Побег от судьбы. Том 1. Вражеская тень.

Лучи рассветного солнца пробивались между верхушками елей и сосен, стараясь дотянуться до меня, но я была неуловима. Я неслась черным пятном по холмам, петляя между деревьями, все ниже и ниже. Шерсть на загривке стояла дыбом, верхняя губа оголила острые как бритва клыки. Лапы несли меня быстрее, чем соображал мозг. Я знала, что должна была немедленно развернуться, но ничего не могла с собой поделать. Меня тянула туда какая-то неведомая сила, которой я никак не могла сопротивляться. Тропы были усеяны следами других волков. Тех, кто вероятно, охранял Северную территорию этой ночью. С восходом солнца все отправились по домам и это было мне на руку. Конечно, я прекрасно знала, что мне не следует даже на километр приближаться к шоссе, которое отделяло мою территорию от Южной, но отступать было слишком поздно. Бег, как и вой — главное чувство принадлежности к стае каждого волка, и я разогналась так быстро, что останавливаться уже не имело смысла. Да и поздно, так как я уже в следующее мгновение вынырнула из дебрей Северной территории, перемахнула через шоссе, даже не задев лапами асфальта и нырнула в кусты Южного леса. В этот момент я была наполнена радостью и просто наслаждалась бегом. Мне было абсолютно наплевать на то, что я с утра пораньше вторглась на чужую территорию, наплевать на то, кем я была и на правила, которые училась соблюдать с раннего детства. В этот момент я чувствовала такую легкость, словно не бежала, а летела. Была свободной как птица в полете. Однако, это чувство оказалось весьма эфемерным потому что спустя всего долю секунды как ветки кустарников схватили меня за черные бока, в попытке остановить, я ударилась о твердое, более крупное тело, покрытое темно-серой шерстью и мы с визгом кубарем покатились по земле. Неизвестный скулил не столько от боли и страха, сколько от неожиданности, а вот я, нарушительница границ — от всего сразу. Внезапное столкновение закончилось тем, что мой противник одержал верх, когда наш «пушистый клубок» докатился до «финиша», и я оказалась прижатой спиной к земле, раскинувшись между его передними когтистыми лапами. Прижав уши к голове я смотрела на темно-серого Альфа-самца своими большими темно-зелеными глазами, в которых мольба отпустить меня, боролась с инстинктом соперничества и желанием задать ему трепку. Ему не потребовалось много времени чтобы прийти в себя и вот в ответ на мой взгляд он уже скалил зубы и громко рычал, предвкушая как вонзит клыки в мою глотку. В его карих глазах плясало черное пламя и мне стало по-настоящему страшно. Все краски мира, всё наслаждение и удовольствие от бега куда-то улетучились, оставив меня лежать под лапами темно-серого волка и дожидаться своей участи. Что ж, детская глупость и несоблюдение правил всегда наказуемы. С его пасти уже капала слюна прямо на мою морду. И вот когда он, склонившись прямо надо мной, рявкнул и раскрыл клыкастую пасть… Я проснулась. В комнате царил полумрак. Шторы были задернуты. Мне понадобилось не меньше минуты чтобы отдышаться после ночного кошмара и стереть пот со лба. «Я бы никогда не вторглась на чужую территорию! Это был просто глупый сон. Я жива. Я жива.» — попыталась вразумить себя я. Никогда не была суеверной и не стоило сейчас начинать. Я всегда старалась придерживаться логики. Например, вчера я допоздна носилась по лесу, а еще за пару дней до этого мои ребята едва не сцепились с волками из Южной стаи. Оттого мне теперь и снится подобная чушь. В голове все смешалось и собственный разум решил сыграть со мной злую шутку. Я не верила в вещие сны. Сон — это просто сон. Я вздрогнула, когда от размышлений меня отвлек стук в дверь. — Белла, подъем! — раздался за дверью знакомый голос. Едва эти слова сорвались с губ моего младшего брата, как дверь распахнулась и на пороге появился он сам. Это был худощавый пятнадцатилетний мальчишка с еще совсем детским лицом, неподходящим для его возраста. И без того непослушные темно-каштановые волосы стояли торчком больше, чем обычно, и это навело меня на мысль, что он отнял голову от подушки совсем ненамного раньше меня. С расстояния пяти шагов от дверного проема до широкой двуспальной кровати, в мою сторону смотрели точно такие же темно-зеленые глаза. — Мама уже приготовила завтрак и недоумевает, почему ты еще не спустилась. Отношения с братом у нас были как у всех братьев и сестер, довольно непростые. Мы в любую секунду были готовы умереть друг за друга, но большую часть своих жизней препирались и грызлись как, собственно, и все подростки. Он, как любой младший брат, да