= VII =
Бармица и окрестности, Панцирь Ауриганская Коалиция 29 июля 3026 года -- Просыпайся, красавица. Элинор открыла глаза и вздрогнула, увидев склонившегося над ней Борова. Наёмник был одет в камуфлированный жилет на голое тело и обычные свои армейские штаны, лысую голову покрывала цветастая косынка вдовы Калавайя. -- Ты!.. – Элли отпрянула, подтянув колени к животу. -- Я принёс тебе кофе, – он в самом деле поставил на ящик у изголовья кровати тускло блестящую жестяную кружку, источающую характерный аромат. -- Спасибо, – вымученно улыбнулась Элли. Ночью она из последних сил держалась за рычаги, размашистым шагом ведя «феникс-хок» за то переходящим на бег, то сбавляющим ход «вархаммером». Боров светил вперёд прожектором, чтобы видеть, куда ступает машина, и так держать темп в ночной тьме. Уоспа на небе не было – откуда бы в новолуние? – только бледные кляксы пылевых облаков Персея – Цефея и россыпь звёзд, самыми яркими из которых были канопианская Адхара и расположенный в сорока пяти световых годах отсюда Нункавой. Элинор плохо понимала, куда он её ведёт, не засекла ни времени, ни направления по компасу, и в прямом смысле валилась с ног от усталости, когда мехи остановились в раскинутом где-то между холмов небольшом лагере. Боров помог ей спуститься и под руку ввёл в трейлер, где уложил на скрипучую койку в завешенной плотным шерстяным одеялом как пологом выгородке. Элли уснула, едва голова коснулась подушки. Вернее, прикрыла глаза – и вот уже утро, и лысый наёмник теребит её за плечо. -- Чака хочет тебя видеть, так что пей кофе и вот, – он протянул ей пачку гигиенических салфеток. -- Лорд Чака? – вспомнила Элли, как называли Капена и Боров своего таинственного союзника. -- Он действительно лорд, – подтвердил лысый, – имей это в виду. -- Что с… – она осеклась. -- Капена в плену или убит. Последние сообщения с вокзала и Сортировочной были о том, что гарнизонные части зачищают район. Думаю, что Конбит-Во-Ферье уничтожен. И… твой друг Микала и остальные на связь не вышли. У Элли похолодело внутри. Широкие ладони Борова легли ей на плечи. -- Что бы там ни случилось… оно уже случилось, и ты ничего не исправишь, кинувшись сейчас в город. Скорее, наоборот. -- Как будто тебе есть до них дело! – с горечью сказала Элинор. -- Лана хорошая женщина, – глядя в глаза ей, проговорил наёмник, – и я не хочу, чтобы погибла она или её дети. Или твои дети. Но что ты можешь предложить для помощи им прямо сейчас? Элли дёрнула плечами, пытаясь стряхнуть его ладони; лицо Борова расплылось оттого, что глаза её наполнились слезами. Элли утёрла их, шмыгнула носом и взяла чашку кофе. Сделала глоток. Кофе был сладкий, и с явственным привкусом коньяка – Боров добавил не меньше чайной ложки. -- Есть и хорошая новость, – сказал он. – Правую руку твоего «феникс-хока» мы можем привести в порядок. Полного комплекта запчастей «феникс-хока» у нас нет, поэтому только так. И да, ты тоже участвуешь. У нас тут каждая пара рабочих рук на счету. -- Я готова, – ровным голосом подтвердила Элли. -- Не болтай лишнего перед Чакой. Он вообще не жалует женщин-мехвоинов… тоже имей в виду. В кабине «феникс-хока» Элли сидела в одних трусах, но Боров подогнал ей изрядно потёртые джинсы, чтоб приодеться. Элинор так и сделала, привычно уже оставшись голой по пояс. Отсутствие обуви её и подавно не беспокоило. Снаружи по глазам резанул яркий солнечный свет. Лагерь – несколько сгрудившихся разномастных машин, включая пару автоцистерн, трейлер, из которого они выбрались и широкобортый мехоэвакуатор, кузов которого сейчас вмещал пару сорокафутовых контейнеров. Подняв глаза выше, Элли увидела фигуры разномастных мехов: два рабочих «пауэрмэна», тяжеловесный «вархаммер» Борова, при виде которого опять неприятно защемило в груди, потом «энфорсер» с необычно коротким и толстым стволом автопушки в угловатом броневом кожухе, «блэкджек», «гриффин» и «шэдоу хок». И свой «феникс-хок», скромно присевший рядом с «вархаммером». Чака ждал их в тени командно-штабной машины – маленького