Помнишь Тьму?

Quod principi placuit, legis habet vigorem

Что угодно повелителю, то имеет силу закона

      — Знаешь, Лука, как дрессируют собак на псарне?       — Не сталкивался с этим.       — Повезло. Очень повезло, — воспоминания льются рекой, принося с собой ярко-красные эмоции, что были испытаны мной, но слова произносятся легко, с неким увлечением:       — Чтобы собака исполняла команды своего Хозяина, ее лишают воды и еды. Забирают возможность общаться с сородичами. Изолируют. Затем начинают дрессировать. Сначала легкие команды: «на колени», «глаза в пол», «молчать», и, конечно же, «сделай». После переходят к куда более сложным. Если она не исполняет команды — ее наказывают. А если не принимает Хозяина, то остается взаперти до тех пор, пока не начинает задыхаться от одиночества. Видя человека, ей хочется вилять хвостом и прыгать от радости на того, кто зайдет в вольер. И вот тогда нужно проявить стойкость и уходить каждый раз, когда собака, не слушая команду «сидеть», перечит и прыгает на Хозяина. Молча, громко закрывая за собой дверь, пока до животного не дойдет, что так делать нельзя. Раз за разом. Пока у сломленного не выдрессируется связь и раболепие перед Хозяином. Возможно на себе ты этого не испытывал, но точно видел плоды.       — И что же вы хотите всем этим сказать, княжна Владислава?       — Ты здесь давно, а я всего лишь год, ты часть семьи, тебе Влад доверяет самую ценную работу. В твоем положении прислуживать и выполнять мои капризы просто не по статусу, но знай, мы с тобой в его планах занимаем одно место: ты — его Тень, я — Клинок. Мы оба — орудия для достижения определенных целей.       — Это не так, — перебивает меня.       — Так, и ты, как никто другой, знаешь это, — пауза, но Лука молчит, потому что я права. — Разница между нами и другими лишь в том, что он дорожит мной и тобой. Считает семьей, хоть и ее использует в меру своих возможностей, — чтобы выбить кого-то из колеи, нужно найти слабое место, мне уже стало понятным то, что у Луки это семья. — Интересно, он хоть кем-то дорожит в действительности? Или только пока время пользования кем-то не настало?       — Хватит.       — Твоя преданность поражает, зная его характер, ты все равно вверяешь ему в руки свою судьбу, — Тень не двигается, застывший, как мертвец, но внутри… он подобен вулкану! Столько разных чувств бурлит в его груди: злость, враждебность, даже агрессия, но с ними обида, вина и стыд, озадаченность и тревога. Он пытается понять, мои действия, но с каждым новым витком мыслей закапывается в свои эмоции все больше и больше.              «Неужели никто до этого его так не атаковал?»              В таком случае у меня есть преимущество, я варюсь в котле эмоций уже очень долго!       — Я не намерен это сл…       — Приказ, Тень. Ты должен выполнять все, что я не прикажу, — золотые глаза вспыхивают оранжевым свечением, но я непоколебима. — Не нравится, да? — сбоку доносится шипение — Маркус уловил опасность, исходящую от мужчины. Сын скалит свои зубки на воина, защищая меня. — Все хорошо, мой маленький воин, мне не причинят вреда, — целую малыша в щеку, отвлекая его. — Так ведь?       Вижу, как у носферату ходят желваки, но он выдыхает и смыкает веки, чтобы затем посмотреть на меня человеческими глазами. Растягиваю удовольствие от его эмоций! Тяну их из него, подцепляю словами-когтями и вытягиваю наружу одну за другой. А он быстро справляется, подавляя внешне любой раздражитель. Мне это нравится, напоминает мой саркофаг, но нечто иное.       — Да.       — Что ж, тогда вернемся к твоему выбору. Мне не нужен солдат, Лука, мне нужен друг, на которого я смогу положиться.       — Тогда вы не с того начали, княжна.       — Думаешь? А я уверена, что с того. Твоя преданность исходит из уважения и благодарности к Дракулу, мне же хватит и дружеских чувств. Пока что у нас нет ни того, ни другого. Пусть мы и пересекались множество раз, по сути — не общались, но мне казалось, я заслужила хотя бы зачатки дружбы с тобой, видимо, нет. Ты можешь улыбаться самой обаятельной улыбкой, но так и продолжаешь сжимать за спиной кинжал, готовый уловить малейший приказ Дракула об ударе. Шпион остается шпионом. И, насколько мне известно, — ты лучший из всех. Однако я не позволю тебе шпионить за мной и доносить Владу.       — Это не донесение, — он смолкает, не договаривая, но слово «забота» буквально повисает надо мной петлей. И мне не нравится это!       — Забота нужна слабым. Я больше не такая.       — Однако вы не можете сравниться с Темными… — а вот это вызов! И теперь кон перешел в руки Луки.       — Ты даже не представляешь, как ошибаешься… — Лука выгибает бровь, сейчас ему кажется, что ведет он, но это далеко не так. — Князь еще тебе не сказал? Видно не успел. Хотя удивительно, что всезнайка-шпион не осведомлен об этом. Тогда покажу я.       Выставляю руку вперед, чтобы ее видел мужчина. С точностью вспоминаю те эмоции, что испытывала, находясь на Владе: кровожадность, смешанную с ликованием и нотками власти над сильным мира сего. Бурление крови в венах, заражение темной сущностью, спрятанной внутри. Касаюсь ее, касаюсь чего-то более темного, чего-то холоднее своего ледяного саркофага, проникаю так глубоко в это, что легче было бы дышать под водой. Тень с растерянностью осматривает когти, вырвавшиеся из ногтевых пластин, с жаждой изучает вздувшиеся черные вены, прячущиеся под рукавом моего платья. Переводит на меня вопрошающий взгляд, и я, не пряча клыков, улыбаюсь самой хищной улыбкой. Даже Маркус опешил, он слегка отстранился, хлопая пышными ресницами. Видит во мне другую сущность, но через тонкую трещину чувствует прежнюю меня.       — Но вы не носферату…       — Удивительно, да? Так что? Я все еще слаба?       — Нет… как? Венец Мрака?       — О, такое я могу доверить лишь другу, — Лука усмехается, качая головой. Он даже улыбается, но теперь это уже искренняя улыбка.       — Овечка в волчьей шкуре, — тихо произносит.       — Спасибо за комплимент, ведь никто никогда не видел, чтобы овечка…       — Освежевала волка, — киваю на его слова.       — Я лишь зеркало, Лука, отражаю отношение людей к себе. Если ты мне друг, то и я отнесусь к тебе как другу. Буду лишь рада этому, но если останешься скрывающей Тенью — выйди за дверь и не смей входить, пока не позову. Слишком много «друзей» умалчивали и скрывали от меня информацию. Такого я больше не потерплю. Злоупотреблять властью не стану, но и слабости от меня не жди. Выбор здесь и сейчас.       Носферату тяжело вздыхает, меня поражает та быстрота, с которой он адаптируется к диалогу и новой информации, что получает. Действительно лучший.       — Странная. Первое, что пришло мне в голову тогда, при нашей первой встречи. Попасть в прошлое, заинтересовать князя, переполошить всех Темных, пережить фальшивую смерть и возродиться новой княжной, но самое главное — выжить во всем этом. Как видите, я сделал меньше подвигов и то, умер. Мое почтение, Лада, — удивление опаляет тело резкой волной с первых его слов, но лицо не выдает ничего. Золотистые глаза цепко следят за любым изменением в моем поведении. Теперь он изучает меня. Пустота и безразличие сменяются интересом. Тень говорит спокойно и расслабленно, но загривком чую, как внутренне он оскалился зверем, готовый кинуться. Опасность! Это все, что сейчас кричат мои инстинкты. Беги! Хороший совет, но больше я не стану убегать. Бежать будут от меня! — Не удивилась, — констатирует он, и демонстрирует мне уже свои клыки в легкой полу-улыбке. Веет холодом, который чувствовала в могиле. Это он него? — Даже сердце не затрепетало и не дрогнуло. Тогда не удивительно, что тебе хватило сил стать той, кем сейчас являешься.       