Тонкая грань безумия

      В понедельник утром, когда Гарри пришёл на работу, в отделе все стояли на ушах. Он пробрался в кабинет, оглядываясь на толпящихся в коридоре мракоборцев, и перевёл вопросительный взгляд на Рона.       — Доброе утро. Что происходит?       Рон неодобрительно оглядел друга с головы до ног, и недовольно скривился.       — В пятницу вечером опергруппа подтвердила, что там были Пожиратели, но поймать их не удалось. Они разбежались после схватки, только одного ребята смогли изловить.       Гарри хмыкнул, садясь на стул.       — Но этому парню несказанно повезло, — продолжил Рон, поворачиваясь к Гарри. — Потому что на следующий день поступил новый сигнал. В поле магл нашел шесть трупов тех самых Пожирателей.       Гарри слушал, всё больше хмурясь, и лишь время от времени кивал.       — Группа зачистки, конечно, уже всё исправила. Но кто это мог быть, нам не удалось пока выяснить.       — Да уж, — протянул Гарри, пододвигая к себе бланки. — Хотя, знаешь, мне их совсем не жаль, они это заслужили.       — Да, не спорю. Но Гарри, тебе не кажется это странным? — Рон просто испепелял его взглядом, и Гарри повернулся к нему, чуя неладное.       — Что ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросил он.       — Где ты был на выходных, Гарри?       Гарри опешил. Округлив глаза, он смотрел на Рона так, словно он внезапно обратился в жирафа или ещё кого поэкзотичнее.       — Ты думаешь, что это я? Ты серьёзно?! — возмущенно воскликнул он.       — Ты был страшно зол, что тебе нельзя отправиться на вызов. Ты знал, где будет задержание.       — Да о чем ты? Да, я был зол, но откуда я мог знать о месте задержания? — Гарри стремительно вскочил со стула от возмущения. Стопка бланков накренилась от порыва ветра.       — Ты мог увидеть адрес, — невозмутимо парировал Рон.       — Я ношу очки, Рон! Наверное, потому что у меня плохое зрение! — насупился Гарри. — Как бы я разобрал твои каракули? К тому же, как я понял, убили их не там, где задерживали, а в каком-то поле! При чем здесь вообще я?       Гарри не ожидал такого поворота и таких предъявлений от друга. Вот уж сумасшествие — он, в одиночку, и пошёл убивать толпу Пожирателей. Что же он, бессмертный, что ли? Чушь какая!       — Так где ты был, Гарри?       — Да дома, где ещё я мог быть! — негодованию Поттера просто не было предела, ему не удавалось нормально вдохнуть, так его выбило из равновесия это заявление.       — И кто-то может это подтвердить? — не унимался Рональд.       — Да, ящик пустых бутылок и Кикимер. Кто может подтвердить, что я был дома? Я был один, чёрт возьми! Пил виски в гордом одиночестве! — сорвавшись на крик, выпалил Гарри.       Оглушающая тишина была ответом, и Гарри мельком взглянул на оцепеневших мракоборцев, побросавших свои дела и слушающих перепалку. Рон сверлил Гарри взглядом какое-то время, а затем отвернулся, хватая пачку отчетов со стола.       — Ладно. Поверю, — выплюнул он.       — Вот уж спасибо за великодушие, — едко бросил Гарри, возвращаясь к своим ненавистным бланкам. Веселое начало недели, ничего не скажешь. Он буквально ощущал на себе подозрительные взгляды.       С трудом дожив до конца дня, Гарри вскочил с места, как только стрелки указали на шесть, и вылетел пулей из кабинета, ни с кем не прощаясь. Он был ужасно зол, и за день соседства с Уизли концентрация раздражения просто рвала в клочья. Нет, так не пойдёт. Не интересна ему такая работа и такое отношение к себе. Заполнять бланки и сдавать отчеты есть кому и без него. Чёрта с два он еще явится в это Министерство.       Из переулка Гарри трангсрессировал в парк, что был около «Дырявого котла». Он сам не понимал, зачем, но отчего-то захотелось сейчас именно сюда, проветриться и остыть немного. Прохаживаясь вдоль аллей и глядя на парочки, он лишь фыркал, прикидывая, когда их счастье пойдёт прахом. А оно обязательно пойдёт, ведь не бывает в этой жизни всё по-хорошему.       Свободных лавочек не было, сколько он ни бродил, но в конце аллеи он заприметил сборище голубей. Там сидел одинокий старик и крошил им булку хлеба. Гарри хмыкнул и подошел ближе. Странные совпадения. Хотя с чего бы это, может, дед тут живет рядом и всё время подкармливает этих птиц.       — Вы не против, если я присяду? — спросил Гарри, отбрасывая тень на голубиную стаю. Солнце садилось все ниже, окрашивая в причудливые цвета растительность и тех же птиц, рисуя довольно резкие тени.       