на фоне грузовиков фургончика, завешенный маскировочной сетью борт которого украшала козлиная голова в профиль. Герб дома Эспиноза и Ауриганского Директората. Чака оказался высоким темнокожим мужчиной лет сорока, коротко – по-военному – стриженым, с бритыми висками и затылком. Его мешковатый песчаный камуфляж украшали знаки отличия директоратовского полковника – серебристые кругляши в петлицах, на нарукавном шевроне красовалась всё та же козлиная голова в светло-зелёном ромбе. Чака смерил Элинор тяжёлым изучающим взглядом и произнёс: -- Насколько я понимаю, у тебя лучше получается чинить бэттлмех, чем вести его в бой. -- Она полчаса продержалась одна против четверых, – заметил Боров. – Это кое-чего стоит. Чака скептически хмыкнул. -- И техник она неплохой, – продолжил наёмник. – В её «феникс-хоке» программная закладка, которая пустит реактор вразнос, если не давать команду отмены каждые двенадцать часов. Не думаю, что у нас сейчас есть время возиться с переустановкой системы и настройкой её на нового оператора. Элли напряглась: ничего подобного она со своим бэттлмехом не делала. Боров солгал, чтобы… Чака не отнял её мех? или он нелоялен патрону и ведёт собственную игру за его спиной? Такие вещи всегда сбивали её с толку. Дворяне могли чувствовать себя в интригах как рыба в воде, но Элли одной из них не была. -- Ладно, – махнул рукой Чака. – Пусть идёт приводить в порядок свою машину, а ты ей поможешь. Шесть часов у вас есть. Боров кивнул и козырнул двумя пальцами, тронул Элинор за плечо. -- Пошли.* * *
Маркиз Декимис перенёс отлёт «Мамы Бриджит» с головным лэнсом Пеллетье на утро двадцать девятого. В ином случае садиться пришлось бы уже в тёмное время суток, а полосы для приёма аэродинамических кораблей в Бармице не было. Лучшим вариантом было сесть вертикально на бетонированную площадку у Сортировочной станции железной дороги. Но так как аппаратуру управления полётами люди Кироги запустить не смогли, капитану Дамур приходилось рассчитывать только на сенсоры своего корабля и собственное умение. Поразмыслив, старый маркиз приказал не геройствовать. И воспользоваться дополнительным временем, чтобы погрузить на борт дополнительные силы: взвод лёгких танков «скорпион» и усиленную роту своих пеших стражников на двух тяжёлых гусеничных БТР. Пара воздушно-космических истребителей была бы лучше, мрачно подумал при этом старик, но собственной воздушно-космической авиации у дома Декимисов не осталось. Её и до войны было негусто, в основном, наёмники, поодиночке и мелкими группами подряжающиеся охранять межпланетные и межзвёздные корабли. В столичном порту можно было попробовать и сейчас отыскать пару-тройку, но чтоб к утру были готовы работать в обеспечении боевой операции – вряд ли. А гарнизонный отряд атмосферной авиации Панциря эту войну не пережил. Танки и БТР поднимали лебёдками в отеки, предназначенные для размещения воздушно-космических истребителей на борту «Леопарда», и тем же манером теперь выгружали, когда «Мама Бриджит» приземлилась под утро в Бармице. Солнце едва успело подняться над горизонтом. Четвёрка машин «Пикинёров Пеллетье» – его собственного командирского лэнса – вышла по аппарелям сразу по приземлению. «Вольверайн» самого капитана, лёгкий «коммандо» и два тяжеловеса, «ягермех» с его зенитными пушками и «вархаммер». Побитые «блэкджек» субалтерна Дюбе и «файрстартер» молодого корнета Робиллара немедля загнали на борт «Мамы Бриджит» для ремонта. Жаклин Буавен на втором «блэкджеке» и Мариуша Матусяка на неповреждённом «файрстартере» Пеллетье временно присоединил к своему лэнсу. Шесть мехов против двух было хорошим раскладом даже без поддержки танкового взвода и четырёх взводов пехоты с переносными ракетомётами, тем более что по записям вчерашнего боя выходило, что «феникс» практически лишился возможности пользоваться своим главным калибром. Но Пеллетье не обольщался: он ждал основных сил противника, которые не исчерпывались этими двумя бэттлмехами. И ждать пришлось до полудня, когда к востоку от