Балагур и беспечный парень, таким он представился мне, когда меня представили как Элизабет — молдавскую княжну. Когда Дракул начал называть меня Владиславой, он тоже не удивился. Просто подхватил и продолжил, но сравнить меня нынешнюю и прошлую, понять, что я именно та — не просто. Говорил ли Дракул обо мне кому-то из Ближнего круга или нет? Тень держался как можно свободнее и легче, хоть и знал, что я та, кто убил боярина? Или ему плевать на них?              «Не так прост. Может Влад все же рассказал ему? Как узнать?»              — Догадался?       — Догадался. Влад был ранен в бою со стрыгой, не знаю, рассказывал ли об этом или нет, но после суток в кровавой ванне, все еще ослабленный, он бросился обратно в замок ради кого-то. Тогда я не мог понять: ради кого? Все были в здравии. Да и поведение у князя было странным. Дерганным и нетипичным для него, пусть и пытался скрыть это. Так он вел себя, когда с ума его сводила Лада, но на тот момент она уже была мертва. Тогда кто? На удивление, вы быстро появились во дворце. Как шпион, я знаю все о передвижениях тех или иных особ. И княжескую кровь точно бы почуял, но не вас. Совершенно не странно… особенно то, что вы явилась сюда для союза, но Дракул отменил свадьбу, забрал вас себе. Влад не говорил, он до последнего держал это в тайне, называл либо Владиславой, либо Элизабет, но его отношение… слишком многословно. Слишком доверяет для девчонки со стороны. Даже мне не доводилось бывать в тех покоях, это табу, за которое он жестоко наказывает. Даже своих. Орф всегда рядом с князем, но мало того, что отдал его вам, так еще и меня послал провести до Литы, а после и Агата с Коссеем. Вы притягиваете к себе многих, если не всех, даже не знаю, благоволит ли вам судьба или наказывает.       — Хочешь назвать меня бедой? — он качает головой.       — Я могу с легкостью убить вас, — кровожадность опаляет мое лицо, на секунду внешность мужчины изменяется, представляя предо мной искаженное в оскале лицо, с черными змеями-венами и животным взглядом. Сейчас, когда страх опаляет внутренности, уверяюсь, что за красивым лицом все же скрывается зверь. Меня воодушевляет такая реакция, эта тонкая грань между громкой безмятежностью и тихой смертью напоминает мне ощущения, которые я испытывала перед Дракулом! Будто сам князь стоит за спиной своей Тени…       Пожимаю плечами, нужно быть незыблемой:       — Я подожду тебя на том свете, на этом ты долго не задержишься.       Лука улыбается.       — Тоже верно, — мы сверлили друг друга глазами, но Тень первым нарушает тишину. — Ты пропала на год, здесь многое изменилось. Слабым не выжить.       — Это угроза или предупреждение?       — Инструкция. Правила к игре на выживание.       — Прости, но мне казалось, свою ты проиграл, — теперь мужчина одаривает меня более искренней улыбкой.       — Язва.       — Прогрессирующая, да.       Мужчина кажется задумчивым, но голос тверд, когда он продолжает:       — Ты ему не безразлична, поэтому я не дам тебе умереть, но то, как к тебе будут относиться другие — зависит только от тебя. Многие захотят склонить на свою сторону, другие запугать, сделать марионеткой, а самые сильные — натравить на Дракула. Доверять можно лишь князю.       — Какому из?       Маркус тянется до игрушки, лежавшей на полу, и, не смотря на нынешнюю напряженность между нами, Лука охотно подает ее малышу. Когда он это дает, лицо Тени расслабляется, будто Волчонок хоть и мой сын, но вне нашей борьбы. Аура угрозы пропадает, оставляя после себя лишь прохладную дымку.       — Он у нас один, — заученная фраза, только и всего.       — Друг или враг?       — Княжна или предательница?       Вместо слов протягиваю руку для пожатия. Лука отвечает мне тем же, но когда наша кожа соприкасается, взываю к Элиз. Тень дергается от энергии. Чувствует мою Тьму, но золотистые глаза не могут отыскать затаившегося врага, который подкрадывается со спины. Мужчина замирает, даже дышать перестает, расширенный зрачок поглощает все золото, позволяя мне увидеть в них себя. А ведь Элиз лишь обняла Темного за плечи, разместив хладные руки на широкой груди. Главный из Ближнего круга бросает клич своей тьме, чувствую, как она начинает сочиться из углов комнаты.              «Как бы не так, Лука…»              Показательно щелкаю пальцами, блокируя энергию Тени. Моя Элиз — часть Тьмы Дракула, такая же, как Девкалион, а значит мощнее той силы, которой пользуется мужчина. Об этом я думала давно, но не было возможности проверить. Как и сказал Дев, передо мной склонятся все…       — Ты его друг и близкий по духу человек, иных он не подпускает к себе. Поэтому просто напомню тебе кое-что: я могла убить Дракула слишком много раз, один из примеров — не звать тебя тогда, а просто дать ему истечь кровью, но спасла. Спасала даже тогда, когда предпочла бы его смерть. У меня была масса вариантов уничтожить твоего князя, и некоторыми непременно воспользовалась бы, если бы он не был и моим, — обыденный тон, мне незачем кричать или повышать голос, все органы чувств обострены у Луки, он анализирует, насколько опасной могу быть. — У тебя все еще остается кинжал, ты можешь уповать только на него, но, видишь ли, даже твоя скорость сейчас тебе не доступна. Как княжна, я блокирую все, что дало тебе обращение. Кинжал ничего не сделает Клинку, а я могу с легкостью избавиться от тех, кто будет идти против меня, — приближаюсь к Тени. — И мне абсолютно плевать, кто это будет. Так ответь на свой вопрос сам: кто я?       Лука новым взглядом рассматривает наши сцепленные руки, затем возвращает свое внимание ко мне и… смеется. Заливисто и заразно, что даже Маркус, не понимая, начинает громко смеяться.       — О-о, вы точно стоите друг друга! Даже фразы почти одни и те же, — он перестает смеяться и серьезно кивает. — Друг, княжна Владислава, мне хотелось бы стать твоим другом.       — Хороший выбор. Иначе бы пришлось тебя убить, — на последних словах улыбаюсь, а светлые брови взлетают вверх.       — Ну, точно парочка, — качает головой Тень, но он снова надевает на себя маску убийцы-Тени. — Но знайте, Госпожа, если вы предадите князя, я убью вас, даже если мне придется в скором времени последовать за вами.       «Княжна» — это статус, а «Госпожа» — признание. Что ж, посмотрим, сколько оно продержится.       — Иного и не ожидала, — киваю в знак принятия его решения. — Так когда у Волчонка день рождения?       — Зимой, девятнадцатого января восьмидесятого, — мужчина зовет Маркуса на ручки, и тот охотно покидает меня, переходя к тому, кто тут же превращается в большого ребенка.       — Ему год и три месяца?       — Угу, только он совершенно не выглядит на столько. Ему и года не дашь, хоть он уже разговаривает и довольно смышлен. Обычно в это время они еще пускают слюни и цепляются за маму.       — Говоришь так, словно много раз был папочкой.       