками, медленно и чувственно исследовать ее тело, даря множество эмоций.        Голос княжны мил и чарующ, но лицо холодное с замершей маской презрения к моройкам перед ней.       — Он любит глубоко, и когда глотают. Так скажи, Верона, как глубоко сейчас ты сможешь заглотить? — Змейка наклоняется к брюнетке, сидящей на полу, но усмехается. — Ах, точно! Ты ведь вряд ли что-то сможешь сказать, — лицо снова становится маской. — Если ты не его, ты — мертва, — присаживается возле носферату, я весь в ожидании: если предательница посмеет хотя бы пискнуть в сторону княжны — убью!       — Ты… та де… вка.       — Верно, Алира. Я та, что имеет змеиный цвет глаз. Самый слабый, как вы выразились однажды. Только вот, — прямой колкий взгляд, — вас не спасает даже ваш синий, а я со своим — княжна.       Невеста дергается в попытке напасть, хочу свернуться ей шею, но нас всех удивляет хлесткая пощечина, которой Владислава одаривает Верону. Встает и презрительно отряхивает руки.       — Кто ты, сучка, такая, чтобы смела шипеть на меня? Знай свое место, ничтожество, перед тобой Темная княжна, — гордость клокочет внутри горла, я и Девкалион упиваемся ее силой. Это возбуждает, подкупает и манит.              «Владислава… Темная княжна. Жена…»              Хочется повторить эти слова вслух или выкрикнуть как можно громче, чтобы все знали, но пока что я лишь урчу, как кот. Вдруг появляется стойкое желание сжать ее в объятиях, оно настолько сильное, что не могу противиться. Подхожу со спины к своей жене, утыкаюсь в ее шею, прикусываю мочку уха.              «Хочу тебя, Темная!»              Она поднимает руку к моей щеке, зарывается ею в волосы, тянет, чтобы опустился к ней ниже. Пальцы сами сжимают хрупкие ребра, ложатся на грудь. Схожу с ума от ее запаха и того, как она держится перед носферату, пусть и низшего ранга.       — Моя княжна, — в ушах звенит грохот смеха Девкалиона.              «А она не промах!»              «О чем ты?»              «Да просто подумай, что ты делаешь, песик. Вьешься возле нее, как привороженный…» — его голосе насмешка и издевка, даже некое злорадство и гордость за княжну.       Встречаюсь взглядом с девчонкой и вижу скрытую ухмылку с дьявольским блеском в черных глазах!              «Она…»               «Повлияла на твое желание и показала Невестам, кто здесь Госпожа. Одобряю…»              Рычание вырывается само собой:       — «Ты влезла мне в голову!»       Узкая грудная клетка задрожала от немого смеха.       — «Сам же позволил мне это сделать, а сейчас ворчишь? Я лишь немного похозяйничала, подумаешь», — ухмыляется, ни капли не стыдясь, наоборот выводить меня ей нравилось больше всего! — «Неправда, Дракул, больше этого мне нравится видеть тебя беззащитным, прикованным к кровати».       — «Ты никогда не видела меня таким».       — «Все еще впереди», — ее порочные губы растягиваются в еще более греховную улыбку, и я уже сам хочу приковать себя к гребанной кровати!       — «Интересно, какая ты при таких обстоятельствах?»       — «Требовательная. Если отважишься, Князь, одним «не смей отводить от меня взгляд» не обойдешься».       — «Занятно, княжна».       — П… пешка, как и… мы, — не знаю почему, но это злит меня, и я оскаливаюсь, рыча на Невесту.       — Так занятно, что это мне говорит та, что как муха прибита к стене зубочисткой, а другая вообще сказать ничего не может, хотя раньше в таких речах изливалась. Вы стали явно краше с нашей последней встречи, — Владислава вдруг поворачивается ко мне и требовательно:       — Их было три.       — Маришка уже в темнице, — от меня не укрывается то, как кривятся губы Влады.              «Не нравится, когда называю их по имени?»              Мое лицо обжигает ее беззвездный взгляд, и теперь моя очередь усмехаться.       — Вы обе — предательницы и поплатитесь за это жизнью, но сначала: кто тот Тень, с которым ты была, Верона? — она смотрит на меня злобно, с болью и обидой во взгляде, приправленной мнимой гордостью. Особый шарм ей придает окровавленный рот. — Что ж… тогда сделаю так, как хотел изначально.       Энергия приобретает вид эфемерных когтей, которые впиваются в сознание Вероны, разрывая его и калеча. Ее ломает и выворачивает наизнанку. Бурая слюна стекает с губ, рот распахнут, но лишь кряхтение и бульканье разносится по зале. Невеста скребет ногтями свое лицо, выгибается, закатывая глаза, пытается выкинуть меня из головы, но я лишь сильней вгрызаюсь. Прятаться от меня, как пытаться проветрить от дыма комнату без окон и дверей. Сжимаюсь сильней вокруг чужих мыслей, кровь брызжет из носа, сосуды в глазах лопаются.       