Старик поднял голову, оглядывая Гарри, что стоял, сунув руки в карманы.       — Присядьте, отчего же, — проскрежетал он своим странным, жёстким выговором.       — Просто свободных скамеек больше нет.       — Это ничего. Меня компания не стеснит.       Дрожащими руками, покрытыми старческими пятнами на дряблой коже, мужчина отламывал от булки маленькие куски и бросал на землю. Голуби довольно курлыкали, подхватывая и выдирая друг у друга крохи. Хотя их было достаточно для всех.       — Надо же, всё как у людей, — бросил Гарри, откидываясь на спинку скамьи и расстегивая удушливую рубашку почти до середины.       — Да, вы правы, — сказал старик, глядя на пернатую драку. — Ну что же ты, глупый, рядом же есть ещё кусок. Стоит только оглядеться. Эх, — он махнул рукой и устроился поудобнее. — Вот и люди так, думают о своём, живут в себе и не замечают мира вокруг и возможностей, что их окружают. Как та птица. Только и хочет, что выхватить кусок побольше у ближнего.       Гарри поморщился, примерив на себя эту аналогию. Чушь какая.       — Я вообще-то имел в виду немного другое. Что люди готовы глотки грызть друг другу из-за мелочей. И бросаться без разбору обвинениями.       — Тоже верно. Это уж как посмотреть, — старик поглядел на Гарри с прищуром. — Вот взять вас. Вы молодой совсем мужчина, но судя по всему, вы чем-то обеспокоены. Настолько, что не желаете ничего видеть.       — Это здесь причём? — насупился Гарри, поворачиваясь к своему собеседнику.       — Да так, наблюдения. Старику, вроде меня, только и остаётся, что наблюдать. Многие молодые люди ведут себя так, словно жизнь закончилась давно, а им предстоит только доплыть до конечной станции на кладбище. Неужто вас всех настолько что-то гложет, что вы готовы весь мир раскрасить в серые цвета, лишая красок?       Гарри задумался. За всех он ручаться не мог, но за себя — вполне.       — Да, действительно гложет. Мир жесток и несправедлив, о каких красках вы говорите…       — О, их много. Цветов, полутонов, запахов и звуков. Только вы ведь замкнулись в себе и не видите, не хотите видеть. Как тот голубь, что выбивает из брата крохи и не видит по соседству большой кусок. — Старик ненадолго замолчал, с интересом посматривая на птиц у своих ног. — Вот послушайте.       Гарри прислушался, но не услышал ничего особенного.       — Слышите?       — Я слышу только автомобильную сигнализацию, — Поттер поморщился от этого раздражающего звука, повернув голову туда, откуда он исходил.       — Вот. А я слышу, как сойка вторит сирене, создавая на её основе свою песню.       Гарри снова прислушался. Да, где-то действительно слышались переливы. Надо же. Ему становилось все паршивее от слов мужчины, но почему-то отчаянно захотелось выговориться. Переложить этот чертов груз. Разделить его хоть с незнакомцем.       — Я видел такое, о чём многим и не снилось в самых ужасных кошмарах, — сказал он, остекленевшим вмиг взглядом уставившись в одну точку. — Я стольких потерял, что не могу, как бы ни старался, вернуть своей жизни цвет и запах. Я видел много боли и ужасов. Как после такого можно просто жить дальше и слушать пение сойки? Как можно оставаться целым, когда тебя раздробили на миллион осколков и предали самые близкие?.. — Гарри повернулся к старику. Тот внимал ему, слушал так, словно ему действительно было дело до заносчивого парня на этом краю скамейки.       — Солдат? — спросил он с участием, и Гарри вздрогнул.       — Да, можно и так сказать, — неопределённо ответил он. — С чего вы взяли?       — Я тоже воевал, мальчик мой. Такой взгляд я видел часто. И даже в собственном отражении. Война — она высасывает всю радость. Сложно после неё жить, как прежде. Но ведь есть ещё любовь, она залечивает раны.       Гарри горько усмехнулся. Любовь…       — Моя любовь залечивала раны другого солдата, — бросил он и локтями облокотился о колени, взлохмачивая волосы. Он больше не видел своей тени. Стремительно вечерело и духота отступала. Ветерок теперь гулял средь ветвей, шелестя листьями, и нес ночную прохладу с полей. Дышать становилось значительно легче.       — Понимаю, — только и обронил старик, бросая остатки хлеба своим пернатым любимцам. — Но всегда можно попытаться найти новый смысл жизни. Он обязательно найдётся, друг мой, стоит только копнуть глубже.       Гарри поднялся на ноги и протянул ладонь — общение с незнакомым стариком помогло ему успокоиться и задуматься о грядущем.       Смысл искать долго не пришлось.