На скулах немного розовеет румянец, а смущенное пожатие плечами лишь сильнее уверяет меня в моей правоте.       — У меня довольно… большая семья.       — Это же хорошо, особенно если все живут в любви и достатке, — смотрю, как Тень и Волчонок играются с большими стеклянными шариками разных цветов.       — Теперь, да, — звучит как-то грустно.       — Значит все же семья — столб твоей преданности Дракулу.       Носферату вспарывает меня своим взглядом.       — Наблюдательна…       — Благодарю, — нужно запомнить это. — Что еще в том дневнике?       — Маркус — первенец. Ему повезло больше, чем его брату-близнецу.       — У него был брат? — кивок от Тени.       Карты показывали мне двух очень похожих юношей, я бы даже сказала… братьев. Но так же мне показали и два трупа каждой из матерей, но могли ли это быть разные женщины? Да и второго мальчика подарила сама смерть. «Дар», его зовут Дар. Может быть, что брат Маркуса жив?       — Лука, а вы уверены, что второй мальчик мертв?       — Да, Влад нашел его череп в сокровищнице стрыги, — на мое непонимание поясняет, — их мать после смерти обратилась в стрыгу, с которой тогда и сражался князь, когда рвался к тебе.       — Почему она стала чудовищем?       — Умерла при родах. Кровь одного из сыновей смешалась с ее после смерти. Женщину должны были обезглавить и сжечь, но муж любил сильнее, чем уважал правила. Поэтому она обратилась, а кто-то перебросил ее к нашей границе. Прежде чем мы упокоили, она вырезала много деревень, чем сейчас попрекают Мирчу.       — А отец?       — Его казнили за нарушение закона Сухой крови. Ван Хельсинг разобрался с ним, он и привез его голову с дневником.       — Значит, малютка, у тебя никого нет? — спрашиваю у Маркуса, который уже начал клевать носом.       — У него есть ты, Госпожа, — эти слова настолько приятно слышать, что приходится поморщиться, чтобы не навернулись слезы, ком в горле не дает мне сказать хоть что-то. — К тому же погляди, этот малый, конечно, смел на контакт, но я впервые вижу, чтобы он засыпал рядом с кем-то, — Маркус улегся головой мне на колени и замер, заснув. — Уже сопит в две дырки. Кормилица говорит, что когда приходит, он уже не спит, а когда уходит — еще не спит. Видно доверяет только тебе.       С аккуратностью укладываю малыша в его кроватку и накрываю покрывалом.       — Кто за ним следит?       — Князь нанял специально для этого слугу, новую, но проверенную. Из этого крыла она никуда не уходит. Кормит своей кровью, коровьим молоком и кашами, вопросов не задает, лишнего не думает. Сейчас она не с ним, потому что ты хотела проведать Маркуса, а Влад не желал, чтобы кто-то мешал.       — Пусть явится сюда.       — Слушаюсь, — Тень бесшумно покидает комнату, а я обвожу ее взглядом. Весь пол услан шкурами, видно чтобы Маркус ползал и ходил не по холодному камню. Множество разных игрушек, на вид новые, словно их недавно купили. Уютная кроватка, даже с астролябиям в изголовье. Занавески едва пропускают свет, чтобы малыш спал спокойно. Окна большие и похожи на те, что у Влада в спальне, наслаждаюсь свежим воздухом.       В дверь громко стучат, от чего сын заворочался, а я зло морщусь.       — Пусть войдет, но тихо, — почти шепотом, но Лука расслышит даже это.       — Княжна, — шепотом приветствует меня служанка.       Поворачиваюсь, на вид женщине за тридцать, русоволосая с карими глазами. Она пытается смотреть в пол, но любопытство берет верх, и мы встречаемся взглядами. Обжегшись, сильнее склоняет голову.       Молчу я, молчит она, лишь перебирает пальцами ткань платья.       — Это Валетта, — представляет Лука.       — Рада приветствовать вас, княжна, с возвращением, — она приседает в поклоне, мило улыбаясь. Я же стою, не двигаясь, заставляя женщину нервничать с каждой минутой все больше и больше. Затем медленно подхожу. Карие глаза широко расширяются, служанка не знает, чего ожидать от меня, уверена, она не удивится, если подниму руку и дам ей пощечину.       Тьма в углах комнаты оживает, она лениво подкрадывается к нам, густеет на стенах и потолку, тени от штор удлиняются, тянут свои когти к подолу женского платья. Лука быстро понимает, что к чему и не вмешивается. Элиз восстает из моего подсознания, видимая лишь для меня, но ощущают ее все в этой комнате, кроме сопящего Маркуса. Один уже испытал ее присутствие на себе, и сейчас лишь пытается разгадать, как я это делаю, а вот вторая сжалась от жуткого ощущения.              «Она добра к Маркусу. Малыш нравится ей, а она ему; хорошая кандидатура…»              Безмолвно киваю Элиз, и девушка-тьма уходит, все тут же успокаивается, и няня с облегчением выдыхает.       — Приятно с вами познакомиться. Благодарю, что присматриваете за моим сыном, — прохожу мимо, направляясь к двери, но возле нее оборачиваюсь. — Валетта, у вас есть дети?       — Да, у дочки уже своя дочка есть, — робкая улыбка увядает, когда женщина все считывает с моего выражения лица. — Я поняла. Мне незачем предавать вас.       — Разве я что-то сказала про это? — служанка сконфуженно замялась. — Лука, идем, проводи меня к Мирче, пожалуйста.       — Как прикажете, — уже выйдя в коридор, слышу шелест смеха.       — Что-то не так?       — Все так, Госпожа, — качает головой Тень, — просто перед тем, как нанять эту женщину, Влад угрожал ей жизнью ее дочери и внучки, в случае предательства. В таких твоих поступках, я вижу князя. О, Древние, вы действительно одинаковые! — не знаю, задело это меня или наоборот, порадовало, но я уже почти открыла рот, чтобы ответить парочкой ласковых, но мужчина продолжает:       — Думаю, такими и должны быть князь с княжной: одним целым.       — Считай, подлизался, — бросаю через плечо.       — Я старался.       — Чудак дурной, — его смех заразительный.       — Что ты сказала? Это же язык и Андрея с Симеоном, так?       — А вот теперь гадай, Тень, что я там наговорила.       — Ставлю на то, что ты обозвала меня,— цоканье смешит меня еще больше.       — Дать кофейную гущу? Погадаешь или к Агате сходишь.       — Не-а, спасибо, эта ведьма меня до нитки оберет, а без штанов ходить как-то не хочется.       Мы заворачиваем на тот этаж, где я прежде жила. Столько воспоминаний сразу, яркие и мрачные, добрые и злые, те, которые хочется вспоминать, и которые невозможно стереть из памяти. Приходится потрясти головой, чтобы выкинуть все к чертям.              «Это прошлое, через которое нужно было пройти, чтобы стать такой, кем я являюсь сейчас…»              — Все хорошо? — просто киваю. — Я рядом, если что, Лада.       — Спасибо…       Мы почти доходим до кабинета Мирчи, когда из него выходит Димитру Стан — один из тех одиннадцати бояр, что приговорили меня к смерти!       — Я рад, что вы познакомились. Если в скором времени вы поженитесь, то найти общий язык будет в разы легче, — за боярином выходит девушка с красивыми золотыми кудрями и бледно-голубыми глазами. На, явно, выбеленных щеках алеет румянец. Она красива, но мне лишь хочется скривиться от одного ее вида. Нежно-голубое платье с каменным, на вид, корсетом держали пышную грудь, всевозможные оборки и тысяча подъюбников делают из нее мадам, сбежавшую прямо с бала. На длинной шее колье, которым можно выжечь глаза от количества бликов.              «Оружие массового поражения? Если меня так слепит, то как достается Луке?» — кидаю незаметный взгляд на воина, тот стоит с прикрытыми глазами. — «Бедолага… Кстати, они так блестят, будто не настоящие. Подделка?»              Девушка улыбается едва ли не во все тридцать два.              «Точно фальшивка. И брюлики, и она!»              Меня, наконец, замечают:       — О, княжна Елизавета, вы так скоро покинули нас, что мы даже не успели попрощаться, — говорит так, будто ему есть дело до моей пропажи. Пожалуй, даже имя меня не бесит так, как его наигранность. — Рад снова вас видеть, вы явились на скорую свадьбу нашего княжича? — меня коробит, он явно специально при подчиненном Мирчи назвал его «княжичем», а не полноправным «князем»!       Из своего кабинета выходит Мирча и застывает, увидев меня.       — Добрый день, Димитру, — обращение нарочито небрежное и не по правилам. Испытываю искреннее удовольствие от того, как «незаметно» тот скривил рот. — Я рада видеть вас так же, как и вы меня, — трухлявый пень!       Сейчас происходит реальная битва искусственных улыбок, приз — заслуженное право на надменность и звание главной сучки замка Бран. И я намерена взять его! — Вы сегодня так замечательно выглядите, что напомнили мне о сюрстрёмминге, так же бодры на вид и благоухаете, — выкусите.       — Сюрстрёмминг? Не слышал о таком, — конечно, не слышал, шут гороховый, я специально выбрала то, что тебе и в голову не придет.       — О, многое потеряли! Это великолепное и грациозное животное в Швеции, если как-то попадете туда, то обязательно спросите, вам его покажут, — интересно, какое у тебя будет лицо, когда тебе поднесут вонючую и расползающуюся на куски рыбу под нос?       — Обязательно, княжна Елизавета, мне очень жаль, что ваша свадьба так и не состоялась с нашим княжичем…       — Князем.       — Что?       — Правильно говорить с «князем», а не княжичем, вы уже второй раз ошибаетесь, но я, так уж и быть, поправлю вас, чтобы впредь вы так не позорили себя.       Димитру — мужчина с сединой в волосах, худощавым и уже красным лицом от моего замечания. Такие же бледные глаза, как у селедки и еще одной так называемой племянницы. Это не единственное, что у них общее: почти на каждом пальце по перстню, они безобразной какофонией бросаются в глаза первыми, а золотая цепь на шее напоминает мне цепь для бычка. Эту страсть не спасает даже пошитый по костлявой фигуре кафтан темно-синего цвета. В общем, до красоты Александру ему далековато… Хотя он тоже тот еще мудак. До сих пор хочу врезать ему за суд и казнь!       Боярин уязвлен, но пытается сгладить ситуацию скудной улыбкой и взглядом полным надеждой на поддержку со стороны Мирчи, однако князь молча наблюдает за нами.              «Ждешь помощи от того, кого пытался унизить, червь? Твое время придет, и я с превеликим удовольствием разрежу тебя пополам и раздавлю каждую часть!»              — Жаль… что ваша свадьба с князем не состоялась, — натужно произносит он. — Я вот только что знакомил свою племянницу Имануэлой с князем, — как же сложно ему так обращаться к Мирче. Но ничего, научатся… я научу.        Сердце стучит о ребра так, что это можно заметить, если пристально смотреть. Известия о «знакомстве» заставляют сжимать руки в кулаки, чтобы банально не врезать одному и другой. Взгляд серых глаз мягкий, обволакивающий, пристальный. Он сметает все мысли о саморасправе над выскочками. Князь бесстыдно разглядывает меня при члене Совета и его нахлебнице. Мирча просто смотрит, но мне кажется, что он раздевает меня при всех и пожирает.              «Не думай об этом, черт тебя дери, Владислава!»              Князь усмехается, а буря сменяется смехом, обрамляющим черные зрачки.              «О-о нет! Только не говори, что ты все слышал!»              Мирча, как бы стыдясь, отводит взгляд.              «Бесстыдник!»              Секунда, и меня сметает шторм, который лишь набрал силу за минуту штиля. Нет уже в серебре той безмятежности, сейчас ртуть, все такая же прекрасная, но смертельно опасная выражает эмоции своего молчаливого хозяина, его скрытый свирепый нрав. Мне становится жарко, и я проигрываю гляделки. Перед Дракулом устояла бы, а тут…       На щеке явное прикосновение, оно спускается по шее, проскальзывает в разрез платья, распаляя меня лишь сильней. На губах Мирчи усмешка, он явно применил тот же трюк, что использовал Дракул, когда не мог прикоснуться ко мне физически. Боги, никто даже не подозревает, что со мной творит тот, кого в насмешку называют «княжичем»! Особо не напрягаясь, мужчина расслабленно стоит, великолепный в черном кафтане, расшитый серебряной нитью. Темные волосы слегка взъерошены, их хозяин явно проходился по ним своей рукой. Сама невинность, а я стою, сжимая вместе бедра!Голое плечо обжигает поцелуй, а невидимые руки сжимают мое тело. Хочу что-то сказать, но на губы ложатся чужие, но такие дорогие сердцу.       — О-очень рада за вас, — Димитру хмыкает, он явно рад моему замешательству.              «Знал бы ты из-за чего это на самом деле, старикан!»              — А я рада, что мы смогли встретиться, Господин, — смущение так и хлещет из девки в сторону Мирчи.              «Раздражаешь!»              Моей спины касаются в успокоительном жесте, а племянница Стана все ближе подкрадывается к Мирче! Она пару раз смеряет меня взглядом, которым осматриваешь подошву, изгвазданной жуком.              «Я не жук, сучка! Я — змея!»              — Значит, теперь ты будешь жить в замке вместе со мной? — этот вопрос вгоняет в ступор дядю с племянницей, но не князя с Тенью. — Ура! Новая подруга, о которой я так мечтала! Дай обниму, — не дожидаясь ответа, хватаю ее в медвежьи объятия и полушепотом грозно произношу на ухо потаскухе:       — Если думаешь, что сможешь заполучить его — учись спать с открытыми глазами и остерегайся лестничных пролетов, — отстраняюсь и целую ее в одну щеку. — Отступи, иначе я закапаю тебя живьем, — затем в другую, — он только мой!       Когда отстраняемся, на наших лицах все так же улыбки: моя легкая и непринужденная, а у нее кривая, едва не истерическая. Специально отхожу к Мирче, закрывая проход этой курице. Теплая ладонь чуть выше поясницы подбадривает и успокаивает.       — М-мы, пожалуй, пойдем, — девушка быстро приседает в реверансе, а когда встает, то берет под руку дядю.       — Ох, уже? Какая жалость, — катись отсюда подальше!       Злорадство клокочет во мне, до тех пора, пока не провожаю взглядом «дорогих» гостей за угол.       — Только твой? — разносится над ухом. Лицо заливает краской.       «Они все слышали! Оба!» — стыд не приходит, хотя именно он ожидаем. Вместо брата приходит удовлетворение, оно наравне с эгоизмом и властностью позволяют открыто сказать:       — Да, — разворачиваюсь к молодому князю. — Ты только мой, Мирча. И принадлежишь лишь мне.       Взор господаря Валахии разгорается алым пламенем, лишь немного оранжевого осталось возле зрачка, но одно мгновение, и все возвращается к изначальному. Темный громко вздыхает и притягивает меня к себе, утыкается в шею, вдыхает запах. Лука тактично и молча отворачивается.       — Ты пахнешь Маркусом, — вдруг замечает князь. Он трется о кожу, и ко мне приходит понимание того, что это уже третий мужчина за сегодня, который метит меня. — Хорошо, чтобы я полностью принадлежал тебе… выходи за меня замуж, Владислава.