Вижу поток обрывков воспоминаний. Как Верона подделывает мой почерк и отправляет письмо от меня Владиславе. Моройка осталась проконтролировать доставку пергамента до адресата. Радости Змейки нет предела, она закусила губу, когда рука в странном порыве коснулась шрама внизу живота, а после надела платье… темно-зеленого цвета.              — Благородный зеленый — его любимый цвет, — сама себе говорит княжна, и я понимаю, что она действительно готовилась к нашей встрече, а не к побегу от меня. — И распущенные волосы, он любит, когда может трогать их.              Широкая яркая улыбка и сияющие глаза делали из нее ребенка в теле взрослого, открытого миру и новым эмоциям. Стоит мне вынырнуть из чужих воспоминаний и бросить взгляд на нынешнюю Владу, как меня обдает холодом. Немигающий и твердый, слегка скучающий взгляд, заостренные линии лица, скупость на эмоции и молчаливая эмпирия — напрочь убивают все детское в ней. Весь ее вид говорит о том, что ей абсолютно наплевать, что я пытаю другого человека, расслабленная поза почти не несет угрозы, но мне ведомо, что скрывается за этой тишиной.       Раньше бы она воспротивилась, взбрыкнулась, но сейчас все иначе: спокойствие и смиренность, ничего не может всколыхнуть ее. Вновь позволяю себе просочиться в воспоминания.       — Ты уверен? Она собиралась, но чтобы самой к нему в пасть?.. — Тень — а это точно был один из моего отряда! — кивает. Его лицо скрыто, на голове капюшон. Воин благоразумно молчит, что не может не бесить меня!              «Что такое, мальчишка? Бесит, когда кто-то играет так же как и ты?»              «Нет, меня раздражает то, что копируют так халтурно!»              Следующее видение — библиотека. Лада торопливо входит, нетерпеливо обводит взглядом книжные шкафы, пытаясь найти кого-то. Нервничает — это видно по тому, как сжимала руками подол платья, но улыбалась, словно была счастлива в тот момент.       — Князь? — молчание ей ответ. — Влад? Ты здесь?       От стены отделяется тень, Змейка сначала вздрагивает, но после — на лице радость, однако та быстро увядает с каждым приближающимся шагом.       — Кто вы?.. — разворачивается, чтобы убежать, но ее хватают и начинают душить, лишая сначала воздуха, а после и сознания. Ладонь в перчатке ложиться на ягодицы, когда княжну закидывают на плечо, и я уже хочу не просто убить этого Тень, а измываться над ним, вырывая палец за пальцем!              «Никто не смеет ее трогать!»              Затем воспоминания переносят к повозке.       — Уверены, что больше не увидим ее?       — Более чем, — этот голос!              «Батори! Ну, конечно это ты…»              — Даже если наш Князь поймет что-то и отыщет следы, а он отыщет, то найдет картинку, которая ему о-очень не понравится, — тихий хохот заполняет ночь. — Да и подумает он на Цезариона с его шайкой, даже не догадываясь, — Батори обводит взглядом своих приспешников, — что его замок полон крыс, змей и других ползучих тварей. А главные враги затягивают удавку вокруг шеи, так гляди и себя самого забудет! — графиня подходит к связанной Владе и поднимает ее голову за волосы. — И какого черта он зациклился на такой простушке? — ее глаза горят жаром, бывшая княжна шипит. — Жаль я не могу убить тебя или изуродовать! Чтобы он больше даже в сторону твою не хотел смотреть! Но ничего… — она оскаливается, являя клыки. — Как князь пустил меня по кругу, так и ты узнаешь кучу членов в борделях по всей Венгрии!       — Что с подельниками Цезариона? — Элизабет лишь отмахивается.       — Они и их кланы с семьями уже мертвы, об этом позаботился Ворон с… — она опаляет взглядом Тень с Невестой, — не важно, вы слишком мелкие сошки, чтобы знать об этом. Хватит того, что каждый из вас жаждал отомстить этой девчонке и Невесты, — взгляд на Верону, — и даже одному из Теней. Ты меня особенно удивил, мне думалось, что он выдрессировал вас, как псов, да так, что вы даже дрочите по его приказу, — смех становится громче, но воин не отвечает. — Ах, Дракул, Дракул, ты сам разрушишь свое княжество в погоне за этой девкой.       — Он не оставит попыток найти ее, — зло бросает Верона.       — Конечно, он же фокусируется и зацикливается на всем, что привлекло его внимание, но это не проблема, другие все сделали?       — Да. Маришка и Алира выполнили свои части.       — Прекрасно, они получат свободу от Дракула. Когда я займу все его мысли, вы можете катиться на все четыре стороны.       — Как ты надеешься вновь завладеть его вниманием? Эта княжна полностью заняла его мысли.       — Ненадолго. Дракул — мужчина, любящий загадки. Как только ты, Верона выполнишь свою часть сделки, и нанесешь ему удар Оскверненным клинком, его мысли будут только об этом и о том, как это стригои стали разумными.       — Он узнает мою энергию.       — Нет, если наденешь это, одна ведьма очень снисходительна к нам, — графиня передает Невесте кулон в виде розы. — Надень его, и он не сможет почувствовать тебя, даже если ты применишь силу и сменишь облик.       — А Мрачные? Как мне ходить между ними?       — Их туда приведет один древний воин. Говорят, он — самый преданный жрец и солдат Матери. Тебя не тронут, к тому же кулон должен помочь и от Детей Мрака. Не дрейфь, — Батори подходит вплотную к Невесте, — или ты страшишься того, что с тобой сделает князь? Если так, то не очень-то ты хочешь увидеть сестру. Он ведь не устроил вам встречи, так? Уверена, что Невена еще в этом мире?       — Твой Ворон обещал, что она жива!       Верона почти перевоплощается, как Маришка, но Батори лишь кривится:       — Давай больше. Дракул еще не засек нас по твоей энергии вне Башни.       — Он у ведьмака, — Верона кивает в сторону Тени, — так он сказал.       — А, Коссей, старый прохиндей, — Элизабет пожимает плечами. — Если Ворон сказал, значит — жива, но свободы тебе не видать пока князь не обезоружен.       Кровожадно улыбаюсь словам той, что скоро поплатиться! Пока не обезоружен? Прекрасно!              «Наслаждайся свободой, графиня, пока еще можешь…»              — Он точно возненавидит ее? Темные говорят, что за нее он, не раздумывая, уничтожил Цезариона.       — Поверь, Дракул увидит то, что заставит его возненавидеть эту шлюху всем его черствым сердцем!       — Зачем тогда он тебе такой?       Батори ухмыляется, смотрит на Верону, как на дуру.       — Власть. Кроме нее и статуса Дракул ничего другого предложить не в силах.              Быстро просматриваю другие воспоминания, но в них просто болтовня, поэтому отпускаю сознание Невесты. Она мешком валиться на пол, лицо почти полностью в крови. Поворачиваюсь к Змейке, она словно в прострации, смотрит отстраненно, но вдруг переводит на меня взгляд.       — У них получилось, — настолько тихо, что могло показаться.       — О чем ты?       — Ты ненавидел меня, — сжимаю челюсти, сдерживая рычание. — Сделал больно нам обоим, не разобравшись, — снова смотрит на Верону, — продал…       — Золото, я…       — Спасибо, — княжна вдруг подходит к Невесте и присаживается, ласково убирает прядь темных, как у нее самой, волос с перекошенного лица. — Благодаря вашей авантюре я стала сильнее, а ты и ты, — разворот в сторону Алиры, — Маришка и Батори — остались не у дел, более того… теперь вы мне даже не ровня и не угроза более. В скором времени падет и Графиня.       Невесты корчатся, рычат, но это мало волнует княжну, она подобна львице, идущей с гордостью и грацией, когда возле нее ревут шакалы.       — Я — княжна. Вы — лишь жалкое подобие.       Встает и касается моего подбородка, слишком нежно произнося:       — Не хочу видеть их. Они бесполезны. Убей их, князь, если я дорога тебе. Выбери меня.       Решение уже принято, но сейчас ее прохладная рука подлезает под маску, и я склоняюсь к женщине, что достойна этого. Скрадываю расстояние, чтобы ей было удобнее.       — Ты… да… даже не… знаешь… кх… кто под… маской… Не зна… ешь, кто… сидит на т… троне, — Алира хрипит из последних сил, а меня пробирает страх, разжигающий злость!              «Убью!»              — А ты знаешь, — спокойно отвечает Владислава, — только знание этого тебе не помогло, так в чем ценность этой информации, Алира? Важно одно: выживает сильнейший. Пусть у меня и зеленые глаза, но я сильнее вас! — ее пальцы касаются моих губ, и я целую их. — Увидимся, муж, — черная дымка рассеивается, когда она уходит.              «Поставила мне условие? Как интересно…»              — Верона, — хлопаю себя по ноге, — ко мне, девочка, — и чуть грубее, когда мой приказ игнорируют. — Я сказал: к ноге… иначе подойду сам.       На трясущихся конечностях и поскуливая, старшая из моих бывших любовниц двинулась ко мне.       — Алира, ты тоже, — копье с хлюпаньем выходит из мяса, коим уже считаю моройку, повинуясь лишь движению моих пальцев. — И как вам княжна? — заправляю руки в карманы, рассеивая маску. Больше она не к чему, как знал, что ее нужно было надеть. — Я считаю ее великолепной. Такая мощь, такая ледяная сдержанность, ух! Сразу хочется вывести ее на эмоции, вкусить их и посмотреть, чем она ответит, — улыбка увядает, пригвождаю среднюю предательницу взглядом к полу, она сжимается в комок. — А вот ты, Алира, меня разочаровала… Я уничтожу любого, кто осмелится рассказать Владиславе, — касаюсь своего лица, — об этом…