***
— с ума сойти! не уж-то действительно сражаться будете? — удивлённо воскликнул шэдоу. — это имеет смысл, — пробормотал мия. компания сидела в ресторане джо, когда сам хозяин обслуживал других посетителей. по поводу организации гонки однозначно стоило посоветоваться с приятелями. реки не мог не заметить, как чинен абсолютно не удивился ситуации: будто знал, что всё так и должно быть. — ну, раз поединок дружеский, значит провести его нужно на площадке. лучше всего — ночью: меньше лишних глаз, — предложил реки. — нет. если ты победишь, и ланге придется отказаться от игры, его засмеют. всё должно проходить на уровне «S», чтобы гонку видели все, иначе вы не отмоете репутацию. — мне плевать на репутацию. если мы устроим поединок у всех на глазах, нам не избежать проблем, — возразил кьян. — идиот, твоя репутация и так… — мия решил не продолжать, — а я говорил о своей. — ты-то здесь причём?! чинен закатил глаза, всем своим видом показывая пренебрежение глупостью друга. — котёнок слишком переживает из-за своей собственной репутации, не обращай внимания, — усмехнулся проходящий мимо их столика коджиро. — джо! а ты что думаешь насчёт этой идеи? — спросил у него ланга. — не могу осуждать вас, потому что сам такой же был. вы напоминаете мне нас с каору в былые времена. помню, мы постоянно соревновались друг с другом, когда выясняли отношения. — сколько лет вы уже знакомы? — вскинул бровь реки. — ну, мы учились вместе. выходит, уже восемь. — прямо как женатая парочка, — съязвил мия. — завали-ись, — коджиро сделал вид, что раздражён, но злиться из-за таких мелочей он просто не умел. наверное, именно поэтому мужчина являлся объектом обожания окружающих. — ах да, реки, нужно будет объявить, что это ты вызвал лангу на дуэль, а не наоборот, — вспомнил чинен. — это ещё зачем?! — выпалил реки. — снова дело в репутации? — медальку за догадливость. — заткнись.***
гонка назначена: полночь, разделяющая последний день февраля и начало марта. граница между метелью и тёплым ветром, холодным лангой и излучающим свет реки. новость о том, что рыжий неудачник бросил вызов крутому новичку, разлетелась в миг. теперь репутации отважного сноу ничего не угрожало: весь удар реки принял на себя. сказать, что его действительно ни капли не заботило мнение окружающих о нём — жутко соврать. образовавшаяся обстановка до боли давила на скейтера, прогибающегося под грузом осуждения и насмешек. этого, конечно же, никто не замечал: к собственному счастью, а может, к сожалению, кьян мастерски надевал маску вечно веселого и беззаботного мне-плевать-на-репутацию паренька, улыбающегося даже тем, кто находил его улыбку легкомысленной и глупой, а старания — бесполезными и ничего не стоящими. на реки, тихо сидевшим за последней партой, и живого место не было: смуглое тело беспросветно обклеено пластырями, скрывающими за собой смесь жуткой боли, солёного пота и алой крови. у ланги же ситуация была другая: ссадины и раны открыто заявляли о своем присутствии. окружающих это отталкивало, а вот реки — до ужаса пугало. каждая царапина будто кричала о помощи, вселяя уверенность в то, что их хозяин усердно тренируется без остановок и совсем не жалеет себя. «неужели, он действительно настолько хочет сразиться с ним? почему он сходит с ума по азарту? почему его приводит в восторг сильная конкуренция? почему он, не щадя, изнуряет себя тренировками? почему не воспринимает заботу? почему игнорирует мои попытки спасти его от самого себя? почему? что я делаю не так?» звонок, отрезвляющий мысли реки, и пробуждающий в нём дикое желание броситься к другу и обработать каждую рану, не оставив без внимания ни одну царапину на бледной коже. кьян ужасно боится этого желания.***
неделя. ровно 7 дней, наполненных так ранящим игнорированием друг друга, ненавистными тренировками, изменившими нежную кожу до неузнаваемости, приглушёнными всхлипами в подушку и фальшивой улыбкой, которая на автомате натягивалась каждый раз, когда их взгляды всё же пересекались. и вот, наконец, вечер последнего февральского дня. в окинаве по-прежнему прохладный ветер, который сейчас развевал копну рыжих волос, торчащих из-под любимой банданы. на душе было неспокойно. исход этой гонки в любом случае будет не лучший: либо ланга выиграет, отдалится от реки ещё сильнее и предпочтет ему более сильного противника, либо хасегаве придётся отказаться от гонки и возненавидеть друга, не дающего ему раскрыть крылья и лететь навстречу ветру. «почему же он не понимает, что я лишь хочу уберечь его?»