еще и под влиянием переходного возраста имел уйму недостатков и один из них просто выводил меня из себя. А сейчас, все еще отходя от странного пугающего сна в котором все было настолько реально, что я невольно коснулась пальцами шеи при одном только воспоминании, особенно не выдержала этот его «косяк». — Рени, сколько раз мне тебе говорить, чтобы ты стучал??? Особенно когда врываешься к девушке ранним утром, прекрасно зная, что та еще в постели. — «Еще в постели»— пролепетал тот, передразнивая меня. — А должна быть на кухне. Шевелись! Мама хочет поговорить с тобой. И не дожидаясь пока я что-нибудь выкрикну ему вслед, он поспешил ретироваться, чересчур громко хлопнув дверью. Командир, тоже мне! Я недовольно рыкнула и глянула на часы-будильник на прикроватной тумбе. 7:15. Да, он был прав, как ни печально это признавать. Мне стоило поторопиться, однако его слова о том, что «мама хочет поговорить» заставили меня насторожиться. Обычно мы с братом проводили завтрак перед школой в тишине и наедине. Быстро ели и убегали на автобус, маме было некогда болтать с нами. Семейные разговоры проходили после возвращения из школы. Если мама хотела поговорить со мной в такую рань, да еще и настолько срочно это значило только одно: либо отец принес от кое-кого свыше серьезные новости, либо этот кое-кто лично пожаловал в дом пока мы с братом еще спали. Мои родители — Лаванда и Стэфан Бризби — являются вожаками одной из четырех территорий оборотней в маленьком городке Райвен-Хилл, окруженном высокими холмами и густым лесом. У каждой из четырех территорий есть по паре вожаков, если не считать их детей (таких как мы с братом), которые пока еще не вступили в официальный возраст, когда смогут заменить их или же создать отдельную стаю из волков своего поколения. Вожаки стаи зовутся Альфами. Каждая стая в Райвен-Хилл состоит примерно из сорока-пятидесяти членов. ВОЖАК СТАИ— мой отец — лидер во всех отношениях. Именно он принимает все важные решения, к которым относится время охоты, место каждого волка в стае, а так же именно вожак формирует состав волков для охраны территории. Вожак имеет неограниченную власть и распоряжается ею как посчитает нужным, но это большая ответственность. Все в нашей стае были довольны руководством моего отца. Он был дружелюбным, терпеливым как к малышам, так и ко взрослым, справедливым и надежным как никто другой. В обязанности моей мамы — АЛЬФА-САМКИ — входил присмотр и контроль за поведением женской половины стаи, а так же она заботилась обо мне, Рени и помогала тем, кто впервые стал матерью еще и с их детенышами. СТАРШИЙ ВОИН (или старший бета) — самый сильный и крепкий самец, который считается правой рукой вожака. Такой как отец моего друга Роба — Стивен Райт. Он является заместителем моего отца сколько я себя помню. Если с моим отцом что-либо случится, стаю возглавит он. Так же Старший бета является лидером на охоте при добывании пищи потому как Альфы редко принимают в этом участие в связи с огромным списком других не менее важных обязанностей. Старшего бету могут приставить только к Альфа-самцам, поэтому если бы я родилась парнем, то Рени бы стал моей правой рукой, но так как я — самка и старше его, у Рени маловато шансов стать вожаком, чего он хочет больше всего на свете. БЕТАМИ в общем смысле зовутся все члены стаи, кроме вожаков и одиночек. ВОИНЫ — бойцы и охотники нашей стаи, ее основа. Крепкие молодые самцы и самки, не имеющие потомства. Боевой отряд вожака в обязанности которого входит защита территории от неприятелей и добыча пропитания. Именно их и возглавляет правая рука вожака. ПЕСТУНЫ — подростки. Например я, мой брат и другие ребята моего поколения. Так как отцы (в особенности мой) почти не принимают участия в воспитании детей, этим занимаются мамы и поэтому до самого совершеннолетия подчинение матери — одна из главных задач жизни подростка. Второй моей задачей, как старшей сестры, является присмотр за моим младшим братом, а за ним нужен глаз да глаз. Еще в волчьих стаях бывают гаммы — щенки и пожилые волки. В стае кормить и защищать молодняк, а так же заботиться о пожилых волках обязаны все ее члены, однако у оборотней нет пенсионеров так как по достижению восемнадцати лет мы перестаем стареть, а благодаря нашей быстрой способности к регенерации нас очень сложно убить, а уж тем более довести до инвалидной коляски. Только если оторвать руку или ногу, наверное, но на моей памяти ничего подобного не случалось. Еще в наших семьях не принято как у людей называть родителей своих родителей «бабушками» и «дедушками», для нас это считается