Тонкая грань безумия

      Возвращаясь домой, Гарри решил прогуляться вдоль улиц. С тех пор, как он покинул Министерство, прошло больше месяца. Как ни странно, Рон больше не появлялся в его жизни и ни в чём не упрекал, хотя Гарри решил заняться ровно тем, в чем уличил его друг. Ну, или почти.       Он выслеживал Пожирателей и сдавал их в Министерство, оставлял связанных у входа и исчезал. Иногда даже удавалось на этом заработать, если знать, кто пострадал от их лап и предлагая возмездие в обмен на скромную плату. Но убийствами он руки не марал.       По Лютному переулку только и ходили шепотки о тайном мстителе, что, словно невидимка, везде и нигде одновременно, всё слышит и видит, и гадали, кто же будет следующей жертвой. Гарри забавляли эти слухи и предположения, кто это может быть, тоже. Как ни странно, его имя ни разу не упоминалось. Что там думали в Министерстве — его не волновало совершенно. Они его не трогали, и слава богу. Раз высылали письмо с просьбой вернуться к работе, на которое он ответил отказом, вот и всё.       Гарри решил, что ему не нужна корочка или чья-либо помощь — это только связывает по рукам и не даёт делать дело. Останься он в Министерстве, и половина из тех, кого он упрятал, были бы на свободе по сей день. Но Гарри нужен был смысл. Ему нужно было что-то делать, иначе он бы давно спятил.       Уже подходя к дому, Гарри застыл, как вкопанный. На крыльце дремала Гермиона, опёршись о перила.       Гарри был совершенно не в настроении сейчас с ней разговаривать. Впрочем, как и всегда. Гермиона явно не одобрила бы то, чем он занимался весь вечер. Но всё же он не смог просто пройти мимо и зайти в дом. Смотрел на подругу, засунув руки в карманы, и не мог сдвинуться с места.       Гермиона почувствовала, видимо, на себе взгляд, потому что встрепенулась и очнулась. Почти сразу она заметила Гарри, что смотрел на неё, не моргая.       Мерлинова борода, он стоял и думал, что выглядел, наверное, просто ужасно. Гермиона так и уставилась на него, оцепенев на пару мгновений.       Он осознавал, что от прежнего Гарри Поттера остались, пожалуй, только глаза да взлохмаченная чёрная шевелюра, давно не стриженная. На лице была лёгкая щетина, сам он осунулся и побледнел. Уставшее лицо, запавшие щёки, воспалённые от недосыпа и алкоголя глаза. Вся фигура его ссутулилась, вещи болтались, ведь он сильно исхудал. И кроме всего этого он был растрёпанный и страшно грязный. В конце концов, зеркала в его доме ещё оставались, и он представлял себе, на что сейчас смотрит Гермиона.       — Гарри, что… — она вскочила на ноги, и лицо её приняло озабоченное выражение, как бывало раньше. Гарри хорошо помнил его, потому поспешил остановить поток слов подруги:       — Все в порядке, не стоит. Ты же не за этим пришла? Не мой внешний вид обсуждать? — Гарри ответил резче, чем хотел. Он стал подниматься по ступеням, пока не поравнялся с Гермионой. Она тут же умолкла, потупив взгляд.       — Нет, просто… Гарри, я волновалась. Рон сказал, что…       — Ах да, Рон. Ну конечно, — недобро усмехнулся Гарри, испытывая нарастающее раздражение. — Он все еще сходит с ума и считает меня козлом отпущения, — холодно и беспристрастно бросил он, хотя внутри таковым не являлся.       — Не говори так, — тихо произнесла Гермиона, поглядев на Гарри с сочувствием, от которого легче отнюдь не становилось. — Слушай, я только недавно узнала о вашей размолвке. Все думала, что ты явишься на работу. Но в кадровом сказали, что ты отказался от обучения.       — Так и есть, — Гарри устало выдохнул и нервно растрепал волосы. — Трудно назвать размолвкой то, что он решил повесить на меня всех собак.       — Мы давно не виделись. Может, впустишь меня в дом? — Гермиона вопросительно изогнула бровь, вглядываясь прямо в лицо.       Гарри замешкался.       — Плохая идея, Герми, — пожал плечами он.       — Зачем ты так? — Гермиона склонила голову набок. В ее удивительных глазах, причиняющих сейчас почти физическую боль, читались обида и непонимание. — Почему отталкиваешь нас?       Это её «нас» задело Гарри.       — Я не хочу сейчас это обсуждать, Гермиона, — отрезал он и сделал шаг назад от нее.       — А когда мы будем это обсуждать? — скрестив руки на груди, бросила она.       — Никогда. Не будь наивной, Герми! — вспыхнул Гарри. — Вероятно, я не хотел вас видеть, раз отталкивал! Мы вроде все выяснили в последний раз.       — Гарри, это не ты… — с недоверием протянула она. — Мы же твои друзья! Мы через всё проходили вместе, мы можем помочь тебе! К тому же, ни черта мы не выяснили, ты просто ушел, — гневно шикнула она.       Гарри с каждой новой фразой заводился всё больше.       — Мне не нужна ваша помощь! Ни ваша, ни чья-либо ещё. Сам разберусь со своей никчёмной жизнью, вы можете перестать думать обо мне и жить счастливо, — он нарочито подчеркнул это «вы», словно ругательство выплюнул.       Гермиона смотрела на него своими тёмными, бездонными глазами со всполохами меди в карамели, нахмурила брови и молчала. Гарри тоже молчал. Он сверлил её взглядом, тяжело дыша. Уже понял, что ляпнул лишнего — он не собирался её обижать. Но теперь Гарри не мог сдвинуться с места. Твердил себе: «Просто зайди в дом, зайди в дом, не мучай ни себя, ни её», но не мог.       После неловкого молчания он вздохнул и отвернулся.       — Зачем ты пришла?.. — теперь его голос был глухим.       — Мы волновались…       — Да прекрати ты повторять «мы»! Кто «мы»? Я вижу здесь только тебя! Рон не очень-то волновался, когда обвинял меня в убийстве! — Гарри снова злобно сверкнул глазами, ясно давая понять, что именно его так злит.       — Я. Да, я волновалась. Рон считает, что мы должны оставить тебя в покое.       — Благоразумный Рон — это что-то новое, — буркнул Гарри.       — Я с ним не согласна. Ты не должен быть один, — Гермиона попыталась поймать его взор. — Посмотри на меня, пожалуйста.       Она попыталась прикоснуться к его щеке, но он отшатнулся, словно от пощёчины.        — Не надо, Гермиона, прекрати, — Гарри взглянул на неё, пытаясь скрыть досаду. — Ты ведь знаешь, прекрасно знаешь все мои причины. Не мучь меня, пожалуйста. Оставь в покое и живи счастливо!       — Но, Гарри, мы ведь не поговорили даже толком!       — А о чём здесь говорить? Не о чём, — нервно хмыкнул он. — Прости, но мы не можем оставаться друзьями. Я со своими неразделенными чувствами не буду тебе хорошим другом, — Гарри стал повышать голос, активно жестикулируя. — Ты делаешь вид, что ничего не произошло, но я так не могу. Да, я понимаю тебя и не виню ни в чём. Сам виноват, знал ведь, что ты с Роном. Так что проблема во мне, и я ретируюсь, — он вскинул руки, словно обороняясь, когда она попыталась приблизиться.       — Гарри! Ну пожалуйста, выслушай меня! Я не хотела тебя обидеть!       — Ты не обижала меня, Герми. Я сам себя обидел. Не знаю, на что я рассчитывал. Я просто дал волю чувствам. И это только моя проблема, — Гарри потупил взгляд, и Гермионе удалось перехватить его руку. Он хмуро уставился на неё.       — Прошу, не прогоняй меня! Давай всё обсудим! — Она осторожно подошла ближе, сжимая его широкую ладонь. Гарри не мог найти в себе сил одёрнуть её. — Я повела себя ужасно, знаю. Я не собиралась, просто, когда Рон вернулся, я боялась обидеть его. Хотела порвать с ним, но он так вёл себя, словно ничего и не произошло, да и ты ушел, и как-то само собой всё вышло…       — Ты всегда боялась обидеть Рона, — Гарри напрягся, а Гермиона лишь сильнее вцепилась в его ладонь. — И я всегда с уважением и пониманием относился к твоему выбору. И теперь прошу тебя с уважением отнестись к моему, — тон его снова охладел. Он изо всех сил пытался совладать с собой.       — Гарри… Я не должна была так себя вести, признаю, ты прав, — она подняла на него глаза. — Я злоупотребляла твоим благоразумием. Но я так хочу, чтобы ты снова был рядом. Как раньше.       — Как раньше уже не будет никогда. После той ночи всё поменялось, как ты не понимаешь! Я разрушил нашу дружбу своей глупой любовью, — Гарри с трудом перевёл дыхание, сжав её руки в своей. — Это я воспользовался тогда твоей слабостью. На мне и ответственность.       — Я тоже в этом участвовала, не стоит брать всю ответственность на себя! — Гермиона подняла на него глаза, пытаясь встретиться с ним взглядом. — Гарри, я тоже думаю о тебе. Я не могу и не хочу ничего забывать.       Гарри ощутил новый виток поднимающихся из глубин покореженной души разрушительных эмоций и горько усмехнулся:       — Думаешь обо мне, а спишь с ним?..       Гермиона немного отстранилась, поглядев с недоверием. Гарри же сам себя ненавидел за то, что так необдуманно ляпнул, но не мог уже прикусить развязавшийся от раздрая язык.       — Не надо так, — прошептала Гермиона, часто моргая от накатившихся слез. — Ты же знаешь, мы давно расстались. Не передергивай.       Но лавину из невысказанных обид, непонимания и злости было уже не заткнуть.       — Какое это имеет отношение к тому, что тогда, когда я нуждался в поддержке, ты пошла к нему? — прошипел Гарри. — Я что, твой запасной вариант?!       — Нет! — ошарашенно воскликнула она. — Господи, нет, Гарри!       — Да ладно, Гермиона. Хватит. Было бы тебе до меня дело, ты бы может раньше об этом вспомнила. — Он заводился всё больше, силясь не орать на всю улицу. Но шаткое самообладание давно дало трещину.       — Прекрати, ты несёшь чушь! — Она повысила голос, хмуря брови.       — Отчего же, ты хотела поговорить — я и говорю! Теперь не нравится? — с прищуром выплюнул Гарри. — Может, обсудим то, насколько лояльно было переспать со мной, и тут же кинуться в объятия Рона?       — Черт, Гарри! Ты же говорил, что это неважно! Что всё в порядке!       — И ты серьезно была настолько глупа, что поверила в этот бред? — выкрикнул он. — Да, чёрт возьми! Раз тебе так хочется услышать это от меня — да, я обижен и зол! — Держать себя в руках становилось все сложнее, и Гарри сорвался на последней фразе. Хорошо, что людей на улице немного, хотя кто-то уже высунулся из окна и любопытно на них поглядывал. — Закрой чёртово окно с другой стороны! — рявкнул Гарри, глянув вверх. Соседка с перепугу хлопнула оконной рамой так, что стёкла зазвенели. — Ты же отличница, Гермиона, — снова обратил негодующий взгляд на подругу Гарри. — И всегда так прекрасно считывала эмоции окружающих, включая меня. Не говори, что поверила тогда на слово.       Гермиона молчала, хлопая глазами. Открыла рот и закрыла его обратно. Грудь часто вздымалась, и Гарри казалось, что он слышит, как колотится её сердце.       — Ну что, рада ты, что мы наконец поговорили? — выдохнул он холодно. — Думаю, тебе пора.       Гарри резко развернулся и ногой распахнул дверь. Та с грохотом врезалась в стену и повлекла за собой вспышку звона в ушах.       — Да, ты знаешь, рада! — гневно крикнула ему в спину Гермиона. — Это лучше, чем бесконечное молчание! Знаешь, Гарри, ты прав, я конечно же понимала, что ты не в порядке!       Гарри замер в темноте прихожей и чуть повернул к ней голову.       — Но ты вёл и до сих пор ведёшь себя, как ребёнок! Мы можем всё обсудить, чёрт возьми! Я виновата только в том, что осталась одна в сложный момент, и Рон оказался рядом!       — Я был рядом! — Гарри резко обернулся. — Но это не считается, да? Ведь тогда я просто заменял Рона!       — Какой же ты идиот! — закричала Гермиона, смахивая слезу со щеки. — Не ты один пострадал в этой войне, Гарри! И да, мне нужна была поддержка! Твоя поддержка, чёртов ты придурок! Но тебя рядом не оказалось, ведь ты решил, что без слов все ясно!       — Да я же не слепой! — заорал Гарри, сделав шаг к Гермионе. Память услужливо подсунула ему мерзкие воспоминания, и он проморгался, чтобы от них избавиться. — Ты была в его объятиях!       — Потому что ты умер! — Гермиона уже не сдерживала слез, что катились по лицу. — Я даже не понимала, кто стоит со мной рядом в тот момент, когда Хагрид принес тебя мертвого! А после этого ты не дал мне и слова сказать!       Гарри злобно сверлил ее взглядом, не желая верить. Броня из саморазрушающих обид дала трещину, и сквозь нее просочилась мысль, заставляющая сжаться от страха.       Гарри осознал, что собственноручно всё испортил.       — Кикимер, проводи мисс Грейнджер, она уже уходит! — бросил он, снова разворачиваясь и удаляясь вглубь коридора, и домовой с противной ухмылочкой захлопнул двери прямо у Гермионы перед носом.       Да, трусливо сбежал. Но он просто не мог больше смотреть на нее…       Гарри схватился за голову и заорал, сгибаясь пополам, что было сил. Почему, ну почему просто нельзя оставить его в покое! Её слова больно пульсировали в голове, и он всеми силами гнал от себя эту новую, гадкую мысль, что он сам всё испортил. В вечернем сумраке глаза его сверкнули, метая молнии, и в расход пошло все, что попадалось под руку. Гарри снёс всё с мерзкого серванта, разметав по гостиной старое барахло.       «Чёрт!»       Схватил увесистую вазу и под громкие вопли Кикимера запустил её в стену. В осколках стекла отражалась уродливая рожица домового, что пытался собрать старьё себе за пазуху.       — А ну отошёл! — завопил Гарри, подлетая к эльфу. Тот с ненавистью покосился на него, но замер. — Отошёл, а иначе следующим будешь ты!       Кикимер отполз от расколотой семейной реликвии и скрылся в темноте коридора, сыпля проклятья.       «Ненавижу!»       Следом отправился стол вместе с горой газет и писем, что на нём были. Оступившись, Гарри напоролся на осколок хрусталя, разрезав ногу до крови, и взвыл от боли, рассвирепев ещё больше. Он стал рвать и метать всё на своем пути, оставляя кровавые следы на старом ковре, и срывал глотку в проклятиях.       В конце концов он угомонился через время. Когда разнёс всё, что мог. Силы покинули, и Гарри просто сполз по стене, вытягивая ноги и глядя перед собой невидящим взглядом.       «Предатели. Все они предатели».       И чёртовы Уизли, и Орден, и Министерство. Куда все они подевались, стоило войне закончиться? Куда делась Джинни, что вешалась на него в школе? Он стал им неинтересен.       «Ненавижу!»       Но кого? Их? Или себя?..       Гарри упорно гнал мысли о том, что он сам оградился от них стеной. Сначала он просто захотел побыть один. Но чем дольше он оставался один, тем сильнее внутренний голос его уверял, что он никому не нужен.       «Гарри Поттер — ничтожество. Просто имя, за которым нет ни-че-го».       — Кикимер, тащи виски! — рявкнул он в глухую, зловещую тишину дома.       «Есть ещё любовь, она залечивает все раны».       Чёртова любовь половину из них породила…       На город давно опустилась бархатистая влажная ночь. Было далеко за полночь, часы на обветшалой стене раздражающе тикали, словно вынуждали отправиться спать в столь позднее время. Камин догорал, отбрасывая тусклые блики на серые и грязные обои, что некогда были образцом богатства и стиля. Отблески огня создавали причудливые узоры на старом рванье, и, если на них сконцентрироваться, то можно было на время выпасть из карусели беспокойных мыслей.       Гарри полулежал на драном диване, закинув одну ногу на подлокотник, и изо всех сил следил за отблесками огня на стенах. Он завалился на него как был, грязный и замызганный кровью, под стать убранству своей захудалой квартиры. Кикимер разжёг этот гипнотизирующий огонь и попытался уговорить хозяина помыться, но Гарри спровадил его на кухню готовить ужин. Нужно было что-то поесть.       А лучше — выпить. Ещё.       Угораздило же Гермиону явиться к нему именно сегодня. Он так прекрасно себя чувствовал, опустошённо и безмятежно, и надо же было ей разбередить заново никак не заживающие раны. Приди она в другой день, быть может, он нормально бы отреагировал. Как делал миллион раз до этого. Возможно.       Хотя кого он обманывал — приди она в другое время, застала бы его пьяным. Гарри порой тошно становилось от того, во что он превратился. Но это только от контакта с прошлой жизнью. Или когда трезвел, что случалось нечасто. Гарри потягивал огневиски, стараясь освободить голову от назойливых рассуждений. Силы его совсем иссякли, и он с трудом поднимал стакан, чтобы поднести ко рту. Так он и заснул, обмякнув бесформенной кучей грязных вещей, введённый в транс пляской пламени на обветшалых стенах, не в состоянии донести своё тело до кровати.