города появилась колонна из четырёх бэттлмехов, развернувшихся цепью, едва заметили дропшип и мехи отряда Пеллетье. «Энфорсер», «блэкджек», «гриффин» и «шэдоу хок». Капитан переводил камеру с одного на другой, меняя увеличение, сразу приметил модификацию головного «энфорсера»: 185-мм «хем-джет ган» вместо «десятки» стандартной модели. Директорат прикупил несколько таких пушек то ли у капелланцев, то ли у союзничков-тауриан и перевооружил ими свои «энфорсеры» в Ремонтных мастерских Эспинозы на Коромодире V. Пеллетье нацелил антенну направленного передатчика на этот мех и открыл канал связи, шифр которого получил от маркиза. -- Приветствую вас в Бармице, полковник Бернардо Эспиноза. Но, как вы понимаете, пустить в город я вас не могу.* * *
Несущие стрежни – «кости» плеча и предплечья «феникс-хока» – были жестоко оплавлены попаданием лазера, а взрыв пушечного снаряда здорово посёк миомерные тросы. Будь это не мелкашка «уирлвинд-Л», а что-то калибром побольше, хоть тот же «армстронг джей-11» или мариковский «император», «феникс-хок» бы лишился руки. Чака дал на ремонт шесть часов, хотя только с восстановлением несущих конструкций работы, по-хорошему, было бы на четыре-пять. Пришлось торопиться; за два с четвертью часа они худо-бедно смогли укрепить «кости» руки до, примерно, семидесяти процентов проектной прочности – достаточно, чтобы таскать оружие и полную бронезащиту. Элинор без особого удивления отметила, что Боров пользуется среди технарей не только формальным авторитетом как офицер. Будучи мехвоином, он не только умел помогать в ремонте, но и не гнушался этого делать, что нижние чины ценили всегда. Поэтому собрать полдесятка свободных от прочей работы человек и привлечь их к ремонту руки «феникс-хока» у Борова вышло быстро. Закончив с каркасом, он даже скомандовал перекур, достав из картонной пачки небольшую сигару. Элинор не курила, и ей лысый предложил пару белковых батончиков, слегка размякших уже по жаре. Она уплела их за обе щеки – успела проголодаться. Ещё до начала работы Элли забиралась в кабину меха изобразить команду отмены предполагаемого самоуничтожения, но в кабине съестного была лишь припасённая со вчерашнего дня початая пачка армейских галет из сухпая. Которые по вкусу чистый картон и много не съешь даже с большой голодухи. Когда перекур кончился – пошли чинить привода; быстрее и проще было бы полностью заменить, чем скреплять заново порванные тросы, вплетая латки из миомерных волокон в пучки, но целых комплектов приводных тросов для 45-тонных мехов у Чаки было под счёт, и расходовать их на мех залётной наёмницы, когда вполне можно и не расходовать… в общем, тут всё понятно. В принципе, это было обычной практикой и для своих: новые запчасти стоят бабла и имеют дурное свойство заканчиваться в самое неподходящее время. Поэтому техники каждый раз экономили, вначале пуская в работу всякий хлам, который редко, когда выбрасывали, и как запасливые хомяки – мифические существа из терранских народных сказок – таскали с собой в отрядном обозе. С восстановлением приводов тоже работали быстро, как только могли, сделав работу за два часа вместо четырёх, и меньше получаса ушло на прилаживание брони правой руки, которой у Чаки действительно нашёлся комплект, несмотря на отсутствие «феникс-хока» в боевом порядке отряда. Хотя Элинор бы не поручилась, что мехов такого типа не было раньше, до потери в одном из прошлых боёв. Или что Чака не прихватил где-то этот комплект в качестве трофея. «Феникс-хоки» наряду с «уоспами», «стингерами», «локустами», «арчерами» и ещё несколькими относились к числу широко распространённых по всей Внутренней Сфере типов бэттлмеха. Запчасти к такому лишними не будут даже если и не нужны прямо сейчас. В отмеренный Чакой срок они уложились даже с некоторым запасом, считая и время на перекур-перекус. Правда, лэнс Чаки к этому времени уже утопал в сторону Бармицы, оставив только «вархаммер» Борова прикрывать свой тыл. После ремонта к нему присоединилась и Элли. Пройдясь несколько раз