оскорблением. Да и к тому, кому на вид не больше двадцати лет эти термины не применимы, поэтому мы просто зовем их «дядями» и «тётями». Для оборотня это совершенно нормально. Ну и замыкают иерархию волчьей стаи ОМЕГИ — волки-одиночки. Предатели и изгнанники, или же покинувшие стаю по своему желанию. Волк — стайное животное, поэтому жить вне стаи мало кто решается. Омеги бродяжничают, едят последними, сторонятся встречи с группами волков, потому как убить омегу может кто угодно, начиная с вожака и заканчивая пестуном. От омег лидеры стаи всегда стараются избавляться. Принимать выходца из другой стаи — это значит портить отношения с вожаками конкурирующих стай, с которыми итак из поколения в поколение отношения складываются не самые хорошие. Второй не менее важной причиной, почему от омег принято избавляться является тот факт, что волки-одиночки со временем настолько привыкают к своим волчьим формам, что забывают о человеческих. Покидая стаю, они лишаются защиты семьи и крыши над головой поэтому чтобы выжить в холодные зимы и добыть себе еду, проводят в волчьих шкурах больше и больше времени. Постепенно их человеческий разум стирается и они становятся простыми животными, рыщущими по лесу в поисках пропитания. Бывает даже выходят в город чтобы найти, чем поживиться, и когда среди людей начинают проноситься слухи о волках, вожаки ускоряют кончину одиночек. Защита тайны существования нашего вида — цель каждого сверхъестественного существа в Райвен-Хилл. Как я и сказала, Альфы — самые сильные волки и лидеры стаи. Так было испокон веков во всех волчьих стаях, включая оборотней. Пока однажды, несколько поколений назад не нашелся тот, кто высказал недовольство по поводу соперничества и постоянной грызни вожаков в ходе которого страдали простые беты. Этот волк бросил вызов всем четырем вожакам и к огромному удивлению абсолютно всех оборотней Райвен-Хилл, одержал победу. Все вожаки склонились перед ним и избрали Доминирующим Альфой. Вскоре им был создан Совет из восьми вожаков, четырех старших бет и самых близких соратников самого Доминуса. С тех пор Доминирующий Альфа держит вожаков стай под контролем, сменяется раз в сто лет, чаще по своему желанию, но бывает и раньше, если погибает, а его место занимает самый приближенный к нему волк. Еще до моего рождения и по сей день пост Доминирующего Альфы занимает Марк Николас Эприл — мягкохарактерный, очень добрый, умный и осторожный волк. В данный момент он самый старший и уважаемый оборотень из всех, кого я знаю. Он даже старше моих родителей. Но прославился совсем не силой, грозностью или жестокостью, а своим благородством. Ему не нужно менять облик чтобы у врагов тряслись коленки, достаточно встретиться с ним взглядом. Господин — добряк каких поискать и разозлить его трудно, но если все же такое случается — трепещите враги и сородичи! Сбрасываю с себя одеяло и свешиваю ноги, которые тут же покрываются мурашками. По всему телу проносится утренняя прохлада. Ненавижу вылезать из-под теплого одеяла! Раздвигаю оконные шторы и вижу как майское утро приветствует меня грозовыми тучами. " Прекрасное начало дня " — сарказмом думаю я и опускаю свой еще сонный взгляд на кактус, стоящий в горшке на подоконнике. Рано или поздно он должен был зацвесть. Ну или просто мне хотелось в это верить. Обстановка в моей спальне была довольно проста, но мне это нравилось. Лиловые обои, немного светлее, чем шторы, фиолетовое постельное белье на двуспальной кровати, с левой стороны окно и прикроватная тумбочка (если смотреть от двери), а с правой: высокий платяной шкаф. Так же у меня имелся письменный стол для уроков и мягкий крутящийся стул на колесах. На столе стояла большая статуэтка волчицы из мрамора, который папа привез из Рима. Той самой волчицы, которая приютила и выкормила Ромула и Рэма - основателей столицы Италии. Над столом висела книжная полка. Еще одна была над кроватью. Я очень любила читать. Классика, фэнтези, приключения, мистика. Детективы мне почти не нравились, однако все же я нашла парочку стоящих. Поздними вечерами, когда все уже спят, я люблю зарыться ногами в одеяло, включить тусклую лампу на тумбочке, налить горячий какао с маршмеллоу и погрузиться в выдуманный фантастический и интересный мир, который отвлечет меня от реальности. Распахиваю шкаф и наспех натягиваю капроновые колготки, черную школьную юбку, заправляю в нее белую блузку с коротким рукавом, а поверх нее надеваю синий джемпер на пуговицах с эмблемой школы: нашивка с белым волком и черным вороном. Ворон — символ греха в противоположность белой голубке, олицетворяющей невинную душу. Ворон, посланный из ноева ковчега, символизирует блуждание, беспокойство и нечистоту. В символике грехопадения ворон сидит на Древе Познания, с которого Ева срывает запретный плод. А волк наоборот: считается символом побежденной алчности, злости и прожорливости. К тому же, волк очень благородное животное. Помещается в гербах в знак победы над алчным и злым противником. Вместе волк и ворон — противоположности друг друга, означают, что без тьмы не может быть света, а без света не было бы тьмы. Они сохраняют баланс. Мир не идеален, но и не хаотичен. Не может всегда быть плохо или хорошо, всегда есть «золотая середина». Но это еще не все. Город не просто так назван «вороновым холмом». В Райвен-Хилл очень много ворон. И не тех прожорливых птиц, которые прыгают по мусоркам и каркают на деревьях. Это крупные чистоплотные птицы подобные тем, что охраняли лондонский Тауэр. Там эти птицы были просто бесценны. Священны. За убийство ворона, человека отправляли на смертную казнь. Еще с основания нашего города к этим птицам люди относятся примерно так же. С давних времен считалось, что если вороны покинут Тауэр — Британия падет, поэтому им иногда подрезают крылья. Наши вороны толпами летают над городом, шумят и живут в свое удовольствие так как все уже к ним привыкли и никто их никуда не гонит. Что касается нас, волков, то мы держимся настороже по отношению к этим птицам. Ведь согласно одной из наших легенд, именно первый прилетевший сюда ворон (даже ходят слухи о том, что он был сбежавшим с территории Тауэра) указал людям дорогу на земли оборотней и нам пришлось делиться с ними землей чтобы предотвратить назревающую войну. Основателями города были как люди, так и оборотни. Когда-то очень давно мы жили бок о бок с людьми, пока не пережили всех первых жителей. Дальше потянулись новые поколения, приезжие и прочие другие люди. Доверять им свою тайну стало опасно, тем более что и без тайны существования оборотней они начали охотиться на волков. Какое-то время мы жили в тени. Потом отделили участок леса от города и воздвигли дома. На данный момент отстрел волков не запрещен, но вторжение на частную территорию строго запрещено. Территория Северной стаи как и территория Южных через дорогу, граничат с людьми и самим городом. Поэтому мы крайне осторожно меняем форму. Конечно же, мы не единственные оборотни на планете. Помимо Райвен-Хилл есть и другие города, страны и континенты, заселенные оборотнями. Волками, ягуарами, тиграми, медведями и прочими созданиями, но я пока что не встречала никого кроме вервольфов, и покидала родной город только раз в жизни. Зато мой отец — вожак стаи — очень часто летает на переговоры и деловые встречи с партнерами и ему не раз доводилось видеть представителей других видов. Так же мы редко охотимся по одиночке. Омеги вынуждены жить в тени как отшельники и доедать обглоданные останки животных. Стать одиночкой — пожалуй, самое ужасное, что только может представить себе вервольф. Если ты не часть стаи, ты — ничто. Самоубийство в таком случае — самое лучшее, что ты можешь сделать и никто тебя не осудит ни сверху, ни снизу. Тем более, что с церковью у нас все намного проще, чем у людей. При рождении нас крестят вожак, отец и господин, но мы не носим кресты на шее как люди. Особенно серебряные! Хоть мы и не настолько испорченные как вампиры, но нам так же как и им запрещено ступать на священную землю — церковь, и касаться серебряного креста. К счастью, это не мешает нам праздновать Рождество и получать удовольствие от праздника. Мама говорит, что это даже сближает нас с людьми, ведь сами мы не так уж и сильно отличаемся от них. Расчесав черные как смог волосы и собрав в хвост, я пару минут размышляю. На самом деле мне больше идет с распущенными, тем более, что я стригу их каждый год перед учебой, а в данный момент волосы успели отрасти уже до поясницы. Но меня раздражает, когда они не собраны. Дует ветер — так и норовят залезть в рот. В конечном итоге взвесив все «за» и «против» я стягиваю резинку, надев ее на руку, кладу в сумку собрание сочинений Уильяма Шекспира и покидаю комнату. Умывшись, отправляюсь на завтрак. Еще с лестничной площадки второго этажа улавливаю запах маминых блинчиков и омлета, который Рени так любит. Перед самыми ступенями бросаю краткий взгляд на дверь его комнаты и уже в тысячный раз меня передергивает от надписи на наклеенном на дверь альбомном листе, которая полна ошибок: «ПАСТАРОНИМ ВХОТ ВАСПРИЩЕН!!!» Эту надпись он наспех накалякал, когда был еще в третьем классе. Каракули были написаны в первую очередь, для