взад-вперёд по периметру лагеря – радар не включали, довольствовались только пассивными сенсорами – остановились, но спешиваться не решались. Так же, как и говорить, заполняя эфир радиосигналами, которые может услышать противник. Для Элинор это стало удобным поводом не разговаривать с лысым: она всё ещё не могла решить, как к нему относиться теперь. Родного отца Элли не знала: её мать была девкой из цирка наслаждений и развлекала множество мужиков, так что сама толком не представляла, от которого из них забеременела. Отчего-то хозяева позволили ей доносить и родить ребёнка, наверное, потому что в жизни девок и это считалось за отдых. Эван Мак-Нейл выкупил их контракт, когда Элли уже исполнялось тринадцать, и хозяева начали обучать девочку тому же, для чего была предназначена мать. С этого времени её жизнь изменилась. Эван служил в батальоне Мак-Гроу «Канопианских горцев», который в то время кочевал по антиспинвардной границе, укрепляя её оборону от рейдеров марианского кесаря. Уже тогда ему было хорошо за сорок, и больше десятка предшествовавших лет он жил бобылём, после того как жена и малышка-дочь были убиты в налёте пиратов на гарнизонную базу. Элли была достаточно взрослой, чтоб видеть, как сослуживцы Эвана косятся на его новую семью: взял, понимаешь, цирковую шлюшку и носится с ней как с нормальной женщиной… Но через несколько месяцев страсти утихли, и почти год они жили счастливо. Мать забеременела, и они все ждали пополнения в семействе; потом роту, в которой служил Мак-Нейл, перебросили формировать гарнизон Виксен – только что реколонизированного после полуторасталетнего запустения мира, где и случилось непоправимое. В колонии, бóльшая часть населения которой работала вахтовым методом в посёлках суб-ледниковой зоны, с врачами было хреново, тем более, с акушерами. Мать Элинор умерла; родившийся на месяц раньше положенного братик прожил лишь две недели. Эван скатился в депрессию, запил; хотел застрелиться – не дала Элинор. Выкарабкался тогда, опершись на плечо приёмной дочери, ну, или так все считали – пока в том же году он едва не погиб в рейде на Излингтон. Как говорили – сам нарывался на марианские залпы. Но уцелел, зато его лэнс потерял другого мехвоина, молодого и неосторожно последовавшего за комманд-сержантом Мак-Нейлом в самое пекло. Старый майор Мак-Гроу, может, и вник бы в проблему и чем-то помог ветерану с четвертьвековым стажем в его батальоне, но как раз тогда уходил в отставку. А занявший его место молодой коммандер Кингелт, ознакомившись с протоколами служебного расследования и заключением психиатра, отправил сержанта в отставку. Эван забрал «феникс-хок», приёмную дочь, чемодан с их пожитками и первым же рейсом покинул планету. Прибился к наёмникам Баррамеды, в то время торчавшим на Букере и как раз искавшим себе пополнение; там и служил, сколько осталось жить, понемногу уча Элинор тому, что умел сам. С одним из молодых воинов Баррамеды у девушки завязался роман, от которого появилась на свет Кейлин, а ещё через три года Руфаро. После нескольких лет службы в Марианской Гегемонии и пары недолгих контрактов в Свободных мирах они перебрались в Римвардный фронтир. Элинор снова почувствовала себя счастливой. И снова всё рухнуло, когда Баррамеда вписался участвовать в войне за реставрацию ауриганского дома Арано на деньги канопиан. А может, и собственные арановские – наёмнику разницы никакой. Гарантом сделки был дом Сентрелла, а это надёжный гарант, с полутысячелетней деловой репутацией. И никакие гарантии честности сделки не защитят от снарядов противника. Вчера Элинор видела Борова в деле: со всеми поправками на удачу – с ходу вскрыть меху броню на спине и повредить гироскоп или реактор – он, явно, был опытным воином. И на короткой ноге с лордом Чакой, человеком не из последних в Директорате. Кем он был при батальоне Конкордатских егерей, офицером связи? наблюдателем от Директората или своего патрона лично? Спрашивать она не стала. Одна из главных заповедей наёмника – nothing personal, ничего