меня, но я не обижаюсь. Невозможно понять, что у него в голове, даже если живешь с Рени под одной крышей с тех самых пор, как он сидел у мамы в животе. Даже она не в силах навести там порядок, так что остается только смириться. В разряд «не пастароних» входили родители и лучшие друзья. Ну и ладно. Все равно эта надпись ничего не значит. Когда мне что-то нужно — я стучусь и захожу. Самое печальное, что он написал эту чушь чтобы я не переступала порог его комнаты, а сам врывается ко мне как в свое логово и даже не заботится о том, чтобы хоть иногда стучаться. Младшие братья — это клеймо на всю жизнь. Спускаюсь вниз и миную круглый кухонный стол чтобы оставить сумку в прихожей. — Доброе утро, Белла — приветствует меня мама, но не оборачивается. Она возится у плиты, орудуя на двух сковородах сразу, а Рени уплетает свой омлет за обе щеки. Я сажусь рядом с ним и смотрю в свою пустую тарелку. По тону, которым она меня поприветствовала можно было сделать вывод, что либо она очень утомлена, либо правда случилось что-то серьезное. Обычно она была очень мягкой, терпеливой и доброжелательной женщиной, что показывала всем своим видом и стилем общения. Бурчание себе под нос ей совершенно не свойственно. — Доброе утро, мама. — отвечаю я. Перевожу взгляд на тарелку для блинчиков в центре стола, где одиноко лежал последний. Рени бросил мне быстрый взгляд краем глаза и рванулся к тарелке, но я оказалась быстрее и шлепнула его по руке. — Эй! — возмутился он, но я не обратила внимания. Взяла клубничный сироп и полила им свой завтрак. На возглас Рени мама обернулась к нам лицом и держа в правой руке сковородку с готовым блином понесла ее к столу чтобы выложить его на опустошенную тарелку. Наша мама, Лаванда, была очень красивой женщиной. У нее прямые пепельно-русые волосы, добрые светло-карие глаза, приветливая улыбка, хоть она очень редко улыбается (взрослые вожаки вообще очень редко улыбаются в виду своей деятельности). Идеальные формы: стройное телосложение, узкая талия и ноги о которых можно только мечтать. Светлая чистая кожа, в общем все то, что есть у знаменитых моделей в различных модных журналах, которые я листала, когда была младше перед тем как занялась серьезной художественной литературой. Мама была сегодня одета в свою любимую белую водолазку с воротником и брюки-клеш цвета хаки. Распущенные волосы разбросаны по плечам. В ушах блестят золотые сережки, а на безымянном пальце левой руки сверкает обручальное кольцо. Помимо приятной внешности наша мама обладала еще и потрясающим характером. Она была примерной женой, любящей матерью, которая всегда внимательно выслушает, утешит и подбодрит в тяжелый момент. Хозяйственная женщина, которая всегда все успевает и умудряется заниматься тремя делами одновременно. Решительная, находчивая и энергичная. Стая для нее превыше всего. Мама родилась в небольшой стае оборотней, которая в отличие от нас, осевших на одном месте, что было несвойственно обычным волкам, проводила свою жизнь кочуя с места на место. Она была дочерью вожаков, на стаю которых люди объявили большую охоту, когда ей было всего пять лет и мама даже не умела превращаться. Ее родителей застрелили, а ее привезли в Райвен-Хилл, считая, что спасли маленькую девочку, необъяснимым образом найденную в горах среди стаи хищников. Когда ее постигли изменения, приемные родители обратились к врачу местной клиники, где по счастью работала молодая девушка-оборотень по имени Мелисса Баллард, которая и передала малышку в Северную стаю, когда приемные родители от нее отказались. Мама росла в семье бет, а ее новый отец в те времена был правой рукой Назаниля и Джозалины Бризби — родителей папы. Так и было принято решение, что именно она составит пару с маленьким Стэфаном Вильямом Бризби. Их помолвили и с тех пор они неразлучны. Она делала все чтобы стать достойной женой и напарницей для него и я считаю, ему с ней очень повезло. Покидая город по неотложным делам, он никогда не боится оставить ее приглядывать за стаей, а она никогда не боится не управиться с пятью десятками Северных бет. Волчья стая — как одна большая семья. И как ни странно это признавать, смерть кого-то из членов стаи намного страшнее, чем члена семьи у обычных людей. Мы чувствуем боль каждого из нас. Горе, печаль, потрясение. Даже не зная по имени мы скорбим так, как не может ни один человек для самого близкого родственника. Образы, бег, вой — все это помогает нам держать связь друг с другом, даже если собеседник находится на другом конце города. Но самое удобное это то, что, находясь в волчьем облике мы слышим мысли друг друга и поэтому с раннего детства учимся не бояться и не стыдиться своих самых тайных мыслей, которые могут прочесть другие волки. Разумеется, телепатия работает только когда ты волк и это очень хорошо. Именно в животном облике твое сознание открывается сородичам чтобы общаться с помощью образов, воя и запахов. — А где папа? — спросила я, наливая заварочный чай в свою кружку. Добавила пару кусочков сахара, а затем лимон и принялась медленно помешивать. Молоко в чае я не любила. Мама выложила на тарелку последнюю партию блинчиков, отключила плиту, отставила обе сковороды и принялась готовить себе чай. Как настоящая англичанка, она очень трепетно относилась к традициям английского чаепития, который требовал собираться за столом и пить чай до шести раз в день. Что ж… Шестичасовой прием чая в постель я уже пропустила. Ну и пусть. Сейчас дело было не в нем. Мама выглядела настороженной, словно не знала с чего начать, а она редко давала слабину и показывала свой страх, так что это стало и моим страхом. — Час назад вместе с господином ушел нанести визит Томасу Харрису. — ответила мама, как всегда держа себя в руках, но я видела, как сильно она нервничала. Я сама напряглась всем телом и вздрогнула. Уставилась на нее словно она только что выпалила это на незнакомом мне языке. Смотреть в свою тарелку совершенно расхотелось. А вот Рени как ни в чем не бывало продолжил набивать рот и краем глаза поглядывал в мою тарелку. Томас Харрис и его жена Розали — вожаки Южной территории с другой стороны шоссе. Сколько я себя помню, они были самыми серьезными конкурентами моих родителей и оставались ими по сей день, даже несмотря на то, что их единственный сын Сэм был помолвлен со мной чуть ли не с рождения. Даже простое упоминание их имен в стенах нашего дома, словно ком в горле. Люди они не самые приятные, а как вожаки… не могу сказать. Несколько раз до меня доходили слухи о том, что добрая половина бет в Южной стае недовольна руководством Томаса. Еще я слышала, что Розали была рождена в семье бет, а это означало, что Сэм — нечистокровный Альфа и этот факт несколько раз обсуждали на Собрании Альф. Мол, не будет ли ошибкой если я — чистокровная Альфа выйду замуж за полукровку. Да и Томас был нечистокровным, что ставило будущее руководство Сэма под еще больший вопрос. Конечно, самой мне никогда не дозволялось бывать на собраниях вожаков пока мне не исполнится восемнадцать и я не превращусь из иждивенца в полноправную Альфу, но если кому-то интересно мое мнение, то мне совершенно плевать на чистоту крови. Главное, чтобы мой кавалер желал и любил меня, а за годы проведенные с ним в одном классе я пока не заметила ни того, ни другого, значит наш брак — обычная церемония по случаю совершеннолетия на которой мы объединим молодое поколение в собственную стаю и будем жить ради долга. Как доказывает «Грозовой Перевал» браки по расчету всегда недолговечны. В детстве я страшно боялась Томаса Харриса. Боялась даже за своего отца. Когда он уходил на собрание, я уже знала, что Томас наверняка будет там и каждый раз висла на ноге папы, уговаривая его не ходить и не встречаться с Томасом. Каждый раз прощалась с папой как в последний, но став старше я набралась новых слухов из которых сделала вывод, что Томас хоть и обладает неописуемой жестокостью, наполнен злобой и завистью, но он слабее и меньше моего отца в волчьем облике и потому инстинкт заставит его держаться как можно дальше. Томас Харрис очень любит провоцировать конфликты. Как-то раз я сказала папе, что это ненормально, на что он ответил лишь: «Дух соперничества двух Альфа-самцов так велик, что иногда хорошая трепка только помогает вожакам разрешить все свои споры» Но на самом деле он этого не одобряет. Что касается Розали Харрис — от одного ее имени в голове вырисовывается образ элегантной, но очень холодной леди с льдисто-голубыми глазами и волнистыми золотыми волосами. Красивая, непробиваемая как скала, блондинка с безупречными манерами, задатками боевой подруги вожака, но скверным характером. Я видела ее всего несколько раз в своей жизни, но этого хватило чтобы сделать вывод, что эта женщина так же холодна к сыну как и его отец, не имеет никакого представления о понятиях: «чувство», «любовь» и «сострадание» и вообще полная противоположность моей матери. Думая о Харрисах передо мной вырисовывалась четкая картина семейной пары, которую заставили жить вместе под одной крышей, и которая никогда не любила. При мысли, что то же самое ждет меня и Сэма у меня наворачивались слезы и седели волосы. Оттого мамины слова так сильно