личного. Сегодня ты воюешь за этот дом, завтра против. И запросто можешь встретить на поле боя ребят, с которыми недавно стоял плечом к плечу под одним знаменем. Поэтому в драке против своего брата – наёмника стараются обойтись без лишней жести. Не добивать упавшего, не стрелять в спину отступающим, по-доброму обращаться с попавшими в плен. Боров – наёмник, и в том бою не сделал ничего, что вышло бы за пределы этих неписаных правил. В бою мехвоины целятся в мехи друг друга по силуэту, и даже легендарные снайперы не попадают в кабину с гарантией, речь может идти только о шансах из некоторого множества. Борову повезло, а отцу, соответственно, нет. И не поэтому ли, кстати, лысый задумался над дополнительной защитой головы её бэттлмеха? который сам же и обезглавил. Элли не стала спрашивать и об этом: боялась, что ей не понравится возможный ответ.* * *
-- И нападение ваших союзников на город, и вашу пятую колонну внутри мы разгромили, полковник, – сказал Пеллетье. Две цепи мехов разделяло чуть более километра – далековато для боя, но можно и завязать его, и успеть отступить. – Вы пришли слишком поздно. -- Я пришёл вовремя, чтоб помешать вам собрать урожай. Даже если не соберу его сам. -- И только? -- Тебе достаточно, капитан. И я бы не обольщался на твоём месте: до вчерашнего дня порядок в городе поддерживал договорняк между бандами. Но теперь две самых сильных уничтожены, и ещё две сцепились между собой, верно? Можешь не говорить, у меня остались шпионы в городе. Пеллетье зло скрипнул зубами. Примерно, так оно и выходило; группировка со шлакоблочного завода, может, и не входила в число сильнейших, но её уничтожение создало вакуум, который поспешило заполнить сразу несколько мелких банд, а действительно крупная Конбит-Норуэй после вчерашних потерь была сильно ослаблена, чем не замедлил воспользоваться Толстый Чиму. И с сегодняшнего утра в городе шла настоящая война банд, тогда как бóльшая часть гарнизонного полка была занята поддержанием хоть какого-то порядка в районе железной дороги. Полк потерял около двухсот пятидесяти человек убитыми и тяжелоранеными, включая полностью истреблённую одиннадцатую роту. -- Что должно из этого следовать? – спросил Пеллетье. -- А ты подумай. – Лица Чаки капитан видеть не мог, но был уверен, что тот улыбается. – Время на размышление у тебя есть. -- Ты предлагаешь переговоры, – сказал Пеллетье. -- Угадал. Не зря же Декимис произвёл тебя в капитаны. -- Только расклад у тебя хреновый, – заметил Пеллетье. – Ты полковник без полка, и вряд ли у тебя есть ещё мехи, кроме этих четырёх и тех двух, что вчера куролесили в городе. Подозреваю, что и кроме мехов-то у тебя ничего нет. -- У тебя ненамного больше. -- Пока «Папа Легба» не привезёт танковый батальон. -- Которого у вас нет, – парировал Чака. «Папа Легба» был флагманом военной флотилии дома Декимисов, тяжёлым дропшипом типа «Триумф». А вот с танками действительно выходило неважно: две роты существовали лишь на бумаге, боеспособных там было от силы полтора десятка машин. Шесть из которых были теми самыми «скорпионами» и БТР, что уже привезла в Бармицу «Мама Бриджит». -- Раздавить тебя хватит, – сказал Пеллетье. -- Допустим. А дальше-то что? – полюбопытствовал Чака. -- Дальше ты будешь мёртв. Какая тебе разница, что будет дальше? -- Иными словами, мне терять нечего, – усмехнулся Чака. – Могу и повеселиться напоследок. А вот что будете делать вы, потеряв ещё несколько боевых машин, мехов, ну, и людей, разумеется? -- Поэтому я и принял твоё предложение переговоров, – сказал после паузы капитан. – Озвучь своё предложение. -- Не по радио, капитан. Я сейчас отойду и подтяну ближе обоз, чтоб потом далеко не бегать. А ты пока доложишь маркизу, как раз, будет время… -- Не боишься подтягивать ближе обоз? -- Мне бояться нечего, – опять усмехнулся Чака. – Я или выиграю, или всё потеряю, но я и без того уже всё потерял. «Энфорсер» отсалютовал капитану левой, похожей на человеческую, рукой и сделал несколько шагов назад, увлекая за собой остальных.