повергли меня в шок. Я не могла представить как отец переступает порог Харрисов, заходит к ним в дом и мирно беседует со своим соперником, словно они деловые партнеры и обсуждают общее дело. В каком-то смысле так оно и было: они часто говорили о нашем с Сэмом будущем. Чем старше мы становились, тем чаще поднималась тема помолвки. Сейчас, когда до нашего совершеннолетия осталось меньше десяти дней, ситуация накалилась до предела. Меня эта тема настолько уже довела до белого каления, что я старалась избегать ее как могла. — Зачем? — спросила я, намного резче, чем следовало и тут же пожалела, что выразилась в таком тоне. — Затем, что до твоего совершеннолетия осталось всего-ничего. Совет вовсю готовится, стаи взволнованы, а ваши отношения с сыном Харрисов не похожи на те отношения какие должны быть у молодоженов. Поэтому отец посчитал своим долгом обсудить жениха своей дочери тет-а-тет наедине с его отцом, не прибегая к сбору всех вожаков. Это касается только Южных и Северных. — поведала мама. — Я не виновата. С ним невозможно наладить ТАКИЕ отношения. Он полностью игнорирует тот факт, что мы скоро составим пару. Сэм словно считает, что никакой церемонии не будет и после окончания школы он продолжит заниматься своей любимой деятельностью. — пробормотала я на одном дыхании себе под нос. — Да, я наслышана о его привычках касаемо девочек, но он мужчина и к тому же подросток. Ты должна быть терпеливой и оставаться такой, какой я тебя воспитала. Тебе не о чем волноваться, господин тобой очень доволен. — Ты не понимаешь, мам. Я не хочу чтобы Сэм просто перестал встречаться с обычными девушками. Я хочу чтобы он предпочел им меня и сам захотел измениться. — заявила я, в ответ на что Рени усмехнулся себе в кружку. Я стрельнула в него возмущенным взглядом. — Что смешного? — То, что ты в него втрескалась и бесишься потому что это не взаимно. — ответил Рени, даже не скрывая своего поведения. — Понятия не имею, что ты в нем нашла. — Ты как всегда несешь чушь. — заявила я и отвесила ему несильный подзатыльник. — Да ну? Мама, смотри как она покраснела. — не успокаивался тот. — Рени, перестань дурачиться. — ответила ему мама и вновь обратилась ко мне: — Белла, оставлять чайную ложку в кружке во время завтрака — дурной тон. Она должна лежать на блюдце или салфетке. С семи лет мы с Сэмом учились в одном классе. Мы были соперниками и даже не задумывались о том, что когда-нибудь составим пару. Какой ученик начальной школы будет об этом думать? Тот факт, что Альфы других стай — соперники, щенок вожаков впитывает с молоком матери. Поэтому в семь лет я уже четко представляла, как именно должна вести себя в обществе Сэма Харриса. С ним было все то же самое. Мы старались быть лидерами для своих подопечных, предотвращали конфликты, если чувствовали, что дело движется к драке и так год за годом. Сэм очень любил провоцировать меня на злость или слезы, а моей задачей было не поддаваться, но чем старше он становился, тем меньше ему было до меня дела. Сперва я восприняла это как личную победу и очень гордилась собой, но когда в восьмом классе Сэм начал встречаться с девочками во мне начала просыпаться… ревность? Я не понимала, почему я ревную, ведь прежде он никогда меня не интересовал в ТАКОМ плане. От одной мысли, что он станет моим женихом, мне становилось не по себе. Однако я понимала, что рано или поздно нам все равно придется пожениться и было неприятно осознавать, что до меня к нему успели прикоснуться как минимум десять девушек. Я начиталась книжек и поняла какой должна быть настоящая любовь. Прежде всего взаимной, но Сэм вообще перестал меня замечать, тогда почему я готова провалиться сквозь землю всякий раз, когда вижу его в компании какой-нибудь хорошенькой девчонки, которая красивее меня в сто раз? Когда я опустилась так низко, что я -дочь вожаков, будущая Альфа, - считаю каких-то смазливых школьниц, которые проведут всю жизнь за кассой в магазине или будут сидеть за офисным столом, лучше себя? Конечно же, не все девушки среди людей такие, какие интересуют лично Сэма. Есть и хорошие, которые прилежно учатся, прилично одеваются, вежливо общаются между собой, любят читать, рисовать и гулять в свободное от учебы время. Я ничего не имела против людей. В итоге после некоторых раздумий я решила оставаться такой же хладнокровной Альфой, какой всегда старалась быть, но все равно то чувство от которого хочется взлететь, никуда не делось. Каким бы высокомерным, ветреным и самовлюбленным дураком не был Сэм Харрис, должна признаться, что есть в нем нечто такое, что притягивает к нему лично меня и чего другие девчонки, которые любят пообжиматься с ним в укромных уголках в нем не видят. Столько лет я знала этого развязного мальчишку, но так и не разобралась как на самом деле я к нему отношусь. Мне не хотелось больше сидеть за столом и завтракать. Хотелось скорее схватить сумку и выпорхнуть из дома, на свежий воздух. Я глянула на настенные часы кухни, висящие над плитой. 7:45. Обрадовавшись, выскочила из-за стола и побежала обуваться. — Автобус через пятнадцать минут. — сказала я Рени, даже не взглянув на него. Пока тот запихивал в рот остатки завтрака, я стояла в прихожей и искала глазами свои любимые белые кроссовки. — Белла, ты даже ничего не поела. — воскликнула мама, упираясь руками о край стола и указывая на мою тарелку. — Мам, где мои кроссовки? — спросила я, проигнорировав ее слова. — Под юбку не надевают кроссовки. Привыкай к женской обуви. — Что??? — я почувствовала как мир переворачивается. Словно Земля только что совершила триста шестьдесят пять оборотов в секунду. — В них ходит почти вся школа. Включая девочек. — Ты не " почти вся школа". Ты — будущая Альфа. Дресс-код для нас — не пустой звук. Скоро тебе придется привыкнуть к платьям и туфлям на каблуке, а так же деловым брюкам вместо джинс. Ты больше не ребенок, так что учись отличать мужчин от женщин, Луиза. Меня передернуло не столько от строгости в голосе мамы, которая в данный момент говорила со мной не как мать с дочерью, а как Альфа с подопечной, сколько от упоминания своего второго имени. Оно никогда мне не нравилось. Словно я какая-то сопливая принцесса в пышном розовом платьице с кружевами и сотней тысяч складок. Рени с новой волной смеха кое-как справился со своими красными кроссовками от " Adidas " и как только распахнул дверь, я в спину вытолкнула его из дома. Затем побежала обратно в свою комнату. Распахнула шкаф и принялась вынимать коробки с обувью. В отличие от брата, я предпочитала марку " Nike " Лимонные кроссовки, мятные кроссовки, розовые… Мама не оставит меня в покое пока я не надену что-нибудь не относящееся к спортивной обуви. И вот к тому моменту как я отыскала старые потрепанные синие балетки в сеточку, которые оказались мне малы на часах было без пяти восемь. Не утруждая себя уборкой обувных коробок обратно в шкаф, я пулей спустилась вниз, не обращая внимания на боль в пальцах и едва не налетела на отца, когда распахнулась входная дверь. — Белла, не бегай по дому пока не расшиблась. — сказала мама. — Осторожней, красавица. — как всегда бархатным, успокаивающим голосом проговорил отец. Его сильные, но ласковые руки бережно приобняли меня за плечи. Он как и все оборотни, достигшие совершеннолетия, выглядел на семнадцать лет, несмотря на то, что ему уже было как и маме все тридцать восемь. Если бы сейчас к нам на чай заглянул кто-нибудь из моих одноклассников-людей он бы ни за что не поверил, что мужчина - стоящий передо мной - мой отец. Он был настолько высок, что рядом с ним я ощущала себя не семнадцатилетней, а десятилетней. Мой затылок едва доставал до его подбородка. Его рост составлял сто восемьдесят пять сантиметров при моем росте на добрые двадцать сантиметров ниже, но мы с ним были очень похожи. У него те же угольно-черные волосы с густой челкой торчащей вверх, темно-зеленые глаза и та же редкая, но застенчивая улыбка, какую можно увидеть у меня и у Рени. Стройное крепкое телосложение, грудь твердая как скала. Взгляд отца довольно благородный и часто задумчивый. Даже усталый. Такой взгляд можно встретить у человека, который уже многое повидал и пережил. Довольно необычно наблюдать его у того, кому на вид максимум лет двадцать пять. Только щетина делала его лет на десять постарше, как впрочем большинство мужчин на этой планете. Сейчас он выглядел еще более устало, чем обычно, несмотря на то, что на часах только восемь утра и даже уроки не начались. Видимо так сказался на нем поход к Харрисам ни свет ни заря. Я даже думать не хотела о чем им пришлось говорить. Да и времени на это у меня не осталось. — Привет, пап. Прости, но я опаздываю на автобус. — протараторила я. Он отступил, выпуская меня на крыльцо дома. — Тогда увидимся в четыре. Удачи в школе! — бросил мне на прощанье отец. Ветер перебирал мои распущенные волосы. Грозовые тучи нависли над Райвен-Хилл. Папе пришлось наведаться в дом Харрисов и встретиться с отцом Сэма. Мама заговорила о платьях и туфлях. Рени от души повеселился за завтраком вместо того чтобы поддержать, а улица точно отражала мое состояние перед неизбежной церемонией. «Прекрасный» день, ничего не скажешь. А это только начало.